Победила любовь

Раз уж мы затронули вопрос борьбы (кстати, обратите внимание на пролог — названием книжка обязана соревнованиям по рестлингу, и не случайно многие имена борцов из пролога совпадают с именами школьников), то речь непременно зайдет и о противнике. Разумеется, у героев «Королевской битвы» (и не только у «золотого трио») противники есть. Если говорить о буквальном пласте книги, то врагов отыскать нетрудно, тем более что их очень много: от режима в целом и Кинпацу Сакамоти в частности до Мицуко Сомы с Кадзуо Кириямой, которые носятся по острову как проклятые и убивают всё, что движется. А вот если затронуть символический пласт, получится гораздо проще и вместе с тем несравнимо сложнее. Все перечисленные, кстати, в этот пласт тоже окажутся вовлечены — каждый по-своему. Прежде чем говорить о врагах, вспомним престарелую истину: на одном отрицании ничего и никогда не построишь. Там, где есть минус, должен быть и плюс, иначе фигня получится. Там, где есть злая сила, наверняка найдется и добрая. Та, на которую можно ориентироваться, опираться и строить от нее собственную личность и жизнь. Как ни банально это звучит, но в «Королевской битве», как и во множестве хороших книжек от Евангелия до «Гарри Поттера», сила эта — любовь. А теперь вспомним, что свято место пусто не бывает. Заполнено не тем — пожалуйста, но не пусто. «Да что вы привязались к этому сексу, всё, что без любви — грех!» — гласит другой длиннобородый афоризм. Место любви, когда ее нет или мало, занимают другие силы, которые подминают под себя человека, порабощают его, затягивают в болото и в конечном итоге губят — даже если человек был в общем-то вовсе не плохой, да вот так случилось — поддался... чему? Первым в освободившееся пространство заявится предъявлять права страх, а за руку с собой он притащит недоверие. Поделив обязанности, напарнички примутся выращивать на занятой территории ненависть. А она уже и смерть приведет. Вот, собственно, и все враги. Каждого, кто погибает в книге, губят именно они — либо чужие страх и недоверие, либо собственные. А поселятся ли они на месте, предназначенном любви, решать предстоит самому человеку — свободную волю никто не отменял, даже если тебе пятнадцать лет . Хочешь — корми волка в себе, не хочешь — как хочешь. И решать надо срочно: в окопах под огнем скидок на годы и обстоятельства не дают. Тем более что и выбранный автором возраст не случаен: в пиковую ситуацию герои попадают в момент выбора и осознания, на пороге, как ни избито звучит, большой жизни. (Первое и предпоследнее слово об экранизации: ее создатели совершенно верно поняли замысел Таками, выставляя фильму рейтинг — R-15, самый младший зритель должен быть ровесником персонажей). Здесь стоит оговориться: принцип «сами-дурни-виноваты» я ненавижу еще сильнее, чем дядя Синдзи Мимуры ненавидел правящий режим, и даже если далее говорю, что кто-то в чём-то ошибся и погубил себя, то подразумеваю и знаю: не закинь государственная система ребят на этот остров, никто бы не погиб — по крайней мере, так и тогда. Разумеется, все убитые в первую очередь жертвы, кроме разве что Сакамоти, да и тот отчасти тоже. Речь скорее о том, что в эпиграф книги не зря вынесена строка Мотохару Сано «Так тяжко любить!..». О том, что далеко не все смогли в условиях, логика которых близка к поговорке о сапере, победить чужих и собственных чудовищ, не у всех получилось из отсутствия выхода найти выход вверх — это удалось только... Впрочем, сначала о тех, кому не удалось.