Огонь, вода и медные трубы

Услышав дверной звонок, Бэкхён откладывает планшет и идёт открывать. Мельком глянув на расположенный на стене экран, он вдруг чувствует себя озадаченно: ждал доставку еды, а не это. Бэкхён вначале думает притвориться, что его нет дома, но не пустить омегу в положении было бы наивысшей грубостью. В смешанных чувства он ждёт, пока тот поднимется на пятнадцатый этаж. Исин — самая странная омега, которую Бэкхён когда-либо встречал. Половина, сказанная им, имеет скрытый смысл, а вторая половина вообще смысла не имеет, но он единственный из семьи Чанёля, кто любит Бэкхёна. Первое время, после того как Чанёль переехал к Бэкхёну, Исин пропадал у них целыми днями. Бэкхёну он нравился. Исин не был разговорчив, но с удовольствием слушал болтовню Бэкхёна, смеясь над его шутками. Потом он вышел замуж, завёл семью и видеться они стали редко, чаще всего только по праздникам. Бэкхён любит возиться с его детьми. Своих у него нет, а так хоть можно кого-то потискать, напокупать разных игрушек и самому играть в них целый день, развлекая малышню. А вечером сдать родителям и спокойно уехать домой. Красота. Исин выходит из лифта, маневрируя своим большим животом, и направляется прямиком к Бэкхёну, расточая вокруг себя недовольство. Да, Бэкхён знает, что провинился. — Ну, и как это называется? — начинает Исин, переступая порог. — Не хочешь меня видеть? Игнорируешь мои звонки, забыл про день рождение двойняшек. Шиу, вообще-то, расстроился, что дядя к нему не пришёл. Чанёль тоже темнит, толком ничего не говорит. Что здесь происходит? Исин останавливается посреди коридора и осматривает полупустую квартиру. С его места хорошо видно только гостиную и немного гардеробную, но и этого достаточно, чтобы оценить масштаб катастрофы. — Вас обокрали? Или вы ремонт затеяли? — Исин растерянно смотрит на пустые полки в коридоре, где красовались кепки Чанёля, и, кажется, начинает что-то подозревать. — А где ушастый? Ты один? Он что, решил сменить гардероб? Весь свой гардероб? — Какой чай будешь? Бэкхён, желая оттянуть объяснения, обходит его и направляется сразу на кухню. Он включает чайник и начинает проверять полки на наличие хоть чего-то сладкого. Исин проходит за ним, непривычно тихий после своего грозного появления, и присаживается за стол. Его потерянный вид говорит сам за себя. — Если есть зелёный улунг, то его. — Есть только обычный чёрный. — А зачем тогда спрашивал? Исин следит за каждым движением Бэкхёна, пытаясь сообразить, с какой стороны зайти. Ясно же, что между ними с Чанёлем что-то произошло. Что-то очень серьёзное. Бэкхён не брызжет счастьем, как обычно при встрече с Исином, не шутит и не пристаёт с расспросами. Он тихий и сосредоточенный, будто пытается решить проблему мирового голода. Таким его Исин видел только после смерти его дяди. Бэкхён тогда остался совсем один и тяжело переживал потерю своего единственного родственника. Через пару месяцев Чанёль сделал ему предложение, что не могло не взбесить большую половину семейства Пак. В их отношениях наступили тяжёлые времена, и Чанёль наплевал на все мыслимые и немыслимые угрозы родителей, до ужаса боясь потерять Бэкхёна. Бэкхён ставит перед ним кружку и идёт открывать дверь, сказав что-то про доставку. Исин размешивает сахар в чае и продолжает строить теории. И куда исчез Чанёль? Они и не ссорились никогда. Ну как, ссорились, конечно, но также как и любая другая пара, прожившая долгое время вместе. Но чтобы Чанёль собрал свои вещи и свалил? Такого Исин не ожидал. У них были самые гармоничные отношения, несмотря на то, что они не были истинными. Бэкхён возвращается, поставив на стол пакеты. Запах настолько вкусный, что у Исина текут слюнки и он отвлекается от своих переживаний. — Есть хочешь? — Да! — сразу отвечает Исин, хотя полчаса назад думал, что не хотел. — А что там? Бэкхён расставляет на столе плошки, краем глаза замечая, как взволнованно Исин сглатывает, разглядывая содержимое. Слава богу, удаётся разрядить обстановку, а то после тяжёлой недели у него нет сил выдавливать из себя хорошее настроение. А оно, надо прямо сказать, отвратительное. — Так что между вами произошло? — начинает осторожно Исин, успокоив немного голод. — А ты попробуй догадайся. Исин нахохливается, боясь смотреть Бэкхёну в глаза. Это для него нехарактерно. Обычно он возвышается над другими, показывая своё старшинство, а тут ведёт себя, как провинившийся ребёнок, честное слово. — Чанёль куда-то съехал? — Бэкхён криво кивает, продолжая есть. — Вы поругались? — Да, но не из-за этого он сбежал. — А из-за чего? Исин не хочет обидеть его каким-то глупым предположением, поэтому ждёт от Бэкхёна хоть какого-нибудь намёка. — Причина банальна и всем понятна, — ровным голосом отвечает тот. — Ты мне сам говорил, что такое неизбежно и наш брак недолговечен. Исин приподнимает брови, не веря, что мог хоть как-то повлиять на разлад их отношений. — Я не знаю. Обычно все расстаются из-за любовника. Ты кого-то встретил? — Бэкхён отрицательно мотает головой. — Чанёль кого-то встретил? — Странно, правда? А так в вечной любви клялся… Есть сразу расхотелось. Даже не верится, что его брат, пусть и двоюродный, мог так поступить. — Но почему? Неужели он смог найти кого-то лучше тебя? — А твой отец тебе ничего не говорил? Мне казалось, эта новость разлетится очень быстро. Исин изумлённо смотрит на Бэкхёна. — Тут замешан истинный? — получив утвердительный кивок, разочарованно тянет, — Ну, не-е-ет! Так нечестно! Ты должен был настоять на том, чтобы он остался! Хотя это сложно… И что, вы теперь просто разойдётесь и будете делать вид, что друг друга не знаете? Надо было бы его убедить, что это ошибка, хотя бы попытаться. Глупо рушить стабильные отношения, даже из-за появившейся на горизонте судьбы. — Большинству задающим вопросы такой вариант не нравится, но другого будущего у меня для вас нет. Бессмысленно предъявлять мне претензии в логике: «мне это не нравится, значит, этого не будет». — Я не предъявляю тебе претензии. Я просто говорю, что ты должен был побороться. — Для красивой драмы? Ты мне сам рассказывал, что противостоять притяжению сложно и что, в конечном итоге, всё уладится, даже если вначале кажется, что твой истинный тебе совсем не подходит. А ещё ты говорил, что было ошибкой строить отношения на ненадёжном фундаменте, который может рухнуть в любую минуту. — Мало ли, что я говорил: совсем дурной ведь был, — смеётся Исин. — Я тогда был влюблён и мне казалось, что не дождаться истинного и быть с кем-то другим, это пустая трата времени. Но ты мне доказал, что это не так. Бэкхён разводит руками: — Ну, а теперь Чанёль доказал, что ты был изначально прав. Ладно, это дело решённое. Дальше уже только последствия. И вообще тебе нельзя переживать, а то родишь ещё тут. Имей в виду, моя кухня для этого совсем не предназначена. — Что ты будешь делать? — задаёт Исин вопрос после недолгого молчания. — Ничего, — Бэкхён откладывает в сторону палочки и смотрит ему прямо в глаза. — А что тут можно сделать? — Я не знаю. Я в своё время просто плыл по течению. И вот доплыл, — Исин поглаживает большой живот, нежно улыбаясь. — Но я — не ты. Ты так не можешь. Ты — боец и всегда идёшь до конца, до победы. Мы все уже к этому привыкли. — Невозможно победить, если ты уже проиграл, — грустно усмехается Бэкхён. — Хотя желания сдаваться без последнего боя у меня нет. Ладно, хватит о грустном. Расскажи, что у вас нового. Как мальчишки? Нравится в школе? — Школьное образование — это вообще какая-то капсула времени, — Исин улыбается. — За окном две тысячи двадцадь второй: тестовая система, удалёнка, киберспорт, профориентация, программирование из каждого утюга, специализация и конкурсный отбор в пятые классы. А учитель моему первоклашке точно так же заявляет: «Как это тридцать человек поняли, а ты один не понял?!». Словно на дворе тёплый ламповый девяносто седьмой. Исин задал двадцать пять вопросов, а ответил только на четыре. И всегда с ним так. В лаборатории, как всегда, царит суета. Когда Бэкхён остаётся один с Чондэ, они обычно сидят за микроскопами или обрабатывают данные в программах, только иногда переговариваются, обсуждая процесс или последние новости, которые Бэкхён приносит с верхних этажей. Чондэ к нему не лезет, прекрасно знает, что тот не пойдёт к нему за помощью и не будет просить советы. Бэкхён и рад такой рутине: помогает не дёргаться лишний раз и не тратить лишние силы на посредничество между лабораторией и начальством. Но сейчас в преддверии корейского нового года все носятся, стараясь в последний момент перед отпусками доделать отложенные дела. — Как отличить новогодний фейерверк от неновогоднего? — задаёт Бэкхён вопрос, но ответ на него получить не успевает. — Блин, вижу кота, а у него опять какое-то пятно на ухе. Лукас его гладит и говорит: «Киса, мне что надо закрывать банки с реагентами, чтобы ты не пачкался?!» Я его прибью когда-нибудь! — Тэн заваливается на диван рядом с Бэкхёном и тяжко вздыхает. — А вчера ещё слышу разговор: «Нет, я не дам тебе остатки мышей, тебе нельзя. Ночью сам возьмёшь». Бэкхён протягивает руку и гладит того по волосам, успокаивая. У всех есть планы, все куда-то торопятся, а Бэкхён собирается провести эту неделю за компьютером. Давно такого не было. Обычно Чанёль его утаскивает в гости к родственникам, которых у него неисчисляемое количество, так что Бэкхён после отпуска рад вернуться к работе: тут суеты меньше. А сейчас его никто дёргать не будет, можно спокойно отдохнуть. Правда, дома ему одному находиться сложно. Пустота в квартире всё больше давит на плечи, напоминая о печальных временах. За приборку Бэкхён приниматься не хочет, не может найти на это силы. Он уходит последним, когда в здании остаются одни уборщики, насыпает мышам еды и закрывает все лаборатории. На улице темно и идёт мокрый снег. Метро наполовину пустое, но Бэкхён проходит мимо станции: ему кажется, что домой он вернётся слишком рано. Хоть это никогда и не мешало, но от размышлений в одиночестве уже становится тошно. Ещё и десять дней ничегонеделания впереди. Он идёт пешком, чтобы потянуть время, а потом просто лечь спать. Он вымотан, но всё равно нормально уснуть не сможет. Когда он всё-таки добирается до дома, время уже половина десятого. Пальцы на ногах онемели, а чёлка мокрая от редкого снега. Горячий душ хорошо помогает, а кружка чая приятно успокаивает. Бэкхён, наконец-то, чувствует себя уставшим. Просыпается он посреди ночи с тяжёлой головой. Вначале не может понять, что это: бессонница, из-за которой хочется спать, или в квартире пущено на полную отопление и ему просто душно. Он решает пройтись на кухню и выпить воды, но при попытке встать садится на пол от внезапно накативших слабости и головной боли. Нет, это похоже другое. Но на кухню всё же надо. С большими усилиями, держась за стеночку, Бэкхён доходит, достаёт из шкафа аптечку и начинает перебирать содержимое. К своему огромному разочарованию, он обнаруживает, что с прошлого раза не осталось практически ничего: пара таблеток парацетамола и пластинка обезболивающего. Сироп от кашля Чанёль вообще выжрал подчистую. Ладно, таблетки подождут до утра, а там и доставка придёт на подмогу. — Надеюсь, обойдусь без антибиотиков, а то хреново будет. Он выпивает жаропонижающее, полощет горло перекисью водорода и возвращается обратно в постель, прихватив пару бутылок воды и пакет апельсинового сока. — Ты, блять, сдохни ещё здесь мне на зло! Бэкхён разлепляет глаза и пытается понять: послышалось ему или нет. За окном пасмурно и солнце практически не видно. Сколько он спал — понять невозможно. Он поворачивается на другой бог, отлепляет от себя промокшую футболку и смотрит на Чанёля, что стоит в дверях. — У меня уже галюцинации? — Бэкхён садится в кровати, потирая виски. Состояние нестояния, но голова уже не такая туманная. — Ты что здесь забыл? — Забрал случайно твой паспорт. Думал, он тебе пригодится. — Ага, точно. Я уж думал, что моя поездка на Мальдивы накрылась медным тазом. Посреди праздников. Бэкхён ложится обратно, решая отложить поход в туалет на пару часов. Хоть выспится нормально. — Ну, мало ли. Документ ведь всё-таки. Чанёль проходит в комнату и трогает лоб у Бэкхёна. Тот открывает один глаз и смотрит удивлённо, но Чанёль ничего не отвечает и просто уходит из комнаты. Возвращается он через несколько минут с термометром. — Ты чем лечишься? В доме ничего нет, — измерив температуру, он недовольно цокает и говорит, что идёт в аптеку. — Да не нужно возиться со мной! Я, вообще-то, в фармацевтической компании работаю. Если что, сам лекарства сварганю и прививочку какую-нибудь бонусом. — Точно. Из какао и стирального порошка. — Какао, между прочим, очень полезный продукт. В нём содержится много… ой, ладно, вали в аптеку, а то лень объяснять. И до вторника всё закрыто будет. Услышав, как пискнул входной замок, Бэкхён поднимается с кровати и идёт сменить пижаму, и заодно умыться. Вернувшись обратно, падает на кровать и довольно выдыхает. Из сна его вырывает шуршание рядом: Чанёль выкладывает на комоде набор для поездки на необитаемый остров, куда сеть аптек ещё не добралась. А зелёнка-то зачем? — Чего же ты не у роднульки своей? Вроде должен быть уже в туре по знакомым и близким местам. Чанёль сворачивает пакет и смотрит на Бэкхёна. Тот выглядит так, будто выстоял на ринге против двенадцати тракторов с парой штук экскаваторов. — Не хочу я никуда ехать. Объяснять всё придётся по несколько раз. Пусть папа сам выкручивается. — О, да. Он-то объяснит. Так объяснит, что раз сто в начале подумаешь, чем что-то ещё спрашивать, — Чанёль недовольно фыркает и бьёт полеэтиленовым пакетом Бэкхёна по голове. — Сказал бы, что я заболел. Смотри, даже на правду похоже. Бэкхён берёт в руки телефон и смотрит на время: начало десятого. Интересный расклад. — Спи давай. Я пойду что-нибудь приготовлю. — Не стоит беспокоиться, я потом сам как-нибудь справлюсь. Можешь быть свободен, — но Чанёль его уже не слушает, выходя из комнаты. Бэкхён просыпается под вечер, когда на улице уже сумерки. Дома, судя по звукам, никого нет. Самочувствие уже лучше и даже желудок проснулся. Надо спуститься посмотреть, что завалялось в холодильнике, а потом решить, что можно заказать к ужину. К удивлению Бэкхёна на плите красуется кастрюля с всё ещё горячим куриным супом. На столе рядом лежит его паспорт. Всё убрано, посуда помыта. Да Чанёль даже в лучшие времена себя так старательно не вёл! Неужели, действительно, страдает от угрызения совести? Припёрся в субботу — первый день всеобщих каникул, да ещё и с утра пораньше. Зачем? Отдать паспорт? Бэкхён открывает холодильник, желая достать сок, и удивляется ещё больше. На полках аккуратно разложены продукты с запасом на несколько дней. При всём желании у Бэкхёна не получится умереть с голоду. Всем бы так мужья изменяли! Бэкхён проводит остатки выходных, валяясь в кровати и читая книги. Первые несколько дней он просто спит, всё ещё страдая от температуры и хрипа в горле, но потом уже более-менее приходит в чувства, посвящая всё оставшееся время развлечениям с книгами и сериалами. За компьютер не садится: от световой ряби начинает болеть голова. Найти фильм по вкусу — для Бэкхёна сущая проблема. Абсолютное большинство новинок нацелены на подростковую аудиторию с расстройством причинно-следственных связей. Бэкхён просто обожает эти шаблоны из киношек, когда сюжет крутится вокруг кражи страшно-секретной «тихналогии», которая помещается на флэшку, которую потом супер-подтянутая альфа прячет в трусы, — в основном, конечно, из-за альфы. Как-то никто не задумывается, что новые разработки — это не один файл в формате ворд, а приборы или станки, или даже целый завод со складом техники, а к ним и куча инженеров в придачу. Такое в трусы к альфе не поместится. А в фильмах про путешествие во времени или телепортацию сценаристы вообще забывают, что планета движется и за несколько секунд отлетает на сотни километров, и перескакивая в разные моменты времени, герой рискует оказаться где-угодно, только не на планете Земля. У парней впереди ещё много открытий. В первый рабочий день Сеул накрывает ливень. К слову, все выходные была отличная погода, а вот когда нельзя сидеть дома — всё портится. Бэкхён вызывает такси, чтобы не мучиться и не мокнуть, а главное, добраться вовремя и в придачу снова не заболеть. Он уже расплачивается с водителем, когда с его стороны внезапно открывается дверь и к нему на колени приземляется пудель в пуховике, а через минуту — и омега на соседнее сидение. Когда парень понимает, что его собаку держит незнакомый человек, то сразу начинает просить прощения. Бэкхён растягивает губы в улыбке, возвращает пуделя и выходит под ливень. На месте уже Чондэ и Лукас. Их двоих пришлось вызвонить в праздники и просить, чтобы пришли навестить крысок. Бэкхён взял на себя дежурство, так как думал, что ему всё равно будет нечем заняться, но потом всё-таки решил, что не в состоянии куда-то ехать. — Как самочувствие? — улыбается ему Чондэ. — Неплохо. Было время передохнуть. Когда пересматривал хроники первой мировой войны, вдруг понял, что у меня всё не так уж и плохо в принципе, — Бэкхён плюхается рядом на диван. — К врачу я не ходил. В прошлый раз, когда я болел, он выставил счёт в страховую за сломанный палец и наложение гипса, а я ни сном ни духом. Чондэ хохочет и вспоминает похожий случай: — Мне, оказывается, при удалении кореного зуба забрали ещё и три зуба мудрости. Это по счёту от дантиста. Странно, но я ощущаю, что все четыре всё ещё со мной. Так за обсуждениями они проводят первую половину дня. Бэкхён прикидывает план работы на следующую неделю и собирает всех у себя, чтобы его обсудить. Собрание превращается в шумные посиделки. Хорошо, когда твоё рабочее место в подвале и вокруг нет любопытных глаз. Да и начальник спускается крайне редко. — Я, кажется, всё подробно объяснил, — уточняет Бэкхён, когда все задания розданы. — Вопросы есть? — Нет, — хором отвечают ребята. — Хорошо, — Бэкхён кивает. — Завтра ещё раз повторю. Мне несложно. К обеду к ним присоединяется Тэн с рассказами о поездке в Таиланд. — Родители уехали в отпуск, я, как всегда, остался присматривать за животными. У них дома две собаки, кошка, ёжик и хамелеон. Просыпаюсь я ночью от чьего-то присутствия в доме. На мне собаки, кошка, хамелион и ёж в своей клетке, но я отчётливо слышу, как в гостиной кто-то топает и шуршит. При чём шаги, как тяжёлыми ботинками. Знаете, похоже на берцы. — Это ты по звуку определил? — смеётся Чондэ. — Ну да, — кивает Тэн. — Я встаю, тихо иду на кухню хоть за каким-нибудь оружием. Биты в квартире нет, нож я взять постеснялся, нашёл лишь скалку, но с ней даже лучше: сильная и по-домашнему надёжная. Иду в гостиную, заглядываю, а там никого нет. Но шаги есть! Потом слышу фырчание под столом. А там ёж! Уж не знаю, как он выбрался из клетки, но я всё на свете за это время проклял. Папа говорит, ежи по ночам мигрируют, а днём спят, только наш ещё умеет из клетки сам выбираться, забираться обратно и дверцу за собой закрывать. Я поставил камеру на третий день. Оказывается, клетка стоит бортиком вплотную к стене и там нет перегородки! — На третий год заточения индеец Зоркий Глаз понял, что в камере не хватает одной стены, — комментирует Бэкхён и получает подзатыльник от Тэна. С Чанёлем Бэкхён больше не сталкивается, даже когда идёт к финансовому директору за подписью в смете. Его загадочное появление в квартире так и остаётся нераскрытым. К вечеру дождь так и не прекращается, но на помощь Бэкхёну приходят двое коллег, соседствующих с ним в офисе. Заметив, как он мнётся у входа, решая, как лучше добраться до дома, они предлагают его подвезти. Приходится соврать, что машина в ремонте, а Чанёль отлучился. Если сказать правду, то завтра вся фирма будет на ушах стоять. Честно сказать, поездка жуткая. Мало того, что погодные условия ухудшают ситуацию на дорогах, так они ещё выезжают в самый час пик. Один из ребят ведёт машину так, будто он мечтает стать пилотом Формулы один: навалившись на руль, он маневрирует между медленно ползущими машинами, меняет каждые пять минут полосу, съезжает в переулки и пролетает на перекрестках даже не на жёлтый, а на красный сигнал светофора. Ещё стоит прибавить к этому хлещущий в окна дождь. Бэкхён мысленно успевает поздороваться со всеми своими усопшими прародичами. Поблагодарив за оказанную услугу, он вываливается из машины, готовый целовать твёрдую землю, и добегает до входа в дом. В квартире его ждёт гора грязной посуды, непостиранная одежда и разобранная постель. В качестве экономии (вряд ли Чанёль будет продолжать оплачивать его счета) Бэкхён отказался от услуг домработника. Теперь всё на нём. Ну и ладно, главное занять время. Переодевшись в домашнее, Бэкхён решает начать с кухни. Убрав апокалипсис местного масштаба, он отправляется в гостиную, решая провести вечер за экраном компьютера, но к его разочарованию тот решает запуститься на обновление. Старичку пора на покой — это Бэкхён знает, но заменить машину нечем. Очередное расстройство. Для поднятия настроения Бэкхён включает караоке и выбирает песню повеселее, хоть и на душе кошки скребут. Находиться дома одному для него невыносимо. Бэкхён любит одиночество, но только то, когда он хочет отдохнуть от людей и выделить время для себя, а не то, где он чувствует себя брошенным и ненужным: хоть собаку заводи. Где-то на десятой песне раздаётся звонок. Бэкхён, пытаясь выровнять дыхание, смотрит на часы, уже понимая, кто к нему пожаловал. Сосед снизу, омега в возрасте, всегда к нему заглядывает, когда Бэкхён устраивает музыкальный концерт, и до сих пор повод не изменился. — Я твой голос с улицы узнаю. Ты время видел? На Бэкхёна поверх очков смотрит худощавый мужчина в пальто. Он мог бы быть каким-нибудь клерком или профессором в университете. Спорить с ним точно не хочется. — Видел, — отвечает Бэкхён, смущённо улыбаясь. — Уже иду ложиться спать. Эх, жаль. А вечер так хорошо начинался. Бэкхён ещё до песен из мюзиклов не дошёл. — Вот и хорошо. И как Чанёль ещё с ума с тобой не сошёл? Ты не подумай, голос у тебя хороший, но не из первых рядов. — Чанёль здесь больше не живёт. Сосед, уже готовый попрощаться и уйти, резко оборачивается, окинув Бэкхёна удивлённым взглядом. — Спокойной ночи, — Бэкхён кланяется и закрывает дверь.