Наследник Великого Мага. Том 2

Николай отметил новый год несколько раз: в школе, в доме пионеров, в доме культуры, а ещё у себя дома. Всё, как обычно, телевизор с голубым огоньком, а на столе: чёрная и красная икра, твердокопчёная колбаса, мандарины, салат оливье, даже несколько бананов и баночка шпрот. Внезапно родители удивили, сообщив, что решили провести отпуск на юге. Мнение отпрыска никто в принципе не спрашивал. Он едва успел похватать самые нужные вещи. Вспомнив о чердаке, понадеялся, что артефакты скрытия и отпугивания продержатся пару недель. В любом случае некогда что‑то менять и перепрятывать. После повышения родителей на работе, у них оставалось всё меньше свободного времени. В их обычной советской семье денег особо не водилось, поэтому путешествовали изредка. Прежде посещали разные города для расширения кругозора и знакомства с культурой. Летали же ещё реже, лишь один раз в год, куда‑нибудь на отдых. В прошлом году не сложилось. Вместо тёплого моря, отправили сына в деревню к бабушке и дедушке на всё лето. Поэтому решили компенсировать путешествием в Ташкент и взяли отпуск, совпадающий со школьными каникулами. Переодеваясь, Николай гадал, куда спрятать волшебную палочку. Ему не хотелось оставлять дома Привычный инструмент, мало ли где и когда потребуется использовать чары. Внимательно осмотрел концентратор. Тот походил на короткую указку, острым наконечником и скруглённым торцом, но всё же не соответствовал цветом и длиной. Впрочем, вовсе не напоминал оружие или какой‑то иной запрещённый предмет. Если волшебную палочку положить к вещам, то вряд ли кто‑то обратит внимание, даже открыв чемодан и просмотрев его содержимое. Обычные люди не заинтересуются, но могут что‑то заподозрить. Поколебался, а потом мысленно махнув рукой, решил рискнуть и сунул инструмент в латунном чехле к письменным принадлежностям. Страна активно осваивала воздушные перевозки и производила самолёты всех типов. Аэродромы строили рядом с каждым городом, а внутренние перевозки субсидировали из госбюджета. Поэтому обычные граждане хотя бы раз в месяц, могли полетать на самолёте. Детей младше двенадцати лет возили за половину стоимости, а младше пяти — вовсе бесплатно. До аэровокзала поехали на такси, чтоб не мучиться с чемоданами в общественном транспорте. Зал ожидания в старом здании оказался переполнен. По соседству возводили новое здание, которое обещали вот‑вот открыть. Пока же приходилось тесниться, а ведь их провинциальный аэропорт не уступал и в чём‑то даже превосходил столичный. Прибыли вовремя, но рейс задерживался из‑за погоды. Потомив людей ожиданием, диспетчер всё же пригласила на борт ТУ‑104. Большой пассажирский самолёт, хищных очертаний, поскольку являлся модификацией стратегического бомбардировщика ТУ‑116, ждал на полосе. Цепочка снегоуборочных машин расчистила взлётное поле, после недавнего снегопада, задержавшего вылет. Поднявшись по трапу, оставили верхнюю одежду в гардеробе. Просторный салон заполняли ряды комфортабельных кресел. Уже знакомые с нумерацией, быстро нашли свои места. Вскоре зажглось информационное табло, и прозвучала просьба пристегнуться. Парень откинулся в кресле, защёлкнул ремень и расслабился. Авиалайнер развернулся и выкатился на полосу. Мощные двигатели взревели на форсаже. Машина стремительно разогналась и круто прыгнула в небо, словно уходя от ядерного удара. Под крылом мелькнули кубики домов и сеть дорог. Затем всё скрыл яркий молочно‑белый туман, образовавшийся из облаков подсвеченных солнцем. Николай ничего нового не увидел и устроился удобнее. Сон почему‑то не шёл, а ещё заложило уши. Пришлось сделать дыхательные упражнения. Поняв, что не уснёт, достал предусмотрительно прихваченный учебник, включил дополнительный свет и углубился в чудеса химических превращений веществ. Через три часа, самолёт пробил облака и круто зашёл на посадку. Несколько раз подпрыгнув, запоздало начал подтормаживать и замер. Большая часть людей осталась в салоне, дожидаясь пока лайнер обслужат и заправят. Впрочем, кое‑кто сошёл в промежуточном Свердловске, а новые пассажиры поднялись на борт. Стюардессы закрыли двери, пробежались по салону, осматривая пассажиров. Взревели двигатели, и стальная птица рванула в небо. Свердловск находился ровно на середине трассы, может чуть в стороне. Так что менее чем через три часа, опять пошли на снижение. Самолёт с явным превышением скорости прокатился по взлётной полосе и остановился после нескольких рывков. Увы, первый советский реактивный авиалайнер, созданный в спешке, обладал норовом, за который его прозвали бешеной птицей. Рысевы отстегнули ремни. Когда схлынул основной поток людей, Спокойно встали. Родители забрали вещи из гардероба и сразу упаковали в сумки. Симпатичная стюардесса выпустила пассажиров под яркое солнце. Большое светлое и красивое здание международного аэровокзала встретило новоприбывших гулким эхом шагов и голосов. Дождались чемоданов, которые вскоре выехали на раздаточном круге. Выйдя на улицу, сели в такси — обычную волгу. Проехав по современному центру с типичной советской архитектурой, выкатились в пригород, который словно бы сошёл со страниц сказок: Арыки вдоль дорог и глухие стены вокруг садов. Такси остановилось у каких‑то ворот, походивших на соседние. К ним на встречу вышел смуглый мужчина, знакомый отца у которого собирались жить. — Здравствуй брат! — обрадовался встречающий, говоря с лёгким акцентом, — как здоровье, как долетели? — Всё хорошо, Сабир, — ответил Александр Рысев. Гостей поселили в отдельной пристройке к дому, с двумя небольшими комнатами и прихожей. Их вскоре позвали обедать. На большой открытой веранде, стоял прямоугольный стол высотой тридцать сантиметров, называемый дастарханом. Вокруг него лежали лёгкие стёганые тюфяки шириной восемьдесят сантиметров. Стол покрывала красивая скатерть с национальными узорами, заставленная блюдами с едой. Гостей пригласили присаживаться, чтобы поужинать. Николай посмотрел на хозяина, севшего подогнув одну ногу под себя, на родителей, которые не знали, как сесть и, скинув обувь, сам устроился в позе лотоса, что оказалось наиболее удобно с учётом малой высоты стола. Сабир одобрительно посмотрел на парня, но ничего не сказал. Родители же осторожно сели на пятки. Приезжих проинструктировали о правилах безопасности. Ходить только в головном уборе, иначе солнце нанесёт удар. Любые огнеопасные и взрывоопасные вещи, вроде бензиновых зажигалок или дезодоранта, хранить только в тёмном прохладном месте, а то оставленные под прямыми лучами солнца, взорвутся и устроят пожар. Любые фрукты, овощи и ягоды, обязательно мыть перед едой, даже только что сорванные иначе конкретно пронесёт. Нужно смотреть под ноги, а то можно наступить на гюрзу, песчаную эфу или другую столь же ядовитую змейку. Нельзя никуда пихать руки, ноги, а также другие части тела, без предварительной и тщательной проверки на отсутствие живности, а то некоторые скорпионы и тарантулы любят прятаться в ботинках или под стульчаком туалета. Следует быстро снимать влажную одежду и проверять тело, поскольку кровососущие клещи всегда на охоте. Нужно обращать внимание на любую мелочь, ведь укус каракурта покажется лёгким уколом, но убьёт за считаные минуты. Просто так опасная живность не нападает, а сначала предупреждает, но если всё же укусила, то перетянуть жгутом, останавливая кровь, яд не отсасывать, а срочно тащить пострадавшего к медикам, у которых заготовлено противоядие от любой местной угрозы. Нельзя терять время, ведь за три минуты отрава распространится по всему телу. Желательно подметить, запомнить и объяснить докторам, кто именно укусил, чтоб они не теряли время. Подобные наставления несколько напрягли. Впрочем, бдительность всегда полезна. Правила, по сути, везде одинаковые, ничего нового, кроме названий местной живности. Центром хозяйства являлся фруктовый сад, ещё небольшой огород. Вокруг сада, вплотную друг к другу, окнами во внутренний двор, задней частью образуя глухую внешнюю стену, стояли разные постройки. Они различались назначением. Несколько жилых, для хозяина, для каких‑то его родственников, для гостей. Всяческие подсобные помещения: кухня, умывальня, туалет, кладовки, стойла с овцами, что‑то ещё, а также гараж для автомобиля. Наблюдая, Николай пытался понять, что к чему, но особо не лез и не расспрашивал, ведь это не его дело. Он понимал далеко не всё, а местный специфичный колорит привносил путаницу. Например, Александра Рысева, Сабир называл братом, потому что немного знал и хорошо относился. Двух женщин, которые иногда молча появлялись, словно тени, убирались в помещениях и прислуживали за столом, хозяин дома называл жёнами. Парень предположил, что столкнулся с погрешностями перевода, ведь слова жена и женщина очень похожи, но немного позже выяснил, что всё несколько сложнее. Одна из женщин действительно являлась официальной женой с штампом в паспорте, а вторая оказалась сожительницей. Впрочем, обе женщины, согласно мусульманскому обряду никах, считались жёнами, о чём имам составил подтверждающий документ. — Аллах разрешает до четырёх жён, — пояснил Сабир, — но муж должен их обеспечивать, давать кров и пищу, а иначе он плохой муж. Я человек простой, зачем мне много жён, мне достаточно двух. В Советском Союзе официально запрещалась полигамия, но учитывая специфику народов средней Азии, местные органы правопорядка не замечали когда какой‑то мужчина заводил сразу несколько жён. Николай обдумывал внезапное открытие. Вот так просто, оказывается, в его стране, спокойно жили многоженцы. Причём женщины не ругались, не ссорились, а мирно занимались домашними делами. Они не являлись родственницами, но обращались друг к другу по имени или как к сестре. Просто сестра, в смысле сестра по супругу. Окружающие спокойно и с пониманием относились к подобным обстоятельствам, ничего не говоря. Даже родители, никак не выразили своего отношения к особенностям семьи хозяина дома. — А могут ли они уйти, если захотят? — осторожно поинтересовался парень. — Если женщина хочет развестись, то ей надо на публике трижды сказать, что я ей не муж, — пояснил Сабир, — после чего она вольна идти на все четыре стороны, оставшись с тем, что на ней есть. Вот только с официальным разводом, который на бумажке, придётся побегать, заявления подать, дождаться ответа, то да сё. — С тем, что на ней есть, — удивился Николай, — и больше ничего? — А как ты думаешь, почему они носят на себе столько украшений? — ухмыльнулся Сабир, — это их алименты и страховка. Вдруг со мной что‑то случится, так они не пропадут. Парень задумался. То, что он узнал о гаремах, сильно отличалось от прочитанных сведений. Всё оказалось не так эффектно, как представлялось, а весьма обыденно. Впрочем, прежние традиции соблюдали лишь люди старшего поколения и жители диких аулов, а молодые горожане перенимали советские нормы поведения.