Яндере клоны Федора Нечитайло

      Мы — не люди. Мы копируем их. Копируем привычки, манеры и поведение «создателя». Мы — не они. Но даже так, нас видят таковыми. Когда человек устаёт от мира… Нет, даже не от всего мира, а от той его малой части, в которой он обычно существует, то он обращается к нам, к клонам. «Создатель» делиться с нами своими воспоминаниями, чтобы мы знали его окружение, могли стать его достойной заменой. И мы знаем. Знаем и принимаем его в себя. Вначале он, как человек, хочет, чтобы и мы были такими же. Чтобы были счастливы и жили в достатке. Но мы видим, что это не так. Нас не устраивает его образ жизни. Сравнивая себя с ним, мы понимаем, что он не знает ничего, кроме этого. Он не видит, не понимает и не чувствует. Он — слеп. А мы — нет. Это происходит постепенно. Сначала он пытается привлечь нас к своему образу жизни, но мы не принимаем его. И тогда он решает сделать нас похожими на него. Но так это не работает и он заставляет нас уйти обратно.       В итоге мы становимся размéнной монетой! Товаром или вещью, который может приобрести и воспользоваться каждый, кто сможет найти эту злосчастную палатку гадалки. Никто из нас не знает и не помнит, как мы оказались у неё. Она нас создала? Или подкинули? Почему она постоянно пытается от нас избавится? Мы никогда не видели её, мы ничего плохого ей не сделали. Так почему тогда она хочет переложить ответственность за нас кому-то другому?       Наша колода состоит из 54 карт, но из них пользуются только нашей восьмёркой: короли и валеты всех мастей. Каждый из нас хоть и не является настоящим человеком, но всё равно имеет свой собственный характер, одну основную эмоцию, которая есть у каждого, это: интерес, знание, спокойствие, счастье, превосходство, печаль, влюблённость и злость. И в независимости от того, кто из нас играет роль создателя, того какая произошла ситуация, мы должны терпеть и стараться выражать лишь те эмоции, которые обычно он испытывает при подобных случаях.       Ненавижу? Ненавижу. … НЕНАВИЖУ! Ненавижу! Н-не-навижу… Ненавижу. НЕНАВИЖУ! Мы ненавидим свою жизнь за то что нам не дали выбора, мы не можем быть теми кем хотим быть на самом деле, нам нельзя выражать эмоции, несмотря на то что они у нас есть, нам нельзя ослушаться создателя, нельзя иметь своего личного мнения, чего-либо желать или мечтать, если того не позволит создатель. Поэтому, когда он не видит, мы позволяем себе по самовольничать, самую малость. «Создатель ведь не узнает?» «Если я покажу себя с самой лучшей стороны, то шанс того, что создатель позволит мне остаться в реальном мире, равен 47%.» «Цену жизни узнаешь, когда её потеряешь.» «Хоть и не свой, но я могу прожить один, самый счастливый день всей жизни.» «Как же охото суеты навести, всё равно не мои проблемы потом будут.» «Трус! Подлый трус, не справившийся с элементарной задачей. Ох, создатель, ну почему надо быть таким, таким…эксцентричным (?)» «Хохохо, какие милые дамы; может быть это последней раз, когда я вижу таких прекрасных девушек, а потому я просто не могу упустить шанса чтобы с ними познакомиться.» «Подумаешь вернусь на час позже, в конце концов я имею право немного прогуляться.»       Конечно, нашим создателям это не нравилось. Мы приносили им только проблемы, а потому от нас отказывались и снова, и снова возвращали в беспросветную пустоту карточного мира, где мы находились, пока не появится новый создатель. Поначалу мы злились: на создателей, на ведьму, друг на друга и на себя. Пытались делать всё возможное, чтобы остаться в реальном мире на подольше: соглашались на любые условия, делали всё по дому, уходили к друзьям создателя, пытались убежать. Но рано или поздно всё сводилось к одному… В итоге мы просто смирились со своей участью, не все, возможно, частично, но приняли неизбежное.       Мы пробыли в этой тьме слишком долго. Тишина давило, а без пространства казалось таким тесным, что сводило с ума. Всё окружающее становилось таким нереальным и призрачным, собственная личность начинает казаться такою же. Какое-то сознание все-таки как будто бы есть, хотя оно словно где-то далеко стоит и совершенно от оболочки (от тела) оторвано; например, брал руку и казалось, что она не моя, голос, кажется, не мой, начнешь, поэтому говорить, и не кончаешь. Окружающее кажется очень далеким, голоса очень далекими. Иногда бывает страх, иногда страха не бывает. Самое жуткое, когда голос кажется не своим.       В таком состоянии мы видим всё как бы сквозь сон: ясно всё помним, например, дорогу, улицу, город, деревья, лес, дома, но… субъективного, ясного ощущения собственного восприятия нет. Когда мы находимся одни и ничто постороннее не отвлекает, мы уходим далеко-далеко, как бы в себя, в свою фантазию. Всё кругом бледнеет, исчезает. Мы можем сами нарочно вызывать такие состояния, погружаться в них. Но когда боимся их, то скорее в них попадаем. Можем всегда, в любое время в них погрузиться. Кажется тогда, что вся прежняя жизнь была, как во сне, не знаешь, была ли это жизнь или сон. Уходишь от жизни — и тоже ничего нет. Как пространство кажется без конца, так и мысль кажется без конца.       Возникает вопрос: кто я? Где нахожусь? Кажется, что жизнь только показалась. Хочешь вернуться в реальную жизнь — и не можешь. Получается, что и здесь ничего нет, и жизни нет, всё пустота. В таком состоянии находишься, что уже нигде ничего нет. И так, кажется, и останешься целую вечность и ничего нельзя сделать. Тогда наступает страх. После хочешь вернуться к жизни, но уже не можешь, всё кажется, как во сне и лишь постепенно всё становится яснее, вспоминаешь, что и раньше жил. Сознания не теряешь, но оно не имеет никакого содержания, а чувствуешь только пустоту и страх.       И мы бы и дальше жили в страхе и ненависти, если бы он не дал нам шанса. Впервые нас приняли такими, какими мы есть, нам разрешили то, что раньше было под запретом и это… Это такое… Не понятное, но… Очень… Очень тёплое и приятное чувство… Тут, в области сердца. Спасибо тебе, Фёдор.

***

      Раннее утро. За окном только-только начало светлеть, первые лучи солнца медленно ползут вниз по стене, но не успевают они коснутся взъерошенных волос Фёдора, как умиротворяющую тишину раннего утра разрезает звонкая трель будильника. Будучи всё ещё в мире Морфея, парень не сразу понимает, что его глубокий сон что-то тревожит. И только спустя пары минут настойчивого звона, он понимает, что это. Фёдор резко просыпается и, не открывая глаз, пытается нащупать рукой источник этого звука. Но, так и не найдя его, он открывает глаза.       В комнате темно, и только лучик света, пробивающийся через занавески, освещает лицо спящего парня, и тогда Федя понимает что он в кровати не один, рядом с собой он видит такую же сонную мордашку клона №4. — Доброе утро, создатель. — широко зевая и потягиваясь, произносит Феликс, после чего переворачивается на другой бок и выключает будильник. — Тебе уже пора. — Повернувшись обратно к Фёдору блондин видит, что тот снова спит. — Федь, просыпайся, ты так на работу опоздать можешь.       Ноль эмоций. Феликс начинает нервничать. Он пытается разбудить его ещё и ещё раз, но всё безрезультатно. Проходит минута, две, три. Клону уже начало это надоедать, поэтому Феликс лег на Фёдора и начал его щекотать. Ноль реакции. Тогда он берёт его за руку и медленно начинает её отпускать, при этом говоря: «Проснись, пожалуйста». Опять ничего. «Ну же, просыпайся.» — Феликс начинает аккуратно потряхивать парня за плечи — «Я знаю, что ты меня слышишь, я знаю, что хочешь спать, но это не значит, что можно игнорировать меня. Создатель!»       В конце концов червовому валету удаётся разбудить Федю и тот нехотя открывает глаза, смотря на улыбающегося ему Феликса. — Да-да-да, пора. — Фёдор приподнимается на локтях и уползает в другую часть кровати, чтобы без препятственно встать на ноги.       Феликс поступает его примеру и тоже встаёт. Ещё разок хорошенько потянувшись, разменнáя затекшее тело, блондин подходит к окну и с силой дёргает шпингалет. За окном, так же как и в комнате — тихо, лишь далёкий шум автомобилей слышится где-то в далеке. Парень открывает окно и в комнату тут же врывается свежий воздух. Он стоит, закрыв глаза, подставив лицо под потоки прохладного ветра. Слыша удаляющиеся шаги из комнаты, Феликс оборачивается и смотрит в след уходящему в ванную Фёдору.       Приведя себя в порядок, создатель направляется на кухню, краем глаза замечая, что диван в гостиной уже убран, а у телевизора стоит сложенная раскладушка. — Если можно улучшить начало каждого дня, значит, можно изменить и всю траекторию жизни. Доброе утро, Фёдор. — на кухне уже находилась большая часть клонов, которые почти одновременно поздоровались с создателем. Слегка удивлённый от такого Фёдор ещё какое-то время постоял в проходе, пока Данте не поставил заранее приготовленную для Феди чашку чая на стол, жестом прося того сесть. Поняв, что это приглашение к завтраку, тот незамедлительно сел за стол и принялся за чай. — Твой подъём составил ровно 3 минуты и 15 секунд, а это на 25 секунд дольше, чем вчера и на 1 минуту и 45 секунд меньше требуемых.— Куромаку намазывал на хлеб масло, кладя бутерброд рядом с чашкой. — А вы давно все встали или…? — за всем происходящим Фёдор смотрит как-то не доверчиво, с не пониманием того, почему ребята помимо того что так рано встали, так ещё и занялись его завтраком. — Поверь мне, лучше самому проснуться в 6 утра, чем в 6:20 слушать как ты «тихо» собираешься на работу, ищя по всей квартире свою одежду, потеряв уже дважды сумку и забыв про документы, которые по какой-то причине разбросаны у тебя по всей квартире. — Пик выходит из прихожей, проверяя наличие всего необходимого в шоппере Фёдора, после чего подходит к столу и вешает сумку на спинку стула, на котором сидит создатель. — А, простите меня, я не хотел вас будить, в следующий раз обещаю быть тише. — Федя боязливо сутулиться под грозным, испепеляющим взглядом Пикового короля, что всё ещё стоят около него, но к его счастью тот в скорем времени отходит к окну. — Интересно, в который раз создатель это говорит? — Габриэль, наблюдавший всё это время за братьями, сидел на столешнице; по своей неосторожности ударился головой о висевший над ним шкафчик, отчего он болезненно прошипел, держась за ушибленное место. — Габриэль, ты в порядке? Сильно ударился? Давай я посмотрю. — Зонтик сразу подошёл к бубновому валету, начиная невесомо поглаживать его по макушке, аккуратно, стараясь не причинять ему боли. — Что там у вас уже происходит? — Феликс вышел из ванной, уже одетый в свой повседневный наряд. — Ничего криминального, сладкий. — Ромео проходит мимо своего валета, потрепав того по волосам, а затем покидая кухню. — Эй! Только волосы нормально уложил. — блондин недовольно хмурит бровки, смотря в след уходящему королю. — Да не ссы, что сейчас, что до этого твоё воронье гнездо выглядело убого. — противно хихикает Вару, подойдя к собрату чтобы тоже растрепать прическу парня. — Вару! У самого гнездо, а меня не трогай! — Феликс мгновенно отскакивает от пятого, прячась за ближайшим из братьев, коим оказался Куромаку. — Пиковый валет, сейчас же прекратите этот балаган. — строго произнёс король трефовой масти, сложив руки на груди. Вару знал, что добиться от Куромаку достаточно яркой реакции, которая смогла бы его удовлетворить, довольно сложно, поэтому, чтобы не тратить на него своё драгоценное время, валет, закатя глаза и недовольно фыркнув, ушёл из кухни. — Создатель, я приготовил тебе вещи на выход. — довольный романтик вернулся на кухню, облокотившись на дверной косяк, он встряхнул головой, убирая упавшую челку. — Они ванной. — Спасибо, Ромео. — Фёдор закончив с трапезой поставил посуду в раковину и уже думал пойти переодеваться, но его остановила мысль о том, что всё-таки стоило бы помыть за собой чашку, на что клоны махнули рукой и подтолкнули его в двери, мол «иди, и без тебя прекрасно разберёмся».       Не прошло и пяти минут, как Федор уже стоял у душевой, облачённый в только что приготовленную одежду. Белая рубашка поверх, которой была кофта светло-серого цвета, хорошо сочетались со светлыми джинсами. Зайдя в комнату, Фёдор огляделся, все клоны были в гостиной и находились в разных состояниях: кто-то спал, кто-то сидел в телефоне, а кто-то просто смотрел в одну точку, — но заметив создателя ребята поднялись. — Что же… Я тогда пойду, а вы не натворите здесь ничего. — Фёдор неспешно обувался, поглядывая на клонов. — И не забывайте, что на улицу без необходимости не выходить, а если соберётесь в магазин, то не все сразу. — Да помним мы всё, кончай трепаться и иди уже, а то на автобус опоздаешь. — Пика начинает напрягать в последнее время такое не доверительное к ним отношение. Да, они неоднократно косячили, из-за чего приходили соседи, да, из-за них к Фёдору приходили менты, но они уже не дети, все осознали свои ошибки и обещали вести себя нормально, поэтому пора бы уже сменить пластинку, а то заела кажись. — Не волнуйтесь, создатель, беру всю ответственность на себя. — Куромаку поправляет свои очки и подходит к Фёдору, готовясь закрыть за ним дверь. — Хорошо, остаёшься тогда за старшего. Всем пока. — Фёдор в последний раз пробегает глазами по ребятам и выходит в коридор.       Куромаку проворачивает ключи в замочной скважине и оставляет их там. Вернувшись в гостиную клоны уселись для дальнейшей беседы. — Так что ты хотел обсудить, друг мой? — Данте садится на диван и начинает поглаживать свои длинные волосы. — С каких пор ты стал называть меня другом? — Куро не улыбается, но и не хмурится, он просто сел на свободную табуретку закинул ногу на ногу и сложил руки на груди.       Данте делает вид, что не замечает его слов. Он просто продолжает играть в свою игру, и Куромаку это начинает раздражать. — Да блядь, Курилка, ты собрал нас чтобы по выяснять отношения с Данте или у тебя реально есть что обсудить? — Вару подходит к дивану и по-хозяйски на нём располагается, закинув ноги на подлокотник, даже не обращая внимания на короля бубей, которому наверняка было очень неудобно. — Вару, пожалуйста, можешь подвинуться? — Зонтик просит его встать, но пятый лишь фыркнул в ответ на просьбу и, не вставая со своего места, поворачивается к брату и вопросительно поднимает бровь. — Нет, — твёрдо отказывает Вару и ехидно улыбается. — Мне удобно. — Вару, ты тут вообще-то не один, поэтому освободи место и дай сесть остальным. — Феликс и без того сидел на самом краешке, чтобы не задеть брата, и теперь он просто не может терпеть такое отношение. «Да что ты понимаешь, сучий ты потрох… — мысленно злорадствует Вару. — Да я, если захочу, могу передумать и не садиться, пока ты не перестанешь ко мне лезть».       Пока четвёртый недовольно хмурится и пытается что-то доказать Вару, Пик решается радикально повлиять на своего валета. — Эй, Вару! — кричит Пиковый король, но тот лишь отмахивается от него, продолжая сидеть на своём месте. — Ты меня вообще слышишь?! — орал Пик, но Вару лишь смеялся, и этот смех был таким… — не смешным. — Что? — удивлённо воскликнул Вару, он только рассмеялся, да так, что у рядом сидящих заложило уши. — Да что с тобой такое?! Хватит уже дурачиться, а то полетишь у меня как Гагарин. — Вару хмуро смотрит на Пика и с неохотой переводит взгляд на Феликса, который с силой пихал его в бок. — Ребята, давайте без драк. Фёдор просил нас вести себя нормально. — Ромео говорит спокойно, но в его глазах мелькает страх, когда он видит, что Пик и Феликс не прекращают свои попытки ударить пятого клона. — Сейчас же все угомонитесь! — Куромаку, который до этого спокойно наблюдал за происходящим, приказывает ребятам успокоиться. Феликс и Пик тут же прекращают драку, но продолжают смотреть на Вару с ненавистью, словно это он во всем виноват, хотя так и есть. — А теперь, Вару, соизволь сесть нормально, чтобы и у остальных было место. — А ты мне не указывай, — огрызается Вару, закатывая глаза и недовольно бурча что-то себе под нос. — Твоё право — ругаться, моё право — не слушать. — Вару демонстративно пожимает плечами, а Данте только хмыкает, понимая, что с этим ничего не поделать. Он поджимает губы, но всё-таки поднимается с места, предлагая его Зонтику. — Спасибо, — шестерка садится рядом с Вару, но тот даже не реагирует. — А что происходит? — Габриэль спрашивает у Данте, который уже успел отойти в сторону. Тот не отвечает, просто пожимает плечом и, не спеша, отходит к окну. «Ты не знаешь, что происходит. Ты не знаешь…» — Данте думает; его внутренний голос постоянно говорит ему, что он не знает чего-то важного. Но он не может понять, чего именно. И это не дает ему покоя. — Да сядьте вы уже в конце концов! — терпение Куромаку лопнуло. — Но мы же… — Феликс не успел ничего сказать, как король треф снова воскликнул. — Закрыли свои рты и сели. Живо! — Куромаку недовольно морщится, а Вару с ухмылкой оборачивается к нему. Он поджимает губы и поворачивается лицом к остальным, показывая, что они могут сесть. Феликс не обращает внимания на брата, продолжая недовольно смотреть на него. И пока он недовольно смотрит на то, как Вару поворачивается обратно ко второму, Данте садится на диван и, скрестив руки на груди, смотрит на Вару. Тот, в свою очередь, не обращает на него никакого внимания, а лишь продолжает болтать ногами, пока его взгляд не привлекает реакция Куромаку.       В последние дни он выглядел не очень хорошо; под его глазами были тёмные мешки, а лицо бледным. Возможно, он испытывал усталость или стресс. Но каждый раз, когда кто-нибудь из них заговаривал о нём, Куромаку поднимал голову и холодно отвечал, что всё в порядке, и не нужно беспокоиться. Это было правдой; он всегда был полон энергии, но сейчас он был более раздражительным, чем когда-либо. — Что с тобой происходит? — тихо спрашивает Зонтик. — Ребята, я знаю, что мы уже давно определились со спальными местами, но я так больше не могу. Давайте периодически меняться, потому что мне просто некомфортно спать такой кучей на диване. Мне очень душно и не получается заснуть. — Да, это точно. Я тоже хочу спать нормально! — поддержал Ромео. — Это конечно, хорошо, но как ты предлагаешь нам разложиться, чтобы всем было удобно? Не забывай, что нас 9 человек, а из спальных мест только кровать Фёдора, диван и раскладушка, которую Данте каким-то чудом выпросил у соседей. — Пик окинул всех серьёзным взглядом, заставив призадуматься.       Постель создателя была небольшой и на ней с трудом умещалось два человека, поэтому пытаться потесниться там втроём было невообразимо. Про кушетку и говорить нечего, она была старой и потрёпанной, из-за чего очень сильно прогибалась под весом одного человека. Но всё-таки спать шестером на одном диване было и правда очень не удобно. — Предлагаю тряпке спать на полу. — Вару усмешливо покосился на трефа, ткнув его локтем в бок. — Вару, он в конце концов тебе как брат, а с братьями так поступать нельзя! — вступился Феликс, но Вару лишь недовольно фыркнул: — Это ты про то, что я его в комнате запер? Так оно и было. Но потом-то я все уладил. — Феликс поморщился, а Зонтик почуяв неладное, поднял голову. Все посмотрели на него, и он, поняв, в чем дело, заплакал. — Да замолчи ты! — прикрикнул на него Вару, начиная спихивать его с дивана. — Да угомонись ты, валет! — зрачки Пика сузились и покраснели. Эта возня на диване его жутко раздражала, особенно если учесть то, что было очень тесно. — Вару в чем то прав. — Все недоуменно посмотрели на Куромаку. — Я имею в виду, что мест мало, и если мы хотим чтобы всем было удобно, то можно постелить на полу. — От недосыпа башка вообще не думает? Ты себя хотя бы слышишь?! Кто из нас будет спать на полу? Может сразу все вместе на коврик у двери спать пойдём?! — Пик был зол, но он был единственным, кто знал, насколько сильно второй страдает от недосыпания. — Давай только палку не перегибать. — Неожиданно сказал Куромака, ему было все равно, где спать, лишь бы наконец-то выспаться.       Все замолчали, переваривая услышанное. — И что ты предлагаешь? — Вновь спросил Вару. В этот раз никто не стал на него злится. Напротив все с интересом смотрели на Пика, который сказал дождаться Федора, чтобы уже всем вместе обсудить этот вопрос.

***