Борись. Не сдавайся. Продолжай бороться. И затем однажды ты просто изменишься. Кэрол Пелетье Я знаю, ты озлоблен. Имеешь полное право. Но гнев отшибает мозги. А глупость убивает. Мишонн — Меня душит скука. — Тебе повезло. Если все так спокойно, что можно скучать, тебе повезло. Бет Грин Стивен Эдвардс
Допустим, вы важная сотрудница довольно большой компании. Допустим, не все в вашей жизни идёт так, как нужно. Ну да у кого идёт? …Правильно. Есть же ещё поговорка, может, слышали? «Расскажи Богу о своих планах, пусть он посмеётся». Ну, или как-то так, но смысл Фелиса Дзэта передала. В общем, суть одна: хорошо, если идёт что-то по намеченному плану; но никогда не забывай, что Судьба — та ещё хитрая сука, у которой свои планы, и ей плевать на возможные твои. Маленькая Фелиса обещала смотреть в будущее с оптимизмом. Чтобы, например, когда её начальник, умирая от потери крови и двух пуль в теле, она могла поднять палец вверх и произнести: «Ну, ещё же не умер! Вот и хорошо!» Вот только это, блин, совсем не так работает! — Вам нельзя умирать у меня на пороге! — Вскрикнула девушка, подхватывая оседающее тело. Не смотря на красивые мускулы и подтянутое, в общем, тело, господина Хаято оказалось крайне сложно затащить в квартиру. Блюмс! Мужчина выпал из её накаченных папками рук на пол, закашляв. И вежливо, словно ничего страшного нет, посоветовал: — Ты ещё громче закричи, чтоб уж все услышали. Фелиса дёрнулась. И громко зашептала: — Вам нельзя у меня на пороге умирать, что за чёрт! — Спасибо за лестную оценку. Руки задрожали. Фелиса кое-как втащила ноги в квартиру, сразу же её захлопывая; и побежала на кухню, за аптечкой. Таблетки, таблетки, щипцы… о, а их она искала! Кот Барон, нервно дрогнув усами и с силой хлопнув по паркету, уставился на неё. — Я знаю, — шепнула Фелиса, дёрнувшись и едва не упав. — Но не бросать же его умирать?! Барон очень задумчиво зевнул, показывая клыки. Словно напоминал, что кошки, к слову, после смерти хозяина могут его съесть. И Барон может съест этого «Босса», чтобы улик не осталось. Не сразу, конечно же. Но всё равно. Фелиса вернулась в коридор и на мгновение застыла; синьора Гокудеры там не было. — Не паникуй, — сказал он очень вовремя и Фелиса резко развернулась, находя его на диване, державшегося за бок. Испарина сверкала на лбу и раздавалось хриплое дыхание. Затем он оглядел на миг застывшую Фелису с медикаментами и махнул рукой: — Эти не подойдут. Лучше возьми, которые подаренные вместе с квартирой. — Подаренные?.. — А ты не очень внимательна, да? Под ванной, военный комплект. И ты не могла бы немного быстрей? Не то чтобы я тебя тороплю, но я истекаю кровью и капельку умираю. Слова дали хлёсткую пощёчину. Дзэта дрогнула и бросилась в ванну, закусив губу — ублюдок-начальник был прав, но об этом стоит подумать позже. Сейчас же Фелиса присела на колени перед диваном, открывая крышку — бинты, щипцы, пипетки, мази и таблетки. О болезнях Фелиса знала мало что. И тем более — как лечить чёртов сквозняк в кожу! Из-за пуль! Двух! Не одну, даже! — Обезболивающее? — Всё равно не подействует. Подними ткань одежды. Осторожно! Фелиса осторожно разрезала окровавленную ткань и приподняла. Кровь хлынула, пачкая не только диван, но и пальцы. Хаято сквозь зубы зашипел, откинув голову назад — может, ему так было легче. — Т-так… вы уверены, что не нужно никому звонить или «Скорая» не подъедет? Вы же не сможете сами извлечь эти пули… — её голос был тих и дрогнул ещё в самом начале. Но руки сосредоточились, унимая собственную дрожь. Девушка на мгновение зажмурилась, и поэтому пропустила момент, когда Босс начал смотреть прямо на неё чуть мутноватым взглядом, покровительски положив на голову руку и осторожно погладив волосы. — Уверен. И я не смогу. Это сделаешь ты. — А?!***
Фелиса мыла в раковине свои руки, крайне задумчиво наблюдая, как стекает вода с розоватым оттенком. Вот вроде её сначала паника накрыла, а потом подскочил адреналин. И стало на всё все равно. Дзэта начала ощущать отходняк; её руки чуть подрагивали, а пальцы бессистемно сжимались и разжимались. Кожа была холодна. Фелиса подставила своё лицо, умываясь. Глотнула воды прямо из-под крана. Не хорошо, точно, но идти прямо сейчас на кухню моральных сил не было. Да и иммунитет, все дела… Девушка подставила ладошки и окунула в них своё лицо. Задержала дыхание, а после небрежно вытерла полотенцем; ресницы ещё были мокрыми, а ещё Фелиса случайно намочила некоторые волосы у корней. Решив, что подрагивающей рукой всё равно ничего путного не заплести, Фелиса оставила себя такой же. И медленно вернулась обратно в гостиную. — Уже легче? — Светским тоном поинтересовался Хаято, а она могла звать его «Хаято» хотя бы мысленно, потому что совсем недавно вытаскивала из него целых две, мать его Мадонна, пули! — Думаю, я ещё в состоянии шока. — Пустым тоном ответила Дзэта, собирая медикаменты, валяющиеся на полу перед диваном. Она не то чтобы была аккуратной, особенно слушая тихое шипение и прерывистое дыхание собственного Босса. И, к вящему сожалению, не потому что они трахались или она ему отсасывала. А потому что чёртовы. Мать его. Пули! Фелиса чувствовала возмущение. — Но потом, через пару часиков или утром, когда я всё точно обдумаю и осознаю, меня накроет. — Честно поделилась Фелиса небольшим «секретом». Так бывало с детства: случалось что-то выносящее, и девушка просто… впадала в некое состояние шока, но не до конца — она могла решительно действовать, орать и делать всё, о чём её по просят до конца дня или ночи. Смотря когда «это» произошло. А затем она приходила в уютное для себя место, ощущая безопасность, и могла позволить себе расслабиться, отпустить ситуацию: к следующему дню или недели она рыдала взахлёб, разносила что-то вокруг себя, а после успокаивалась, до конца стараясь за раз отпустить ситуацию. Помогало… не всегда, честно говоря. Фелиса на днях как раз была в специальном клубе, как ей посоветовал психотерапевт — она разносила комнату, как раз для этого созданную. Заплатила за вход и разносила, выпуская всю ярость, боль, обиду или что там ещё было из негатива. Могла кричать, плакать. Выпускать свой «дух» уничтожать. Ей не очень понравилось; всё-таки, это был не родной дом и территория, где всё было бы ей знакомо, и расслабиться до конца, отпустить не удавалось полностью — неловко, что люди знали, зачем она здесь. Хотя они, вероятно, даже не заострили на ней внимание; Дзэта для них просто очередной клиент, которой нужна комната «ярости». — Ничего страшного, — успокаивающе и как-то незнакомо-дружелюбно говорит Хаято, который перепугал её до поседевших, — точно говорю! — волос. — Всё уже закончилось. Можешь не стесняться меня и выпить, если тебе станет легче. Фелиса хотела бы съязвить, чего это они так резво перешли на «ты», но благоразумно промолчала, принимая ситуацию этой жизни. — Почему не к кому-нибудь своих медиков вы пришли? Мужчина на миг темнеет лицом. Фелиса вздрагивает — не хочешь говорить, ну и не надо. Вот только прекрати смотреть таким враждебным взглядом! Смотря куда-то в сторону, Хаято очень медленно ответил, протягивая гласные: — Ты не хочешь этого знать, если хочешь остаться за «границей», которая тебя защищает. — Фелиса посмотрела в стену, на которую смотрел её Босс, но ничего такого не увидела. — Ладно, — послушно кивнула девушка, закрывая крышкой все медикаменты. Стоит поставить обратно в ванную, но ноги отчего-то не двигались, а встать не было совершенно никаких сил. Фелиса вздохнула и облокотилась спиной к дивану. Девушка ощутила тёплую ладонь на своей голове, мягко и нежно перебирающую ей волосы и мелко вздрогнула; но не обернулась назад, лишь затихнув. Словно она вновь оказалась в далёком прошлом будущем, засыпая от усталости в кабинете своего Босса. Он, с такими же мешками под глазами, накрывал её пледом и всовывал подушку под голову, а утром заказывал крепчайший кофе с самым вкусным завтраком, порой разной кухни. Тайская, русская, итальянская, японская, румынская, французская. Фелиса обещала себе больше никогда не есть лягушек. Это было их маленькое разнообразие, помогающее дожить до обеда. Или ужина. Или когда их животы громко о себе напомнят, угрожая перестать работать, если они не поедят. В больнице через трубочку. — Ты молодец, — хрипло сказал Хаято, перебирая её волосы. Синьорине Дзэте показалось, что его голос стал другим, но не могла сказать — как. Ведь голос был всё тот же. У него усталый голос и Дзэта сдаётся с тихим вздохом-выдохом. Хаято осторожно пригладил волосы на макушке. — Ты хорошо постаралась, маленькая девочка. — Я не маленькая, — слабо возражает девушка, прикрыв глаза и спрятавшись в коленях. Руками они обняла саму себя. — Мне скоро двадцать пять. В ответ она слышит лишь хриплый смех. — Маленькая, маленькая девочка, — всё равно повторяет мужчина. — А я тебя старше. И… это так звучало. Сокровенно и нежно. Так, что Фелиса действительно ощутила себя маленькой девочкой. И в этот момент ей не казалось странным вести подобный «диалог» в своей комнате, облокотившись на залитый кровью диван, на котором лежал её босс с двумя пулевыми ранениями, почему-то ещё живой после её первой операции без анестезии. И вообще первой операции. Фелиса решает, что дело в той странной «силе», которая граничит не с гражданской стороной. А потому закусывает губу и не спрашивает, что да как. Она так устала за сегодня… так устала. — Иди спать, пташка, — говорит мужчина и Фелиса медленно встаёт, без единой мысли в голове. Лишь на мгновение останавливается в проёме: — Если вам станет хуже… — Я тебя позову, пташка, — мягко говорит ведьма в мужском обличии, настоящий колдун, и прикрывает свои невероятные глаза. Разговор закончен. Фелиса Дзэта недолго застывает в проёме. Смотрит своими синими глазами, в чём-то убеждается и слабо кивает. Заходит в свою комнату, едва находя в себе силы переодеться. Рядом спокойно лежит уже готовый ко сну Барон, считающий, что нет тела — нет дела, и вообще, что это за странный двуногий тут нас пытается подставить со своей смертью. Фелиса рухнула на простыни, отрешённо смотря куда-то в сторону. Заграбастывает в свои объятья кота, который почему-то позволяет это, хотя не очень и любит; и медленно прикрывает глаза, не замечая, на какой беспокойной мысли уснула. (Фелиса резко обернулась, но этого определённо не стоило делать; в один миг грудь, почему-то, загорается, и Дзэта вскрикивает. Она видит удивлённые глаза совсем ещё мальчишки в грабительской одежде с пистолетом в руках и внезапно понимает — в неё стреляли. И попали. Ноги подкосились, а на глазах появились слёзы. Господи, как больно. Боже, как горит кожа. Больно, больно, больно, больно! Юнец что-то говорит, но Фелиса упала спиной вниз к полу, дрогнувшими пальцами пытаясь за что-то ухватиться. В груди горит и дышать совсем нечем. Господи, воздух. Господи, пожалуйста. Фелиса захныкала, совсем как маленькая, зажмурилась и ничего не увидела — пелена слёз загородила её обзор. Лишь только… Красный, красный, красный. ПОВСЮДУ ОДИН ЛИШЬ КРАСНЫЙ ЦВЕТ, БОЖЕ, ЗА ЧТО, Я НЕ ХОЧУ, Я НЕ ХОЧУ, ПОЖАЛУЙСТА, БОЖЕ, Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ, Я НЕ ХОЧУ, МНЕ БОЛЬНО, КРАСНЫЙ, КРАСНЫЙ. А затем она издаёт вопль — предсмертный, жуткий. И дёрнувшись в последний раз, смотрит в никуда уже мёртвыми потемневшими синими глазами.)