Под смогом и дымом

Уже холодным вечером, когда солнце раньше обычного скрылось за горизонт, утопая в молочно-белых облаках, а на город медленно начала сходить с небес, придерживая звездный подол своего платья, грациозная ночь, паром прибыл и на сушу сошли три жавшихся друг к другу растерянных подростка. Смелее всех держалась тонкая бледная девочка с идеальной осанкой, она изредко нервно поправляла и без того идеально уложенные черные, как воронье крыло, волосы, оглядывая улицу с видом опытного генерала, прибывшего в лагерь, где готовят новичков, и уже заранее недовольного. Стоявший чуть позади нее ссутулившийся паренек, на вид не старше пятнадцати, мелко вздрагивал с каждым неожиданным звуком, осматривая весь окружающий мир внимательным взглядом светлых голубых глаз исподлобья, будто сканируя улицу на предмет угрозы, и крепко прижимал к себе в общем-то не свои чемоданы, которые на правах мужчины решился нести. Только сошедшая с борта смуглая узкоглазая девочка с двумя косичками с интересом оглядывала все вокруг, однако выглядела достаточно серьезной и сосредоточенной, словно путешественник, решающий, куда необходимо идти, ведь карты при себе не оказалось. Наконец эта девочка легонько соскочила на твердую землю, и вся компания замерла в какой-то странной неловкости, которая обычно образуется у людей, не знающих, как совместно приступить к какому-нибудь новому делу. Первой голос подала красноглазая девочка, она не смотрела на своих спутников, внимательно разглядывая проезжающие мимо экипажи, чтобы скрыть неловкость: -- Прости... за шарф. Я его порвала. Куплю новый. Мальчишка отчаянно замотал головой и забормотал под нос что-то о том, что в этом нет совершенно никакой необходимости, однако это не вызвало у уже отвернувшейся девочки совершенно никакой реакции. Смуглая девочка, последней сошедшая на берег, задумчиво расхаживала туда-сюда. Они все здесь не понимали, что делать. Сказать честно, Чаре с самого начала было интересно. Конечно, не только интересно, как на уроках истории, она ведь еще и испытывала какое-то странное, исключительно человеческое сочувствие к тому, о ком еще ничего не знала, но Чара ненавидела абстракцию и всегда стремилась к конкретике. А сейчас они попали именно в ту ситуацию, когда четкий план необходим позарез, однако же его не было от слова совсем. Единственной плюс-минус хорошей мыслью, пришедшей ей в голову, была идея о том, чтобы отвести Санса в квартал таких же магов, как и он, но что-то подсказывало, что они тоже не знают, что делать с ребенком с металлическим ошейником. Когда речь зашла о том, чтобы снять эту "бандуру", мальчишка как-то обреченно рассмеялся и сообщил, что это невозможно. Больше допрашивать его Чара не видела смысла, да и не хотелось: она уже умудрилась зайти в своем любопытстве достаточно далеко, чтобы в первые минуты знакомства довести потенциального друга до истерики, а это явно был звоночек. Но она мало что могла с собой поделать, ведь жажда знания именно о магах, чувство, что она что-то потеряла, будто свернулось в ее душе и грызло ее, как червяк, причиняя постоянную ноющую боль, недостаточно сильную, чтобы потерять сон и считать себя беспросветно больной, но крайне раздражающую. Она не была виновна в том, что хотела узнать больше, но ей определенно следовало контролировать себя лучше: до сих пор она вечно находилась под чужим надзором, ее всегда останавливали, не позволяя зайти слишком далеко, а потому она никогда не училась и не пыталась контролировать свою слишком страстную натуру, а теперь... теперь Чара чувствовала, что должна взять ответственность не только за себя, но и за этих двоих, один из которых настолько раздавлен, что вздрагивает от стука копыт, а вторая еще слишком светла и доверчива, что, без сомнений, поверит в любую ложь и не сможет позаботиться о себе, столкнувшись с настоящим злом. Чара чувствовала себя взрослой. -- У нас есть план? -- первой высказала общий вопрос Фриск, наименее зажатая и скованная из всех троих. Чара тяжело вздохнула, понимая, что ответ "нет" прозвучит слишком жалко, и промолчала, глубокомысленно раскачиваясь с носка на пятку, как часто делают скучающие дети. Однако, к ее огромному удивлению, Санс подал голос. Он произнес это с явным огромным сомнением, кроме того, ужасно тихо, но поскольку сейчас на улице воцарилась относительная тишина (можно было даже сказать, что он поймал удачный момент), то его слова удалось расслышать: -- Я... знаю, что делать. План его заключался в том, чтобы: первоначальная версия -- просто идти по своим делам, он сам разберется; с последующими корректировками от Чары -- как минимум купить нормальный шарф, а дальше по ситуации; окончательная версия от сдавшегося Санса -- сначала занести их чемоданы в школу, а потом обговорить вопрос об отправке его в магический район. И, собственно, на этом пока что все. Шарф был куплен достаточно быстро, и Фриск, аргументируя свои действия тем, что "я художник, мне виднее", настояла именно на синем. Никто, в общем-то, не возражал: Чаре просто хотелось поскорее замять неприятную ситуацию, а Сансу было глубоко безразлично, что и какого цвета носить, да и в целом, он не считал необходимым, чтобы из-за него кто-то так тратился. Дальнейшее таскание чемоданов в поисках старшего корпуса приюта, дорогу к которому девочки, как выяснилось, благополучно забыли. В процессе были опрошены абсолютно все случайно встреченные люди, выглядевшие хотя бы относительно безопасными. Кто-то из них в принципе не знал, о чем его спрашивают, а те, от кого удалось добиться хоть какой полезной информации, всегда давали минимум, в основном сводящийся к "ну вот по этой улице и дальше как-то так". Все это начинало напоминать довольно дурацкую головоломку, в которой тебе дадут подсказку только тогда, когда ты уже почти дошел, и полностью уничтожат всю твою работу, начинало даже казаться, словно они ходят по кругу, пока в какой-то момент подростки не обнаружили, что уже темнеет, а сами они находятся между парком и бесконечным рядом булочных и прочих лавок. Ситуация переставала казаться даже забавной. Чара, уже давно решившая перестать эксплуатировать нового знакомого и потому отобравшая у Санса свой чемоданчик, с самым что ни на есть решительным видом направилась допрашивать какую-то пожилую пару, мирно сидящую на лавочке. Те покорно выслушали ее просьбу и с такой же неопределенностью, как и все люди до этого, махнули в сторону парка. Фриск только вздохнула, замечая те скромные признаки, говорившие о стремительно исчезающем терпении ее подруги. -- Спасибо большое! -- громче обычного выкрикнула Чара, кивнув головой, как того требовали приличия, и быстрым шагом направилась к остальной части небольшой компании, -- Пойдем, -- рявкнула она и проследовала в прямо противоположную сторону, куда-то в подворотню. Фриск с Сансом оставалось только в недоумении догонять уже почти перешедшую на бег девочку. -- Нам же... вроде в парк сказали идти? -- Санс несколько раз оглянулся по сторонам, словно желая убедиться, что дружелюбный скверик остался позади. Чара резко развернулась. Казалось, ее глаза метали молнии. -- Ты когда-нибудь видел приюты посреди парков? -- с тихой яростью спросила она и, не дав мальчишке ответить, продолжила свой гневный монолог: -- Я вот подумала, раз уж мы никуда не пришли, следуя советам всех этих людей, то почему бы нам не сделать наоборот? В конце концов... -- Эй, детишечки, -- пробасил чей-то хриплый голос из тьмы подворотни. Чара резко замолчала, как-то инстинктивно прижавшись ближе к остальным. Из темноты медленно выплыл двухметровый мужской силуэт, это был высокий грузный человек с отсутствующими передними зубами и сильным запахом спиртного, -- вас каким ветром сюда занесло-то, а? Наступила тишина, в которой Фриск отчетливо услышала лихорадочное биение собственного сердца, от которого заложило уши, словно при погружении на глубину. Боковым зрением она заметила, как Санс едва заметно подался вперед, а после почувствовала, как он сжал ее руку, словно заводя ее за спину. Молчание затягивалось, делая обстановку еще более напряженной, пока ее не нарушила, по своему обыкновению, Чара: резким движением ноги она метко попала мужчине как раз между ног и, истошно завопив "Бежим!", бросилась прочь из подворотни. Повторять дважды не требовалось, а поэтому вскоре и темная подворотня, и оглушительно ругающийся мужик остались далеко позади. В результате довольно длительного бега по парку в стремлении запутать следы (о том, что преследования не было в принципе, никто из детей не думал) вся троица остановилась у фонтана, пытаясь отдышаться. Фриск цивилизованно присела на лавочку, Чара согнулась вдвое, уперев локти в колени и тихо ругаясь под нос, а Санс просто рухнул на дорожку ничком. Какое-то время они провели молча, отходя от той страшной и странной ситуации, в которой только что оказались, пока наконец не обнаружили себя сидящими на лавочке, плотно прижавшись друг к другу, как нахохлившиеся птенцы. Фриск задумчиво пнула песок, которым были покрыты все дорожки в парке, уткнувшись себе под ноги. За этот день произошло столько событий, что ей бы потребовалось не меньше часа, чтобы утрясти их все в голове. Как минимум, сейчас она сидела на холодной лавочке вечером в парке, не зная, куда идти, между своей давней подругой и очень странным мальчишкой, с которым они познакомились сегодня и уже успели совместно попасть в передрягу. Непонятно, куда идти и что делать. Солнце уже скрылось за тучами, и непонятно, когда оно окончательно исчезнет за горизонтом. Возможно, им придется ночевать на улице... -- Эй, а у вас в приюте есть форма? -- неожиданно спросил Санс, вглядываясь куда-то в глубь одной из улочек. -- Где? -- Чара моментально вскочила с лавочки и вытянулась стрункой, встав на носочки. Судя по возгласу ликования, который она издала спустя пару секунд наблюдения, там действительно были ребята в форме их приюта, -- За мной! -- он тут же стащила уже засыпающую Фриск со скамейки и бросилась в сторону неясных темно-синих детских силуэтов. После долгого выяснения обстоятельств, из-за которых девочки заплутали, сытного ужина и заселения подруг отправили спать. Им снова выделили общую комнату, что обеих девочек несказанно радовало. Чара аккуратно разложила свои немногочисленные вещи по полкам и рухнула на кровать, сразу же засопев. Фриск же подходила к такому делу, как переезд, с большей ответственностью, а потому начала старательно восстанавливать местоположение всех своих игрушек, одежды и принадлежностей, чтобы все вещи лежали в точности там же, где и в ее старой комнате до переезда. Ну а плюшевый заяц с разными глазами занял старое почетное место в изголовье кровати. Фриск залезла под мягкое, пахнущее свежестью одеяло и задумалась. День был лихорадочным и быстрым, а потому ей предстояло еще многое осознать. Например, что ее новый друг спит на заднем дворе без ведома нянечки, которая уж очень настойчиво спрашивала приезжих "не хотят ли они что-нибудь рассказать". Почему Чара так отчаянно расспрашивала Санса? Что за лаборатория, о которой он упоминал на корабле? Откуда взялся этот странный ошейник и почему его нельзя снять? Почему Фриск весь день преследует чувство, будто она что-то упускает из виду, будто от нее что-то скрывают? Целая куча вопросов, словно стая надоедливых мошек, мучила девочку до тех пор, пока над ними не взяла верх навалившаяся пуховой периной усталость, желтые узкие глаза закрылись, и обе обитательницы скромной комнатки на втором этаже в приюте имени святой Элизы не заснули крепким сном. Санс свернулся клубком на сене, вспоминая старую поговорку про собаку, которая сама это сено не ест, но и другим не дает. Возможно, он чем-то походил на эту собаку. Те странные девчонки, с которыми он сегодня по чистой случайности встретился, были очень похожи на потенциальное сено: он чертовски не хотел их отпускать, несмотря на всего лишь один знакомства, хотя и понимал, что оставаться вечно рядом не может. Однако идей, что делать, у него пока не было, а значит лучший вариант сейчас -- это просто залечь на дно, восстановиться, найти работу, чтобы была финансовая подушка. Пока что идея с подделкой документов казалась самым реалистичным развитием событий. А потом куда? Бежать? Он устал бегать по кругу. Да и две бессонные ночи подряд, одну из которых он провел в сточной канаве, начали сказываться, заставляя глаза слипаться. В конце концов, сено гораздо мягче почти всего, на чем он спал в последнее время.