Балласт

Генья снова злился. Он давно не чувствовал себя настолько подавленным и брошенным. Он думал, что после их короткого разговора у них наконец-то все наладилось, но не тут-то было. Генья рано радовался. Мина продолжала бегать от него. И на этот раз снова поймать ее оказалось не так просто. Он хотел предложить ей вместе разделить «гостинцы» от Мивы-чан, поужинать вместе, но после неудачных поисков Мины едой ему пришлось давиться в гордом одиночестве. Генью уже начинало подташнивать. От неизвестности, от безысходности. От собственной ненужности. Казалось бы, совсем недавно все было так хорошо: у него появился друг, товарищ — у него появился человек, которому он стал по-настоящему нужен. И что теперь? Всего за пару дней все вернулось на круги своя: он снова сидел один в заросшей рощице и безостановочно заучивал сутры. А еще безостановочно думал о Мине. Нет, он явно сделал что-то не так. Или у нее сейчас просто-напросто не было на него времени. Может, у нее все-таки были какие-то проблемы? Может, ее правда кто-то донимал? Помимо него, разумеется. Генья снова и снова отвергал эту навязчивую беспокойную мысль. У Мины в штабе не было ни друзей, ни врагов — это он знал точно. Она была почти как он — всегда одна, всегда себе на уме. Может, именно поэтому он все не мог отлипнуть от нее — слишком уж они были похожи. Генья не хотел терять эту внезапно вспыхнувшую связь. Но и болтаться хвостом за Миной он тоже не собирался. Он уже знал — людей это обычно раздражало, бесило, выводило из себя. Генья не хотел, чтобы в штабе его возненавидел еще один человек. Не чужой ему человек. Генья понимал, что с Миной нужно было поговорить. Но вот как и о чем, он все не мог сообразить. Наверняка он ляпнет что-то не то, она подумает что-то не то — и все провалится. Генья вообще был не мастер нормально изъясняться — все его попытки в разговоры «по душам» заканчивались обычно руганью, криками и драками. С Миной этот сценарий тоже мог очень даже повториться. И Генья этого боялся. Глупо было отрицать, что к этой дуре он успел крепко привязаться. Да и обещание свое держать надо было — он же сказал, что будет защищать ее. Значит, ему нужно быть рядом; значит, им нужно быть вместе. В голове Геньи подобные цепочки-умозаключения строились теперь слишком просто. И это пугало. Что значит «быть вместе»? Как только он начинал думать над незатейливым смыслом этой фразы, его тело то обдавало леденящим холодом, то бросало в жар. Он хотел бы быть вместе с Миной. Он хотел быть с Миной. Обычно доходя до этой точки в бессвязной веренице мыслей, Генья резко подрывался с места и уходил совсем куда-то в лес. Подальше от самого себя. Чертова девка со своим мешком бенто с моти, задурила ему голову! Генье было плохо. Плохо без нее. Плевал он на все ее унижения и издевки — к ним он уже привык. И к Мине он тоже привык. Генья не хотел, чтобы все обрывалось вот так, на пустом месте. Генья не хотел снова безвозвратно что-то терять. Терять дорогого его душонке человека. Может, Мина просто не воспринимала их отношения всерьез? Может, он был для нее очередным проблемным новобранцем? Нет, Генья знал, что это не так. Для Мины он тоже был особенным — кого попало она к себе домой не водила и бесплатно точно не подкармливала. Мине тоже на него было не плевать. Он был ей нужен. Так почему же она сейчас от него бегала? Единственный ответ, который хоть как-то устроил Генью, пришел ему на ум не сразу. Мина была девчонкой — он постоянно об этом забывал. А зря. Генья забывал, что у девчонок были свои тараканы в голове, до которых ему явно было не дорваться и не вытравить. Если он будет сидеть гадать, то так до правды точно не докопается. У Мины нужно было спросить все прямо. Правда, что именно он собирался спрашивать, Генья так и не придумал. Но спросить обязательно надо было. Генья надеялся, что его осенит хотя бы при встрече. Он что-то спросит, Мина что-то ответит, они во всем разберутся, и снова все будет как раньше. Генья верил в это.

***

Мина давно не чувствовала себя настолько разбитой. Она уже не помнила, когда в последний раз нормально спала. Все время ей мерещилось, что ее прожигает бешеный звериный взгляд, пробирающий нутро до мурашек. Мина сходила с ума, совсем не зная, как это остановить, прекратить. Сейчас она продолжала бегать от своих проблем как самая настоящая трусиха. Потому что разобраться наконец в себе и принять решение она так и не смогла. Мина не знала, что ей делать; Мина не знала, у кого ей просить совета, помощи. От Санеми-сана ее никто и ничто не спасет. Разве что сэппуку — причем, Геньи. Но то была крайняя мера, на которую Мина тоже не особо надеялась. Генья все-таки ей тоже нравился. Мина нисколько не удивилась и даже не испугалась, когда ее одним вечером вызвали в поместье Столпа Ветра. На внеплановую тренировку — как донес один нервный дерганый какуши. Мина знала, что на этой внеплановой тренировке из нее особенно старательно будут выбивать дурь. Мина была к этому готова. Она и сама уже устала ждать, когда же случится то самое неизбежное. Когда же у Санеми-сана сдадут нервы, и он придумает что-нибудь еще. У самой Мины идей, как выбраться из этого тупика, совершенно не было. На Генью она даже не рассчитывала — она никуда с ним не уйдет и никакой новой беззаботной жизнью точно не заживет. Мине нужно было уходить одной, искать новую работу. Может, все это было и к лучшему. Здесь она рано или поздно все равно оступилась бы да умерла какой-нибудь тупой жестокой смертью — совсем не геройской и никому не нужной. Вот тогда ее семья точно оказалась бы брошена на произвол судьбы. А так, пока Мина жива, они как-нибудь выкарабкаются. Все-таки ей уже не двенадцать лет, все-таки что-то она в этой жизни умела. Осталось только вспомнить или придумать, что. — Долго тащишься, — выплюнул Санеми, сжимая в руке деревянный клинок и в раздражении наблюдая, как Мина неровным неспешным шагом переступала порог его поместья. — Простите, Санеми-сан, — Мина коротко поклонилась. — Мне сказали прийти к вам ровно в восемь. Я пришла на пять минут раньше. Мина даже не дрогнула, почувствовав, как воздух в одно мгновение накалился до предела. Сегодня ей было плевать, что Санеми-сана можно было вывести из себя одной неосторожной фразой, одним неловким пререканием. Сегодня Мина решила об этом забыть напрочь — какая разница, если работать здесь ей осталось всего ничего? Ей бы очень хотелось хоть как-то ответить, дать хоть какой-то отпор Санеми-сану, но все, что она могла себе позволить — это немного подействовать ему на нервы. Благо, особо стараться тут даже не надо было. — Ты знаешь, зачем ты здесь? — Санеми сделал шаг вперед, взял второй клинок и кинул Мине в руки. — Я пришла на тренировку, Санеми-сан, — Мина снова склонила голову. — На свою последнюю тренировку. Санеми вздернул бровь. И без того страшное уродливое лицо его исказила не менее пугающая усмешка — и тут же исчезла. Мина отступила. Старые и свежие шрамы на ее теле противно заныли. Санеми-сан всегда увлекался на своих тренировках и редко когда останавливался лишь на боях на мечах. Вечера с Санеми-саном обычно заканчивались страшными побоищами, переломанными клинками, а иногда и переломанными костями. Что-то Мине подсказывало, сегодня Санеми-сан собирался забыться окончательно. — Последнюю, значит, — он сделал еще шаг навстречу. Мина больше не собиралась отступать — некуда. Да и незачем больше. Время для Мины замерло. Она все ждала, когда же Санеми кинется на нее, снесет с ног ураганной катой. Но Санеми-сан тоже не спешил двигаться с места — он лишь стоял и прожигал Мину взглядом, будто пытался понять, действительно ли эта тренировка будет у них последней. Действительно ли она наконец все решила. Кажется, он не прогадал, Мина умела иногда соображать. Пусть и медленно. — Пойдем в дом, — бросил Санеми на удивление спокойным тоном. Губы Мины растянулись в печальной усмешке. Кажется, ее неправильно поняли. Кажется, Санеми-сан сейчас собирался обсудить с ней последние детали «сделки». Которая не состоится. — Я пришла на тренировку, Санеми-сан, — Мина сжала в руке клинок и, не помня себя от смелости, ринулась на Санеми-сана. Тот даже не подумал уклоняться — не сразу понял, что Мина это всерьез. Всерьез решила помахаться напоследок. При идеальном раскладе — надрать Столпу Ветра задницу. Удача была на стороне Мины всего пару секунд — ее деревянный клинок быстро разлетелся на щепки, а под ребрами разлилась тупая боль — Санеми-сан никогда не чурался грязных приемчиков и нередко посреди боя на клинках переходил в рукопашную. Мина сплюнула кровь, сжала руки в кулаки. Наверное, сегодня у нее впервые не подкашивались ноги при виде раз за разом замахивающегося на нее Санеми-сана. Мине было совсем не страшно, совсем не больно. Сегодня она отмучается, а уже завтра будет свободной. — Санеми-сан, вы сегодня не в форме? Обычно вы укладывали меня на землю всего за пару минут. Или это я все-таки стала немного сильнее? Может, мне еще рано покидать ряды охотников? Мина уклонялась, уходила от тяжелых ударов, чувствуя, как всего в паре миллиметров от нее рассекался горячий воздух. Санеми-сан злился, Санеми-сан тоже хотел поставить ее на место. — Идиотка, — только и процедил он, наконец поняв, что Мина пришла сюда лишь затем, чтобы посмеяться. Самоуверенная тупая идиотка. Серые глаза налились кровью, а воздух снова накалился до предела. Санеми засучил рукава, отбросил клинок в сторону. Мина между тем лишь в напускной печали отметила, что хоть в чем-то Санеми-сан не отличался от своего брата — он тоже видел в ней только идиотку и других, более интересных ругательств в ее сторону придумать был явно не в состоянии. — Я знаю, Санеми-сан. Поэтому я все еще здесь и жду, когда же вы мне снова отобьете почки. Из вздувшихся ноздрей Санеми-сана повалил пар, он воспринял ее слова как вызов. Мина успела только охнуть — крепкие руки жестко схватили ее за грудки и с удивительной легкостью оторвали от земли. Санеми-сан был страшно силен, это она подмечала всегда. В следующую секунду Мина снова почувствовала тупой удар — Санеми небрежно отшвырнул ее в сторону. По спине, по затылку прокатилась острая боль, но отчего-то Мине, напротив, стало совсем хорошо. Санеми-сан был в бешенстве, это не могло не радовать. — Ты — убогая слабачка. Тебе здесь не место, — прошипел он, склоняясь над ней. Мина снова только криво улыбнулась, слизав кровь с уголков губ. В лучах закатного солнца лицо Санеми-сана казалось ей особенно горящим. — Я знаю, Санеми-сан, — прохрипела она, привставая. — Поэтому я ухожу. Одна. Надеюсь, вас это устроит. По перекошенному лицу Санеми скользнуло непонимание. — Нет, — прорычал он. — Ты уйдешь с ним. Мина задрала голову к небу, тут же поместье Столпа Ветра залилось звонким смехом, быстро перешедшим в хриплый кашель. Мина, пошатываясь, поднялась на ноги, посмотрела Санеми-сану прямо в глаза. — Я лучше в проститутки пойду, чем с вашим братом буду развлекаться. По барабанным перепонкам ударила мертвая тишина. Санеми-сан смотрел на нее не моргая, слегка приоткрыв рот. Кажется, он даже не расслышал, что сказала Мина. Не понял. — Что? — бесцветным тоном бросил Санеми-сан. Он будто не мог поверить, что кто-то не горел желанием «развлекаться» с его младшим братом. Нет, такого быть не может. Эта дура врет; эта дура просто решила поизмываться над ним, над его предложением, над его братом. — У меня уже есть три сестры, Санеми-сан. Четвертого я себе в семью подбирать не собираюсь. Пожалуйста, подыщите для Геньи какую-нибудь другую няньку, я уверена, кто-нибудь да согласится. Мина не знала, сколько прошло времени, прежде чем ей в лицо выплюнули короткое: «Проваливай». Она ждала, что ей на прощание отвесят хотя бы одну хлесткую пощечину. Но нет, Санеми-сан ее сегодня тоже решил немного удивить. Санеми-сан больше не пытался убить ее взглядом, придушить одним грубым захватом. Будто Мина ему мгновенно стала совсем не интересна. Будто Мина сейчас и правда могла идти, проваливать. И Мина пошла. Побежала, не оборачиваясь. Она остановилась только тогда, когда в боку стало невыносимо колоть, а перед глазами стало все размываться. Все-таки Санеми-сан хорошо приложил ее головой, зря она на него наговаривала. Мина кое-как дотопала до уже знакомой рощицы и обняла первое попавшееся на глаза дерево. Слезы невольно побежали по покрасневшим щекам. Посреди леса раздался тихий всхлип. Все-таки она дура. Убогая, слабая идиотка. Желание немного поиздеваться напоследок над Санеми-саном было ничем иным, как малодушным ребячеством. Нет, Мина совсем не была бесстрашной; нет, Мина совсем не знала, что она будет делать дальше, чем будет жить она и ее семья. Мина знала только одно: она все сделала правильно. С такими как Санеми-сан нельзя вступать ни в какие сделки. Мина пока все еще уважала себя, думала о себе. И о других — тоже. Генья бы ее «жертвенности» точно не оценил. Да и она не смогла бы с этим жить — не долго бы продлился этот спектакль. Санеми-сану стоило подыскать других актеров — не таких убогих. Мина подняла глаза к небу — солнце уже село. По телу прошлась первая волна облегчения. Мине отчего-то захотелось остаться здесь на ночь — лечь прямо тут и заснуть. Здесь ее никто не увидит, не услышит, не тронет. Она наконец-то выспится. Мина смахнула слезы, слабо усмехнувшись: она и не заметила, как из носа снова пошла кровь. Сейчас бы добраться до реки, освежиться, но у Мины не было сил даже на это. Мина устала. От всего устала. — Эй. Ты чего тут? Мина резко дернулась. Белое лицо ее вытянулось, скривилось. Конечно, пока она сама не свалит из штаба, братья Шинадзугава не оставят ее в покое. Генья выполз по ее душу как самый настоящий демон — подкрался, выждав сумерек. Мина ничего ему не ответила, только потерлась щекой о дерево, отвернулась. В голосе ее бывшего товарища звучало неприкрытое волнение и беспокойство — от этого ей стало еще паршивее. — Эй, ты ранена, что ли? — Генья подошел еще ближе, осторожно присев на корточки рядом. Поморщился — от Мины пахло кровью. В груди у будущего бесстрашного Столпа противно защемило, он не на шутку испугался. — Я отдыхаю, — тихо бросила она, уткнувшись лицом в поджатые колени. — Проваливай. Сегодня у нас тренировок точно не будет. Генья не шелохнулся с места. Неужели она думала, что он сейчас так просто ее оставит? Ей же явно нужна была помощь. Его помощь. — У тебя кровь, — едва слышно кинул Генья, опуская взгляд. Мина только фыркнула с подобной наблюдательности. Нет, все-таки он от нее не отлипнет, добьет. — Не волнуйся, от такой царапины не помру. Хотя… Ты вроде и волноваться за это не должен. Генья нахмурился. К тупому волнению, растерянности теперь добавилась и злость. А что он «должен»? Бросить ее? Убежать? Сделать вид, что он ничего не видел и не слышал? Генья совсем не понимал, что произошло, а Мина и вовсе не собиралась с ним ничем делиться. Он знал только одно: ее ранили не на охоте, заданий у нее сегодня не было, а значит… — Тебя… на тренировке так? — это предположение было самым что ни на есть логичным. — Ага, вроде того, — Мина все не поднимала головы. Меньше всего ей сейчас хотелось встречаться взглядом с Геньей. Меньше всего ей сейчас хотелось врать — ему. — Ты не переживай, до чьей-то свадьбы точно заживет. — Может, тебя… обидел кто-то? — Генья шумно сглотнул. Он впервые видел Мину такой… странной. Разбитой. Генья совсем не знал, что ему сейчас нужно было сказать; что нужно было сделать. Кажется, Мина очень хотела, чтобы он оставил ее, но этого Генья позволить себе просто не мог. Он же не слепой, видел: Мине было плохо, больно. Мина плакала. — Я сама обиделась. — Я… могу что-то сделать? — Генья давно не чувствовал себя настолько жалким и беспомощным. У него совсем не было идей, чем он мог помочь. Если бы Мина сказала, кто ее довел, он бы не раздумывая ринулся начистить всем виновным морду. Но Мина молчала. А умом и сообразительностью Генья никогда не отличался. — Я уже тебе сказала, что ты можешь сделать. Тормозишь. Повисла тишина. Генья уходить все никуда не собирался. Вместе с отрешенностью в груди Мины начало вскипать и раздражение. Как же ее достала эта докучливая семейка. — Эй… Держи. Мина едва удержала равновесие и не свалилась на землю от тычка Геньи в плечо. От неожиданности она даже подняла голову, повернулась. И не сразу поняла, что он вообще ей протягивал. Ее потрепанный нежно-розовый платок, который она оставила Генье «на память» еще во время их первой миссии. — Я его постирал, — заметив замешательство на лице Мины, решил заверить Генья. — Все забывал отдать. Держи. У тебя кровь снова пошла. Мина послушно взяла платок, больше не думая прятаться и отворачиваться. Какая разница: Генья уже видел все, что не должен был увидеть. — Спасибо, — тихо кинула она, наконец остановив кровь. Послышался короткий вздох. Мина еще раз пристально взглянула на Генью. Тот смотрел на ее подрагивающие, сжатые в кулаки руки. Молчал. — Что не уходишь? Думаешь, я тебе как подружке сейчас плакаться начну? Генья качнул головой. — Нет, — тихо ответил он. — Я… просто рядом посижу. Ты сама потом все расскажешь. — С чего ты взял? — Мина сморгнула. Она совсем не понимала, откуда это в Генье взялась такая уверенность. Думает, у нее уже в больную привычку вошло с ним откровенничать? Нет, не в этот раз. — Мы же… Ну, друзья, — между тем протянул Генья и ломано улыбнулся уголками губ. В груди Мины что-то противно сдавило, защемило. Стало еще больнее. — Ты уверен? — тихо подала голос Мина, посмотрев Генье прямо в глаза. Каким же этот мальчик был наивным. До слез отвратительно. Генья ничего не ответил. По одному его взгляду было и так все ясно. Конечно, уверен. Конечно, друзья. Может, даже больше. Мину второй раз за день затрясло в беззвучном смехе. А затем она резко замерла. — Друзья, говоришь? А если я не хочу с тобой дружить? Генья открыл было рот, но на этот раз ему не дали ответить. Мина внезапно потянула его на себя, впившись рваным соленым поцелуем. Генья не вырывался, не шипел, не отстранялся — он ничего не понимал. Теплые девичьи губы, привкус крови и слез — все это разом затуманило сознание. Мина тянулась к нему, а он ей отвечал. Осторожно, неумело, неуверенно, будто боясь мгновенно отрезветь, очнуться. Мина первая решила оборвать это помешательство. Хватит. Сегодня она поизмывалась над всеми достаточно. — Пора мне. Я возьму на память? — Мина нехотя поднялась на ноги, сжала в руке измазанный кровью платок и, пошатываясь, побрела прочь. Благо, Генья и не думал плестись за ней следом. Генья еще не пришел в себя. И не придет до утра, наверное. У него все-таки первый поцелуй сорвали, это дело так просто не переварится. По крайней мере, Мина будет на это очень надеяться.