Бремя страстей человеческих

      Кораллин не находила в себе сил ответить.       Она стояла и молча смотрела на такого же молчаливого Дазая, которому, к слову, на самом деле было что сказать. Но сама Кораллин не знала, хотела ли вообще слышать хоть что-то.       Сколько прошло времени? Неделя? Две?       Девушка собиралась выкинуть из своей головы все воспоминания. Собиралась покончить с этой страницей жизни. Не так важно, приносило ли это решение удовольствие, но Кораллин искренне верила, что так будет лучше для всех.       Она пережила много. Она не хотела видеть никого, кто был связан с этими воспоминаниями.       Кораллин изменилась. Она чувствовала, что в душе раскинулась пропасть, что некогда цветущее поле полностью выгорело, оставив лишь пепелище. Знала, что сердце почти разбито на части. По крайней мере, так было раньше.       Теперь Кораллин не могла стоять на ногах. Ей внезапно захотелось расплакаться. И почему она такая неудачница, а?       Девушка вдруг ощутила, как сильно в моменте закололо глаза. Кажется, они уже наполнились влагой, покраснели.       «Не смей реветь. Не реви. Нет, нет, нет», — судорожно подумала Кораллин, опуская голову.       Сделав вид, что по уши занята работой, она схватила букет, даже не думая о его предназначении, и буквально впихнула Дазаю в руки, подкрепляя резкие действия коротким:       — Уходи.       И он действительно ушёл, молча расплатившись.       Как только дверь закрылась за его спиной, Корри посмотрела на собственную дрожащую руку. Перевела взгляд на стопку купюр, что лежали на прилавке. Без сдачи, чтобы не задерживаться дольше, чем нужно. Она сгребла их в охапку и быстро, словно деньги оставляли ожоги на ладонях, всунула в кассу.       Кораллин возненавидела этот день всем сердцем. Её настроение пропало до самого вечера и ни одному клиенту она не потрудилась улыбнуться. Девушка ощущала себя довольно тревожно, будто всё это — очередные проблемы, которые имели возможность свалиться на её голову. Будто Дазай побывал здесь только ради того, чтобы устроить засаду очередному преступнику. Волнения заполняли её сердце. Кораллин не могла дождаться мгновения, когда наконец зайдёт в квартиру, сядет в коридоре и наплачется вдоволь.       День выдался отвратительным.

Несколько часов спустя

      Вечерний город больше не вызывал в девушке столько же эмоций. Теперь ей отчего-то не было никакого дела, сколько людей прошло мимо, сколько окон открыто на верних этажах небоскрёба и тому подобные мелочи.       Кораллин шла быстрым шагом, сжимая в руке потеплевший ключ от квартиры. Ей повезло найти место, идти до которого было всего двадцать минут. В такое время Корри не хотелось бы садиться на поезд или брать такси.       Ей не хотелось взаимодействовать ни с чем живым, кроме Мэй, как и всегда верно ждущей в тёплой обители дома.       Кораллин спешила к ней так сильно, что вскоре уже бежала, поддерживая сумку, чтобы оттуда ничего случайным образом не выпало. Она глубоко дышала, что было вызвано скорее паникой, наступавшей на пятки, нежели короткой пробежкой.       Всё остальное для Кораллин смешалось в одно целое. Подняться на лифте, вставить ключ в замочную скважину, отрыть дверь, войти внутрь, закрыть дверь, скинуть вещи, стянуть кроссовки. Для неё это являлось вполне привычной рутиной, которая стала таковой ещё до приезда в Японию. В подобном не было ни намёка на что-то необычное: люди на нижних этажах делали то же самое.       Кораллин прошла на кухню, где на столе с ленивым видом раскинулась кошка, предоставляя миру увидеть мягкую шерсть её живота. Девушка подошла ближе, коснулась бархатистой шерсти, ласково ответив на приветственное мяуканье, и отошла к холодильнику. Внутри не было ничего сытного, а оставшиеся продукты вообще никак нельзя было совместить. А если бы Кораллин и попробовала, то даже всеядный дед, обедающий шкварками, отказался бы от приёма пищи. Виноград, засохшая колбаса и кусок сыра, где уже начинала проступать плесень.       Девушка разочарованно вздохнула, с кислым видом выкинув две последние позиции, и захлопнула холодильник. Придётся идти в магазин. Живот заурчал, охотно соглашаясь с принятым решением.       Кораллин не стала заморачиваться, даже не полностью насунув обувь.       Ещё сорок минут и она снова была около дома, держа в руках пакет с продуктами и храня в кармане остатки своей зарплаты. Это был явный плюс в сторону детективного агентства, там платили куда больше.       Ожидая лифт, Кораллин раздумывала над заработными платами в различных сферах. Её буквально убивал тот факт, что профессии, которые казались ей интересными, оплачивались, по ощущениям, гораздо хуже всех остальных. Молись, чтобы на аренду хватило, только и всего.       Тяжёлые двери лифта раскрылись на нужном этаже, и девушка задумчиво покинула кабину, бренча ключами.       Она подошла к двери, но никак не могла не заметить внезапно образовавшийся предмет. Прямо под ней. Ошибки быть не могло.       Кораллин не была бы собой, если бы не узнала вещь, сделанную собственными руками. Это был тот самый букет из белых роз. Букет, с которым она выпровадила Дазая из цветочного.       Девушка оглянулась по сторонам, мало что понимая. Она пугливо шагнула к букету, будто опасаясь, что тот мог взорваться. Может, внутри бомба? Или видеокамера? Диктофон?       Кораллин осмотрела цветы и, на первый взгляд не обнаружив ничего необычного, подхватила их на руки.       На этот раз Мэй ждала её прямиком под дверью, сладостно мурча, словно она выиграла миллион в лотерее.       — Что случилось? — девушка вновь погладила кошку, почесав за ухом и пройдясь по шее.       Мэй потёрлась об её руки, но не слишком активно, точно до этого её уже трогали.       Кораллин нашла это довольно необычным, но её паранойя ещё не развилась до такой степени, чтобы вообразить будто кто-то был в её квартире и гладил её кошку.       — Ладно, давай-ка сварганим что-нибудь на ужин.       Под «ужином» она имела ввиду лапшу и немного мяса. У Кораллин не было особого настроения готовить следующие несколько часов, поэтому вместо риса, который нужно несколько раз промыть и оставить на некоторое время, она выбрала старую добрую лапшу, которую достаточно залить кипятком.       Приготовление еды не заняло больше часа, поэтому дожидаясь, пока ужин остынет, Кораллин сверлила взглядом букет. Над кружкой чая клубился пар, и девушке показалось, что в сочетании с белыми розами он выглядит невероятно нежно. Ей нравился этот вид. Но в то же время он и пугал её до чёртиков.       Если она поняла всё правильно, а не пошла на поводу у первой мысли, то цветы были делом рук Дазая Осаму, собственной персоной. И Кораллин очень напрягало это имя. Потому что именно сейчас она поняла, что никогда не сможет скрыться от этого человека. Он будет играть с ней, как с пугливым оленёнком, то отталкивая, то подпуская ближе. И самое страшное заключалось даже не в том, что от него не было спасения, а в том, что Кораллин не хотела спасаться.       Она поёжилась, вспоминая его губы, тёплые руки и приятные слова поддержки. Кораллин думала, служило ли причиной её чувств то, что Дазай, как ни странно, оказался первым человеком, который позаботился о ней и дал больше, чем все остальные. У Кораллин были родители, была наставница, но все они требовали чего-то взамен, проявляя чувства грубо и неприятно. Дазай казался ей совсем другим. Раньше казался.       Кораллин зажмурилась, бросаясь в спальню и падая лицом на мягкие подушки.       До сих пор кажется. До сих пор кажется. До сих пор кажется. До сих пор кажется. До сих пор кажется. До сих пор кажется. До сих пор кажется. До сих пор кажется. До сих пор кажется. До сих пор кажется.