Разорвано

Близилась зима и первый снег, кажется, был способен утихомирить даже самые мятежные души. Призраки завывали и устраивали драки, переворачивали верх дном город и по-прежнему сбегали, но было это так, словно они отдавали дань традициям, нежели поступали исходя из собственных соображений. Вместе с зимой мир пришел и в сердце Вэй Усянь. Будто холодок обладал целительной силой. Вставать по утрам легче, отходить ко сну — тоже. Кошмары практически перестали тревожить израненную душу. В особенно спокойные деньки заклинательница покидала Призрачный Город ближе к обеду и возвращалась на исходе дня. Хуа Чэнчжу убедился в ее преданности и перестал следить за тем, как та распоряжается свободным временем, его не волновал треп девы Вэй с обитателями горы бессмертной, в мир людей Вэй Ин старалась не спускаться без особой необходимости. Она и сама знала, что едва ли сдержится, если случай сведет ее с дорогими сердцу людьми. — Хуа Чэн не слишком тебя напрягает? — Баошань разлила чай по пиалам, устроившись в застекленной беседке близ собственного дома. Рядом мерно потрескивала жаровня, нагревая воздух. — Мы редко пересекаемся. Он частенько пропадает из дома, говорит о каком-то таинственном гэгэ, словно обрезанный рукав, — Вэй Ин сделала маленький обжигающий глоток и ощутив пронизывающий взгляд на себе, вскинула брови в немом вопросе. — Он и есть. — А-а, э-э… — заклинательница похлопала глазами и коснулась порозовевшего ушка, неловко то почесывая. Уж не думала она, что брошенное вскользь окажется правдой. — Ах, его история любви поэтична, — бессмертная широко улыбнулась и приступила к чаю. Смущение внучки позабавило ее. — Он веками искал своего гэгэ, но неудачливость Его Высочества нивелировала все чаяния Хуа Чэна, пока, наконец, принц не вознесся некоторое время назад. Слышала от богов, как те недовольны, что демон трется возле вновь вознесшегося Се Ляня, наследного принца Сяньлэ, — женщина взяла из тарелки обжаренный в кунжуте арахис. — И как долго он его искал? — Хм, — бессмертная склонила голову к плечу, теряясь в вычислениями и бросила навскидку. — Около восьмиста лет. Вэй Ин пораженно замерла, пока ее бабушка тихо посмеивалась с реакции внучки на такую цифру. Для смертной, пусть и заклинательницы, прожить столь много невозможно. — Почему ты встревожилась? — Столь долго, — Усянь качнула головой, прицениваясь к ароматным цукатам. Ее век скоротечен, а вокруг творится многовековая история. Она помнила все лекции из Гусу, где Баошань-саньжэнь тоже упоминалась и ее возраст переваливал за тысячелетия, поговаривали даже, что сам основатель клана Лань был знаком с нею и получал учение от бессмертной. — Брось, — женщина смешливо фыркнула. — Разберемся с Ци Жуном и разработаем план твоего вознесения. Тебе на роду написано быть богиней, подобной мне, и аура тебя окружает соответствующая. Как у твоей матери, — на последней фразе голос женщины упал, а сама она поблекла, в глубине души храня собственные чаяния. — О чем вы, бабушка, — Усянь нервно засмеялась. — Какая из меня богиня? Богиня балагуров? Нарушителей спокойствия? Или бесстыдства? Ох! Пожив чуть более, чем полгода в Призрачном Городе, я свой стыд растеряла окончательно. — Ты знаешь, куда отправляются все мои ученики? За исключением тех, кто выбрал свой Путь в мире смертных? — получив отрицательное покачивание головой в ответ, объявшая гору продолжила, пряча печаль в уголках серых глаз. — Я обучаю не заклинателей, а будущих чиновников Малых или как сейчас говорят, Средних Небес. Некоторые из них возносятся в ранг Богов на этом пути, на самом деле, это даже не редкость. Либо остаются служить при Дворцах. Еще часть, получив наставления, являются посланниками воли Небес при Дворе Императора. Все те дети, за которыми я спускаюсь в мир людей, получают шансы на хорошую долгую жизнь. В перспективе не знающую смерти. — Тогда почему мама ушла? — девушка опустила взгляд в пиалу. О родителях она знала мало, помнила еще меньше, хотя благодаря встречи с Ци Жуном, наконец, смогла изъять из водоворота кошмаров образы своих родителей. Хотя бы их. — Цансэ хотела всего и сразу. Ее тянуло познать все три мира. Она тоже была в Призрачном Городе, была и Чертогах Хэ Сюаня, к его недовольству, и во владениях Юйши Хуан, она поднималась на уровень Средних Небес в поисках себя, но ее не прельщало увиденное. Она твердила, что все вокруг застыли в веках, растеряли живость и перестали ощущать течение времени. Перестали видеть прекрасное в обыденном, чудо в простых вещах. То ли дело люди, — женщина опечалено улыбаясь, воскрешала в памяти образ дочери перед глазами затаившей дыхание зрительницы. — Ее тянуло в мир смертных. Словно ограниченность телесного потенциала будоражила ее, а когда она встретила твоего отца и слышать не хотела ни о долге, ни о предназначении. Эта девочка самовольна поменяла свою судьбу и навлекла на себя большую беду. А я не смогла ей ничем помочь, — бессмертная опустила голову, пряча за скользнувшими по плечам волосами свою скорбь, отгораживаясь ими, словно ширмой. — И все еще не могу спасти душу своего ребенка и ее супруга. Но тебя я не потеряю. Эти пятнадцать лет ты, как за каменной стеной. Хуа Чэн не позволит никому и волосу с тебя сорвать, в пыль разотрет. Он довольно ревностно охраняет все, что принадлежит ему. Это даже хорошо, никто не справится лучше, чем он. Но даже обладая даром предвидения, я не вижу его планов на тебя. Он нарочно мелькнул тогда перед окнами, обращая внимание на себя. Даже Инь Юй в тот день был без своей печальной маски. Они привлекли твое внимание, но их цели, — Баошань-саньжэнь всплеснула руками и стала медленно вливать кипяток в гайвань уже на третий пролив, когда вкус и аромат чая раскрывался полностью. — Будь осторожна с ним, мое сокровище. Ты хорошо держишься в этом рассаднике зла, но не позволяй своему сердцу обмануться на счет его природы. Хуа Чэнчжу не плохой, но он все еще демон, преследующий свои цели. Не перечь ему, не срывай его планов и покровительство тебе гарантировано. — Ты так похожа на нее, что мне становится страшно, — в затянувшемся молчании сказала бессмертная. — Я… — Вэй Ин встала с циновки с пиалой в руках и обойдя столик, села сбоку от бабушки и привалилась к ее плечу головой, игнорируя нормы поведения. Здесь, за стеклом, они скрыты и от взглядов и от зимней стужи. — Для мира смертных я уже мертва, — она опустила взгляд и медленно втянула воздух через нос, стараясь не сорваться на позорное шмыганье. Не хватало расклеиться им обеим, пуская горючие слезы об утраченном. — Не печалься, дорогая. Все обратимо, покуда мы живы. Ты все еще любишь наследника Цзян? — женщина бережно похлопала по чужому колено и притерлась виском к макушке. — Даже вы в курсе, — Усянь вздохнула преувеличенно весело, капризно дрогнули уголки ее подкрашенных персиковым оттенком губ. — Скоро песни будут слагать о несчастной любви оборванки и наследника Великого Клана. — Уже слагают, — пряча улыбку, Баошань хитро сощурилась в ответ на изумленное «о». — Ты можешь являться ему во снах. Я могу научить тебя этому. Усянь сглотнула и нерешительно отказалась, хотя жаждала того всей душой. Иметь возможность говорить с ним, касаться, радоваться всему, что он может дать ей при таких встречах? Но это было бы тонко сотканной ложью, потому что реальный мир никуда бы при этом не делся. Вэй Ин осознавала, что подобное не даст им обоим возможности двигаться дальше, как бы сильно не сжимался от изнывающей тоски кусок мышцы в грудине. Бабушка пыталась помочь. Исполняла на цине призванные облегчить душевную боль мелодии, заваривали умиротворяющие чаи, развлекала беседами и наставлениями. Как только Усянь начала без проблем ориентироваться в делах города, то стала чаще пропадать за его пределами. Она медитировала рано по утру с учениками бессмертной, а к завтраку возвращалась в Дом Блаженства. Инь Юй как-то отметил, что она стала ощущаться и выглядеть лучше, что ей идут на пользу такие побывки у бабушки, а вот о случившемся променаде в мир смертных они оба умалчивали. Усянь было стыдно за свою просьбу и то, какой уязвленной она была в тот вечер, а Посланник Убывающей Луны не хотел уничтожать тот прогресс в излечении раненного сердца, который уже есть. Ближе к весне начала просыпаться не только природа, но иньская энергия сбрасывала с себя зимнюю негу, сводя с ума всех живых и немертвых Цзянху. Призраки буйствовали, как никогда прежде. Зарождались новые проблемные места, пробуждались новые монстры и рождались демоны. Что примечательно, сорвало крышу и некоторым богам, которые решили отчего-то, что вломиться на территорию Призрачного Города отличная идея. Орали, звали Градоначальника или его заместителя и, закономерно, огребли. — Они всегда так? — шепотом поинтересовалась Вэй Ин у Инь Юя и тот кивнул, не изменив при этом позы. Громкие и невежественные боги требовали, чтобы один конкретный демон перестал таскаться за конкретным божеством, а Вэй Ин хихикала, позабавленная увиденным. Ежели матушка встречала такое поведение среди богов, то не удивительно, что она сбежала к людям! Только своим хихиканьем дева Вэй привлекла к себе внимание и разгорелся настоящий скандал на тему: что в Призрачном Городе делает человек? Ох! Вэй Усянь и сама хотела бы знать, как дошла до такой жизни, но получив предупреждающий взгляд, заткнулась сию же секунду. Было неприятно слушать о себе, словно о какой-то вещи. Ей не нравилось, когда в предложении о себе она услышала такие слова, как принадлежит и собственность. Это покоробило свободолюбивую натуру, заставляло кривиться и мысленно не соглашаться с таким положением дел, но на на виду у всех она помалкивала, памятуя о просьбе бабушки.

***

— На границе Цинхэ и божественных землях кто-то похищает невест. Инь Юй, отправляешься со мной, а ты, Вэй Усянь, остаешься за главную. Не дай этим обормотам разнести мой город. Было странно оставаться одной. Не в смысле, что вокруг никого нет, это не так. В доме всегда крутится прислуга или танцующие куколки с полупрозрачными рукавами. Странно быть хозяйкой этого места и города в целом. Призраки не признавали за ней власти, о чем говорили в открытую и с примесью презрения. Им, постигшим смерть, кажется насмешкой быть обязанными подчиняться той, кому в легких необходим воздух и чье сердце стукаем выдает каждое колебание в эмоциональном фоне. И все-таки, она остается одна довольно долго. Дни превращаются в вереницу срочных дел. Перед глазами мелькали договоры, купчие, статистики, бюджеты, просьбы и прошения. Последние выбивали из сил необходимостью отвечать на каждое, мучаясь вопросом, как бы поступил Хуа Чэнчжу. Словно предчувствуя слабость заклинательницы, служащие дома стали наглеть и проситься в отпуска и какие-то больничные, мол, так им тягостно, что душевные болезни обязуют их брать перерывы, а проводить те в борделях! Эта ситуация так возмутила и выбила из колеи Усянь, что в какой-то момент ей пришлось вытаскивать прислугу из ивового дома за шкирку. И не раз. На черт его знает какой по счету раз Вэй Ин и сама угодила в руки куколок. Ее с порога обласкали взглядами и прикосновением бархатных ручек, уложили на тахту, словно не замечая попыток сопротивления заклинательницы, ласково шептали, что ей нужно расслабиться и отпустить себя. И Вэй Ин вдруг обнаружила, что это действительно так. Что ивовый дом — это не только игры в тучку и дождик или погоня за южным ветром, а еще первоклассный массаж под перезвон пипы. — Н-не надо меня раздевать! — задушено пропищала Управляющая Призрачным Городом, когда ощутила прохладный шелк ладоней на внутренней стороне бедра. И в какой это момент работница заведения распахнула нижние одежды? Внизу живота так сладко потянуло от одного прикосновения, что щеки вмиг вспыхнули жаром. — Госпоже нужно расслабиться. Эта ничтожная все сделает, чтобы доставить госпоже удовольствие. Не мешайте делать ей свою работу, эта недостойная не посмеет сделать что-либо, о чем госпожа не попросит сама, — сладко зашептала обольстительница, прижимаясь полной грудью к спине Вэй Ин и это оказалось волнительно. Усянь застонала и устыдилась самой себя, когда поняла, что выше юркие пальцы не поднимались, что не тянулись они к белью и не дразнили прикосновениями, а ловко и качественно разминали забитую монотонной работой мышцу. Теперь она понимала, почему из борделя выходят такими счастливыми. Она всячески отгоняла мысли о том, что улыбка улыбке рознь, но ее тело буквально пело после каждого сеанса целительных рук обворожительной кудесницы, а своего лучащегося яркого вида скрыть не удавалось! Правда, по возвращении Хуа Чэнчжу она едва не сгорела со стыда, когда тому донесли, в какие места захаживала Управляющая и какие попустительства случились в отсутствии господ. Но все, что он сказал, предварительно пройдясь по фигуре Вэй Ин лукавым взглядом, было: — Не осуждаю. — Это не то, что вы подумали, Хуа Чэнчжу! — Усянь не выдержала и замахала руками, когда лишние удалились из рабочего кабинета Князя и остались только трое. Он сам, Инь Юй и умирающая от смущения заклинательница. — Только массаж и ничего больше! — Я же сказал, что не осуждаю. Я все понимаю, не получилось с мальчиками, пошла по девочкам, — миролюбиво продолжил Князь и закинул ноги на спинку софы, но в глазу его плясали могуаи. — О, Небеса! Я этого не вынесу! — воскликнула девушка и унеслась из кабинета со скоростью звука, срочно придумывая себе тысячу и одно дело, чтобы не вспоминать издевательскую манеру тянуть гласные в исполнении демона, ни отрешенного взгляда его правой руки. — Чэнчжу, — почти осуждающе позвал Инь Юй и покачал головой, обращая взгляд на хлопнувшую дверь. — Да брось, весело же, — фыркнул демон и потянулся с грацией сытого и довольного жизнью кота и вмиг влился в рабочий настрой. — Так чего там верещали те два недоумка, таскающиеся за гэгэ?