— Немного веры тебе бы не повредило. — Веры… Вера для нас ни хрена не сделала. Дерил Диксон Бет Грин — Они почувствуют себя очень глупо, когда поймут. — Что поймут? — Что связались не с теми людьми. Рик Граймс Абрахам Форд
— Доброе утро. Что вы делаете, когда чертовски странный Босс, который пришёл к вам ближе к ночи раненным, а на следующее утро преспокойненько жарит яичницу? — Доброе, — рассеянно поздоровалась Фелиса в ответ. Фелиса, например, растерянно садится на стул, наблюдая как брутальный мужчина повязал на себе нежно-розовых фартук с хэллоу китти. Бабушка подарила. — Твой кот встал сразу после того, как я пошёл греметь на кухню, так что я положил ему поесть, ты же не против? — Хаято кивнул головой в сторону. Барон с довольным лицом икнул. — Хор-р-рошо, слеж-р-р-ру. — Сообщил он, и Фелиса поняла, что её верного соратника подкупили… это что, рыбка? У неё ведь не было рыбы! Кажется, Хаято всё понял по лицу, и с довольно усмешкой начал перекладывать её порцию яичницы на тарелку, произнося: — У тебя в холодильнике не то что кот, сама мышь издохнет! Я взял на себя возможность заказать доставку продуктов. — А-а-а-а. Кхм. Ясно. Мужчина открыл холодильник и она увидела в нём несметные богатства, которых раньше точно не было. Тихо протёрла глаза, скосившись на Барона, перевернувшегося на спину; наглый кошак блаженно мурчал на полу, словно ел самое вкусное, что может быть только в этой жизни. Предатель. Босс поставил перед ней тарелку, с вилкой и ножом. Рассортировал салфетки на столе в причудливых зверей, пока другие были просто красиво сложены. Чистая скатерть, улыбающаяся рожица на яичнице. Фелиса подозрительно прищурилась. Подняла взгляд на мужчину, что сейчас разливал им чай. И едва не вздрогнула, когда он, не оборачиваясь, сказал: — Подожди пару минут, пока я наливаю. Чтобы не обжечь язык. А затем продолжил хозяйничать в её доме, как в своём собственном. По кухне разлился чудный аромат трав: кажется, это была клубника или земляника, нельзя сказать точно… Кхм! Как вежливая Дзэта, девушка подождала, пока партнёр присядет за стол, доесть свою яичницу, и- — О Боже, — невнятно пробормотала Фелиса, едва откусив кусочек. — Ты что, ведьма? Еда не просто таяла во рту, она приносила свой оргазм на язык, и синьорина Дзэта просто не могла не прищуриться во блаженстве, едва сдержав непристойный стон; вот уж он-то точно будет лишним. — Колдун, если говоришь о магии у мужчин, — спокойно отпил он чай, посмотрев на часы, — Но — нет. Кажется, на твоё разочарование. Фелиса жадно сглотнула и уплыла в нирвану, не слушая, что говорит Гокудера-сама по поводу правильного приготовления; и он, кажется, это заметил, замолчав и начав есть свою порцию. Они покончили с этим спустя некоторое время; Фелиса молча встала, сверкнув светло-синими глазами, и отнесла тарелки в пустующую раковину. Кухню словно вылизали от и до, настолько она сияла. Синьор Гокудера попивал чай, слишком громко отхлебнув, когда Фелиса вымыла посуду, чего не любила, вручную и села напротив, заглядывая в глаза. Некоторое время они просто молчали, сохраняя тишину. Хаято чуть дёрнулся плечом, скосив взгляд в сторону. Взгляд у него стал кислым. Но первой не выдержала всё равно Фелиса, сложив руки на чашке, греясь об её тепло. — Итак, — произнесла она, вглядываясь в мужское лицо. — Итак? — С небольшой хрипотцой повторил мужчина. Синьорина Дзэта поджала губы. — Мне казалось, что я была достаточно терпеливой, не спрашивая ни о чём. Синьор поджал губы, но Фелиса знала, что она права. И синьор тоже знал это. Он прикрыл зелёные глаза и совсем устало вздохнул, надавив на собственные очи. Дёрнул головой куда-то в сторону скорее недоумённо, чем зло. — Ладно, — сказал он и повторил словно в никуда. — Ладно! Что конкретно ты хочешь знать? Я могу отредактировать для, м, тебя историю. Могу рассказать её полностью, добавив элементы искажения. А могу полностью солгать и ты будешь спать спокойно. — Последнее звучит очень угрожающе. — Может, потому что это скрытая угроза на последний вариант? Нет, всё равно её Босс — мудак. Пусть и самую малость, но!.. Фелиса задумалась, но на самом деле, она обдумывала это полночи, просыпаясь едва ли не каждый час. Так что у неё было время подумать на гудящую голову. — Чем мне грозит каждый из вариантов? — Рассказав полностью, ты навсегда погрязнешь в не самом приятном для себя мире, выбраться из которого станет невозможно. Зато ты познаешь вкус правды, и у меня имеются намётки плана, благодаря которому мы будем действовать сообща. Рассказав половину правды, ты не будешь втянута, но велика вероятность что любопытство тебя и сгубит. Половина правды — и то, самый край. Если ты и умрёшь, то зазря. И третий вариант. Где я полностью солгу. Для тебя ничего не изменится, кроме неловкого воспоминания об вчерашнем вечере и сегодняшнем утре, когда тебе пришлось столкнуться с чуток странными вещами. Ого, просто… нет, серьёзно. Просто вау. Фелиса меньшего и не ожидала, но это всё равно!.. И всё же, она решительно кивнула, когда говорила: — Говори полностью. В прошлой жизни она, не выбирая, выбрала бы третий вариант. Только возродившись, — второй вариант. Фелиса чуяла, что не всё так просто, как есть на самом деле, а ещё эффект бабочки повернул своими крыльями всё, что только можно, и больше Дзэта не могла защититься знаниями будущего. Хотя последнее она предположила, едва ожив. Да, немного расстроило, но… Велика вероятность, что незнание убьёт её другим способом, но убьёт так же, как и в прошлый раз. А нам воспитатели ещё в детском саду сказали: учись на своих и на чужих поступках, милая. Оказавшись с настоящей правдой, Дзэта чуяла, что это будет настолько же опасно, если не больше. Но она будет знать. И если умрёт. Если действительно вновь умрёт, то умрёт с правдой в голове, зная почему, за что её убили. Кому она мешала, что делала «не так». «Что бы жить хорошо», — говорила её бабушка по телефону, — «Нужно избавиться от всех проблем». Правда, тогда они говорили о молодости, и бабушка потом добавляла, что проблемы ничего так исчезают, когда им угрожают битой в восьмидесятые. Но не об этом речь! — Я хочу знать. Всё знать. — И наклонилась вперёд, готовая слушать. Только слишком сильно в руках горячую чашку сжала. Синьор медленно перевёл взгляд с неё куда-то в пространство, словно смотрел на кого-то. Он не стал уточнять, уверена ли она. Наверное, понимал — раз так уверенно говорит, значит, действительно всё обдумала. Или он так надеется, по крайней мере. Хаято закрыл глаза и позволил этому войти в его тело. Он… заботился о Фелисе, но раз решил раскрывать всю правду — что ж… будет ей вся правда. Хаято прикрыл глаза и Фелиса уже недовольно нахмурила брови, но… О, Мадонна! Казалось бы, лицо его не изменилось. Но изменился взгляд; отсранённо-вежливый, он вдруг стал почти заботливым, ласковым и до одури знакомым. У него была складка меж бровей, а рука его потянулась к её. Медленно убирая одну ладошку с чашки, он положил её руку на свою, второй прикрывая сверху. И сказал так знакомо: — Фелиса, — что у неё задрожали пальцы. Это не… это не могло быть правдой, её мозг её обманывает, это не… — Фелиса, — повторил он совершенно другим тоном, ей до боли в сердце знакомым. — Это я. Фелиса помотала головой. Хаято наклонился над столом, согревая откровенно задрожавшие руки своим тёплым дыханием. Он глянул на неё исподлобья и, не улыбаясь, улыбнулся. Проговорил: — Мне жаль, Фелиса. Мне правда жаль, что так случилось. Дзэта не доверяла собственному голосу. Но ей удалось совсем тихо и властно над собственными связками произнести: — Что. Случилось — что? — Что ты умерла из-за меня. Что медики не оказали тебе помощь. Что ты захлебнулась от того выстрела в собственной крови. Что ты защитила собой Мирабель. Он провёл по ей коже одну линию подушечками большого пальца. Дзэта вздрогнула — ей был знаком этот жест, его… его значение. Она смотрела в его глаза и видела. Понимала — это он. Человек, с которым она работала порядком шести лет. Но лишь мотнула головой. Тёмно-русые пряди упали ей на лицо, скрывая его выражение. — Но… просто, но как? Хаято улыбнулся и провёл большим пальцем по её коже. Это оказывало умиротворяющий эффект. Одна линия — правда. Две — ложь. Так они порой обозначали помыслы и свои мысли, вылетающие изо рта. Не шептаться же прямо, что обманываешь…? — Перемещения в прошлое, — пожал он плечами. Фелиса спорить не стала; ведь и она как-то же в прошлом оказалась, с чего бы ей не верить в сверхъестественное?.. Это было бы довольно глупым с её стороны. Как не посмотри. — Но вы были иным. Мгновение назад. Не таким, как раньше. Другим человеком, более молодой, незнающей копией. Призрачный настоящий Хаято в стороне фыркнул, несколько оскорблённый. Он то пропадал, мерцая, то появлялся в самых разных уголках кухни, скрывая своё любопытство к разговору. Потому как его злобный двойник, не иначе чем добиваясь своего, подстроил его ранение, лишь бы привести к первой помощнице в будущем. Молодой Хаято не мог вытащить из него информацию, но тот, кажется, с огромной любезностью хочет делиться ею с Фелисой, что же… Хотя был довольно неприятный сюрприз, что его подчинённая — тоже вернувшаяся во времени. Только в своём теле. Молодой Хаято не мог не почувствовать подвоха, скосив взгляд на Хаято-в-его-теле. Двойник точно что-то знал или поспособствовал этому. И дело живого Гокудеры — разговорить и узнать. Всё. Абсолютно всё. В мельчайших подробностях. Во имя защиты Вонголы. …Тем же временем, пока некий злобный, неоценённый гений строил планы, два человека из будущего разговорились, сидя уже не напротив друг друга, а довольно близко, едва ли на расстоянии локтя. — …и я очнулся, поняв, что смотрю на самого себя со стороны, — пожаловался старый Хаято с грустным лицом, пока Фелиса покровительски и сожалеюще пригладила его волосы. Живой Хаято почувствовал укол сожаления и гнева в сердце, когда понял, что она жалеет, что злобный двойник не заимел его тело. Он поджал губы и отвернулся. — Значит, вы можете, что-то вроде, делить тело? — Верно, пташка, — кличка сорвалась с его уст, как что-то лёгкое и знакомое. Фелиса едва заметно улыбнулась. Чуть наклонилась в сторону мужчина, неосознанно. Это делало неприятно. — А Мирабель? — Не изменившимся тоном спросила Фелиса. — Ты ей уже открылся? Она тоже вернулась? — Я не знаю, вернулась ли она, но я ей не открывался. Лишь наблюдал издалека. У него была та же чуточку влюблённая улыбка, но уже такая… более бледная. Словно мужчина и сам не понимал, — но чувствовал, — что что-то было не так. Словно… Чувства угасали? Синьорина Дзэта мысленно засмеялась над собственными же помыслами. Как же глупо!.. Она видела его рвение. Защиту, любовь, что предлагал Хаято Гокудера. Его чувства подобны были динамиту, и они вот уж точно никак не могли так схлынуть или стать меньше. «Вероятно, это из-за более молодого лица и того, что это тело ему не принадлежит до конца», — думает Фелиса, не отпуская мысль, но заселив её на этаж «Подумать и поразмыслить над этим чуть позже». — Почему? — Я не хочу ею рисковать, пташка. Ты же понимаешь? Фелиса кивнула. — Конечно, Босс. Она ни черта не понимала и понимать не хотела. («Ставь приоритеты», — говорила её бабушка. Фелиса слишком поздно поняла, что надо было к ней с самого начала прислушиваться. — «Ставь приоритеты и всегда помни: ты — на первом месте!». Но, что ж, теперь она последует этому несомненно важному совету. Или она не Фелиса Дзэта!)***
Их разговор только закончился и молодой, но уставший Хаято вновь появился в своём теле с мрачным выражением лица. Фелиса вытерла чашки и поменяла чай. Они подсознательно воспринимала их как два разных человека, — и, разумеется, никому не будет приятно пить из той же грязной чашки после другого человека. Даже если этот «другой человек» был буквально в твоём теле. — Синьор Гокудера, — вежливо, но отстранёно позвала она Босса. Мужчина поднял на неё свои зелёные глаза и Фелиса увидела в них неудовольствие, которое поняла. Этот ещё не настолько хитрый мужчина чувствовал себя… оскорблённым в этой ситуации?.. Это были слишком сложные чувства, чтобы их можно было бы так легко описать. — Ваша старшая версия ещё здесь? — Ушёл на сон. Он буркнул, но всё равно смотрел на неё, притормаживая к полу, словно примораживая. Заковывая в лёд. — То есть, он не может нас слышать? — Переспросила неуверенная Дзэта, чтобы знать точно. Босс кивнул. И тогда она решилась; тихо, едва ли не носочках подошла к Боссу и прошептала близ его лица: — Не верьте себе-из-будущего, синьор. Иначе это худо обернётся.