Петля Асага

      Николь, еле передвигая ноги, достаёт из кармана связку ключей и с усилием открывает тяжёлую железную дверь. Проходит за порог, включает свет в коридоре, а затем, по неизвестным для себя причинам, резко выключает. Девушка снимает кеде, с сожалением подмечая, что обуви Алекс до сих пор нет. Она была слишком морально вымотана и зла на неё, чтобы переживать о том, что в столь поздний час её соседки нет дома. Скорее, она убеждала себя, что не переживает. Всю дорогу до дома Беннетт пыталась дозвонится до девушки, но, разумеется, у неё ничего не вышло. Николь корила себя, ведь когда Алекс сама ей позвонила — в Беннетт неожиданно заиграли не то гордость, не то злость. Девушка соврала себе в том, что грёбаный кот важнее и не стала сразу же ей перезванивать.       К горлу подкрадывался приступ тошноты, навязчивые мысли не давали ей покоя. Красок в её эмоциональное состояние добавлял ещё и тот жуткий тип в переулке. Таких вот чудаковатых подростков было слишком много на этом свете, но пару часов назад, когда Николь стояла с ним почти в плотную, единственным здравым порывом было бежать. Бежать и не оглядываться. В голове пронёсся его силуэт и страшный, непонятно что значащий взгляд: «А вдруг с ней что-то случилось?», «Это я виновата. Может, ей было плохо, а я не взяла трубку». Беннетт была на взводе, но, найдя в себе силы, дошла до своей комнаты и закрыла за собой дверь. Свет она включать не стала. В бесконечном потоке мысли об Алекс, Николь на секунду показалось, что она здесь не одна, но понимая, что это всего лишь игры её собственного воображения, она не рискнула включить свет. Девушка не знала почему, но где-то на интуитивном уровне решила, что если тут что-то или кто-то есть — она бы предпочла не видеть это.       Николь стала себя накручивать и снова, раз за разом названивала соседке. В какой-то момент ей ответил автоответчик и сообщил, что абонент не доступен. На глазах стали появляться слезы и она, взявшись за голову, скатилась вдоль стены на пол. Влага смывала косметику с её лица, оставляя после себя чёрные разводы туши. Они стекали вниз, проплывали по щекам, затем подбирались к подбородку и, наконец, падли на пол, изредка пачкая одежду. По сути, причин, как токовых, для истерики Николь не могла выделить ни одной, но, можно предположить, что случился нервный срыв на почве постоянного стресса из-за того, что, казалось, безликое существо, которое преследовало её во снах, начинает проникать в её повседневную жизнь. Так же Николь отчаянно не хотела понимать и принимать себя. Она уверенна, что с ней и её мозгом что-то не так. Беннетт знала, что не осознаёт самые простые вещи. Она ни с того ни с сего могла подолгу заострять своё внимание на бытовых вещах: мебель, деревья, светофоры. Она смотрела на них и не понимала, а, может, наоборот — слишком хорошо осознавала. После долгого осознания какой-либо вещи происходило осознание собственного «я». Но поскольку понять и прочувствовать себя ни у кого ещё никогда не получалось, Николь не становилась исключением и начиналась паническая атака. Иногда это приводило к тому, что для того, чтобы вернуть себя в реальность, девушка умышленно причиняла себе вред. Тушила бычки сигарет о собственные ноги, канцелярским ножом резала руки, рвала волосы и просто колотила себя.       Все это накапливалось в ней. У Беннетт могла начаться истерика из-за любого неправильного слова в её адрес, но в этот раз спусковым крючком послужила пропажа подруги. Николь прекрасно понимала, но отчаянно не хотела принимать то, что Алекс для неё была больше, чем всё на этом белом свете. Она подолгу смотрела на неё, дольше чем нужно, а когда понимала, что это выходит за все разумные рамки, то в приступе глубокого стыда отводила взгляд. Она постоянно смеётся с глупых шуток Алекс, хотя ей никогда не было по-настоящему смешно. Всегда искала повод поговорить и постоянно обращается к ней со своими проблемами. Николь оставалось надеется лишь на то, что Алекс ни о чём не догадывалась. Девушке всегда было достаточно того, что они с ней виделись каждый день. Большего она и желать не могла.       Бывали дни, когда она беспричинно ненавидела Алекс. Николь раздражало в ней всё, но когда у Беннетт случалась очередная истерика или подкрадывалась новая паническая атака, подруга любезно подставляла своё крепкое, дружеское плечо. В те моменты она понимала, как сильно дорожит ей. Только Алекс спасала её от собственного самоуничтожения. И эти чувства — любовь, граничащая с огромной ненавистью, — делали так, что девушка не могла без неё дышать, но счастье закончилось ровно в тот момент, когда Алекс резко отстранилась от неё. Казалось, что Николь больше не была интересна девушке. Обстоятельства в жизни Алекс заставили её почувствовать, что интересы Беннетт для неё теперь не самое важное.       Была уже глубока ночь, когда Николь, окончательно устав, заснула. Гробовую тишину в квартире нарушил хлопок входной двери. Это была Алекс. Она чувствовала себя отвратительно, хотелось снять с себя скальп и промыть всё изнутри. Она поступила ужасно. Как хорошо, что Николь не взяла трубку и она не успела рассказала ей всё на эмоциях. Ещё не известно какой могла быть реакция девушки. Она запросто могла бы назвать Алекс дурой и посмеяться, а могла бы поддержать и сказать, что всё будет хорошо. Непредсказуемой, временами очень хорошей, а иногда раздражающей Николь этого знать не нужно. Оставалось только молится, чтобы об этом вообще никто и никогда не узнал. Янг отодвигает ногой ботинки в сторону, а затем, не включая свет, проходит в зал. На небольшом столе лежала старая видеокамера, подле неё лежало несколько кассет. Алекс про себя недовольно фыркнула. Снова Николь тащит в дом всякий хлам. Также стол был завален журналами, которые ни одна из девушек так ни разу и не открывала. На маленькой полочке стояло несколько пыльных книг, а со стен глядели цветастые картины и плакаты с музыкальными группами. Янг тяжело вздыхает и падает на небольшой коричневый диван. Сумка, которую она держала в руках, отлетает и приземляется на пол недалеко от неё. На секунду Алекс показалось, что она сейчас не одна. Безосновательно, просто показалось, но она не стала обращать на это внимание, озабоченная своей проблемой.       «Что мне, блять, теперь делать?» — проносится в голове у девушки. В надежде отвлечься, она поворачивает голову немного в бок и видит, что повсюду остались признаки недавней активной деятельности Беннетт. Видимо, снова работала: разнокалиберные мольберты и рамы, рассортированные по размерам нетронутые холсты в коробках, бесчисленные баночки и баллончики с красками, широкие и узкие кисти.       Девушка отвела взгляд от многочисленных художественных принадлежностей и стала рассматривать белый потолок, заметив на нём небольшие жёлтые потëртости. Скорее всего, они появились от многочисленных затопов соседей сверху. Там, кажется, жили двое молодых людей, и они, вроде, обручились совсем недавно. Плевать.       Девушка держит в себе хрупкое представление — она ничто без своей оболочки, а когда теряет с ней связь — увядает, словно домашний, покинутый цветок. У них с Беннетт разные проблемы. Если ей предложить отделится от собственного тела, оставаясь только бесформенной вибрацией, то та с радостью и великим облегчением согласится, ведь у неё есть так называемый внутренний мир. А Алекс уверенна, что ничего из себя не представляет. Она только тело, и если у неё его заберут, то девушка останется ни с чем. Её просто не станет. Никакой летающей, бесформенной хрени. Ничего.       Может, именно этим она и руководствовалась, когда потрахалась с другим мужиком в доме своего парня? Алекс смешно. Она понимает, что должна чувствовать стыд, терзания совести, но оказалось, что ей на это все равно. Она переживает лишь за то, что об этом узнают. Правда вскроется. Ведь Генри, который всё ещё её парень, очень хороший. Он добрый, милый, учтивый. У него состоятельные родители, они купили своему сыну большой двухэтажный дом, машину. Он учится в престижном университете и очень любит Алекс Янг. Он был просто идеальным вариантом для девушки, ведь та не строила никаких планов для своей карьеры, у неё не было никаких целей и мотиваций, она была бы вполне не против родить ему детей и сидеть дома. А потом, годам к тридцати, застрелилась бы. Ведь ей будет очень скучно с ним, она не будет любить своих детей, а её не будут любить его родители. Но, боже мой, сейчас она думает лишь о том, что секс с тем мужиком был очень хорош. Генри устроил масштабную вечеринку у себя дома, из всех щелей лилась громкая музыка, литры алкоголя и толпы пьяных подростков. Там же появился и он. Кажется, назвался Брайном. Алекс не знала, да ей было и неинтересно, кто он и откуда. Её привлекли слухи о том, что он толкал дурь и она пошла знакомится. Убедившись, что Генри был достаточно пьян и проводил время со своими друзьями на импровизированном танцполе, Янг принялась искать Брайана. Она нашла его на втором этаже, стоящим на балконе. Он что-то курил. Алекс была уже пьяна, чтобы не смутится его возрастом и спокойно заговорила. Они удивительно хорошо поладили. Янг сентиментально отметила, что у него очаровательная улыбка, но всё же, что-то в нем её смущало. Списав это на действие алкоголя, девушка продолжала их непринужденную беседу. После он достал из кармана джинс мешочек с белым порошком и ночь заиграла новыми красками.       Янг думает, что если бы она была цветком — это точно бы был какой-нибудь сорняк. Колючий и, как чума, заполняющий и убивающий всё.       Она уже собиралась вставать и идти спать, но взгляд снова зацепился за видеокамеру с кассетами. У неё никогда не было привычки трогать чужие вещи, но разве сама Николь не говорила, что всё в их доме общее? Вот и Алекс так думает. По крайней мере, сейчас. Взяв прибор в руки и вставив туда рандомно выбранную кассету, девушка поудобнее устроилась на диване и запустила видео. В ночной темноте её лицо освещалось лишь тусклым светом от видеокамеры. Сначала перед ней пронеслись куча непонятных кадров, да ещё и с такой скоростью, что она не разглядела ни один. Затем темный экран, какие-то помехи, видимо, пленка где-то протерлась и лишь потом на небольшом экране появился вид из окна. Перед взором предстал тёмный лес. У оператора сильно тряслись руки. Несколько секунд, почти минуту, фокус был лишь на пустой лес. «Что за идиот это снимал? Я знала, что у Николь вкус говно, но не настолько же!» — пронеслось в голове у девушки. Однако, в кадре появился высокий силуэт. Алекс машинально приблизила лицо к камере, дабы разглядеть его. Ещё пару секунд человек, стоящий около леса, не двигался. Но позже его лицо, точнее — его отсутствие, моментально оказалось в крупном плане и динамик разрозился оглушительным шумом. Алекс со всей дури откинула камеру от себя. Кассета вылетела, а сама камера, кажется, разбилась.       — Что за хрень! — шепотом выругалась девушка.       Сама того не понимая, она стала оглядываться по сторонам. В ушах начинало звенеть. Алекс чувствовало чьё-то присутствие здесь, именно в этой комнате, но Николь спит, а больше некому тут находится. Внезапно ей показалось, что этот кто-то переместился в другую комнату. Её взгляд на чём-то остановился, но не был сфокусированным. Алекс зажмурилась и прижала руки к голове, свернувшись в комок. Звон был оглушителен. Она чувствовала свой бешеный пульс и невозможность вздохнуть. Голова ужасно болела, словно в мозг потихоньку вставляют сразу несколько длинных игл. Она понимала, что сознание ускользает от неё. В этот же момент из комнаты Николь послышался жалобный скулеж. Девушка никогда не отличалась самоотверженностью, но что-то в ней упрямо твердило — если она сейчас не пойдет туда, то будет только хуже. Когда она попыталась встать, то поняла, что её тело словно парализованно. Каждое движение давалось большим трудом, а когда она сумела встать с дивана — опять чуть не упала из-за ватных ног. Противный и звонкий писк в голове оглушал, тело не слушалось, а из-за боли в голове ей вовсе казалось, что она сейчас, находясь в самых мучительных агониях, умрет. Реальность ускользала. Алекс всегда искала смерти, но в этот момент она так отчаянно хваталась за жизнь. Опираясь руками о стены дома, девушка, едва не падая с каждым новым шагом, сумела дойти до комнаты Николь. Собрав все свои силы, она резко открыла дверь, с трудом удерживаясь на ногах, затем также быстро включила свет.       Увиденное её до чертиков испугало. Николь лежала на полу, её тело билось словно при смертной агонии, руки и ноги беспорядочно бились о шкаф и стены. Её глаза были широко раскрытыми и смотрели куда-то перед собой, а с пересохших и потрескавшихся губ стекала толстая струя слюны. Челюсть неумолимо дрожала, не то заходят в приступе кашля, не то пытаясь что-то произнести, пальцы были скрюченными, а сама девушка жалобно пищала. От страха у Алекс выступили слёзы на глазах, она упала на на пол перед подругой, больно ударившись коленками, и со всей силы стала её трясти. Алекс кричала на неё, но не могла разобрать, что именно. Янг трясла и трясла тело, но Николь была словно мешок с костями и мясом. Она совсем не реагировала на происходящее. Тогда Алекс со всей дури ударила ей по щеке, затем ещё и ещё. С уже знатно растрескавшихся губ Николь закапала кровь. Алекс была в панике, не зная, что делать. Мысли путались, она не могла ничего сообразить, но вдруг шум отступает, она смотрит на Николь. Та, трясущейся рукой, показывает за спину Алекс. У девушки защемило сердце, она определенно боялось туда смотреть, она боялось увидеть за своей спиной его, но всё же медленно поворачивается и, к величайшему ужасу, он предстал её взору. Янг, впервые испугавшись настолько сильно, даже не смогла закричать. Она лишь смотрела на него, словно под гипнозом. Его тонкий и высокий скелет был обтянут мертвой, гнилой кожей. На нём был черный костюм и отсутствовало лицо, лишь характерные вмятины. Словно уловив внимание Алекс, он молча заговорил и его эхо отдавалось в голове у каждой:

«Нет своего лица, но из тех, кто поймет.»

      И он пропал, словно его никогда и не было. Вмести с ним исчезли и шум, и боль. Алекс не двигалась, всё ещё смотрела но то место, где он недавно существовал. Она не знает, сколько ещё она могла так просидеть, но из транса её вывела Николь, которая подскочила на ноги, а затем упала обратно. Янг повернулась к ней, увидев заплаканное лицо и панику в глазах. Беннетт судорожно и быстро обводила глазами весь периметр комнаты, чтобы убедится, что он ушёл. Затем подползла на коленях к Алекс и обняла её. Тела обоих девушек тряслись так, словно они закинулись наркотиками. Руки Алекс ходили ходуном, но она предприняла попытку ответно придержать Николь за спину. Затем Янг, словно только-только всё осознав, грубо оттолкнула Николь от себя. Девушка непонимающе на неё уставилась, а затем рукавом кофты вытерла со своих губ смесь крови и слюны.       — Какого хрена, Николь? — даже не пытаясь себя сдерживать, закричала Алекс. — Блять, что это было?! Я его видела на твоей чёртовой камере, а потом произошло это! Что это, блять, такое?!       Последнее, чего Николь ожидала, так это того, что сейчас на неё накинутся с обвинениями. Ей ведь было очень плохо и страшно, она чуть не умерла, он мучал её! Беннетт сейчас, именно сейчас, хотела, чтобы её пожалели, прижали к себе и сказали, что всё будет хорошо. Она так отчаянно хотела сейчас любви и поддержки, но это ведь Алекс. Слезы продолжали течь из опухших глаз, а тело всё ещё прошибала мелкая дрожь.       — Я не знаю! — не менее громко ответила девушка, мысленно приказывая себе успокоится. — Я не знаю что или кто это, ясно? Я купила эту камеру на распродаже, в подарок шли кассеты. Всё!       Рыжие, сухие от постоянных окрашиваний волосы Алекс спадали ей на лицо, а зеленые и всё ещё мокрые от слез глаза выражали одновременно страх и злость.       — Вот нахуя ты постоянно тащишь в дом всякую хрень… — в конце из уст Алекс вырвался истерический смешок. Она встала с пола и прошла на кухню, включая везде за собой свет.       Беннетт сейчас совсем не хотела оставаться одна, но вслед за Алекс она ни за что на свете не пойдет. Девушка была испугана и этот страх затенял злость на подругу. Николь поднялась с пола и легла на кровать, обнимая себя за колени. Она боялась закрывать глаза, боялась снова оказаться во сне, рядом с ним. Ведь она слышала, слышала когда Алекс только вошла в дом, но не могла ни пошевелится, ни открыть глаза. Затем появился он и сказал: «я прикоснусь к твоему кошмару.» Она не помнит, что он с ней делал, но всё ещё ощущает фантомную боль и невозможность позвать на помощь, а затем Алекс включила кассету и его внимание ускользнуло к ней, но когда он вернулся — стало ещё хуже. К Николь снова подкрадывается паническая атака, она не знает, что теперь делать. Вдруг раздался дверной звонок, никто не подходил и звон стал настойчивее. Девушка слышит шаги Алекс, та подошла к комнате Николь.       — Ты кого-то ждешь? — с самым равнодушным выражением лица и холодным тоном спросила та.       — Нет, — стараясь подрожать Алекс, ответила Николь, но у неё получалось неважно.       Янг просто пожала плечами и пошла обратно на кухню, на ходу стащила с себя толстовку и осталось в одном топе и серых спортивных штанах. Звон стал ещё настойчивее, хотя девушкам казалось, что хуже некуда. Николь, понимая, что соседка не собирается открывать дверь, встала с кровати и вышла в прихожую. Там, на стене, висело небольшое зеркало. Беннетт остановилась и уловила своё отражение в нём. Выглядело ужасно: заплаканное лицо, потёкшая тушь, опухшие, почти белые и кровоточащие губы и красная щека. Девушка натянула рукава кофты по самые фаланги пальцев и начала водить руками по лицу, стараясь хоть немного улучшить положение. Преждеч чем открыть дверь, она глянула в глазок. Там недовольно хмурился мужчина, что живет напротив. Девушка натянула на своё лицо самую милую и вежливую улыбку, последний раз хлюпнула носом и, морально приготовившись, открыла дверь.       — У вас всё в порядке? — моментально прозвучало из чужих уст, а затем он осмотрел лицо соседки, настораживаясь.       — Всё хорошо, не беспокойтесь, — с самым непринужденным видом ответила Николь, всё ещё одной рукой придерживая дверь, готовая в любой момент закрыться.       — По вам не скажешь. — серьезным тоном ответил мужчина и, будучи почти на голову выше Николь, заглянул в пространство позади неё. Там он увидел ничем не выделяющийся чистый коридор и Алекс, которая стоит у стенки, скрестив руки на груди.       — Все хорошо, правда. Мы просто смотрели ужастик и испугавшись, закричали. Алекс дернулась и ударила меня по лицу, — сказала Николь, подняла брови и снова улыбнулась, воспользовавшись небольшим замешательством мужчины, она быстро проговорила извинения и плотно закрыла дверь.       Алекс молча ушла, а Николь, удостоверившись, что она закрыла дверь на все два замка, на этот раз последовала за ней. Девушка открыла окна и села за стол, выкуривая уже третью по счёту сигарету. Николь отодвинула стул и подсела ближе к ней, Янг же в абсолютном молчании подала ей сигарету с зажигалкой. Беннет глубоко затянулась и вместе с никотином, который обволакивал её легкие, пришла капля спокойствия. Меньше чем за минуту она выкурила сигарету.       — И что теперь делать будем? — спросила Алекс, даже не смотря в сторону подруги.       — Не знаю. Я всё ещё надеюсь, что это был очередной кошмар, — Янг не была удовлетворена ответом, но это единственное, что могла сказать Беннетт. Она и вправду мечтала о том, что это всё ей приснилось. Если бы это все происходило с ней одной, то ей было бы морально легче, ведь девушка, в привычной манере, списала это всё на игры воображения или препараты. В крайнем случае, заявилась бы к своему врачу с подозрениями на шизофрению, но тот факт, что Алекс тоже видела и ощущала его, ощущала ту боль, которую он приносит с собой, бессомненно пугал.       Обе девушки хотели поговорить друг с другом, но молчали, ведь ни одна из них не находила нужных слов. Они были беспомощны и напуганы, не знали к кому обратится и что предпринять. В голове у каждой — мысли о скорой кончине. Алекс не боялась об этом думать, но Николь старательно отгоняла от себя эти рассуждения. Хотелось как в детстве — прижаться к матери и навзничь зарыдать ей в грудь, но даже тогда не позволяли быть слабой, отталкивая от себя и повторяя, чтобы девушка перестала быть ненормальной. Её родители не принимали то, что их ребенок был слишком восприимчив к этому миру. Алекс же никогда даже и не пыталась искать поддержку в матери, решая все свои проблемы в одинокой гордости. Скорее даже, она их не решала, а игнорировала, но безликое существо игнорировать не выйдет.       Остаток ночи длился слишком долго, время тянулось, словно густой мёд. Алекс и Николь перекинулись парой фраз, легли каждая на свою кровать, но так и не смогли уснуть. Точнее не хотели и боялись это делать. Пустота, что была в сердце у каждой, давила. За окном уже светло, но выключать свет всё ещё страшно. На душе у Беннетт тревожно, она проглотила сразу несколько своих таблеток, но и это не помогало. Ей страшно. Окно у Алекс распахнуто настежь, она не может без фонового шума улиц и ветра. Ей кажется, что если в доме будет тихо, то она снова услышит его приближение, шум и звон в ушах, который предвещал его прибытие. Окно распахнуто настежь, а воздуха всё равно не хватает.

***

      Спустя четыре дня после той ночи началась учеба, двери заведений снова принимали толпы студентов. Николь постоянно была в университете и брала смены в кафе. Спала она очень мало, по часу-два в день. Могда задремать на паре или во время обеда на работе. Полноценный сон дома она никогда не вернёт. Он больше не появлялся, но когда у Николь начинала болеть голова, то девушка, перепугавшись, была готова бежать куда глаза глядят.       Алекс же, решившая после окончания школы взять перерыв длинною в год и никуда не поступать, не находила себе места. Она порывалась собрать вещи и переехать к Генри, но как только сообщила об этом Николь, то та сначала посмотрела на неё испуганным взглядом, а потом как заверещала о том, что со стороны Янг это будет самым ужасным и подлым поступком. Алекс такие речи не брали, и тогда Николь сообразила на что давить. Она начала говорить про то, что как-бы Генри её не любил, увидев девушку в таком припадке, он явно усомнится в своих чувствах. «А если их будет еще и несколько? М-м.». Также девушка говорила про то, что они нечего не знают про это существо. Вдруг, он передается, как болезнь? Или он начинает преследовать тебя только в том случае, когда ты его увидишь? Вдруг, из-за неё и Генри начнет его видеть? «…В любом случае, он может не понять тебя и принять за сумасшедшую. А мы с тобой, по крайней мере, знаем, что никто из нас из ума не выжил. К тому же, вдвоем как-то безопаснее, не думаешь?» — Николь тогда это говорила, держа в одной руке сигарету, а другой заваривая им обеим кофе. Ей было стыдно за себя, она ни капли не переживала за, прости Господи, Генри и за их с Алекс отношения. Девушка просто не хотела и боялась оставаться одна, всего-то.       Поэтому Алекс, сидя у себя дома в гостинной, ждёт, когда Генри освободится с занятий и приедет к ней. Николь снова сегодня будет работать в ночь, так что Генри остается у них. Он предсказуем и Алекс знает, что парень приедет с огромным пакетом вкусностей и разной газировкой, а также привезёт ей новую баночку с жидкостью для электронной сигареты. Впервые за долгое время Алекс была рада тому, что он не изменяет себе и привезет продукты. Они с Николь никогда особо не готовили, а в последнее время тем более. Возможно, её подруга и умудрялась что-то перехватить в университете или на работе, то Алекс жила только на никотине и энергетиках с кофе, иногда балуя себя чипсы.       Ближе к пяти вечера Генри приехал. Алекс даже не потрудилась подняться с кровати, чтобы встретить его. Она сидела в длинной футболке и трусах, в руках у неё был джойстик и девушка была увлечена игрой. Когда парень, с пакетами в руках, зашёл в комнату, то Янг, глянув на него, кинула джойстик на пол и улыбнулась, протянув к нему руки, приглашая в объятия.       — Привет, — на выдохе произнес Генри, оставляя пакет рядом с кроватью и рухнул в объятия девушки. Точнее, рухнул — громко сказано, аккуратно присел, держа спину ровно. А когда девушка отпустила руки, то позволил себе расслабится и облокотился на изголовье.       — Что с тобой? Ты какой-то недовольный, — вежливо поинтересовалась девушка и прилипла к нему. — Генри! — растягивая гласные, произносит она, а затем тыкает его в бок. — Ну что с тобой?       Генри был красивым: высокий и худой, его темные волосы казались почти черными, губы тонкие, а карие глаза были словно у щенка. Он и сам в каком-то роде был как щенок, такой же добрый и преданный.       — Устал, — говорит он с самой доброй и искренней улыбкой.       До самой ночи, а конкретнее до десяти часов вечера, они болтали, играли в игры и смотрели фильмы. Генри всегда ложится до одиннадцати, ведь у него режим. Они с Алекс лежали на её постели, он спал под боком и обнимал девушку, а та, в свою очередь, залипала в экран телефона. Она не могла позволить себе уснуть и поэтому читала электронную книгу, изредка поглядывала на парня. У них были, так называемые, «милые» отношения, где они любят и поддерживают друг друга, где нет места недоверию, лжи и изменам. Они основываются на искренности и открытости. В таких отношениях оба партнера чувствуют себя любимыми и желанными. Алекс чувствовала себя любимой и желанной, но не могла дать того же в ответ. Девушка лишь имитирует эти чувства, надеясь, что этого никто не заметит. Генри хороший, он её не раздражал, был надежной опорой, доверял ей. Парень все ей рассказывает, а вот она мало о чём может с ним поговорить. Он не поймет её мечты о параллельных вселенных, не поймет книги, которые ей нравятся, не поймет её саму. Она никогда ему не расскажет об измене, о Брайане. Никогда не упомянет безликое существо, никогда не расскажет как ей страшно.       Алекс иногда думала о том, почему она изменила Генри. Возможно, она просто бесчувственная сволочь, а может быть это из-за того, что Брайан так сильно отличался от него? В нём чувствовалась сила, которой нет у Генри, он брал всё под свой контроль и в разговоре, и в постеле. Если Генри попросит разрешения, то Брайан возьмет и сделает. Он показался ей умным, умным по жизни, а не в математических уравнениях. И его смазливая улыбка… Хотя что-то в нём определенно настораживало, но Янг не понимала, что именно. Возможно, она потрахалась с ним из-за вечной, всепоглощающей скуки, а рядом с ним ей какое-то время было не всё равно. Она чувствовала интерес и адреналин, бурлящий в его присутствии.       Ощущение и присутствие скуки было с Алекс уже очень давно, а пропадало крайне редко. Окружающие не понимали — почему она, красивая, в самом расцвете сил, умная, имеющая возможность в жизни на всё, что нужно для счастья и радости, ничего с этим не делает. Почему не старается учится, почему не хочет заполучить внимание других парней? Почему у неё постоянно скучающий вид, утомление от жизни и ничего не приносит восторга и радости? Янг сама не знает почему с ней это происходило, да и никогда не затруднялась всерьез задумываться об этом. Возможно, ей нет места в этом мире, но иногда она думает, что просто является психопаткой.       Алекс была уже готова перелистнуть виртуальную страницу, как вдруг ей приходит сообщение от неизвестного номера. Она нажимает на уведомление и оказывается в диалоге, где ровные печатные буквы гласят следующие: «Я нашел у себя в кармане твой паспорт и записку с номером телефона. Не хочешь забрать?». Алекс сразу понимает, что это Брайан. Девушка оглядывается на мирно спящего Генри и принимается печатать ответ, уточняя о месте, где он мог отдать ей вещь.       Она, кажется, даже рада, что он ей написал, но не хочет верить в то, что запихнула свой паспорт к нему в джинсы. Номер телефона? — допустим, но не документ. Да даже с номером ситуация странная, она была пьяная и слишком обдолбанная для того, чтобы написать свой номер верно, но с другой стороны, пьяная и обдолбанная — весомый повод для того, чтобы отдать неизвестному мужику свой паспорт.       Ей быстро приходит сообщение от Брайана. Он ждёт её прямо сейчас около магазина, что находится совсем недалеко от ее дома. Верит, что это совпадение. Алекс аккуратно убирает с себя руку Генри и поднимается с кровати, затем натягивает первые попавшиеся вещи.       — Ты куда? — сквозь сон спрашивает парень, подминает под себя подушку и устраивается поудобнее.       — Месячные начались, пойду за прокладками, — девушка быстро находит сумку, закидывая в неё ключи и сигареты.       — Давай я схожу? — его голос мягкий и сонный.       — Не надо. Тут магазин недалеко от дома. Спи, я скоро приду, — Алекс подходит к кровати и целует Генри в лоб, затем накрывает его одеялом.       Последнее, что слышал парень перед тем, как снова провалится в сон, был звон ключей и хлопок двери.