Я только танцую

Вечер и весь «праздник» в целом пролетал мимо Скары так быстро, что кружилась голова. Парень не успевал зацепиться взглядом и разумом за один образ, как он тут же пропадал. От таких резких перемен окончательно опьяневший Скара чувствовал себя совсем беззащитным.  Отдавать себе отчет в таком состоянии было очень тяжело. Скара чувствовал, что нужно было как можно скорее добраться домой, чтобы не натворить глупостей, но не мог сделать этого физически. Да и морально, наверное, тоже.  Здесь, в снятом доме с кучей незнакомых людей, он хотя бы был не один. Здесь он мог хоть на пару минут отвлекаться от Кадзухи в голове. Если бы он только знал, как Скаре было тяжело без него.   Скарамучча чувствовал себя ребенком, которого забыли в огромном торговом центре. С одной стороны, вокруг было много людей, к которым можно было обратиться за помощью. С другой, они не вызывали доверия, они были чужими, а единственный человек, которому Скара доверял, сейчас был далеко, совсем не рядом.  Воспоминания их предпоследнего вечера с Кадзухой уже не были такими тяжелыми и горькими. Скара уже не чувствовал той неловкости и страха, которые были после разговора на балконе об отце, о чувстве стыда, что беспокоило его всю осознанную и неосознанную жизнь. Эти чувства пропали.   Наоборот, Скаре хотелось вернуться туда и рассказать еще больше и еще подробнее. Даже если будет стыдно, даже если будет страшно, все равно открыть эти мелкие тайны Кадзухе. Скара чувствовал себя в безопасности рядом с ним.   Конкретно сейчас же он хотел лишь двух вещей. Одну реальную, вторую не очень. К нереальной относилось желание как можно скорее попасть в объятия Кадзухи и попросить прощения за свою глупость, почувствовать его запах, его сердцебиение, его всего, такого невероятно нужного и желанного. Но, на взгляд Скары, это было почти неосуществимо. По крайней мере сейчас. Поэтому в данный момент он хотел лишь найти пустую комнатку или угол в этом огромном, но совсем неуютном доме, свернуться там калачиком и лежать, пока не станет хоть чуть-чуть легче.   Все эти мысли крутились в голове таким отдаленным и расплывчатым эхом, что Скара не сразу сообразил, где вообще находился. Его привело в чувство странное ощущение неправильности и страха. Даже пара бутылок виски не дала Скаре окончательно потерять рассудок. Он был слишком хорошо натренирован, чтобы сейчас вот так легко сдать позиции. — Что такое, Мучч?  Парень смотрел не фокусирующимся взглядом на не менее пьяную Мону, пытаясь понять, как они оказались здесь и к чему вообще все шло.  Оба, уже давно частично потерявшие связь с реальностью, оглядывали спальню в темных тонах с какими-то узорами на обоях и декором. Скара не мог точно разглядеть все это, потому что зрение укатило далеко и надолго вместе с разумом еще после первой бутылки виски.   Платье Моны, частично задранное, и расстегнутая рубашка Скары буквально за пару секунд встряхнули последнего. Он пока не протрезвел, но точно пришел в себя. — Что?   Мона смотрела на Скару как-то совсем безучастно. Она будто бы была безразлична к сложившейся ситуации и не имела ничего против того, чтобы начавшееся имело продолжение. — Нет. Я не хочу,- Скара отпрял от подруги, которая все это время лежала на кровати.   Он не мог поверить, что в пьяном угаре чуть не переспал с лучшей подругой. Да, секс по пьяни у него случался не раз, но сейчас он его совсем не хотел, и дело было не только в Моне.   Если бы это случилось раньше, до встречи с Кадзухой, то Скара бы даже не переживал по этому поводу. Они с Моной давно знали, что не смогли бы сойтись. Да, Мона определенно была очень привлекательной и Скару считала симпатичным, но они были слишком разными. Если бы этот секс и случился, то оба забыли бы про него, как про страшный сон, и продолжили дружить.   Но сейчас все было иначе. Во-первых, Скара не хотел предавать Кадзуху, не мог его предать. Даже несмотря на то, что они не встречались, он не мог спать, целовать, любить кого-то кроме него. Во-вторых, он не мог вот так взять и переспать с лучшей подругой, точно нет, этого было лучше не допустить, чем допустить и всю оставшуюся жизнь слушать взаимные подколы по этому поводу. В-третьих, он не мог. И это было далеко не про первый пункт. Скара не мог предать Кадзуху, он понимал это головой и телом.  Как бы смешно это не звучало, но Кадзуха был прав. Скара не был асексуалом, он лишь хотел близости по любви. И это, кажется, было единственной причиной, по которой физиология давала о себе знать лишь в присутствии Кадзухи. В остальных же случаях приходилось травить себя алкоголем ради такого же эффекта.  Весь Скара целиком и полностью был слишком привязан к Кадзухе эмоционально и физически. Так неожиданно быстро он поселился в сердце до этого совершенно не романтичного человека, не давая ему и вдоха сделать без мысли о возлюбленном.  — М-м-м…- Мона повернулась на кровати в сторону вставшего Скарамуччи.   Он так крепко сжимал руками края прикроватной тумбочки, что вся его склонившаяся фигура подрагивала. — Ну и правильно… мне вообще женщины больше нравятся,- усмехаясь, пробормотала Мона, еле-еле ворочая языком.  — Я его люблю…   Скара повернулся к подруге, которая лишь одобрительно покачала головой. — Давай еще по виски.  — Нет.   Мона и сама уже не отдавала себе отчет. Она не знала, как помочь, как заглушить боль в сердце друга. Она не тащила его в спальню, в постель. Это произошло само собой, но даже на пьяную голову девушка понимала, что это ничем хорошим бы не кончилось.  Если не выпивка и не секс, то что?  — Я хочу умереть… Пожалуйста, можно я умру?..  В спальне была лишь Мона, потому Скара наконец позволил себе заплакать, оседая на полу и поджимая колени. Очень тяжело было держать эмоции внутри. Они, словно яд, разъедали его постепенно, но не отравляли. Любовь, влюбленность нельзя было назвать отравляющими чувствами. Они просто были очень болезненными, такими болезненными, что кроме как с ядом их было ни с чем не сравнить.  — Мне очень больно… — Я знаю.  Мона осторожно сползла на пол к Скаре, обнимая его и зарываясь в иссиня-черные волосы пальцами.  — Я знаю, что больно, но я не знаю, как помочь,- прошептала тихо-тихо, всхлипывая и утирая скатившуюся по щеке слезу. — Я хочу домой… — Поехали. — Я хочу домой туда, где Кадзуха.  Скарамучча вздохнул рвано и, кажется, начал рыдать еще сильнее.  — Тебе надо его вернуть, Мучча…   Мона, которая и сама уже размазывала тушь и подводку по всему лицу, была не менее обеспокоена проблемой Скары. Если бы ей прямо сейчас дали машину, она тут же отвезла бы друга туда, где находился этот злосчастный белобрысый стриптизер.  Настроение Скарамуччи передавалось и Моне, поэтому ревели они вместе. Даже если все было совсем плохо, Скара, может и не осознавая этого, сейчас хотя бы на чуть-чуть позволил себе быть слабым с кем-то, кто не осудил, кто, кажется, был настоящим другом. — Как?.. Я же сам отказал. — Но он же тебя любит.  Честность Моны только сильнее пробила Скару на слезы.   Он же тебя любит. — Ты все сможешь, Мучча. Я в тебя верю… — Я не смогу, Мон…- Скара отрицательно замотал головой, давясь слезами и всхлипами.  Ну как же он сможет? Ему стыдно было даже просто показаться перед Кадзухой. Что уж говорить о касаниях, словах, близости?  — Это тебе так кажется,- Мона утерла слезы с лица, стараясь успокоиться. Даже в стельку пьяная она частично понимала, что сейчас от нее возможно зависела жизнь друга,- ты когда его увидишь, и если он тебя простит, а он тебя простит, тебе самому захочется открыть ему все все все. Ты просто подумай об этом…  И Скара правда начал думать вместе с тем, как Мона стала озвучивать все по порядку. — Подумай, как расскажешь ему все, что тебя волнует, а потом он сделает это же в ответ,- девушка вздохнула и потянулась к тумбочке за недоеденными конфетами,- представь, как будешь целовать его, обнимать, хотя…- девушка протянула конфеты Скаре, чтобы жевательно-сладкая терапия помогала сразу обоим,- тебе не это представлять надо. Это ты и так сделаешь. Представь, как он будет тебя целовать,- Мона уложила голову на плечо Скары, нечетким взглядом наблюдая за тем, как по рукам парня побежали мурашки,- обнимать, раздевать, в конце концов. Это волнительно, да, но не страшно же… — Но спать с мужчиной так…- Скару оборвали на полуслове, чтобы тот не нес чепухи, в которую тщетно пытался поверить. — Желанно. Мучча, ты хочешь его. Не абстрактного…- девушка помахала в воздухе рукой, икая и заедая слезы конфетой,- мужика какого-то хочешь, а именно его,- ткнула острым ногтем в грудь Скары,- понимаешь?  — Понимаю… — Он же, вроде, по рассказам нормальный парень. Уверена, что точно будет достаточно внимательным, чтобы ты не боялся. — Я веду себя как тряпка… Кому вообще нужен такой парень для отношений? — Ты не ведешь себя как тряпка, Мучч. Ты ведешь себя так, как вел бы себя любой человек, который боится доверять людям что-то важное… Да если бы не этот белобрысый, я бы вообще не узнала, что ты на такие чувства способен!- воскликнула возмущенно, вскидывая руки. — Зачем кому-то парень, который…- Скара сглотнул. Он не сказал бы это трезвым, никогда, никому кроме Кадзухи, но сейчас он был пьян и язык развязался,- стыдится себя?  Мона слегка отстранилась от Скары, кривя брови. — Мучча,- лицо названного оказалось в мягких ладонях девушки, которая своими пронзительными глазами смотрела в самую душу,- тебе нечего стыдиться… Ты же красавчик, мой лучший лучший друг! Мой лучший друг не будет стыдиться себя!   Мона резко поцеловала Скару в лоб и прижала к себе по-сестрински заботливо.  — Еще раз скажешь такое на себя, и я тебе голову расфигачу об пол. Понял? — Понял…  Дальнейшая «психологическая» терапия почти ничем не отличалась от первоначальной. Конфеты были доедены, вино недопито, а все слезы выплаканы настолько, что болели и глаза, и лицо, и руки, которыми их вытирали.  Заснули, к счастью, и Мона, и Скара на кровати, хоть и совершенно не так, как обычно спят на кровати, но зато на ней.  На утро Скара нашел себя лежащим поперек матраса со свешенной на пол ногой, пока Мона и вовсе скрутилась калачиком на подушках.   Даже несмотря на весь выпитый вчера алкоголь, события вечера очень хорошо отпечатались в голове Скары. Он помнил и первую бутылку виски, и их, слава архонтам, не удавшийся секс с Моной, и их разговор по душам…  Было неловко, очень неловко за то, что вообще позволил себе разболтать столько всего лишнего. Но, с другой стороны, кажется, это даже слегка помогло. Держать все в себе было слишком тяжело, а вылив свои мысли на подругу и получив поддержку, Скара почувствовал себя чуть-чуть легче.  Сейчас меньше всего ему хотелось задерживаться в доме, потому парень быстренько разбудил Мону и предупредил, что уедет. Сообразив, что ее сонное и помутненное от похмелья «окей» было слишком неосознанным, он тут же напечатал ей сообщение, в котором еще раз объяснил, что уехал пораньше, чтобы после пробуждения девушка его не искала.    Теперь, после всех вечерних событий, ему действительно нужно было побыть одному. — А куда делся Мучача?- Тарталья выловил Мону, выходящую из ванной комнаты, зависая в дверном проеме и улыбаясь, глядя на помятую девушку. — Уехал пораньше, херово после твоей вписки,- девушка отмахнулась, вставая прямо напротив Тартальи,- дай пройти. — Не груби, а. Я вообще-то хотел друга увидеть. Он от меня весь вечер прятался,- парень почесал рыжий затылок, пытаясь унять ноющую боль в голове.  Мона полностью разделяла это состояние, но виду не подавала. — Во-первых, не он прятался, а ты по девкам шатался, что про всех забыл. Во-вторых, не лезь к нему, а. Не спаивай того, кому это не надо,- строго заметила девушка. — Если б ему это было не надо, он бы не пришел. — Не знаешь— не лезь. Понял, рыжий?  — Понял, понял, не кипишуй ты,- усмехнулся и поднял руки, как бы сдаваясь, на что Мона лишь отпихнула его и вышла в коридор,- так че с ним? — Ниче с ним. Захочет— сам расскажет. Не захочет— значит не твое дело. — Резонно.   Мона в целом никогда не делилась ничем личным с Тартальей, а тут дело и вовсе касалось Скарамуччи. Девушка тоже помнила каждую деталь их разговора, поэтому прекрасно понимала, что все, что ей доверили, было таким личным и важным, что это она точно унесет с собой в могилу. Да и Тарталье вряд ли надо было знать о том, что стриптизер, которого у него не получилось склеить, был влюблен в Скарамуччу. Причем, что самое удивительное, взаимно.  За горизонтом догорал закат, переливаясь всеми оттенками от желтого до ярко-красного. Кожу обдувал приятный весенний ветерок, а музыкой служило тихое пение птиц.  Скара прогуливался по городскому парку изначально без цели. Маршрут сложился сам собой.  Прошло всего пару дней после той пьянки у Тартальи, на которой Скара позволил себе откровенности с Моной. Похмелье помучило первые день-два, а после вопрос о пьяных разговорах с Моной не поднимался. Оба прекрасно понимали, что на трезвую так поговорить не смогут. Мона не поймет, а Скара не услышит.  Сейчас же он достаточно медленным, но уверенным шагом направлялся в сторону моста, пока точно не зная, что будет там делать. Спрыгнет или просто насладится видом текущей вдаль реки? Скара не знал, но и тот, и другой варианты были ему по душе.   Его вообще мало что удерживало сейчас от того, чтобы совершить суицид. Скара не видел смысла в жизни без Кадзухи. Он и раньше не видел смысла в своем существовании, но совсем недавно осознал, что лишь с появлением Кадзухи оно обрело новые яркие краски. После ухода Кадзухи ушел и смысл, и краски, и весь тот уют и счастье, которые Скара никогда раньше не ощущал. Уже вкусив эти чувства, он не мог представить жизнь без них. Жить без всего этого было совсем бессмысленно. Скара не хотел больше быть тем, кем не являлся на самом деле, но без Кадзухи этот рост был невозможен. Все упиралось в отсутствие Кадзухи, оттого прерывание жизни уже не казалось Скаре таким уж страшным исходом.  — Здравствуйте…   Поток мыслей Скары прервал робкий детский, слегка картавивший голос. Парень огляделся по сторонам, лишь на второй раз замечая в паре метров от себя маленькую девочку, точно дошкольного возраста. — Привет,- проронил тихо, слегка удивленно и даже обеспокоено. Наперед тут же вылезли мысли о том, что малышка, наверняка, потерялась, и ей нужно было помочь,- ты потерялась?  Девочка помотала головой, размахивая светлыми косичками.  — Нет, не потерялась,- улыбаясь, малышка подошла поближе к Скаре, поднимая на него огромные карие глаза. На секунду из-за лучей уходящего солнца, Скаре показалось, что они были такими же алыми, как и у Кадзухи,- я уже домой иду. Просто…- девочка пошаркала по асфальту белой туфелькой,- вам так грустно. С вами все хорошо?  Судя по частично беззубому рту, светловолосой малышке было не больше четырех-пяти лет. Скара вздохнул, опускаясь на корточки перед ребенком и пытаясь хотя бы наигранно улыбнуться. — Да, все отлично. Ты уверена, что тебе не нужна помощь? Уже темнеет. Мало ли что. — Нет, я всегда так хожу. У меня есть…- малышка под заинтересованный взгляд Скары полезла в свою маленькую красную сумочку,- вот,- протянула браслетик из разноцветных розово-красных бусин,- я продаю браслетики,- улыбнулась еще шире, покачиваясь из стороны в сторону и ожидая, когда ее похвалят. — Очень красивый. Это ты сама делаешь?- уточнил Скара, у которого даже настроение поднялось от такой детской искренности. — Да,- кивнула одобрительно. — Ты большая молодец. — Этот последний самый красивый. Я хотела оставить себе, но давайте вы возьмете его.  — Что? Да нет, не надо. Ты же сама делала, старалась. Я не могу принять такой дорогой подарок. — Нет, возьмите, чтобы вам было не грустно,- настаивала девочка, не убирая браслетик. — Давай я его тогда куплю хотя бы. — Нет, забирайте.  Малышка буквально всучила браслетик Скаре, на что тот лишь хлопал широко распахнутыми глазами. Ладони пробрала мелкая дрожь. Скара почувствовал себя таким живым, искренне улыбаясь от детской наивности и доброты. И, кажется, ему хотелось проявлять ее в ответ. Так приятно было чувствовать все это. — Как тебя зовут, рукодельница? — Кли! — Отлично, Кли. Давай я отведу тебя домой. Уже темнеет, не надо тебе одной тут ходить ночью.  И ведь Скара правда отвел малышку к самым воротам ее дома. Он правда переживал за ее безопасность. Он делал это искренне и от всего сердца. Оно у него было… ну неужели оно и правда у него было?  Как же так получилось, что он понял это лишь после появления Кадзухи?.. — Тетя Лиза!- девочка тут же забежала на участок, когда ворота приоткрылись и за ними показалась высокая женская фигура. — Мы тебя обыскались уже. Ты же обещала вернуться до заката. — Простите, тетя Лиза.  Девушка потрепала малышку по волосам, пока та лишь обнимала ее за ногу.   Взгляд Лизы зацепился за знакомые черты лица. — Беги домой, там мама уже ужин приготовила. Давай, беги, беги, я сейчас подойду.  Кли отпустила Лизу и, попрощавшись со Скарой, убежала в дом. Тот, кажется, тоже узнал девушку, но не мог вспомнить, где именно ее видел. — Мне кажется, мы уже виделись,- да, Лиза точно была уверена, что именно этот молодой человек заглядывался на Кадзуху. — Мне тоже так кажется, но я не могу вспомнить, где именно. — Стриптиз, клуб, беловолосый юноша, припоминаешь?   И вот теперь Скара точно вспомнил одну из танцовщиц и совершенно опешил. Вот уж земля круглая.  Лиза хихикнула, улыбаясь немного грустно. — Спасибо, что Кли домой вернул. Она как с браслетами загуляется, так нам с Джинн ее потом искать пол вечера. И не отпустить тяжело, просится же куколка такая. — Да-да…- промямлил Скара, которому от мыслей о Кадзухе теперь стало почему-то еще больнее,- Вы ей объясните, что вот так поздно гулять может быть опасно и чтобы с незнакомцами тоже больше никуда не ходила. — Обязательно. — Тогда до свидания, всего вам хорошего. — И вам,- Лиза кивнула, в последний момент окликая Скарамуччу,- эй!  Парень остановился, оборачиваясь в сторону улыбающейся девушки. — Он тоже скучает. Сделай так, как будет честно. Хорошего вечера.  Ворота закрылись, а Скара остался стоять, как вкопанный. Лизе он точно мог поверить, она ведь работала рядом с Кадзухой, могла видеть его и знать, как он чувствовал себя в последнее время…  По щекам ручьем потекли слезы, а Скара, несмотря на ухудшающуюся погоду, рванул в сторону клуба. Он все еще наизусть помнил четко описанное Кадзухой расписание и очень надеялся застать его на работе.      На этот раз он не мог все вот так бросить. Душа, сердце, тело, сама судьба подталкивала его к Кадзухе и сопротивляться этому Скара не мог. Он хотел к нему.  И он придет к нему. Даже если его там уже не ждут, он должен быть рядом, хотя бы для того, чтобы быть с ним честным.  А розово-красный браслетик болтался на руке напоминанием о том, что Скара был живым, настоящим человеком, имеющим право на все чувства в этом мире.