Под смогом и дымом

Доктор Виндингс Гастер расхаживал взад-вперед по кабинету, сжимая в руках письмо и перечитывая его раз за разом. Он не верил собственным глазам. Могло быть лишь два толкования: либо он сошел с ума, либо каким-то чудом Азгор все узнал. Дриммуры – надёжные люди, которым можно довериться, и явно не дураки. Азгор не стал бы сыпать намеками (при чем иногда довольно грубыми, он рисковал быть раскрытым, если бы это письмо перехватили) просто так. Что бы все это могло значить? Если Зиттенвидриг ещё не поднял тревогу, значит, они явно не устроили восстание в своей части города или что-то вроде. Неужели Зиттенвидриг не считал побег своего главного подопытного должным поводом для – как минимум – обращения в полицию? Наверняка новость о беглом опасном маге (хоть и практически ребенке) наделала бы много шума, но... но шума-то не было. Виндингс бессильно рухнул в кресло, продолжая буравить несчастную бумажку взглядом – он не знал, не понимал, что делать. Ему искренне хотелось бы прямо сейчас бросить все – и в чем был, без пальто, в домашней одежде – броситься к Дриммурам в ноги, умоляя показать ему его ребенка и заверить, что все хорошо. «Хорошо»... ни черта хорошо не было! Доктор с трудом сдержался, чтобы не порвать такое ценное письмо. Боже, он так запутался. Наверняка его не отпустят одного – нет, конечно, у Азгора и Ториэль, как и всех их дальних родственников, была безупречная репутация, которую они умудрились отбелить так, что блестела, но слишком уж подозрительно выглядел бы его визит на другой конец Мегаполиса сразу после таинственного исчезновения объекта номер семнадцать – а в том, что Санс сбежал, Виндингс уже даже не сомневался. Боже Праведный, как же страшно. Мужчина не имел ни малейшего представления о том, как реагировать на этот побег (о котором ему почему-то до сих пор официально не сообщили, что очень-очень напрягало): с одной стороны, он был безумно рад, что его ребенок больше не находился в этом ужасном месте, а с другой -- был в ужасе от того, что не понимал, где, с кем и, главное, в каком состоянии сейчас его старший сын. Виндингс ненавидел оставаться в стороне и привык знать все, по крайней мере, все, что касалось его лично. Сейчас же он словно блуждал в темном лесу без фонарика: все и каждый что-то знают, но не он. Конечно, многое знает Зиттенвидриг. Видимо, что-то известно Дриммурам, по крайней мере Азгору, раз уж он отправил это крайне подозрительное и не похожее на самого себя приглашение (обычные письма этого человека занимали по меньшей мере четыре страницы, хотя это и можно был списать на крупный почерк, но таких коротких записок Виндингс от старого друга еще ни разу не получал: даже когда их сынок, Азриэль, очень милый мальчик, чем-то довольно тяжело заболел, письмо было просто колоссальным для чего-то, отправленного срочно). Совершенно очевидно, что каким-то -- наверняка не маленьким -- количеством информации располагает Санс. У них у всех были источники света: Зиттенвидриг выжигал все вокруг мощным электрическим фонарем, от которого не было спасения ничему живому, Азгор, используя свою магию, поддерживал в своих руках теплый и переменчивый костер, уверенно шагая через лес, кто знает, может, с женой и сыном вместе, Санс сжимал в костлявых пальцах догорающую спичку, которая пусть и не давала ему узнать больше положенного, но освещала достаточно, чтобы он сам закончил представленную картину в своем воображении. И только он, Виндингс Гастер, бродит по лесу, лишенный любого освещения, кроме света звезд в эту безлунную ночь, но свет этот не дает ему ничего, кроме ложной надежды. Гастер не был идиотом: это у них, слава Звездам, семейное. Он догадывался, что Зиттенвидриг хотел замять скандал со сбежавшим испытуемым (хотя и не понимал причин), не понимал, знает ли Азгор о его положении или только догадывается -- и искренне надеялся, что, приехав, найдет своего ребенка именно у Дриммуров, но это был практически невероятный вариант развития событий. Совершенно не представлялось возможным понять, что и сколько знает Санс -- хотелось бы узнать, что с ним вообще происходит для начала. Виндингс догадывался, что его сын мог бы специально сбежать, направляясь именно к Дриммурам: вряд ли, конечно, он их помнил, уж слишком мало они общались, но мог ли он каким-нибудь образом навести справки, узнав о знакомых отца? Или, черт его знает, может, и запомнил их последний визит в поместье Дриммуров по поводу какого-то праздника, у Санса была просто феноменальная память, так что и подобный вариант исключать было нельзя. Виндингс остановился перед зеркалом, вглядываясь в собственное отражение и задаваясь вопросом, чего ему ждать? Казалось, он стоял на морском берегу, холодном и пустом пляже, покрытом камнями, и высматривал надвигающуюся огромную волну, которой было уготовано смести все на своем пути -- или же ее просто не должно было быть. Волна могла исчезнуть, показавшись на горизонте, могла дойти до берега неслышным шелестом, могла дотянуться до носков ботинок стоящего на берегу Виндингса, могла захлестнуть его по колени, могла сбить с ног и накрыть с головой, а могла и попросту утопить, забрав с собой в море. Он не знал, чего ожидать, и находился на пороге чего-то огромного, какой-то бури, которую не мог предугадать, слишком мало у него было сведений. Но нужно было действовать: нужно было найти в этом бескрайнем темном лесу тайн и недоговоренностей семейный костер -- слишком диким было это пламя, чтобы назвать его "очагом" -- Дриммуров и попросить их поделиться пламенем. Нужно будет связаться с Зиттенвидригом и как бы невзначай спросить его об успехах, он всегда любил их демонстрировать. Если у костра, разведенного Азгором, найдется и Санс, это будет величайшее и прекраснейшее совпадение за всю жизнь уже немолодого и опытного Виндингса Гастера. Мужчина с ненавистью взглянул в собственное лицо в последний раз и направился к письменному столу, собираясь писать ответное письмо. Ториэль с искренним интересом наблюдала за тем, как себя собирались повести дети: судя по их лицам, Санс был растерян и даже слегка напуган, а Азриэль жутко смущен. Безусловно, ему запретили какое-то время выходить из комнаты -- пока все не уляжется -- но планировалось сразу же после приветствия привести его к Чаре, однако мальчик, как истинный Дриммур с огнем в крови, совершенно спокойно (или уже нет) покинул детскую и сейчас решил поприветствовать их вынужденного гостя раньше любых взрослых. Это было абсолютно очаровательно: скорее всего, он даже не знал, к кому конкретно сейчас пришел, раз уж они оба смотрели друг на друга как на совершенных незнакомцев. Детская память пластична, да и в последний раз семейство Гастеров их навещало, когда Азриэль был совсем-совсем маленьким... был, конечно, минимальный шанс, что Санс помнит, но это было крайне маловероятно. В конце концов, он был не сильно старше Азриэля. Санс сидел абсолютно неподвижно, только взгляд суматошно бегал, изучая незнакомого взрослого. Кажется, он боялся сделать лишнее движение -- выглядел так, будто не был уверен, стоит ли доверять только что пришедшей женщине. Азриэль выглядел виноватым и смущенным, словно его застали на месте преступления, но он всегда так выглядел, когда не слушался родителей, хотя, казалось бы, уже должен был выработаться иммунитет. Ториэль решила начать действовать, когда напряжение в комнате достигло известного предела. Женщина сделала несколько шагов в сторону детей, и реакция последовала незамедлительно: Азриэль сцепил руки в замок и опустил глаза, выглядя искренне виноватым, а Санс испуганно отпрянул, вжавшись в спинку кровати. Ториэль остановилась, не желая пугать его ещё сильнее. Вероятно, он и так был в панике. Женщина медленно подняла обе руки, показывая, что в них ничего нет и она не опасна. -- Меня зовут Ториэль, я хозяйка этого дома. Здесь ты в безопасности. Обещаю, -- она сделала акцент на этом слове, -- Ты меня помнишь? Восемь лет назад ты с родителями приезжал сюда. Ты уже был здесь. Я -- друг. Она сама не знала, зачем упомянула эту давнюю историю. В конце концов, тогда Санс был слишком мал, чтобы сейчас об этом вспомнить. Однако к большому удивлению женщины, мальчишка покачал головой, нахмурившись, и заговорил: -- Нет, я точно вас видел. Вы сменили прическу. И платье? Раньше вы носили... зеленое? Да, зеленое. Я с родителями приезжал к вам в дом незадолго до Чистки. Вы еще много ее обсуждали. У вас были дети, мальчик и девочка, -- Санс неожиданно резко повернул голову, уставившись на Азриэля ничего не выражающим взглядом: -- Ты -- ее сын, да? Прости, я не сразу тебя вспомнил. Ты почти не изменился, -- Азриэль с изумленным видом несколько раз открыл и закрыл рот, как выброшенная на берег рыба, каждый раз пытаясь что-то сказать и не решаясь, -- А девочку звали... Клара? Шарлотта? Чарита? Ей-Богу, не помню, -- Санс выглядел даже виноватым. Ториэль молча наблюдала: она не ожидала подобного, однако не была шокирована. Виндингс любил рассказывать об удивительной памяти своего ребенка, -- Вы отправили нас играть втроем, а сами пошли обсуждать политику в другую комнату. Потом мы все вместе сели пить чай. С... печеньем? Да, домашнем печеньем с шоколадной крошкой. Вроде бы? -- закончил он с неуверенным смешком. Ториэль попыталась вспомнить подробности того вечера, но поймала себя на мысли, что помнит только содержание их "взрослых" разговоров. Ну и еще когда во время чаепития Чара попыталась проткнуть руку Санса вилкой, потому что он сказал, что паук -- не насекомое, и привидений не бывает. Кстати, нельзя было сказать, что дети обиделись друг на друга за это. -- Да, верно, примерно... примерно так все и было, -- женщина улыбнулась, но Санс смотрел на нее так пристально, что она поняла, что что-то упускает. Ториэль осенило: все это было проверкой. Теперь -- ее очередь поделиться воспоминаниями о том вечере, чтобы доказать, что она действительно та, за кого себя выдает. Умно. -- Да, да, я тоже это помню, -- скрестила руки на груди, -- правда, мою дочку зовут Чара, -- на секунду в глазах Санса сверкнуло странное выражение, смесь удивления и удовольствия от решенной задачки, -- и вы с ней чуть не подрались, пока мы пили чай. Она считала, что привидения существуют, -- Азриэль с открытым ртом перевел глаза с невольного гостя на родную мать, всем своим видом выражая непонимание и чуть ли не предательство. Он тихо пробормотал что-то оправдывающееся и, пятясь спиной, вышел из комнаты. Ничего, Ториэль была уверена, что скоро он вернётся и дети определенно найдут общий язык. Этот перформанс явно произвел на Азриэля неизгладимое впечатление – определенно, интерес к новому знакомому обеспечен. -- Так, -- она медленно подошла и аккуратно присела на краешек кровати, -- у тебя, наверное, есть несколько вопросов? Можешь задать их мне. Обещаю отвечать только честно, договорились? -- короткий кивок Ториэль приняла за ответ. -- Ладно, тогда... -- было видно, что Санс выбирал, -- Что вы сделали с теми девчонками, с которыми я общался в последние дни? Это они привели меня сюда? Я ведь правильно понял, что Чара..? -- Правильно, -- Ториэль кивнула, -- Чара -- наша девочка, которой, к сожалению, пришлось какое-то время пожить вдалеке от дома. Это было необходимо для ее безопасности, но давай не будем сейчас вдаваться в подробности? Ладно, что еще ты хотел узнать? -- Как... давно я здесь нахожусь? -- Ох, видишь ли, -- женщина вздохнула, -- ты... не очень хорошо себя чувствовал, поэтому ты проспал около суток. Тебе все еще лучше немного отдохнуть. -- ...что со мной будет дальше? -- в дрогнувшем голосе мальчишки послышался легко различимый ужас. Ториэль отвела глаза: она боялась этого вопроса, хотя и понимала, что услышит его. -- Я... пока не знаю, -- она смотрела в стену, изо всех сил стараясь не думать о том, как выглядело выражение лица ее собеседника, -- Я не знаю, что делать. Но одно я могу обещать точно, -- медленно повернувшись в сторону пристально следящего за каждым ее движением ребенка, она улыбнулась, -- Кем бы ни были те ужасные люди, от которых ты сбежал, ты к ним не вернешься. -- Спасибо, -- Санс необычайно тихо произнес эту фразу, не зная, как еще выразить благодарность, и уставился в стену, -- ...нет, правда. Спасибо. -- Все хорошо, -- Ториэль улыбнулась, аккуратно взъерошив седые лохматые волосы, -- А сейчас тебе наверное лучше еще поспать, согласен? Выглядишь уставшим, -- Ториэль перевела взгляд на стену, разглядывая пустые полки гостевой комнаты. У Санса не было с собой никаких вещей, так что не было шанса, что эти полки, даже на время, наполнятся... -- Мы поговорим еще, и ты тоже ответишь на кое-какие вопросы, ладно? -- женщина снова повернулась к собеседнику, однако увидела, что он уже воспринял предложение поспать: мальчишка клевал носом, сложившись в три погибели в крайне неудобной позе. Усмехнувшись, женщина легко оттолкнула его, заставив плашмя упасть на подушку, и, поправив одеяло, вышла из комнаты. Наверное, с Азриэлем они поговорят чуть позже.