Под смогом и дымом

Когда Фриск разложила все вещи, рассуждая, надолго ли она здесь (и надеясь, что навсегда), в дверь постучали. Она знала эту манеру – три раза, громко, четко и требовательно. Чара. Девочка прошла к двери и открыла защёлку – ещё один предмет роскоши, о котором в приюте не могло идти и речи. В комнату тут же ворвался алоглазый ураган с раскрасневшимися щеками: — Привет-ты-даже-не-пред... – Чара, до того молотившая слова единым потоком, сбилась, задохнувшись, и замолчала, переводя дыхание. Ее поза, ее выражение лица, даже лихорадочный блеск красных глаз – все выдавало крайнюю степень перевозбуждения. Фриск приветливо взмахнула рукой, приглашая подругу говорить. Только сейчас, когда Чара стояла относительно неподвижно, только грудь вздмылась и опускалась в попытках отдышаться, Фриск заметила засохшие соленые дорожки на щеках подруги. Несмотря на то, что Чара плакала, видимо, полчаса назад, сейчас она выглядела абсолютно счастливой. Фриск это радовало, даже если она и не понимала, что стало причиной столь бурных эмоций у привычно холодной и колючей Чары. — Фриск, – Чара всхлипнула, широко улыбнувшись, и раскрыла руки для объятий. Тактильного контакта она вообще искала раз в столетие, – Храбрый герой нашел меня. Ох, вот оно что. Фриск подняла руки, показывая готовность обниматься, и Чара тут же сжала ее со всех сил, словно мягкую игрушку, так сильно, что на секунду Фриск испугалась, как бы у нее не треснули ребра. Через несколько минут молчаливых счастливых объятий, Чара отстранилась. Она была все такой же сияющей и горящей, как и сразу после того, как влетела в комнату. Девочка несколько смутилась – она редко открыто проявляла свои чувства, да ещё и подобным образом – сделала несколько шагов назад, скрестив руки на груди и прикусила губу, и выбежала из комнаты так же стремительно, как до этого сбежала. Фриск вновь осталась одна. Девочка плюхнулась на кровать, прижав к себе любимого игрушечного зайца с разноцветными глазами, и уставилась в потолок. Чара была такой счастливой, но ее легко можно было понять – не каждый день встречаешь близких людей, с которыми не виделась почти десять лет. Это было просто удивительно. На одну секунду Фриск даже почувствовала лёгкий укол зависти, ведь у нее не было каких-то родных, с которыми она могла бы долго ждать встречи: ее родители отправились под землю задолго до того, как Фриск запомнила их имена и лица, многих дальних родственников тоже давно не было в живых, а те, кто были, с девочкой связи не поддерживали. Таким образом домом Фриск стал ее приют – и это был теплый, действительно родной дом, где она была счастлива. Фриск никогда и не мечтала о чем-то большем, чем о кровати, шкафе и письменном столе в общей с кем-нибудь (желательно с Чарой) комнате, чем о завтраке в компании многочисленных друзей, о собраниях художественного клуба, об обычной и мирной рутинной будничной жизни приюта. Девочка ни разу не задумывалась о том, сколько детей в их приюте были несчастливы, скольким было мало всего того, что составляло для Фриск целый мир, сколько из их дружной семьи на самом деле грезили о том, чтобы найти свою настоящую, другую семью. Чара все это время была несчастлива – ей было мало приюта, она хотела найти своих родителей, своего Храброго Героя. Удивительно, что Чара, такая приземленная и прагматичная Чара, всю жизнь мечтала о сказочном герое в сверкающих доспехах, а обычно мечтательная и даже порой оторванная от реальности Фриск не желала ничего большего чем то, что у нее было. Фриска становилось немного стыдно за то, что она никогда не хотела даже краткой встречи с семьёй, однако потом вспоминала, что это не дяди и тети ни разу не приехали навестить малютку Фриск, не говоря уже о том, чтобы забрать, – и успокаивалась. Правда, ей было несколько обидно, что она за все годы совместной жизни услышала историю своей, на секундочку, лучшей подруги только по дороге к развязке этой истории. Если бы Чара не держала язык за зубами все эти годы, может быть, Фриск смогла бы помочь ей найти своего Храброго Героя, маму и брата. Однако нет! Чара упорно скрывала и то, что была несчастна, и то, чего желала достичь. Эта скрытность порой выбешивала. Фриск же просто хочет помочь! Девочка саданула по кровати, однако быстро опомнилась: она вела себя откровенно глупо. Ведь было совершенно очевидно, что Чара сама не знала, живы ли ещё ее родственники, да и что Фриск могла сделать? Разве что нарисовать портрет по описанию, но толку-то. Кроме того, Чара всё-таки открылась ей, пусть и тогда, когда уже просто физически не могла скрывать, но она все равно доверилась Фриск, и сейчас прилетела к ней, счастливая и заплаканная (впервые, кажется, в жизни она плакала), чтобы сообщить, что нашла свою семью. Это было удивительное совпадение, однако их обеих сюда явно привезли не просто чтобы показать, что с семьёй Чары все в порядке. Несомненно, эти взрослые чего-то от них хотели, но раз уж Чара утверждала, что это были лучшие люди на земле – кто Фриск такая, чтобы утверждать обратное, даже толком не познакомившись ни с кем из обитателей особняка? Мысли смешались в кучу -- Фриск слишком сильно устала за эти несколько дней от постоянной смены обстановки, которая всегда почему-то ее очень выматывала, и сейчас ей просто нужно было полежать пару часов в тишине, занявшись рисованием, чтобы отвлечься. Кстати об этом, раз уж ее окружение в последнее время так быстро расширилось, то она просто обязана зарисовать хоть кого-то из этих удивительных и таких разных людей, окружавших ее. Азриэль нарезал круги по своей комнате, методично перебирая пальцами оборки на платье своей любимой куклы. Жозефин -- а именно так звали его фарфоровую подругу -- смотрела пустым взглядом своих нарисованных небесных глаз куда-то в стену и вряд ли могла хоть как-то помочь своему юному хозяину успокоиться. Азриэль знал, что Чара -- его Чара, его милая, его дорогая, его добрая сестренка Чара -- уже нашлась и находится на территории поместья, однако встретиться им пока не давали. Насколько Азриэль понимал, помимо Чары, у них есть еще два гостя, мальчик и девочка, с которыми он -- естественно - тоже еще не виделся. Что происходило, Азриэль пока не знал, но догадывался, что дело серьезное, потому что о нем говорили преимущественно шепотом и не при юном наследнике Дриммуров. Несмотря на то, что ему было велено "посидеть у себя в комнате некоторое время", никто не говорил точно, сколько имени времени Азриэль должен сидеть у себя, поэтому почему бы ему не выйти... сейчас? Мальчик поставил Жозефин обратно на полку к другим фарфоровым подружкам, чтобы они обсудили свои фарфоровые дела, а сам осторожно скользнул за дверь, чувствуя себя слегка... преступником? Спустя примерно, сколько? десять? шагов по коридору Азриэль неминуемо выходил на одну из гостевых комнат, которых в их доме было великое множество, но эта конкретная впервые за долгое время была занята. Мальчик успел это понять благодаря постоянному шушуканью взрослых рядом с этой комнатой последние два дня (ну, и потому, что ему запрещали в нее заходить). Но сейчас в этом коридоре никого не было: мама и папа (и видимо Чара, между прочим, И ЕГО Чара тоже) на первом этаже, остальные взрослые тоже либо там, либо снаружи... Азриэль еще раз воровато оглянулся и осторожно постучал в дверь. Никто не ответил. Мальчик застыл в нерешительности. Что ему сейчас делать? Очевидно, комната пуста... значит, он может просто зайти и посмотреть что там? Это, конечно, невежливо, но очень интересно. Азриэль аккуратно приоткрыл чуть заскрипевшую дверь и замер на пороге, заглянув в образовавшуюся щелку. И обмер: он облажался. Из комнаты на него смотрели два очень внимательных голубых глаза. Значит, новый обитатель комнаты был здесь прямо сейчас. Азриэль испуганно пискнул и медленно, как можно тише, вполз в комнату, затворив за собой дверь. Признаться, мальчишка на кровати выглядел ужасно – кажется, будто по нему проехался паровоз. Азриэль отвернулся к двери, делая вид, что никак не может справиться с ручкой. Что ему делать? Он ещё никогда не бывал в такой ситуации – это вообще первый раз, когда он вваливается к кому-то незнакомому в комнату. Не сказать, чтобы у Азриэля в принципе было много знакомых – его всегда знакомили родители, он никогда не был инициатором – так что нагнетающее молчание незнакомца звучало так, будто Азриэля отвергли, ещё даже не познакомившись. — Привет..? – послышался тихий голос со стороны кровати. Азриэль вздрогнул всем телом от этого странного, будто самого по себе нездорового звука и окончательно закрыл дверь, поборов желание запереться на защёлку. Похоже, тот парень был в таком же смятении, как и сам Дриммур. Что ж, Азриэль даже не мог сказать, хорошо это было или плохо. — Привет, – пробормотал он себе под нос, наконец повернувшись в сторону, видимо, собеседника. Азриэль честно не имел ни малейшего представления о том, как нужно вести себя в подобных ситуациях. Наверное, нужно представиться? -- Азриэль, -- мальчик тыкнул самого себя пальцем в грудь, и мальчишка, с видимым усилием сев на кровати, издал короткий смешок. Несмотря на то, что Азриэль явно оплошал (иначе как еще можно было объяснить эту ухмылку в стиле ехидного кота, нагревшегося на солнце?), незнакомец решил подыграть ему. Указал пальцем на себя где-то в районе сердца и, очевидно, с трудом сохраняя серьезное выражение лица, произнес: -- С утра был Санс, -- тут же широко улыбнулся и вытянул руку вперед. О, Азриэль знает, как это называется! Рукопожатие -- отец так часто здоровается с другими взрослыми. Правда, до этого дня Азриэлю казалось, что это был исключительно "жест для взрослых", но теперь он как-то засомневался: несмотря на то, что Санс выглядел немногим старше Азриэля, голос у него уже успел сломаться, да и некоторые мимолетные детали внешности (морщинки на лбу, да и только у очень взрослых людей бывает такой серебристый оттенок волос) выдавали в нем если не взрослого -- что все еще было маловероятно -- то скорее всего подростка. Азриэль неуверенными мелкими шагами приблизился к новому знакомому и аккуратно сжал его пальцы в своих. Рукопожатия он видел только со стороны и не знал, как это правильно делается в деталях, но раз его не поправляют, значит, все правильно? Чужая рука была на ощупь холодной и твердой, как будто Дриммур сжимал в своих руках кисть скелета или куклы. Молчание затягивалось, и Азриэль уже открыл рот, страшно смущаясь, чтобы спросить, что делают при знакомстве дальше, но Санс заговорил первым, прервав внутренний монолог наследника Дриммур фразой, знатно так выбившей его из колеи: -- Так... не подскажешь, где мы находимся? -- В смысле? -- Азриэль изумленно завертел головой, однако зрение его не подводило: нет, они не оказались в параллельной вселенной, так что вопрос все еще оставался странным. Как можно оказаться у кого-то в гостях, не зная, что ты в гостях? Санс, увидев его замешательство, решил зайти с другой стороны, однако сделал ситуацию только хуже: -- Ну, а кто тут главный доктор? Зиттенвидриг? -- в его голосе мелькнул тщательно скрываемый ужас. Азриэль автоматически замотал головой. Что-то ему подсказывало, что даже если бы в поместье и находился человек с этой фамилией, то ему следовало бы соврать. — Нет, нет, здесь... нет никого с такой фамилией, – Азриэль поймал себя на мысли, что хотел бы сказать «я никого не знаю с такой фамилией», – Ты в безопасности, – как-то спонтанно вырвалось у него. Он понимал, что собеседнику было нужно услышать именно это. ...и в этот момент тихо открылась дверь, впуская – наверняка разгневанную, хотя это ещё и не было понятно – леди Ториэль. Азриэль прикусил губу, представляя, как разочарует маму своим непослушанием, однако она выглядела скорее растерянной, чем расстроенной. Между ее бровей залегла складка, однако глаза не сверкали загадочным фиолетовым огнем – так что буря на сегодня отменяется. Азриэль свистяще выдохнул, понимая, что только что избежал в общем-то заслуженного наказания – мама выглядела так, будто непослушание сына было последним, что ее волновало. — Азриэль? Ты здесь? – как-то автоматически спросила она и тут же мягко улыбнулась. Женщина аккуратно прикрыла дверь, оставив ее незапертой, и повернулась к мальчишкам, молча наблюдавшим за нею с разной степенью настороженности и удивления, – Ты решил раньше хозяйки поздороваться с гостем, да? – он усмехнулась. Все в ее лице так и говорило: «Я знаю, что ты ослушался, но наказывать совсем не хочу». Она мягко прищурилась, чуть наклонив голову, – Добро пожаловать и здравствуй, Санс. Казалось, мама знала странного мальчишку всю свою жизнь, однако он смотрел на нее с смесью страха и непонимания в глазах. «Дорогой Виндингс! От всей души приветствую Вас и посылаю Вам мои искренние пожелания всевозможных успехов. К сожалению, в последнее время нам не доводилось встречаться и мне жаль, что это письмо я отправляю Вам после длительного перерыва. Друг мой, прошло уже много времени и многое поменялось! К сожалению, я вынужден просить Вас оказать мне Ваши профессиональные услуги, как доктора, и осмотреть моего сына. Но не слишком беспокойтесь: есть всего лишь подозрения. К сожалению, сейчас Азриэль слишком занят учебой, чтобы покидать дом, вследствие чего я вынужден приглашать Вас в наше скромное жилище и надеяться, что Вы примите это приглашение. Кроме того, мне бы очень хотелось обсудить с Вами новинки техники и кое-какие семейные дела. Навеки Ваш, Азгор Дриммур» Мужчина вздохнул, аккуратно убирая письмо в конверт. Даже если за Виндингсом следят, он точно сможет понять послание и вырваться к ним – а в поместье Дриммуров никогда не будет шпионов.