Под смогом и дымом

Следующий день начался с уже привычной рутины: умывания, переодевания, завтрака и дружного топания на уроки. Казалось, будто все вчерашние события были не более чем странным сном, однако, как бы часто Фриск ни сомневалась, рядом всегда оказывалась Чара, то угрюмым взглядом, то незаметным кивком подтверждавшая, что вчерашние события никому из них не приснились. Тем не менее, ни у одной из них не было ни малейшей возможности поговорить с новым знакомым и единственным существенным доказательством произошедшего вчера по совместительству, ну, по крайней мере, до окончания уроков, так что сегодня Фриск гораздо чаще обычного ловила замечания преподавателей о невнимательности. Так или иначе, спустя пять обязательных уроков, следовавших перед обедом, подруги синхронно опрокинули в себя по миске супа, проглотили второе и, не сговариваясь, прихватили по куску хлеба. Они, конечно, не знатоки, но вроде бы на улице без денег есть нечего. Впрочем, когда они вернулись в комнату, чтобы собраться на улицу, то обнаружили там, эм... следы того, что у них были гости. К счастью, окно было открыто все это время, потому что в него до этого крайне метким броском закинули небольшой камень, обернутый бумагой. Фриск сперва подумала на довольно странных хулиганов (была целая куча закрытых окон, если уж они хотели разбить стекло...), но Чара быстро проверила, заперта ли комната, наклонилась, подняла камушек и решительно избавила его от бумажной обертки, сам камень швырнув туда же, откуда он и прилетел. Девочка развернула бумагу с таким видом, будто проделывала это каждый день начиная со своего шестилетия, и радостно улыбнулась, подзывая Фриск жестом подойти поближе: -- Послание! -- она сунула подруге под нос клочок бумаги, исписанный мелким, забористым почерком. "даров. я узнал, что это ваша комната. если хотите встретиться, то я дальше по улице, продаю газеты, но вам могу отдать бесплатно. и вопрос: какое растение вырастает из двух нот? я видел у вас музыкальный класс. с" Казалось, писавший сознательно игнорировал заглавные буквы, или же почерк был достаточно мелким, чтобы их нельзя было отличить от строчных. Чара фыркнула, скрывая неожиданную улыбку. -- Пойдем, -- буркнула она, потащив Фриск за руку в сторону выхода. До ужина у них еще будет время погулять вместе, так что маршрут уже назначался примерно однозначный. Уже на выходе из комнаты, когда Фриск только заикнулась о странной загадке, Чара, уже не пряча улыбку, фыркнула: -- Он загадал фасоль, дурила... Незадачливый продавец газет действительно обнаружился на оживленной части улицы, где всюду сновали торопящиеся по делам взрослые. Это должно было быть злачным местом: все эти суровые деловые люди наверняка интересовались уж если не новостями политики, то хотя бы рекламой, однако продажа пока что шла туго. То ли дело было в неприметности и низком росте продавца, то ли в его неумении завлекать покупателей, потому что краткий пересказ содержания газеты вряд ли вызывал интерес прочесть ее целиком, так или иначе, из весьма увесистой стопки желтой прессы мальчишке, скрывшемуся под кипой бумаг с головой, удалось продать едва ли половину. А деньги были нужны. Очень даже. Девочки завидели этот провал бизнеса и рекламы еще издалека, поэтому весьма в быстром темпе направились к жертве эксплуатации детского труда. Санс, не имевший, казалось, ни малейшей возможности увидеть их из-за стопки газет, которую он держал самым странным и неудобным образом, словно они были сделаны из хрусталя, заметил их почти сразу после того, как подруги сделали первый шаг в его сторону, и кое-как помахал им рукой в качестве приветствия. Это было странно, но не менее странно, чем загадочная лаборатория и металлический ошейник, так что Фриск быстро приняла теорию о всевидении как истинно верную и успешно забыла об этом. -- Фасоль, -- сразу же, вместо приветствия, как бы между прочим заявила Чара. Санс фыркнул в газеты, показав большой палец. -- Правильно, -- Фриск буквально могла слышать, как он улыбается. Таким счастливым мог быть только человек, встретивший родственную душу, -- И вам привет, кстати. -- Привет, -- Фриск вырулила из-за спины подруги. Не совсем уверенная, что адресат это увидит, она все-таки по привычке взмахнула рукой. К ее мгновенно прошедшему изумлению, Санс помахал в ответ. Чара быстро стащила с вершины стопки две газеты, впихнула одну из них Фриск и сунула растерянному продавцу в ладонь десять золотых -- газеты почти всегда стоили по пять монет каждая. -- Я смотрю, ты устроился на работу? -- риторический вопрос улетел в послеобеденные улицы, которые рассекали многочисленные взрослые люди, не замечавшие той странной неги, что опустилась на город. Казалось, все живое торопилось, хотя сам мир застыл, словно ленивый кот, заснувший после сытного обеда, заботливо приготовленного ему хозяйкой, сейчас заканчивавшей ужин для своей человеческой семьи на скромной кухне одного из домов на этой улице. -- Агап... а я смотрю, вы получили записку. И небо сегодня синее. На какое-то время между подростками воцарилась тишина, нарушаемая только голосами прохожих, цоканьем копыт и разнообразным шумом, издаваемым машинами. Улицы сегодня казались гораздо оживленнее обычного, хотя в этой части города все трое были лишь однажды, но по ту сторону реки, где находились другие корпуса приюта, было далеко не так людно и шумно, в этом по крайней мере Фриск была уверена. Решение пройти прогуляться в парк (после того, как к продаже, после бурного сопротивления изначального продавца, присоединились еще и две симпатичные ухоженные девочки, газеты достаточно быстро разлетелись) было выдвинуто как обычно наиболее инициативной Чарой и принято единогласно. Однако внезапно, казалось, к своему собственному удивлению, Санс предложил пройтись в промышленную часть города, объяснив это тем, что в большой толпе гораздо меньше вероятность встречи с их вчерашним знакомым, ибо подобные персонажи как правило ошиваются именно в вечерних парках. Предложение звучало разумно, однако дышать гарью никто из девчонок не захотел (даже если ценой этого они могли посмотреть на завод), посему пришли к компромиссу: остаться на этой милой и весьма оживленной улице, где можно было и спокойно дышать, и не опасаться за свою безопасность. Улицу периодически пересекали громыхающие и пышущие паром автомобили, которые медленно, но уверенно заменяли собой конные повозки. Впрочем, эти убийственные машины было слышно задолго до их появления в поле зрения, как и лошадиный цокот, да и улочка была относительно не широкой, поэтому регулировщика на ней не наблюдалось, как и каких-либо указаний, где эту улицу переходить можно, а где нельзя. Преимущественно здесь в принципе ходили исключительно пешеходы, но вот иногда все-таки происходило чудо и на улочку выруливал какой-нибудь пошарпанный жизнью экипаж, старавшийся ехать медленно, медленнее, еще медленнее. Вся компания только что насладилась бурным обсуждением очередной повозки, запряженной бесконечно породистой и элитной и такой же бесконечно усталой лошадью, и сейчас планировала заглянуть в казавшимся милым с той стороны дороги палисадник. Однако решение это моментально забылось, как только на дорогу вырулила автомашина, несшаяся с какой-то нездоровой скоростью. Чара резко одернула решившую было пробежать перед автомобилем Фриск, однако тут же выяснилось, что в этом не было необходимости: машина свернула на тротуар, продолжая нестись с такой же вопиющей быстротой, а изнутри, кажется, слышались ругань и женские крики. Мгновение прошло перед тем, как Фриск осознала, что черное механическое чудовище нависло над ними, подобно лавине, и готово обрушится всей своей тяжестью буквально в следующую же секунду. Девочка коротко взвизгнула, отпрянув назад, хотя в этом не было надобности, и раздался жуткий грохот. Автомобиль каким-то чудом остановился буквально в нескольких дециметрах от лица Чары, по иронии судьбы находившейся ближе всего к потерявшему управление монстру. Автомобиль замер, словно врезавшийся в какое-то невидимое препятствие, даже помялся, причем ощутимо, а из-под капота повалил дым. Раздались запоздалые крики, и из самого автомобиля с воплем про отказавшие тормоза вывалился перепуганный мужчина средних лет в пиджаке и с усами, тут же бросившийся проверять, не сбил ли он кого. В какую-то секунду Фриск показалось, будто на капоте остались отпечатки чьих-то ладоней, однако она быстро списала это на игру воображения. А в следующую секунду Санс ничком рухнул на брусчатку. Еще через мгновение Чара, грозно зашипев и моментально подхватив оказывается отключившегося мальчишку, поволокла Фриск куда-то в подворотню. Сейчас девочка сидела на корзине с бельем в прачечной рядом с Чарой, которая, от нечего делать, все-таки начала читать ту газету, что она бескомпромиссно выкупила у Санса в первые же минуты их сегодняшней встречи. Картинка происходящего отказывалась складываться не только у Фриск. Что думал по этому поводу до сих пор не пришедший в себя Санс, подруги не знали, хотя его версия произошедшего наверняка была бы интересной. Фриск вздохнула, пытаясь хоть как-то успокоить нервы и вспомнить, что происходило после того, как у нее вся ее короткая жизнь пронеслась перед глазами. Во-первых, ее загадочный новый друг отрубился без объяснения причин. Списать это на стресс можно было с большой натяжкой, потому что (тут начинался пункт "во-вторых") он не приходил в себя следующие пятнадцать минут. И вот уже после этого они решили попросить помощи у той, кого из взрослых боялись меньше всего. Это была милая прачка Кэнди, работавшая в приюте, кажется, всегда (хотя и была довольно молодой, во всяком случае, внешне). Девочки были безумно рады узнать, что Кэнди переводят в другой корпус вместе с ними, а теперь в этом была еще и практическая, кхм, польза. Кэнди была относительно молодой девушкой, которой всегда на вид было примерно семнадцать, умевшей не только белье стирать, но и лечить все то, ради чего "настоящего врача" не звали, вроде насморка или разбитых коленок. Кэнди любили и доверяли все дети без исключения, принимая ее за "свою", а потому ее рабочий день как правило оканчивался в окружении воспитанников приюта, требовавших от нее каких-то удивительных историй. Нет, не сказок, а именно историй из жизни: Кэнди была известна тем, что, как и Фриск, происходила из самых южных поселений, однако если Фриск попала в приют в годовалом возрасте и ничего рассказать толком не могла, то у Кэнди в запасе имелось приличное количество детских воспоминаний, которыми она с радостью делилась. Сейчас крайне растерянная девушка, с которой потребовали полную секретность, пыталась хотя бы примерно понять, что произошло с в общем-то здоровым на первый взгляд (если не считать странной бледности и явной измотанности) ребенком. Фриск осторожно облокотилась на плечо подруги, чувствуя себя более уставшей, чем когда бы то ни было. В глаза случайно бросился первый попавший заголовок: "Доктор Зиттенвидриг объявил о начале исследований в области ограничений способностей магов ради общественной безопасности". Ха, звучало бредово. Впрочем, заголовок "Радиопостановка "Готовим с серийным убийцей" открывает новый сезон!", казалось, легко мог посоревноваться с предыдущим. В гостиной, освещенной исключительно свечами больше ради романтичности, чем по какой-либо другой причине, находились мужчина и женщина. Мужчина, сидевший в мягком кресле, со стороны напоминавшем трон, задумчиво смотрел на полыхающий огонь, пока женщина разливала чай в изящные фарфоровые чашки. В этой обычно светлой и полной счастья комнате царила гнетущая атмосфера. -- Кэнди сообщила мне... -- начал мужчина, однако запнулся, не зная, как продолжить. Его густой бас, обволакивающий собой все пространство комнаты, замер. -- Я уже знаю, -- внезапно ответила женщина. Она напряженно сцепила пальцы, заломив руки, и села в кресло рядом с мужчиной, почти такое же величественное, как и его. Они выглядели, будто король и королева в зале для аудиенций. -- И что ты думаешь? -- мужчина вежливо кивнул, взяв свою чашку, и задумчиво вгляделся в ее дно, словно надеялся найти там ответы на извечные вопросы "кто виноват" и "что делать", тревожившие его сейчас. -- Я считаю, -- голос женщины зазвенел от волнения, -- что мы просто обязаны позаботиться об этом ребенке. Уж поверь мне, я прекрасно узнаю все симптомы магического истощения. В простой больнице ему не помогут. -- Я согласен, -- мужчина кивнул, одним глотком осушив половину чашки, -- Однако есть несколько... хм... деталей, которые вызывают вопросы. -- У него нет ошейника? -- женщина скривилась, притронувшись к собственной шее при одной мысли о том, насколько унизительна сама мысль об этих "опознавательных знаках для магов". Сама она еще ни разу не притронулась к напитку. -- Даже наоборот, -- мужчина горько усмехнулся, налив себе еще чая, -- Он у него не просто есть, он металлический. На шее ребенка обнаружили ожоги, видимо, из-за этого чудного агрегата... -- Это просто ужасно! -- женщина подавила в себе мгновенный порыв вскочить с кресла, -- Кто и зачем мог сотворить с кем угодно живым такое? -- Хороший вопрос, дорогая... знаешь, куда более интересно, как был создан этот ошейник и что сам мальчик может о нем сказать... ах да, забыл, -- мужчина ласково улыбнулся, снисходительно взглянув на супругу, -- Ребенку не пять лет, так что это для нас он крохотный мальчик. Сама понимаешь, возраст крайне относителен, а у подростков это очень часто щепетильная тема... -- Господи, ну разумеется, я понимаю это! -- женщина резко схватила свою чашку со стола, крепко сжав ее, -- Но... как ты думаешь, кто..? -- Знаешь, -- мужчина задумчиво провел рукой по своей пышной золотистой бороде, -- Я слышал, у Дингса пару месяцев назад ребенок пропал... -- мужчина со вздохом повернулся в сторону камина, -- Старший. И что-то мне в том, как Кэнди описала найденыша, уж очень его напоминает... -- Тогда мы немедленно должны сообщить... -- женщина оборвалась на полуслове, увидев, как супруг молча помотал головой. -- Видишь ли, милая... Дингс его явно не искал. Мы же его знаем, -- мужчина улыбнулся в бороду, вспоминая, как на его глазах "Дингс" из нескладного долговязого подростка с горящими глазами превратился в статного взрослого, уважаемого ученого и в целом невероятно серьезного человека, -- Дингс, если захочет, из-под земли тебя достанет. А тут... даже не пытался. -- Неужели ты думаешь, что это с его согласия..? -- ахнув от ужаса, выдохнула женщина. -- Ну разумеется нет... -- мужчина осушил уже вторую чашку за один глоток и легким движением руки заставил потухающий огонь разгореться с новой силой, -- Скорее мы должны воспринимать это, как знак... Сейчас дома ребенку явно лучше не оказываться. Не знаю уж, что там происходит, но вызову Дингса на разговор, когда это будет безопасно. Пока что лучше держать возвращение блудного сына в тайне. -- А девочки? Как им это объяснить? -- Очень просто. Думаю, им пора узнать часть правды. В конце концов, где бы мальчишка не получил этот "сувенир", за ним наверняка будут охотиться. А значит, под удар попадает не только он сам, но и девчата... нужно взять их под свое крыло. Давно пора, говоря откровенно.