Товарищ, билет вам не нужен.

Сергей Алексеевич Нечаев¹ прекрасно осознавал, что его шеф, а ныне по совместительству ещё и супруг — человек небывалого размаха. Что уж тут говорить, если только один его рабочий кабинет по высоте потолков равнялся примерно пятнадцатиэтажному зданию, в котором спокойно помещались два самолёта, когда личная(наверное, во всем Союзе!) дача выглядела, как огроменный такой пирог на пьедестале, а его вечным спутницам-роботам — Левой и Правой — обычные люди едва ли доставали до груди. Но, простите, ничего из этого не смогло морально подготовить П-3 к открытию, что он ждёт от Дмитрия Сергеевича не одного ребёнка, как думал раньше, а, мать его, аж целую тройню! Будто собака какая, ну правда..! Чёрт. Проклятущий Петров наверняка б был в восторге от подобной иронии судьбы, останься он жив, да вот только тут Нечаеву хотя бы повезло чуть больше, чем этому несчастному клоуну. Однако, столь мизерное везение не облегчало всей ситуации. — Товарищ майор, академик Сеченов велел мне напомнить вам о приёме витаминов, — вывел из размышлений Сергея загнанный голос Штокхаузена, заставив обратить внимание на своего обладателя. Заместитель шефа кое-как тащил несколько авосек с продуктами, отставая от П-3 на полметра, и непрестанно тихо ругался себе под нос на родном языке. Нечаев ухмыльнулся. Он до сих пор привыкал к сему непривычному зрелищу — помогающему ему Штокхаузену. Естественно, он знал, что немец это делал по-большей части из-за поручения Дмитрия Сергеевича, однако нельзя было сказать, что тот совсем уж халтурил в своей новой роли персонального сопровождающего для беременного майора. — Да знаю я, знаю, на мозги не капай, — фыркнул Сергей и остановился, дожидаясь приближения Михаэля, — давай хоть до дома сперва дойдём, зануда. Хочешь, я понесу сумки? Иначе мы такими темпами только к ночи вернёмся. — Вам запрещено носить тяжести, товарищ майор, — уже в который раз за сегодня дежурно буркнул Шток, когда поравнялся с ним, никак не отреагировав на едкое замечание — привык уже — и постарался ускориться. — Дмитрий Сергеевич обеспокоен, что вы частенько забываете о приёме лекарств. Впоследствии, это может плохо отразиться на ваших детях. П-3 скривил губы и раздражённо нахмурился. Блять, как будто он сам рад, что забывал об этом! Но, сука, оно и правда просто вылетело из головы! Его память действительно оставляла желать лучшего в последнее время, и омегу это ужасно расстраивало. Мало того, что он не помнил большую часть своей жизни, так ещё и многие важные вещи теперь забывались на раз-два. Как, к примеру, бывало, что он забывал не только витаминки выпить, а даже банально поесть, и, если бы не Шток с Волшебником, что напоминали ему об обеде или ужине, то голодным он ходил б до позднего вечера, пока работающий на износ организм в крайне возмущённой форме не потребовал у него своё законное топливо. Вынашивать тройняшек, вообще-то, это вам всё-таки не хуем по забору стучать! После прожитого почти что полугода в новой роли, П-3 мог с уверенностью заявить — кромсать любыми подручными методами поехавших роботов ему было гораздо, ебучие пироги, гораздо проще! ...Теперь же он со значительно большим уважением смотрел на матерей с детьми, тем более на тех, кто не ограничился одним дитём, а наплодил ещё и младшеньких... Отчаянные люди, ни дать ни взять. И ведь далеко не каждый готов влезать в подобную сомнительную авантюру второй раз, и более, со столь удивительным рвением. Вот его энтузиазм сильно подутих сперва, когда оказалось, что беременным категорически нельзя спать на животе. Знаете, крайне неприятное известие, когда до неё только так у него и выходило засыпать. И потом же этот пресловутый энтузиазм чуть было не пропал окончательно, едва стоило ему столкнуться с желанием слизать со стен всю побелку в больничном коридоре или сожрать кусок мела из научного центра... А о вечных отёках, болях в спине и груди, мигренях, усталости и растяжках — даже заикаться не хотелось. Ещё пить и курить не позволено. Дожили блять. Не, на второй заход Сергей точно не подпишится, так что, наверное даже хорошо, что у него за один раз получится перевыполнить квоту по деторождению — аж сразу статус многодетного родителя приобретёт — ну не прекрасно ли? Тем не менее, в его ситуации находились и моменты, которые значительно смягчали минусы. К примеру, особое удовольствие П-3 получал, когда малышня напоминала ему о своём присутствии толчками. Вроде бы и дискомфортно, даже болезненно, но на сердце от активности детей делалось до безумия радостно. Может, это сентиментально, но тот период, который они с мужем провели, с замиранием сердца ожидая первых движений крох, навсегда останется самым дорогим для П-3 воспоминанием. А нынче, по установленной не так давно традиции, по выходным они вместе с Дми... с Димой любили вовсю болтать со своими маленькими шаловливыми негодниками, попивая ужасно сладкий чай, да представляя, какое великое будущее ожидает их долгожданных непосед, пока на фоне играл Бах или Чайковский, или же беззвучно шли мультики. Сергей тихо вздохнул, и, улыбнувшись своим мыслям, положил правую руку на выступающий живот. Гражданская свободная одежда неплохо сглаживала округлившуюся фигуру майора, из-за чего далеко не все люди сразу понимали, что человек перед ними на самом деле на сносях, а не просто имеет проблемы с лишним весом. Добавляло также проблем то, что Нечаев не выглядел должным для омеги образом — и борода, и высокий рост, и крупное телосложение — всё это сбивало людей с толку, и те ошибочно могли принять П-3 за бету или альфу, и только проговаривание вслух своего вторичного пола помогало ему избегать непонимающих взглядов. Раньше он закономерно огрызался на любой подобный косой взгляд в свою сторону, но беременность сделала его... Спокойнее, что-ли? Видимо. Потому что даже получая недоумевающие вопросы, он без раздражения шёл на диалог и даже по-ходу беседы умудрялся распологать собеседника к себе, чего в прошлом за собой не наблюдал. Наоборот, чаще он либо грубил, либо же неловко старался поскорее уйти от разговора, и ни то, ни другое, не помогало ему развивать и так скудные социальные навыки. В первый раз, когда он заговорил с мужем о странностях в своём поведении, тот отреагировал довольно сдержанно, лишь выразил одобрение тому, что П-3 наконец начал охотнее общаться с окружающими. Однако, позже, став свидетелем так и не случившегося конфликта между Серёжей и одним черезчур настырным журналистом, что выследил их во время вечерней прогулки и полез с бесцеремонными расспросами о личной жизни, да был мягко отважен Сергеем, Сеченов принялся удивительно пристально наблюдать за омегой. Казалось, едва ли Нечаев начинал отшучиваться, открыто смеяться, говорить с кем-либо, сверкая широкой улыбкой, как карие глаза Димы наполнялись совершенно непонятной для майора печалью, хоть и позднее это неприятное чувство сменялось безграничной нежностью. После подобных ситуаций, муж Сергея делался до упомрачения ласковым; украдко гладил по голове, целовал, неустанно хвалил за любые мелочи и бережно-бережно, да столь отчаянно обнимал, боясь отпустить, что... Становилось не по себе. Каждый раз, это было до того волнительно, что в ответ какое-то щемящее, пушистое чувство, неизменно сворачивалось в груди, окутывая мягким одеялом горячее, стучащее в эти моменты прямо как сумасшедшее, сердце, и в итоге Нечаев практически всегда просто замирал, толком не зная, как себя вести, пока поток этого эмоционального шквала не схлынет. И даже к этим его ступорам товарищ Сеченов относился с пониманием... ... Хах, Сергей даже замечал про себя — если б не явная разница в габаритах, то шеф наверняка его на руках бы таскал — и от этих мыслей испытывал муки совести. Где это видано, чтоб академик военного на руках носил?! Нечаев, твою душу, ты совсем уже рехнулся! П-3 мельком поморщился и расстегнул ворот серой шинели. Несмотря на прохладную погоду, ему все равно было душно. Вечер буднего дня выдался довольно тихим. Не встречались вечно бегающие по улицам оголтелые пионеры, не видно было и пенсионеров, судачащих о всяком на лавочках, лишь редкие прохожие, не способные похвастаться своей многочисленностью, создавали призрачное впечатление, что Челомей всё ещё обитаем. Эта картина так разительно отличалась от той, что предстала Нечаеву того самого десятого июня. Когда он своими глазами видел, как местные жители с энтузиазмом ожидали запуска коллектива 2.0, как радовались и надеялись на лучшее, не зная, чем закончится тот злополучный день — весь этот небесный город по-настоящему жил и дышал, в отличие от нынешнего своего состояния, из-за чего не сожалеть о безвозвратно ушедшем времени становилось просто невозможно. Более шестидесяти пяти процентов населения лишились Челомей и Предприятие 3826 в ходе сбоя, однако, информацию об инциденте все-таки умудрились замять. Предприятие перевели в статус особо секретного военного объекта, и, в конце концов, только выжившие здесь остались на добровольно-принудительной основе, в то время как новых сотрудников и учёных было принято решение не переселять на закрытую территорию, во избежание утечек засекреченных данных. Расследование по исчезновению Молотова зашло в тупик. Что касается Филатовой — Дмитрий Сергеевич настоял, чтобы бывшей протеже Харитона Захарова провели принудительную полимеризацию, после чего он великодушно позволил ей вернуться, чтобы и дальше работать над исследованиями в области нейрохирургии. Воистину, его муж — широкой души человек. Простить эту преступницу только за то, что она пала жертвой собственных чувств к Петрову, майор бы не смог. Да, она спасла ему жизнь, но это не значит, что можно спустить на тормозах тот факт, что именно из-за её участия Петров оказался на свободе и устроил не в чём неповинным людям самый настоящий кошмар наяву. Из-за него, техническо-полимерного обслуживающего персонала на Предприятии теперь катастрофически ограниченное количество, самый минимум, чтобы здешняя инфраструктура более менее продолжала функционировать, да и то, её поддерживали в основном Терешковы с Рафиками. Даже от сипух отказались, потому что местные стали почти что панически бояться роботов. Дальнейшее использование роботизированных устройств ныне стоит под большим вопросом. На данный момент, проводится крупная агитационная кампания среди населения, с целью вернуть утраченное к машинам доверие. Нечаев, конечно, не мог сказать, что также начал опасаться этих железок, но, если их нет поблизости, то он отдавал себе отчёт, что его ощущение безопасности значительно возрастало. Собственно, именно поэтому Шток сейчас выполнял роль его няньки — товарищ Сеченов учёл состояние своего агента и решил, что лишний стресс от взаимодействий с роботом-помощником ему сейчас не к чему. Однако, почему тогда он выбрал Штокхаузена — для П-3 оставалось загадкой. В конце концов, они же никогда, блять, не ладили! — Товарищ майор, осторожнее! — взволнованный голос немца внезапно отвлёк Сергея, и тот интуитивно отшагнул назад, оборачиваясь с явным вопросом на лице, и в этот же момент, неподалёку от него начала своё приземление знакомая чёрная машина, удерживаемая в воздухе стальными щупами Шмеля, на которую Нечаев обратил внимание лишь сейчас. Неужели шеф освободился сегодня гораздо раньше?! — Пф, Шток, ты чего? До машины ещё топать и топать! С черта так пугать? — почти натурально возмутился П-3, но не смог удержать довольную усмешку, что слегка приподняла уголки его губ. Дмитрий Сергеевич грациозно вышел из салона автомобиля, привычным движением руки закрыв за собой заднюю дверь, и направился прямиком в сторону супруга и своего верного зама, возвращая обоим аналогичную, ну, может, разве что несколько усталую, улыбку. — Михаэль, больше спасибо за твою помощь, на сегодня ты свободен, жду тебя завтра к восьми, — Сеченов забрал у немца три под завязку набитые авоськи с продуктами, на последок обронив дружелюбно: — Не опаздывай. — Конечно, Дмитрий Сергеевич! — Штокхаузен облегчённо вздохнул, и, бросив Нечаеву ёмкое «до встречи, товарищ майор!», со всей возможной скоростью удалился из поля зрения пары, будто бы за ним гнались бешенные псы. Вид улепётывающего фрица снова развеселил П-3. Шток так забавно реагировал каждый раз, стоило только им втроём остаться наедине, всегда стараясь смыться куда подальше. Это даже было почти странно: ему что, настолько неприятно видеть их вместе? Или есть какие-то другие причины?.. — Как думаешь, он нормально дошёл? А то с таким чувством равновесия, мог уже и сломать себе что-нибуть, — обратился Нечаев к альфе, когда они наконец оказались на пороге дома. — С Михаэлем всё будет в порядке, — убедительно произнёс Сеченов, преодолевая неприлично высокий порожек. — А если бы что-то случилось, он сообщил мне об этом в первую очередь. Майор промычал в ответ в знак согласия, снимая с себя тёплую верхнюю одежду и вешая её на крючок в прихожей. Рядом с серой шинелью через мгновение повисло темное мужское пальто, приятно пахнущее кофе и чернилами. На кухне Сергей поставил чайник, после чего вместе с мужем принялся раскладывать продукты по местам. — А где Левая и Правая? — заинтересованно спросил он. — На данный момент, я оставил их присматривать за Харитоном, — Сеченов удрученно потер переносицу, — Никому другому я больше не мог поручить оставаться с ним наедине, он очень легко находит способы переманивать людей на свою сторону, а все роботы, кроме близняшек, доступны ему для взлома, так как он не хуже меня понимает, как заимодействовать с полимером внутри них, хотя сейчас, наверное, он разбирается в этом даже лучше. Сергей удивился: — А разве в близняшках нет полимера? — Естественно есть, — Дмитрий подтверждающе кивнул, немного криво улыбнувшись, словно наступил на больную мозоль, — но так же программа близняшек предполагает подчинение только моим командам, никто извне не способен воздействовать на них и подчинить себе, как бы не пытался. Нечаев тихо угукнул, старательно делая вид, что не заметил этого уязвимого выражения на лице супруга, и принялся методично нарезать лук и морковь для гуляша, как бы невзначай бросив: — Хорошо же над ними постарались, раз даже Харитону их взломать не под силу. Тот, кто их сделал — настоящий гений! Дмитрий Сергеевич мимолётно усмехнулся, покачав головой, и едва слышно пробормотал: — Ох, сынок... Если б он был истинным гением, то смог бы её спасти... Плохо расслышавший реплику шефа П-3 немного подался вперёд, переспросив: — Что-что? — А, нет, ничего, — поспешно отмахнулся Дмитрий Сергеевич и взял мешок с рисом, — давай я пока займусь гарниром. — Хорошо... — протянул Сергей, задумчиво наблюдая за несколько дерганными действиями академика, пока сам неспешно готовил ароматные кусочки мяса в густом соусе. Дальнейший ужин прошёл в напряжённой тишине — давненько такого между ними не было. Сергей хотел было несколько раз что-то спросить у мужа, но останавливал себя, так как не понимал, что могло настолько задеть альфу. На протяжении всей трапезы, Сеченов больше не пытался заговорить с майором. Даже никаких комментариев по поводу вкуса еды Нечаев не получил, а ведь ранее практически никогда шеф не оставлял его блюда без лестного отзыва. С настолько же гнетущей атмосферой П-3 сталкивался, наверное, лишь единожды — когда он из-за внезапно случившегося у академика гона переспал с ним и в процессе получил на загривок его метку. Товарищ Сеченов очень долго корил себя потому, ​что не смог сдержать свои инстинкты, и, как он считал, воспользовался омегой, за которого должен был нести ответственность, помогать восстанавливаться после смертельного ранения, и, что самое главное, не переходить рамки рабочих связей, а не... В общем, как выяснилось, Волшебник искренне верил, что взял зависимого от него подопечного силой, да как-то упускал из виду то, что коли уж Нечаев не хотел близости с ним, то вполне спокойно бы урезонил «нежеланного» альфу профессионально поставленным ударом в челюсть, добросердечно отправив того баиньки до самого конца гона. Убеждать в этом шефа приходилось упорно, монотонно и регулярно — чтобы Дмитрий Сергеевич поверил, что всё произошло с согласия самого Нечаева. Да и то, прежде чем полноценно вступить в отношения, товарищ Сеченов до последнего колебался, боясь того, что Сергей хочет быть с ним только из-за омежьих инстинктов, которые, после появления метки, очень серьёзно начали влиять на гормональный фон П-3, вынуждая и без того верного и обожающего своего спасителя майора едва ли не стелиться перед ним, аки питомец, напрашивающийся на ласку хозяина. Неизвестно, что именно в какой-то момент сподвигло Дмитрия Сергеевича поменять свое мнение, но Сергей был безмерно счастлив, что Сеченов решил всё же завязать с ним отношения. Если в прошлом, без товарища Сеченова, он свою дальнейшую жизнь вообще не представлял — Нечаев окинул тёплым взглядом свой скрытый за домашним вязаным свитером живот — то теперь то уж и подавно. Будучи сиротой сызмальства, ему всегда хотелось свою собственную семью. Даже если он много не помнил, некоторые ощущения, образы, впечатления и мысли навсегда остались на подкорке. О своих родителях ему ничего не известно, всё, что Сергей мог сказать про себя — что он всегда был один. Это отчаянье, понимание, что никому в этом мире нет до тебя дела — стальными когтями рвало его изнутри. Он вечно старался быть нужным, полезным, чтобы хоть кому-то, хотя бы одному человеку не было всё равно на него. Война и дальнейшая военная карьера показали, что пока он бросает всего себя, чтобы защитить родину — он нужен и уважаем, но даже тут все не так просто — это продолжается ровно до того момента, пока ты физически можешь приносить пользу. Ранение и потеря памяти, висящий клеймом статус инвалида и психически неуравновешенного — равно быстрое забвение. Кому нужен сломанный щит или копьё? Верно: никому. И если бы не академик Сеченов, то его жизнь закончилась так, что завтра о нём бы никто и не вспомнил. — Серёжа, что такое? Тебе плохо? — обеспокоеный голос альфы донёсся до П-3, отвлекая того от не самых приятных размышлений. — Нет, все в порядке, — Сергей осторожно встал, вознамеревшись снять с плиты едва начавший свистеть чайник, и непринуждённо задал встречный вопрос. — Ты будешь чай или кофе? — Чай, пожалуйста, — ответил машинально Сеченов, но тут же спохватился, — хотя, не стоит, сынок, я сам налью. Ты ведь тоже будешь? Майор Нечаев удивлённо поднял брови. Сегодня на шефа явно что-то нашло. Обычно он не так сильно трясся над ним. Молча подождав, пока по фарфоровым чашкам разльётся янтарный напиток с ароматом мелиссы, а чайник с кипятком будет отставлен куда подальше, рослый омега, придвинувшись поближе к академику, мягко коснулся его плеча. — Д-дима, — несмотря на совместную жизнь и статус полноправного супруга, П-3 всё равно нелегко давалось столь неформальное обращение к шефу, однако он очень старается, чтобы переступить через старые привычки, — ... Что случилось? Я могу... Помочь тебе чем-нибудь? Сеченов смерил П-3 полным горечи взглядом, после чего устало закрыл глаза и покачал головой: — Тут мало чем можно помочь, сынок. Понимаешь, сегодняшний день... Он... В очередной раз напомнил мне, сколько ошибок я совершил, и сколько ещё подобного предстоит совершить... Ха, знаешь... Ни моя совесть, ни уж тем более Харитон никогда не дадут мне забыть ничего из этого, в конце концов, в том, что произошло с ним, есть и изрядная доля моей вины. Сергей проглотил вязкий ком, вставший поперёк горла. Ну ёптить, опять двадцать пять! Опять это проклятое, неисправимое самоедство! Нечаев, конечно, уже был в курсе, как на самом деле погиб профессор Захаров. И припоминал, что сегодня как раз вроде должна быть годовщина смерти великого учёного. Однако из-за того, что он знал, что Харитон фактически всё ещё жив, пусть даже и имеет несколько нечеловеческую форму, он не мог относится к этой дате серьёзно, в то время как для Дмитрия Сергеевича третье ноября теперь навечно закрепилось ассоциацией с днём гибели близкого друга. Ведь то, чем стал Харитон Захаров и после всего, что он натворил, Сеченов на самом деле уже совершенно ни коим образом не способен был назвать лучшим другом. После завершения миссии, шеф туманно намекнул Сергею, что именно из-за вмешательства ХРАЗа был убит Молотов, но что именно сделала эта полимерная сопля, Дмитрий Сергеевич от него утаил, сославшись на деликатное положение агента, которому, мол, не к чему сейчас лишние волнения. Однако Сергей с недавнего времени стал догадываться, что возможно именно через него ХРАЗ каким-то образом избавился от Молотова, пускай тот и на белом глазу заявил, что ему ничего не известно. Больно уж много необъяснимых никак иначе совпадений заметил Сергей: во-первых, он лишился сознания аккурат в момент «прорыва роботов», во-вторых, никто из этих самых агрессивных роботов его и пальцем не тронул, хотя наверняка он вполне себе подавал признаки жизни, и, в-третьих, смерть Молотова, которого послали, чтобы поставить ультиматум Сеченову, ХРАЗу была наиболее выгодна — ибо так он мог спровоцировать высшее руководство не на простое расследование, а на ускоренный процесс над Сеченовым, как над предателем родины и хладнокровным убийцей выдающегося и популярного политика. Благодаря этому, он бы избавился от бывшего коллеги и товарища чужими руками раз и навсегда, а так же убрал помеху в лице Молотова, как куратора Предприятия 3826. Придя к этому выводу, майору оставалось только понять, как ХРАЗ смог взять над его телом контроль, ведь ни роботов, и никаких других сподручных вариантов, которыми мог бы воспользоваться сгусток полимера из перчатки, дабы самостоятельно уничтожить целый вооружённый отряд, у Харитона не было. Для себя же Нечаев решил, что если его предположения окажутся правдой, то в дальнейшем он вообще откажется от использования полимерных манипуляторов — а то мало ли какая ещё пакость решит попользоваться им. А слепо идти на подобные риски отныне он категорически не собирался. Не хватало П-3 ещё под трибунал попасть из-за таких вот «помощничков»... ... И, всё же, Харитон вызывал в нём достаточно противоречивые чувства. По крайней мере, хоть и самую малость, но присутствие ХРАЗа помогло ему не свихнуться во время плутаний по предприятию, среди искалеченных, на сотню процентов мёртвых, но всё ещё говорящих тел, а так же норовящих убить любого, кого заметят ближе десяти метров роботов и култышей — воспоминания эти нет-нет, да заставляли омегу просыпаться в холодном поту и по сей день. К тому же, если б ХРАЗ не послал сигнал шефу, то не факт, что для Сергея это задание закончилось бы с тем же успехом. П-3 передернул плечами, отмахнувшись от болезненной мысли, и непроизвольно обхватил низ своего живота, незаметно оглаживая выпуклость. Слабое ощущение ответных движений внутри немного ободрило его, заставив обронить короткий, беззвучный смешок. Мда, как не прискорбно, но если бы не присутствие ХРАЗа в тот момент, то ничего из этого могло бы и не быть. Ни детей, ни брака, ни даже самого Сергея. — Это Харитон бросался обвинениями? — черезчур аккуратно спрашивает Нечаев в несвойственной для себя манере, чтобы не давить на Дмитрия, но в то же время всем своим существом пытается показать, что тот может ему открыться. — Не совсем, — блекло усмехается альфа, а потом вдруг посылает обезаруживающе ласковый взгляд в ответ, когда находит руку Сергея на своём плече, и уже привычно переплетает их пальцы. — Он сказал, что я должен больше ценить тебя. Точнее конечно, он не совсем так выразился, но я давно знаю Харитона, и он наверняка имел ввиду именно это. — Да неужели, — с недоверием бросает П-3, изрядно потрясённый. Вот так новости! — Я сам был удивлён, — понимающе вздохнул Дмитрий Сергеевич. — Однако, если не веришь, вот цитата Харитона: «Вместо того, чтобы торчать здесь со мной, Дима, лучше бы ты со своим майором сейчас возился. Омеги, знаешь ли, очень требовательные существа, а с таким отношением, любой уважающий себя омега давно бы ушёл от тебя». С секунду Нечаев оторопело моргал, после чего его пробрал смех. — Ох-ахаха-хпах-тыж, то есть, Харитон у нас знатаком омег заделался? — Сергей никак не мог успокоиться, пытаясь утереть костяшками выступившие слезы, — А по нему и не скажешь, что он имеет такой богатый опыт! — Ну, вообще-то, Харитон был довольно популярен среди сотрудников и зарубежных специалистов, — оправдывая бывшего товарища, горячо заявил Сеченов, — даже когда мы всё время убивали на разработки, ему писало немеренное число воздыхателей, и я не удивлюсь, если среди них были и омеги. Однако, его практически не привлекала перспектива отношений с кем либо, о чем он открыто и неоднократно заявлял, хотя, наверное, проблема не столько в этом, сколько в... И тут Дмитрий прервался, сжав губы в тонкую линию. — Прости, Серёжа... Но, думаю, я не имею права рассказывать об этом. Нечаев подавил лёгкое разочарование. Ладно, он потом разузнает об их любимом полимерном манипуляторе побольше, авось и не один ХРАЗ тогда сможет давить на больные точки, ведь в эту игру можно будет вполне поиграть вдвоём. Но не сейчас, в конце концов, уже почти десять, а позже одиннадцати П-3 ложиться было противопоказано по ряду причин. Поэтому, омега показательно зевнул, прикрыв рот кулаком, и из-под полуоткрытых век следил, как встрепенулся альфа, заметив его сонное состояние. — Что-то мы припоздились, да, сынок? Давай ты выпьешь свои лекарства, и мы пойдём спать, хорошо? — заботливый голос мужа оседал сладостью на кончике языка агента, делая и без того разнеженного повышенным вниманием к себе мужчину буквально рабом этого глубокого баритона. Послушно проглотив горсть препаратов, Нечаев позволил увести себя в спальню, после того, как получил поощрительный поцелуй и объятья с похвалой. Ему нравилось быть немного капризным с мужем, но он постоянно опасался переступить какую-то невидимую грань, которая может разрушить их брак, боялся, что станет слишком навязчивым или обременительным для шефа, поэтому не рисковал лишний раз злоупотреблять его добротой. Тем более, что он уже знал, как станет относиться к нему альфа, если будет зол или разочарован. И Сергей всем сердцем не хотел повторения этого опыта. Кстати, а вот сейчас Дима снова его удивил. Обычно, он не ложился с ним, а шёл работать дальше, но он изменил своему стандартному распорядку, решив составить П-3 компанию сегодняшней ночью, чему майор несказанно обрадовался. Будучи уложенным посреди кровати нечеловеческих размеров некоторое время спустя, и заняв более менее удобное положение на боку, Сергей неожиданно почувствовал, как сзади к его шее в область метки прижимаются мягкие губы, пока вокруг этого места щекотно колется чужая щетина, как бережно руки Волшебника начали поглаживать его беременый живот через шёлковую пижамную рубашку, и сколь учащенно забилось сердце где-то в горле, когда его слух пронзили ужасно горькие и абсолютно нежданные слова: — Я больше никогда не потеряю тебя, мой мальчик... Клянусь тебе...