Разорвано

Инь Юй не преувеличивал вкусовые качества пирога: нежное песочное тесто мягко обнимало кисло-сладкую начинку по бортам и румяными полосочками ложилось поверх, образуя ромбовидные рисунки на поверхности. Вэй Усянь пила неведомо какую по счету пиалу белого гранатового чая с легким вяжущим послевкусием и делила лакомство с управляющим, придавая каждому его взгляду слишком много значения; да и как бы ей оставаться спокойной и мнить, что все как прежде? Посланник своим интересом поднял со дна порушенные надежды на счастье и предлагал его обрести в своем лице, что так не похоже на лик того, кому действительно отдано ее сердце, сжимающееся от мимолетных мыслях о предательстве своей любви. Впрочем, их различия даже лучше, Вэй Ин не была уверена в том, что присутствие управляющего переносила так же легко, будь они схожи с Ваньинем хоть в чем-то. Девушка склонила голову на бок, подпирая ту рукой, и не могла не задаться вопросом, отчего тот вообще… ах да, увлекся спасением утопающей. Меж тем, ощущала она себя как никогда двойственно. Внутри полыхал пожар, раздуваемый вездесущими «что, если»; он искрил снопами ярких вспышек и обжигал нежную плоть изнутри, но снаружи… снаружи она улыбалась. Малость самую выглядя смущенной, была рассеяна и двойственность выражалась не столько внешнем спокойствием, сколько отстраненностью. Ощущение, словно все переживаемое не с ней. Свербит терпимо что-то, опаляет, но если придержать в нужный момент дыхание или напротив взять воздуха побольше, то все словно в порядке и стоит вспышке промелькнуть и угаснуть в рассуждениях о насущном, то будто и не было этого мгновения, по ощущения ломающего ребра. Испустив тяжелый вздох, управляющая отшутилась на попытку мужчины успокоить мятежную душу и затаив желание докопаться и отвратить, отмахнулась. Все в порядке. Ей лишь нужно время на то, чтобы разложить все по полочкам, но сначала необходимо утрясти вопрос с родителями. Князь поставил запрет на приближение к лазурному демону. Как ни старалась управляющая прошмыгнуть в подземелья, итог был один: ее перехватывали в тот же миг, когда стоя перед дверью, брала она в руки игральные кости. Прислуга, Инь Юй, пару раз лично Чэнчжу. — Ты не сможешь развязать ему язык, — говорил он снисходительно. — Я понимаю твое рвение, но это риск. Он мучил тебя, пусть ты не осознаешь этого, но душевные раны проходят дольше физических, а порой они настолько глубоки, но скрытны, что ощущаются не сразу и никто не в силах знать, в какой момент произойдет непоправимое. Предоставь это мне. Усянь была с ним в корне не согласна, но разве когда-либо слушал ее непревзойденный? — Чэнчжу, — войдя в кабинет, дева поклонилась князю. — Пока пленен Ци Жун, могу ли я со спокойной душой покидать призрачный город? — С какой целью? — Все с той же, Чэнчжу, — не поднимая глаз, девушка положила руку на рукоять меча. — Пока Лазурный демон здесь, в его логове можно попробовать отыскать души моих родителей. — А ты знаешь, где его логово? — Хуа Чэн вскинул брови в легкой степени недоумения. — Нет, но я буду искать. Мужчина медленно скатал рассматриваемый ранее свиток и отодвинул на край стола. Поднявшись, с заложенными за спину руками Алое Бедствие двинулось к заклинательнице. — Ты не найдешь его, — уверенно предрек демон. — Почему не смотришь на меня? Куда подевалась твоя смелость? — Она при мне, — но смотреть на князя Вэй Усянь не стала и стояла с ровной спиной и расправленными плечами, как прежде. На кого на кого, а вот обида на Хуа Чэнчжу никак не отпускала девчонку; произрастающая из непонимания его поступков и целей, Усянь запутывалась в собственном отношении к этому существу. Ранее ей думалось, что князь руководствовался личной симпатией или это как-то связано с ее родственниками, но ни одна из теорий не прошла проверку. Иначе почему же наказание было столь жестоко? С другой стороны, допусти она такую оплошность в клане, с нее бы уже спустили шкуру дисциплинарным кнутом. — Не вижу, — Чэнчжу остановился в шаге от заклинательницы и чуть склонился, чтобы рассмотреть проблески эмоций выразительной мимики. — Конечно, с одним-то глазом, — буркнула Усянь и поняв, что брякнула, вмиг побледнела и со свистом выпущенной стрелы унеслась из кабинета под громогласный хохот Алого Бедствия.

***

Цзян Яньли бродила по тропинкам зимнего сада Башни Золотого Карпа. Не взирая на сезон цзиньские пионы были во цвету и испускали легкое сияние. Яньли не решалась рвать эти цветы, память услужливо подсказывала, что не взирая на красоту их, весь сад сплошная насмешка над несчастной госпожой Цзинь, что по юности была отдана замуж не за того человека. Деве из озерного края искренне было жаль ту юную госпожу, не познавшей любви и заботы, и очерствевшей еще больше, что следствие недостатка внимания. Госпожа Цзинь в понимании юной девы Цзян олицетворяла женскую красоту. Как и ее мама. Так отчего же обе названные сестры не обрели счастья в личной жизни? Мама рассказывала ей, что за руку третьей госпожи Юй билось множество благородных господ, но сама Пурпурная Паучиха обратила внимание на того, кому это меньше всего надо было. Так она считала, не угадывая за кроткой флегматичной натурой живости первой любви. Принимала как должное она и доверие, оказанное ей, и заботу, что выражена в мелочах, сомневалась и в верности своего супруга. Особенно ярко это выражалось после каждого посещения своей сестры и в этот раз вряд ли будет по-другой. Яньли вздыхала и зябко ежилась, пряча руки в подбитых мехом рукавах верхнего одеяния, пуская облачка пара ввысь. Как же она устала слышать упреки и обвинения в сторону отца. Ничего нет хуже для ребенка, когда родители непрестанно ссорятся и не могут прийти к примирению. Напротив, каждая ссора начинается так же резко, как и заканчивается и оставляет после себя ощущение гранитной плиты, зависшей над головой: не понятно, когда эта махина обрушится вновь и раздавит под собой нежное и хрупкое. — Ах, простите! — Яньли, засмотревшаяся на небо, стояла ровно посредине дорожки и не снималась с места, а вот шедший ей навстречу человек был убежден, что она отойдет в сторону и, как должно деве, склонит голову. — Ах-ты! — вскричал полноватый молодой господин, но всмотревшись в тонкий силуэт, остановил замах и расплылся в елейной улыбке. — Юная госпожа Цзян, какая неожиданная встреча! — Здравствуйте, второй господин Цзинь, рада видеть вас снова. Вы, должно быть, усердно тренировались? — и пусть Цзинь Цзысюнь не являлся по настоящему наследником ордена, относились к нему как ко второму сразу после наследника Цзиней, Цзинь Цзысюаню. Яньли прежде не редкость сталкивалась с этим эксцентричным заклинателем и в садах, и в трапезных, еще реже в стенах библиотеки; и эти встречи участились, стоило только разорвать помолвку с первым господином. Дева Цзян вовсе не глупышка, за которую ее ошибочно принимали. — Дева Цзян так внимательна, — Цзысюнь жестом отогнал свою свиту и верные ему заклинатели понятливо устранились на определенную дистанцию. Он действительно шел с тренировочного поля и приосанился, чтобы лишний раз это подчеркнуть. — Почему же вы здесь совершенно одна? Где ваши служанки? В Башне Кои безусловно безопасно и никто не посмеет обидеть дочь главы союзного ордена, но припорошенные снегом каменные дорожки коварны. Вы можете оступиться и вы совсем продрогли! Эй, ты! — Цзысюнь ткнул пальцем в мелькнувшую с метлой прислугу. Служка остановился и замер, зная, что ничего хорошего ему не скажут, а потому сразу склонился в низком поклоне, прижимая черенок метлы к груди. — Быстро распорядись растопить жаровню в беседке и подать чай с угощениями. Чего встал? Немедленно! И проследи, чтобы там, куда ступает нога девы Цзян все было вычищено ото льда и снега! В спокойном состоянии Цзинь Цзысюнь был вполне… миловиден. Полнота его не портила так сильно, как казалось ему самому, а вот некультурные выкрики, тыканье пальцем и хамское отношение к людям, что стоят на ступень ниже, вполне. Его лицо искажалось в брезгливом выражении каждый раз, когда он обращался ко слугам. Словно не люди они совсем. Служка скорее унес ноги, чтобы не услышать в свой адрес еще чего-либо. Это в присутствии девы Цзян второй господин не позволял себе выражений покрепче, но провоцировать его медлительностью не стоит. — Спасибо за заботу, — дочь Цзянов склонилась в поклоне с легкой улыбкой, какой улыбалась всем за пределами дома. Цзысюнь же светился от собственной важности. Подбородок вздернул вверх, одну руку положил на рукоять меча, полагая, что так выглядит еще лучше, а другую, согнутую в локте, подал Яньли. — Ничего не делается, пока не наорешь! — воскликнул он и расплылся в широкой улыбке, стоило девичьим пальцам взяться за рукав. Обычно юношам и девушкам стоило придерживаться дистанции, но зима вносила свои коррективы. — Матушка говорит так же, — но Яньли не стала пояснять, что именно она имела ввиду, юный Цзинь все равно бы понял по своему, что он и сделал. Соловьем распевался он о том, какая мудрая женщина Пурпурная Паучиха, и вел в беседку, что расположена у выхода из сада. Цзысюнь выбрал именно эту неспроста. В отсутствии сопровождающих у девы Цзян он не имел права оставаться с ней наедине, им бы не простили нарушение правил приличия, но именно эта беседка была открытого типа. В отсутствии ветра жаровня вполне справлялась с тем, чтобы за столом было комфортно, ведь помещение не выхолаживалось моментально. Сидящую пару, увлеченную беседой, можно увидеть сразу со входа, с балкончиков и тропинок — они как на ладони. Суетящихся рядом слуг и верных Цзысюню заклинателей только можно было рассматривать, как меру соблюдения приличий. — …был я на той охоте! — Цзысюнь всплеснул руками. Он рассказывал деве Цзян о своих успехах в совершенствовании, явно преувеличивая, но казалось, что дева этого не замечала. Она была удивительным слушателем. Не перебивала, кивала и следила за нитью разговора, порой задавая уточняющие вопросы. До этого дева Цзян рассказывала, что обычно по садам Башни Кои она гуляла со сгинувшей сестрой и потому распустила свиту. Не хотелось ей в отсутствии Вэй Усянь наслаждаться прогулками под легкий щебет юных жительниц Юньмэна, непременно находящих, как развеселить свою госпожу. Яньли понимала, что делали они это от волнения, но ей не нужна была такого рода поддержка. Напротив. Привыкшая держать все в себе дочь Цзянов хотела пережить эту грусть, понимая, что подавлять свои эмоции только делать хуже, в этом она была мудрее своих родителей. Об Вэй Усянь с ней никто не разговаривал. О том, что ее сестра обернулась после смерти ищущим возмездия призраком дева Цзян узнала из ропота крестьян на рынке. Люди вспоминали первую ученицу добрым словом и искренне сочувствовали случившейся метаморфозе; другие не понимали, как же вышло, что самый светлый и улыбчивый ребенок нашел в себе достаточно темного и разрушительного, чтобы стать призраком. Людская молва беспощадна, она вмиг демонизировала облик маленькой шимэй. Яньли тогда лишилась чувств. Цзинь Цзысюнь подвернулся ей очень кстати. По началу он тоже юлил от брошенного вскользь имени бывшей первой ученицы Цзян, но было видно, как желание поделиться с озерной девой информацией распирало его. Его нужно лишь подтолкнуть понимающей улыбкой и прикрыть веки, вздыхая с плохо скрываемой печалью. Хватило провернуть манипуляцию дважды, чтобы он сдался, наконец. — Дева Цзян, ну что вы, не печальтесь! Видел я вашу сестру! — заверил он девушку и та подняла на него свои печальные светлые глаза, явно сдерживающие слезы. — Сначала никто не понял, что это она! Но у меня-то глаз наметан! Я сразу заподозрил, что что-то неладно, уж очень близко она держалась к вашему брату и пыталась его защитить, вот это любовь! — Цзысюнь всплеснул руками и опомнившись, продолжил. — Она скрывала свой облик, украв чей-то непримечательный лик, хитрая, как лисица и такая же проворная в бою. Видели бы вы, как отделала она этот гнойник на теле Цзянху, Ци Жуна. В посмертие дева Вэй обрела удивительную мощь, скажу я вам, и знайте, она защищала и вас. Уж не знаю, что ей сказал мой дорогой братец Цзысюань, но это ее так взбесило! Она кинулась на него с кулаками, как в детстве, и кричала, что он подлец, раз привел помолвку к краху. И я с ней согласен! При всем уважении к моему брату, тут он глуп и безнадежен. — Так а-Сянь и впрямь стала злобным духом? — Яньли огорченно склонила голову, теребя рукав, не желая верить в такой исход событий. Видя, что непреднамеренно сделал хуже, Цзысюнь вскочил и перегнулся через столик, чтобы коснуться рукава ее мантии. — Кто сказал вам такую глупость? Глава Не и наследники Лань сказали, что ваша сестрица вовсе не злобный дух, она дух защитник, ищущий возмездия и справедливости! Никто не осмелится опровергнуть суждения блистательных господ. И еще! Представляете? Она стала управляющей в Призрачном Городе, градоначальником которого является сам князь демонов, Хуа Чэн. Дева Цзян, что с вами? — Цзысюнь не понимал, чем вызвана чрезмерная бледность девичьего лица. — Нет-нет, все в порядке, — Яньли покачала головой и поставила пиалу с чаем на стол, пока не выронила ту. Голова пошла кругом от волнения. Страшно представить, что еще вынесла на своем пути маленькая а-Сянь, что еще не так давно прятала лицо в платье своей шицзе и громко плакала. Яньли была так слаба и впервые корила себя за невозможность сделать что-то, что могло бы защитить маленькую шимэй хотя бы от злых языков и косых взглядов в сторону Пристани Лотоса, ведь именно в ее пределах и была взращена юная демоница. Яньли заверила второго господина Цзинь, что нет повода для беспокойства, бледность ее от усталости, а не из-за рассказанного. Молодой господин ей поверил или сделал вид. Отдав распоряжение слугам, он повел озерную деву к ее покоям и сменил тему разговора. — Благодаря дружбе госпожи Юй и госпожи Цзинь, между Ланьлином и Юньмэном крепкие связи, ах, госпожа Цзинь была так расстроена вашим решением разорвать помолвку, но никто вас не винит! Все знают, что виной тому характер первого господина Цзинь. Братец порой невыносим даже для меня, как задерет нос и не дозовешься до него. Яньли, я могу называть вас так? — Конечно, господин Цзинь, — дева Цзян не подавала виду, как насторожило ее новое направление беседы. — Тогда и вы зовите меня по имени. — С радостью, Цзысюнь. Цзысюнь приободрился еще больше. Ему казалось, что дева Цзян излишне скромна и наедине с ним могла бы быть чуть менее скована правилами хорошего тона, но ничего, не все сразу и это он понимал. Он уважал ее границы из-за того, что она равна с ним по положению в обществе, и был рад, когда одна из преград была пройдена. Во всяком случае, юноша не слышал, чтобы кузен и тогда еще невеста Яньли называли друг друга по личным именам. Цзинь Цзысюнь вел ее по коридорам с важным видом, встречая по пути лишь слуг, но на повороте к гостевым павильонам встретил Цзинь Цзысюаня. — Здравствуй, брат! — кланяться, в отличие от девы Цзян, он не стал, и постарался скрыть неприязнь, вызванную этой встречей. Он знал, что на фоне своего кузена выглядел гораздо хуже, но обрадовало его то, как вмиг закрылась дева Цзян в присутствии прямого наследника Башни Золотого Карпа, а это лучший показатель того, что у Цзысюаня не осталось никаких шансов. Потому Цзысюнь не мог скрыть превосходства. — Мы с Яньли как раз заканчивали прогулку, такая удача, что встретили тебя. Подожди немного, я провожу деву Цзян и вернусь, нам нужно обсудить стратегию грядущей охоты. — Что вы, Цзинь Цзысюнь, не нужно утруждаться. Дальше я сама, до встречи. До встречи и вам, молодой господин Цзинь. Яньли склонилась в глубоком поклоне и хотела уйти поскорее, чтобы в тишине выделенных покоев тщательно обдумать ситуацию. Когда в разговоре всплыло имя князя демонов, у дочери Цзянов появились крамольные мысли, но чтобы реализовать их, ей необходимо остаться одной. — Постойте, дева Цзян, я шел к вам и… Цзысюнь, оставь нас, это личный разговор. — Братец Цзинь, Цзян Яньли устала и хочет отдохнуть, поговорите в другой раз, — юноша потянул кузена прочь. — Если только недолго, — Яньли обернулась на миг и продолжила путь. Вскоре наследник Цзинь нагнал ее и далее замедлил шаг. Она смотрела вперед на вычищенные дорожки со столбцами желтых фонарей по всей длине, а он — на нее. Перед входом в павильон дева Цзян остановилась и развернулась лицом к юноше с мягкой улыбкой на губах. — Так о чем вы хотели поговорить со мной? Простите, внутрь не приглашаю, я распустила прислугу до утра. — Почему мой кузен называет вас по личному имени? — горделиво и с присущим высокомерием юноша задал этот вопрос так, словно кидался в нападение. Увиденная неспешная прогулка и услышанные тихие смешки девы Цзян в ответ на откровенную глупость, сказанную кузеном, сбили его с толку совершенно. — Ваш брат очень добр, он сам предложил перейти на личные имена. — И вы согласились, — наследник нахмурился, встретив кивок. Ноздри его раздувались как кузнечные меха: так гневно он дышал, стискивая руки в кулаки. Почему она ведет себя так? Почему?! — Неужели, чтобы угодить матери, вам непременно нужно выйти замуж в орден Цзинь? — Что? — шокировано переспросила Яньли, поднося рукав ко рту. Нижняя губа затряслась от обиды за столь жестокие слова. Хоть и понимала девушка, что подумали молодые господа Цзинь, понимала, что ее поведение можно счесть за ответный интерес, но у нее были свои резоны и объяснять их Цзысюаню?.. Нет. Это не имеет смысла. Они никогда не говорили друг с другом о том, что волнует, впрочем, были ли вообще они знакомы? По началу, еще ребенком, Яньли пыталась преодолеть этот барьер и всякие раз это не приносило пользы, только боль, скрытую за мягкой улыбкой, и жгучие слезы по ночам в подушку. — Простите, что доставляю неудобства. Яньли не знала, за что именно она извинялась, но ей скорее хотелось исчезнуть, а двери так близко. Дева Цзян метнулась к ним, но отодвинув створку, была схвачена на руку. Она низко опустила голову и отшатнулась, прижимая обе руки к себе. — Простите, я совершенно не то хотел сказать и не желал оскорбить вас. Черт! — юноша рассерженно воскликнул и отвернулся, взглядом припугнув служку, меняющего догоревшие фонари и активно греющего уши. Наследник Башни Кои презрительно фыркнул и незадачливого человека как ветром сдуло. — Вы сказали именно то, что имели ввиду, — Яньли выпрямилась, но смотрела в сторону от юноши, едва заметно сведя брови к переносице. — Знаете, господин Цзинь, совершенно вас не понимаю. Сколько помню наши встречи и слова, переданные через чужие губы, вы презирали меня, считая, что я вас недостойна. Пусть так, — дева Цзян на мгновение прикрыла глаза и приобняла себя за плечи, однако уже в следующую секунду улыбнулась. Со слезами на глазах она взглянула, наконец, в упор в глаза, смотрящие на нее с замешательством. — Я недостаточно красива, у меня слабое золотое ядро, мои таланты не блистательны… что ж, — Цзян Яньли повела плечом с горьковатой ухмылкой. — Не страшно, ведь жизнь продолжается, а я переболела вами и с момента разрыва помолвки ни разу не пыталась найти вашего общества, господин Цзинь. Я сделала все, что могла, чтобы избавить вас и себя от несчастья быть связанными узами брака и теперь совершенно не понимаю, за что вы так со мной. — Дева Цзян, — пораженно выдохнул юноша. Кровь отлила от лица от ужаса, но от смущения вернулась обратно. Да, он действительно говорил во всеуслышание, что она ему не пара, но… в глубине души он никогда так не считал. Цзысюаню просто не хотелось мириться с тем, что кто-то сделал выбор еще задолго до его рождения, а ему с этим выбором в перспективе жить. — Не стоит, — оборвала его девушка, выставив ладонь в защитном жесте. — Я не хочу вас видеть, прошу, уходите. Хлопнула задвижная створка двери. Цзинь Цзысюань сел на каменные порожки и бездумно уставился на ступени под ногами, замирая. Ведь он не успел даже договорить и объясниться. Случилось так, что привыкший к козням молодой мужчина, будущий наследник, всегда держал маску, одобренную обществом и не отходил от своей роли, и потому он отвык говорить прямо и без обиняков. Цзян Яньли была сильнее него в этом плане. С тихим стуком юный Цзинь стукнулся головой о запертую изнутри дверь и постучал костяшками пальцев по дереву, привлекая внимание. Может, удастся сказать то, за чем действительно пришел, если не видеть ее? — Дева Цзян, — позвал наследник и постучал еще раз, вслушался. Тихий шорох шагов послышался по ту сторону двери и стих. — Дева Цзян, вы не хотите меня видеть, но позвольте услышать. Яньли крепко зажмурилась и закрыла рот ладонями, чтобы не сорваться навзрыд. — Дева Цзян, я вовсе не считаю, что вы чем-то хуже меня. Не считаю вас некрасивой или бесталанной, — Цзинь Цзысюань устало потер лицо ладонями. — Простите за проявленную грубость, если можете, и не принимайте близко к сердцу все гадкое, что я когда-либо говорил. Я злился и эту злость проецировал на вас, не зная, что это ранит вас так сильно, если бы я знал… — юноша устыдился сам себя и залился краской по самую шею и уши. — Просто уходите, — не будь он заклинателем, то и не услышал бы мольбы, обращенной по ту сторону двери. Она плакала. Давилась слезами и старалась держать дыхание ровным, зная, что он ее услышат. — Вы ведь ушли с чаепития, потому что матушка пригласила на него меня, — наследник Цзинь продолжил говорить. Теперь для опоры он уперся в дверь и спиной, а ногу согнул в колене, кладя на нее локоть. В пальцах юноша вертел кисточку с подвески на поясе, чтобы хоть как-то отвлечься. — Прошу, не делайте так больше, я лучше не буду на них являться и придумаю причины, по которым не смогу присутствовать. Вам не нужно в это время искать чужой компании, тем более в лице Цзысюня. Цзян Яньли, прошу, поверьте мне: он не хороший человек, он не добрый. Не верьте никому, в ком течет цзиньская кровь. Дева Цзян молчала. Она уже осела на пол, о чем догадался юноша, заслышав шорох ткани и, кажется, тоже обрела опору в чуть скрипнувшей от напора двери. — На самом деле я пришел, чтобы рассказать вам о вашей сестре. Из разговора матушки и тетушки Юй я понял, что вас никто не посвящал в детали, и… я счел, что это нечестно. — Цзысюнь уже рассказал мне, как обстояли дела. Вы говорили с а-Сянь? — тихим слабым голосом задала она вопрос, покусывая костяшки пальцев. — Да, — Цзинь Цзысюань поморщился. И тут этот проныра влез. — Как она? — Как прежде, только злее и удар сильнее, — юноша невольно потер щеку, что приняла первый из ударов, на которые щедра мертвая шимэй Цзян Яньли, но такой ответ огорчил деву. Сначала она рассмеялась и тотчас сникла, а потом расплакалась. На сей раз, в голос. — Дева Цзян, прошу вас, не плачьте. Она вас все еще любит и кажется, о ней есть, кому позаботиться. Спустя несколько минут только дочь Пурпурной Паучихи нашла в себе силы заговорить снова и ее слова потом еще долго крутились в голове у наследника Башни Кои: — Примите мою благодарность, молодой господин Цзинь. Но прошу вас… не приближайтесь ко мне более ближе, чем того требуют приличия. А потом Яньли ушла вглубь пустого павильона, забирая вместе с собой что-то невероятное ценное. Иначе откуда бы взяться ощущению пустоты внутри?