***
На работе на него непривычно долго пялились. Цзышу чувствовал любопытные взгляды: прожигающие, некоторые недовольные, а какие-то и вовсе жалостливые. Последние раздражали больше всего. Он знал, что у них сменился начальник. Ему всё равно пришлось бы встретиться с кем-то из отдела кадров после этого назначения. Просто так совпало, что новый босс и Цзышу появились независимо друг от друга в офисе в один и тот же период времени. И от разговора с ним было не отвертеться. Только он мог дать добро на дальнейшее нахождение Цзышу в штате. С одной лишь оговоркой: отпуск. Не важно было, сколько ему будут платить, но требования к отпуску у него были... своеобразные. Вместо того, чтобы допытываться о причинах перевода с удалённой работы на офисную, новый начальник лишь завис, не сводя с него глаз. Вроде бы Вэнь Кэсин помогал ему выбрать неплохой костюм. Старый, местами помятый, конечно, потому что Цзышу его не погладил, да и пылился тот несколько лет в шкафу. Но всё же... Неужели он действительно настолько жалко выглядит? Его нового босса звали Хэлянь И. В тёмно-синем костюме с иголочки, в белоснежной рубашке под строгим пиджаком, явно не дешёвым… Лао Вэнь тоже предпочитал нечто подобное, даже чуть более вычурное. Жаль, последние годы не носил. Ему так шли яркие тона, а не та серость, в которую тот теперь постоянно рядился. Под изучающим взглядом Хэлянь И Цзышу ощущал себя неуютно. — Я посмотрел статистику выполненных вами задач, господин Чжоу. По сути, вы можете приступить к очной работе уже с завтрашнего дня. Или устроим пробный день сегодня… как вам будет удобнее? По правде говоря, ему не хотелось работать вовсе. Цзышу чертовски устал. Невольно вспомнился последний отпуск с Лао Вэнем на море… Они плескались в воде как дети, а Кэсин ещё умудрился забрать кем-то оставленный плавательный круг и нацепил его на Цзышу, потому что тот не умел плавать, а купить его заблаговременно никто из них не додумался. Это было чертовски весело: мокрый как собака Лао Вэнь, отряхивающийся от солёных капель, и смеющийся над ним Цзышу, который и опрокинул того в воду. Он хотел домой. К Лао Вэню. Укрыться вместе с ним от невзгод под одеялом, как черепахи — панцирем. Или просто долго-долго изучать его густые трепещущие ресницы, считая каждую, пока сон не сморит. Но у них был уговор. — Давайте лучше сегодня. Но перед этим обговорим вопрос об отпусках…***
Начало положено. Он два месяца ходил на чёртову работу, как если бы она в самом деле была ему нужна, вникал в дела, на которые было плевать с высокой колокольни. В качестве награды Лао Вэнь каждый день дожидался его дома. Но был и глобальный минус: с Цзышу пытались общаться другие люди. И не в рабочее время. Не по важным вопросам, а просто так. Звали в бары пропустить по кружке пива. Цзышу позволял себе выпить только во время отпуска, и то — вино, желательно сливовое. Но в такие дни его выдержка трещала по швам, и потому, выпив, он старался ни с кем не пересекаться. Да и вообще не общаться с кем-то ещё помимо Лао Вэня. Но был один человек, которому сначала отказать было не с руки (хотя Цзышу именно это и делал), потом — неловко (но результат остался прежним), а далее он отбрехивался по привычке, даже когда совесть начала вдруг подавать активные признаки жизни. Хэлянь И. Пытался с ним говорить на обеде, сидя, как все простые смертные, в кафетерии. Тоже звал и в кафе, и в бары. — Знаешь, наверно не удивлюсь, если ты мне в очередной раз откажешь, но может хоть прогуляемся? Цзышу знал к чему это может привести. Когда он познакомился с Вэнь Кэсином — было примерно так же. Только господин Вэнь внаглую влез в его личное пространство, постоянно упражнялся в остроумии, пошло шутил… а Цзышу в какой-то момент захотелось подначить его в ответ. Так и закрутилось. Сейчас же у Цзышу не имелось ни малейшего желания как-то общаться. Потому, отодвинув кофе и покупной бутерброд, который надкусил лишь два раза, он прямо посмотрел на этого Хэлянь И и сразу чётко обозначил: — То, как ты постоянно пытаешься со мной сблизиться… Имей в виду, меня не интересуют отношения. Не знаю, что ты во мне нашёл или увидел, но лучше развидь. В конце концов он несвободен — у него есть Лао Вэнь. Хэлянь И явно не ожидал получить такой прямой отпор. Он недоверчиво уставился на Цзышу, и всё же, сделав глоток из чуть дрогнувшего пластикового стаканчика, ответил: — Меня устроит дружба, Цзышу. Я не пытаюсь завоевать тебя нахрапом. Но мне интересен ты. Ты, который никогда не ходит с коллегами, и при этом ни с кем, кроме как по работе, не общается. Безукоризненно выполняет свою работу, всегда верно и в срок, при этом делая всё играючи и со скучающей миной. Хочу разгадать тебя. — Я — не ребус. — Поэтому и приглашаю тебя куда-нибудь, а не прошу показать чертежи того, что у тебя в голове. Ну же. Всего одна прогулка. Обычное общение. — Зачем? — Цзышу вообще не понимал, для чего ему с кем-то общаться. Для чего все эти люди ходят, говорят, зачем они существуют. Ему казалось, что без всех них мир был бы лучше. — Почему бы и да? — пожал плечами Хэлянь И и намекающе подтолкнул обратно к нему одноразовую тарелку с недоеденным бутербродом, — а ещё ты мало ешь, и возможно я просто боюсь, что однажды ты похоронишь себя в бумажках. Серьёзно, А-Шу, — на такое неформальное обращение Цзышу всего разом перетряхнуло, — питаться воздухом и цифрами в отчётах всё же не очень здорово. — Это просто пища для ума. — И прямой путь в больницу. Тогда Цзышу отказался снова и просто сбежал из-за стола. А дома его встретил Вэнь Кэсин, который привычно нудел, что надо прекратить быть таким непримиримым социопатом, перестать отталкивать других людей и найти себе хотя бы друзей. — Сегодня один как раз в них набивался. Наверно не стоило вываливать это на Лао Вэня с таким раздражением. Тот, не осознав сразу сказанного, продолжил: «…ведь ты совсем ни с кем, кроме меня...». Но вдруг запнулся и выдавил из себя дрожащее: «Правда?». В выражении его лица ничто не выдавало радости. Хоть он и был тем, кто настаивал на этой авантюре. Тем единственным, к кому Цзышу хоть немного прислушивался и кому потакал. Ответил он ему быстрым кивком. — И… как он? — При встрече можешь спросить у него. Пойдёшь с нами на прогулку? — как-то издеваясь протянул Цзышу. Только скорее издеваясь над собой, потому что Кэсин быстро вернул себе самообладание. И от прогулки отказался. — Обязательно сходи, — он невесомо погладил Цзышу по щеке, и тот зажмурился, стараясь впитать в себя это касание, — а потом расскажешь, как всё прошло. — Я уже говорил, что не… — А-Сюй, — Кэсин прижался к нему, лежащему на кровати, забравшись на свою идеально чистую половину. Цзышу чуть сдвинулся и уткнулся носом в его подушку, — не отгораживайся, не замыкайся в себе. Чжоу Цзышу долго лежал так, боясь пошевелиться, а Вэнь Кэсин застыл рядом, положив голову ему на грудь.***
Чувствовать чужое тепло всё же было приятно. Цзышу постепенно привыкал к этому давно забытому ощущению. Вэнь Кэсин настаивал, чтобы Цзышу продолжал это непонятное общение. И постепенно тот понял, что… втянулся. Хотелось гулять с Хэлянь И по парку, пить чай и вызывать неконтролируемый смех своими комментариями. Хоть он и не всегда понимал, что именно такого смешного сказал. Хэлянь И совсем не похож на Вэнь Кэсина. Ничего общего. Его А-Син — шумный, суетливый, мог прикрикнуть и подолгу возмущаться и ворчать. Хэлянь И же тих и спокоен, но его смех был столь же заразителен. И по первости Цзышу приходилось сдерживаться, чтобы не засмеяться в ответ. — А-Шу, вот скажи мне, ты свою губу ещё не сжевал окончательно? — лукаво подначили его, — я всё понимаю, но ещё не ослеп и вижу, что тебе и вправду смешно. Ткнув пальцем в уголок его губ, Хэлянь И выглядел довольным. А Цзышу отвернулся. — Хорошо-хорошо. Не буду настаивать, — примирительно сказали ему, удивив тем самым. И Цзышу вновь посмотрел на него, но дольше обычного. Уже чуть сильнее всматриваясь, чем раньше. Так они и шли под падающим с неба снегом. Чжоу Цзышу начал чувствовать, что что-то есть в этом приятное — просто в праздной прогулке и разговорах ни о чём.***
После случая в театре он не находил себе места. Хотелось стереть это ощущение чужой кожи на губах. Вытравить. Сжечь кислотой. Провалиться в яму и остаться там навсегда. Это была случайность! Цзышу ведь никогда о подобном и не мыслил! Не желал! С досады, он пнул кухонный стол, бухнулся на застонавший от резкого приземления стул, вцепился пальцами в волосы и совершенно не понимал, что ему теперь делать. Благо, Хэлянь И вроде как понял, что случившееся было простым стечением обстоятельств, и не стал акцентировать на этом внимания даже по окончании спектакля. Но как ему теперь смотреть в глаза Лао Вэня? Если панике можно было бы дать имя, то она именовалась бы «Чжоу Цзышу». Он весь состоял сейчас из неё и с некоторым содроганием ожидал момента, когда послышатся лёгкие как перо шаги. Ждать долго не пришлось. — Что на этот раз? — едва появившись, Кэсин заметил состояние Цзышу и встревожено попытался поймать его взгляд своим. — Я его случайно... поцеловал в щёку. Ты теперь меня бросишь? Почему этот грёбанный Лао Вэнь так мягок? Цзышу предпочёл бы, чтобы на него наорали, а не пытались утешить нежными поглаживаниями по спине. Чтобы Кэсин не светился такой заботой. Таким горьким пониманием. — Зачем мне бросать тебя, если, — он переместил руку, когда Цзышу отлип от стола и сел прямо, и положил ладонь на левую сторону груди, — я у тебя вот здесь. Чувствуешь, как бьётся? Заторможено наблюдая за нежно улыбающимся ему любимым лицом, он не мог не чувствовать. — Лучше успокой своего Хэлянь-гэ. Думаю, раз ты сейчас в таком состоянии, то он-то точно напугался в разы больше. Серьёзно, А-Сюй, это могло произойти с кем угодно. Стоит ли разводить панику и, — тыльная сторона ладони невесомо скользнула по его щеке, — сырость из-за подобного? Лучше расскажи, о чём был спектакль. Стараясь припомнить всё то немногое, что осталось в памяти от вечера, он в красках рассказывал историю трёх лучших друзей, один из которых переоделся тётушкой, чтобы к ним в гости пустили понравившихся барышень. И как им всем это аукнулось, когда за «тётушкой» вдруг начал ухлёстывать отец его друга. А потом и вовсе приехала настоящая… Слушая такой мелодичный и такой редкий в последнее время смех Кэсина, любуясь ямочками на его щеках, Цзышу чувствовал, как его сердце болезненно сжималось. Глаз его Лао Вэня смех не коснулся, они были исполнены такой тоской, что никакие шутки, рассказы и байки не могли её прогнать. Ни сейчас, ни когда-либо ещё.***
Отвертеться от приглашения в кафе не получилось. — А-Сюй, ну это же не бар, в конце концов! — Поесть можно и дома! — Ещё б ты что-то готовил. Холодильник Цзышу был девственно пуст. Разве что где-то в боковом отделе завалялся соус трехгодичной давности. — Хорошо. Но ты пойдёшь со мной. Я не знаю порой, как реагировать. Ты это... хоть подсказывай. — Как ты себе вообще это представляешь? Может лучше я… — Лао Вэнь… — просяще протянул Цзышу, а Вэнь Кэсин надулся как обычно, пролетел нервным вихрем по дому, проклиная всех и каждого, но, в какой-то момент, сдался. — Я буду поблизости. Уговорил. Но не проси меня наблюдать за всем этим действом слишком пристально. Мне ведь тоже нелегко. В кафе Цзышу сидел напротив Хэлянь И и порой косился на Вэнь Кэсина. Народу было полно и очень часто вид на Лао Вэня ему загораживали другие люди. — Ты так ни к чему и не притронулся, А-Шу. Давай в следующий раз пойдём ко мне, и я что-нибудь тебе приготовлю. Или лучше закажу доставку. Мои кулинарные навыки не очень, если честно. — Ты просто ещё не знаешь о моих навыках, дагэ, — хмыкнул Цзышу и вновь метнул быстрый взгляд на Лао Вэня: тот показал оттопыренный вверх большой палец. А ему вдруг стало тошно. Он не очень хорошо понимал, зачем находится здесь и сейчас. Зачем разговаривает с по-доброму улыбающимся ему Хэлянь И, когда больше всего на свете мечтает сбежать с Лао Вэнем подальше от всех людей. — Как-нибудь продемонстрируй мне, — в словах его не то босса, не то практически друга, прозвучал вызов, — не думаю, что всё настолько плохо. — Ты даже не представляешь… Хэлянь И протянул руку и положил её на ладонь Цзышу, а тот глубоко вздохнул и ненадолго прикрыл глаза. Кто же знал, что ему присуща такая банальность, как тактильный голод? Что он будет жаждать обычных прикосновений, чужого тепла и случайного касания плечом? Ему хотелось прикосновений. Дружеского участия. Поддержки. Как бы он не запирал своё сердце на тысячи замков, как бы не страшился и не обрастал шипами. Молчание между ними затянулось. Но в этом не было неловкости. Вынырнуть из своих мыслей сложно, и всё же Цзышу по итогу посмотрел прямо на Хэлянь И, который, наконец дождавшись прямого зрительного контакта, продолжил: — Так позволь мне узнать, — слегка сжав напоследок его руку, он сел прямо и отвлёкся на зазвонивший вдруг мобильный. Хэлянь И озвучил просьбу так спокойно, будто в самой фразе не было ничего такого. А сейчас нахмурился, глядя на экран телефона, где засветилась надпись: «Работа, отдел…». — Да? Что-то серьёзное? А-Шу, я выйду ненадолго, тут очень шумно… Кивнув, Цзышу даже не стал ничего отвечать и откинулся спиной на удобный диванчик. Спустя пару мгновений у его уха раздался тихий голос: — Ты хорошо справляешься, А-Сюй. Видишь, это не так уж и сложно. — Ты же не слышал, о чём он говорил… — Он проявлял дружеское участие. Разве мне обязательно нужно слышать, чтобы это понимать? — Вэнь Кэсин был полон напускной радости. Скосив взгляд, когда тот уселся рядом, Цзышу, едва двигая губами, прошептал: — В иных обстоятельствах ты бы вёл себя так же? Лао Вэнь погладил его плечо. Там, где он касался, Цзышу чувствовал мурашки и холодок. Он не позволил себе дотронуться в ответ, зная, что Лао Вэнь расстроится, если он это сделает. Поэтому старательно пытался не обращать внимания на поглаживающие движения. — Ты же знаешь, что нет. Но тебе сейчас это нужно. Участие, поддержка. — Ты мне всё это и так даёшь. — И потому ты нормально не живёшь уже несколько лет. Нет. А-Сюй, ты знаешь, что всё это ненормально. Нельзя так зацикливаться на мне одном. — Раньше ты был другого мнения. — Раньше я бы потащил тебя отсюда прочь, потому что ты предпочитаешь домашнюю еду, фильмы про гангстеров и активный отдых, — его обожаемый Лао Вэнь выглядел подавленным и разбитым. — Активный отдых любишь ты, я же просто потакаю тебе, — проворчал Цзышу недовольно, но уже смирившись с поражением. Вэнь Кэсина ему не переспорить. Этот болтун невыносим. Он бы многое отдал, чтобы увидеть его вновь искренне радостным, а не этой бледной тенью себя прежнего. — Но тебе понравилось по итогу. Вечно ты сначала отказываешься, а потом жалеешь, что не попробовал. Если бы я не предложил встречаться, то ты бы так и сидел в своей халупе на отшибе города и жил бы одними отчётами по работе. Консерватор чёртов. Не дождавшись ответа, Кэсин грустно пробормотал, что лучше уйдёт сейчас, ведь «хотя я и хочу для тебя самого лучшего, но видеть тебя с другим — всё ещё невыносимо». Цзышу не стал его останавливать. Потому что, если бы не упрямство несносного господина Вэня, его бы тут не было вообще. Вернувшийся Хэлянь И застал врасплох, неожиданно приземлившись рядом, а не напротив. Цзышу не желал признаваться себе, но, ощущая его поблизости, ему становилось немного спокойнее.***
Отпуск прошёл в запое. В крушении своей половины дома и выскабливании той, что была за Вэнь Кэсином. Который не появлялся. Он пил и мыл, пил и стирал, пил и бился в истерике. Как жаль, что он разбил бокалы. Потому что, чуть не перепутав средство для мытья полов с бутылкой алкоголя, — понял, что лучше напиваться из них. Потом, собрав всё, что может понадобиться, отправился к зданию разрушенного кинотеатра. На его месте начали строить что-то новое, Цзышу не знал, что именно. Но он видел краны, поднимающие бетонные плиты, ограждения, людей в касках на высоте уже в три этажа. Основной каркас здания готов. Цзышу подумал, что если постройка будет похожа на предыдущую, то он лично её взорвёт. Только ночью, чтобы никто не пострадал. — Ааа, снова ты? — к нему подошёл старый знакомый в запылённой одежде и сел рядом, закурив сигарету, — прямо как по расписанию. — А где мне ещё быть? — флегматично ответил господин Чжоу и пригубил очередную за этот вечер бутылку. Прораб, а это был именно он, почесал голову и пожал плечами. Стряхнув пепел с сигареты в сторону, он закинул ногу на ногу. Они редко разговаривали. Не были друзьями или хорошими приятелями. Но каждый отпуск Цзышу приходил сюда и наблюдал. А старый прораб присаживался рядом, высвобождал голову из оранжевой строительной каски, закуривал, и они вместе смотрели на строительство. Цзышу даже не знал его имени. А прораб не знал его. — Без понятия, зачем ты сюда приходишь, но скорее всего мы тут в ближайшее время закончим. Глянув на здание, Цзышу засомневался, что это возможно. А как же облицовка, крыша и всё остальное? Возможно в его взгляде было такое искреннее недоумение, что ему сразу пояснили: — Ходят слухи, что застройщика ждёт банкротство. А нет денег — нет и работы. Чувствуя некоторую мстительность, Цзышу сделал внушительный глоток, и по губам расползалась злорадная усмешка. — И хорошо, — синхронно двинувшись, сигарета с бутылкой столкнулись в подобии чоканья бокалами. — Не могу не согласиться. Ребята, конечно, старались как могли, но удешевлённые материалы… лучше этому заданию не поступать в эксплуатацию, — докурив и отбросив огарок в стоящую поблизости урну, прораб махнул ему рукой и вернулся к работе. Цзышу же побрёл дальше по тем местам, где когда-то чувствовал себя живым. Завернул по пути в одинокий сквер и, присев на скамью для посетителей, отсалютовал бутылкой одной из выстроенных рядами разномастных серых плит и запрокинул голову наверх: уже наступила ночь. Одна из звёзд на небосводе подмигнула ему. Его обдувал далеко не тёплый ветер. Апрельский. Всё ещё ледяной и безжалостный, от которого вполне можно заболеть. Сквозь нервную дрожь и холод Чжоу Цзышу чудилось, будто потоки ветра — родные руки, что прижимают его к себе, говоря безмолвно: «Я рядом. Здесь. Сейчас. Оглянись и почувствуй».***
Изрядно окоченевший Цзышу вернулся к себе поздно ночью. Продрогнув до костей и пару раз упав в лужу. Вэнь Кэсина не было, как и обычно в последние годы в период его отпусков. А оставаться здесь без него — невыносимо. Не успев толком зайти, он развернулся и закрыл дверь снаружи. Ноги сами понесли в другой район города, в другой дом, где чувствовалось человеческое тепло. В дом Хэлянь-гэ. Чёртова яичница. Из-за неё он не сдержал чувств: они выплеснулись на стол, в который он уткнулся лбом. Щёки и столешница намокли. Наверно это был первый раз, когда ему было больно смотреть на еду и есть её. И дело далеко не в саднящем от алкоголя и холодного ветра горле. Он не имел оправданий своему ночному визиту, своей истерике, но и не мог вывалить всё разом прямо и на духу Хэлянь И. Проваливаясь в сон, Цзышу решил, что больше не может молчать. Не может продолжать причинять боль тому, кто этого не заслуживал. Он чувствовал любовь Хэлянь И к себе. И не мог позволить ему обманываться дальше. Это было бы слишком эгоистично даже для него: наслаждаться чувством нужности, не давая ничего взамен. Как бы не было в итоге больно, так будет лучше для них двоих: сказать правду. И будь что будет. Хотя он и сам вряд ли сможет спокойно это перенести. Но хождение вокруг да около больше продолжаться не может.