Застрявший в другом измерении

      На этот раз Суини проснулся от щебета птиц снаружи.       Чертова Нелли, зачем она оставляет для них панировочные сухари? — подумал он, слишком уставший, чтобы озвучить это вслух.       Не имея желания открывать глаза, он закрыл уши одной стороной подушки и отвернулся. Он удивился, почувствовав, что его тело прижимается к ее теплому телу. Суини вздохнул. Должно быть, это тот случай, когда Нелли вымотала его настолько, что он уснул, прежде чем смог встать и подняться на второй этаж, в свою комнату. Однако, Суини не сожалел об этом. По какой-то причине, непонятной для него самого, ему всегда спалось лучше рядом с ней. Для себя он также взял в заметку, что никакое количество джина, никакие фантазии о его счастливом прошлом и даже удачный перерез чужого горла, не могли избавить его от кошмаров, как с этим справлялась миссис Ловетт.       Суини снова вздохнул и инстинктивно притянул к себе женское тело. Ее растрепанные волосы щекотали кончик его носа. Глубоко вдохнув, он ожидал ощутить приторно-коричный аромат свежеиспеченного печенья, раз за разом пробуждающего его чувства. Однако, его ноздри наполнил не аромат корицы, а запах цветов, похожих на лаванду. Запах этот показался ему знакомым. Суини не мог вспомнить, где он его уже ощущал. Должно быть, ощущал очень давно, потому что воспоминание о нем было далеким, почти поблекшим. Внезапно его осенило. Так пахло мыло Люси. В гневе он оттолкнул ее, как она посмела!? Но когда Суини открыл глаза, он увидел не темно-медные кудри Нелли, а светлые, как приятный дневной свет, локоны. Люси.       — Бенджамин! — запротестовала Люси, когда он толкнул ее. От сна ее голос был слегка хриплым. Для Суини он казался самой приятным звуком во всем мире.       Не теряя времени, Суини вовлек ее в свои объятия, наслаждаясь чувством того, что Люси здесь и она рядом. На одно мгновение, на него нахлынули былые воспоминания о прошлой ночи, об убийстве судьи и попытке отомстить миссис Ловетт за ее ложь. Потом ему вспомнилась белая комната, в которой он оказался, и таинственный голос Наблюдателя, призывающего его испытать шанс, вернуться к своей семье. Тогда он оказался здесь, прижимая к себе Люси после пробуждения. Это все было опять-таки все настолько сюрреалистично, что почти казалось неправдивым.       Суини осторожно повернул Люси в свою сторону, чтобы рассмотреть ее прекрасное лицо. Ее светлые ресницы, нежные веснушки, разбросанные по аккуратненькому носу и ее мягкие губы, так похожие на бутоны спелых роз. Она ангел.       Его ангел.       Где-то поблизости Суини услышал копошение. На мгновение выпустив Люси из объятий, он приподнялся на локтях, пытаясь определить, откуда доносился звук. В маленькой кроватке рядом с окном, Суини увидел свою дочь. Она выглядывала на него и лучезарно улыбалась. Он поднялся с постели и направился прямиком к ее кроватке. Суини осторожно взял Джоанну на руки и прижал к себе ее маленькое тельце.       Мой ребенок, — подумал он и почувствовал, как его желудок сжался при мысли о том, что в другой временной петле у него тоже был свой ребенок. И он никогда не сможет подержать на руках. К его большому сожалению.       Джонна вовремя вернула его в реальность, сжав его ночную рубашку своими маленькими, пухлыми ручками. Тогда Суини несколько раз подбросил ее вверх, и маленькая Джоанна не могла перестать хихикать. Играясь с дочкой, внутри Тодда ликовала радость, несмотря на его вечно безразличное лицо. Теперь, когда рядом вновь оказались его две любимые девочки, ради них он оставит свою горечь в стороне и постарается забыть об ужасе и боли, когда-то настигших его в Австралии. Для них он снова стал Бенджамином Баркером.       У него получилось улыбнуться, когда он уловил свое отражение — нетронутое убийством своих клиентов — и он был в восторге, увидев в нем прежнего Бенджамина Баркера. Молодого и энергичного. Морщины на его лице исчезли, как и вечные, мрачные мешки под глазами, и та полоска седины в его волосах. Он расстегнул первые две верхние пуговицы своей ночной рубашки, и, разумеется, шрамов на теле тоже не оказалось. По крайней мере, внешне ничего не говорило о том, что он сломлен.       Но Суини помнил, насколько реальным казалось для него время, проведенное в Австралии. Воспоминание об этом было слишком ярким и мучительно болезненным для того, чтобы оказаться просто сном. Таким же было воспоминание о возвращении на Флит-стрит пятнадцать лет спустя, и с каких пор он занялся убийствами и местью, и всем остальным. Он просто не хотел забыть это. Суини Тодд уверен — он не сошел с ума.       Он сообразил, что в этой новой для него временной петле, его скорее всего перенесло в прошлое. Суини не забывал о голосе, говорившему ему, что это будет некое путешествие в то время, с чего все начнется. Внезапно, Тодд вздрогнул, пораженный мыслями о том, что сегодня тот самый день, когда судья Терпин положит свои противные глаза на его жену. Суини положил малютку обратно в ее кроватку и вернулся в постель. Он начал отчаянно трясти Люси, чтобы разбудить ее.       — Какой сегодня день? Какой сегодня день? — тараторил он, схватив Люси за плечи.       Она встревожилась. Этим утром ее муж вел себя как-то необычно, он никогда ее ТАК не будил. Это не было похоже на его обычное поведение.       — Сегодня воскресенье, дорогой. Тебе не обязательно сегодня работать. — ответила она, пытаясь сохранять спокойствие.       — Число! Люси, какое сегодня число?       — Сегодня 16 апреля. Почему ты спрашиваешь? Что-то не так? — спросила она с осторожностью.       Суини облегченно выдохнул. Это почти три месяца до их первой встречи с Терпином. У него достаточно времени, чтобы разработать план по предотвращению того, что могло случиться. Или что должно случиться. На этот раз никто не разлучит его с семьей.       — Прости, мне приснился кошмар, и я проснулся в полном замешательстве.       На левой руке Суини почувствовал легкое прикосновение мягкой руки жены. Она погладила его, пытаясь его успокоить. Он накрыл ее руку своей и с любовью переплел их пальцы, другой же рукой обхватил ее лицо и притянул ближе для поцелуя. Все случилось именно то, о чем он так долго мечтал. Их поцелуй был мягким, милым и неторопливым, как будто ничто в мире больше не имело значения, кроме их поцелуя. К сожалению, это продлилось недолго. Люси встала, подошла к окну и раздвинула шторы. Взглянув на грязную улицу вниз, а затем на серое небо наверху, она улыбнулась. Только она могла находить красоту в таких депрессивных вещах. За это Суини ее и любил.       Затем он лен на кровать и наблюдал за тем, как Люси ухаживает за их ребенком. Совсем скоро он снова заснул. В следующий раз, когда он проснулся, в животе заурчало. Суини взглянул на часы. 9:30 утра.       Она опоздала с моим завтраком, — рассерженно подумал он. Ел он не очень мало, но привычка есть три раза в день осталась по сей день. Несмотря на свои недостатки, готовила Нелли очень вкусно. Иногда Суини ловил себя на мысли, что с нетерпением ждет ее вкусных блюд. Такое бывало, что им хватало денег на свежие продукты. Ему припомнилось, как однажды Нелли удивила его настолько вкусным завтраком, что Суини посчитал, что лучше этого вкуснее он ничего не пробовал. Тогда у них стало традицией устраивать праздник каждое воскресное утро. Он уже чувствовал этот тонкий запах омлета с жареным беконом и политым соусом. На гарнир Нелли подавала ему кусочки сыра чеддера, а на десерт приносила маффины — так, как он любил.       Мы заслужили это, любимая. У нас была чертовски тяжелая неделя.       «Ключевое слово — кровавая», — сказала как-то она. Суини не смог сдержать довольной улыбки.       — Чему ты улыбаешься, дорогой? — мягкий голос Люси вывел его из транса. Он покачал головой и довольно быстро вспомнил, где он и с кем.       Люси готовила на кухне, расположенной справа от комнаты. Суини встал с кровати и присоединился к ней, садясь за стол.       — Ничего такого, любовь моя. Пахнет восхитительно! — заявил он, но в воздухе ничем не пахло.       Люси покраснела и опустила взгляд. Ухмылка Суини стала шире и почти что превратилась в полноценную улыбку. Она была настолько нежной и застенчивой, что заставить ее покраснеть было не так сложно... В отличие от Нелли. Она не даже краснела, когда раздевалась для него средь белого дня. Хватит о ней! — крикнул он сам на себя в голове, и со всей силы ударил кулаком по столу. Люси вздрогнула.       — Извини, мне показалось, что здесь прополз паук.       Люси отвернулась, продолжая готовку. Суини с сожалением начинал осознавать, что больше половины того, что он говорил своей жене было ложью. Невинной ложью. Но невинная ложь - все равно ложь.       — Вот, ешь. — Люси поставила перед ним тарелку с размокшей овсяной кашей и села рядом с мужем.       Кашу она приготовила на воде, на молоко попросту не хватало денег, чего уж там говорить о меде или сиропе. Суини вдруг вспомнил, что в 1871 году него — Бенджамина, еще не было собственной приемной, где бы он мог подстригать клиентов. Поэтому он использовал помещение, которое они с женой арендовали и использовали как дом. Бесконечные поездки по домам заказчиков приносили им меньше денег и занимали гораздо больше времени. Тогда впервые он заговорил с Люси о возможных перспективах открытия собственной парикмахерской. Им всего лишь пришлось бы расставить мебель и отгородить площадь от жилых домов. План осуществился, начали поступать деньги, они бы переехали на Флит-стрит в дом побольше. Где он не был бы свободен от нее.       — Поторопись, дорогой. Мы же не хотим опоздать в церковь. — Люси указала ему на тарелку с едой, к которой он не притронулся.       По правде говоря, еда эта не выглядела аппетитной, но Суини быстро пришел к выводу, что должен съесть хоть что-то, чтобы не разочаровать Люси. А еще Суини не хотел идти в церковь. Теперь то он знал, что Бога не существует, вместо него — эгоистичный Наблюдатель, которому нравится играть с людьми.       — На улице пасмурно, Люси. Я думаю, нам стоит остаться дома. Мы же не хотим, чтобы Джоанна заболела.       Люси рассмеялась.       — Бенни, это Лондон! Здесь каждый день дождь идет. Джоанна привыкла к такой погоде. Мы пойдем в церковь! А что подумают люди, если мы не придем?       В ответ Суини лишь хмыкнул. Единственное, что ему не нравилось в Люси, это то, с какому пристрастью она зависела от чужого мнения. Иногда они даже ссорились по этой причине.       — Бенджамин, что с тобой сегодня? Ты ведешь себя очень странно. Тебе ведь нравилось ходить в церковь!       Бенджамину Баркеру действительно нравилось ходить в церковь, но только когда они ходили туда вместе. Поначалу как пара, затем как семья. Но ему всегда было трудно сидеть в помещении, полном людей и слушать проведи о покаянии человека. Но было кое-что, о чем он помнил еще. В церковные дни, после церемонии, они часто гуляли с Джоанной в парке, кормили уток и устраивали пикники у озера. Ему не нравилось выходить из дома, но он подумал, что-то, чем он занимался раньше, отвлечет его от воспоминаний Суини.       — Извини, милая. Ты права, мы должны пойти в церковь. После церемонии мы можем прогуляться по Сент-Джеймс- парку, что скажешь.       Люси вновь залилась смехом. Суини никак не мог понять, как в человеке может быть столько радости. Если бы он не любил ее так сильно, то счел бы это отвратительным.       — Ты же говорил, что на улице пасмурно.       — Да, я передумал, — ответил Суини. Он съел половину тарелки овсянки, прежде чем они отправились в церковь.       На протяжении всего времени, Суини был хмурым. Сидя на передней скамье, как подобает христианской семье, Суини никак не мог изменить направление своих мыслей. Они заполнили его разум, когда он рассматривал всех присутствующих здесь граждан. Он с некоторой нежностью вспоминал, как перерезал глотки многим людям и как наблюдал, как несколько других горожан, пожирали своих собратьев по вере. Паразиты, все они.       Потом его мысли неизбежно обратились к ней. Нелли бы стояла рядом, и вместе с ним смеялась бы нал лицемерием этих людей. Они посещали церковь по утрам всей семьей, а ночью посещали бордели, молились о прощении после того, как избили своих жен до синяков, если вдруг они заварили чай крепче обычного.       Суини сосредоточился на священнике. Слушая его моралистическую чушь, которую он извергал, Суини подумал, что должен был послушать Нелли и убить его. Она бы испекла из него пирог несмотря на то, что священник ужасно толстый. Складывалось впечатление, что этот маленький, толстый священник вполне мог грешить. Его темные глаза, казалось, постоянно были сосредоточены на юной леди, на вид ей было не больше шестнадцати.       Прогулка по парку подняла ему настроение. Пасмурная погода отпугивала людей, и в Сент-Джеймс-парке они гуляли практически одни. Прогуливаясь с Люси под руку, Суини восхищался тем, как Джоанна с энтузиазмом рассматривала все, что ее окружало. Ее лицо в этот момент выглядело очень удивленным. Сейчас она была самым счастливым ребенком и Суини проклинал судью за то, что тот посмел разрушить ее детство. Но сейчас ему дали шанс предотвратить это, Суини уверен, что справится. Все шло хорошо, вплоть до момента, пока Суини не заметил знакомую тройку дубовых деревьев. Вот миссис Ловетт в красивом белом, с оттенками голубого, платье, сидит рядом с ним на одеяле для пикника. Тоби нигде не видно. Миссис Ловетт сказала, что может приготовить его, и выполнила свое обещание позже той ночью. Она широко улыбалась, когда рассказывала ему о своих мечтах; их собственный дом у моря, их свадьба, их счастливая семья. Воспоминания были настолько яркими, что щемили сердце. Потому что несмотря на то, что Суини старался не признавать ее, он вполне мог представить себя живущим в ее фантастическом будущем и подумал, что, возможно, все не так уж плохо.       Смех Люси вновь вернул Суини к реальности. Он не понимал сам себя. У него было все, о чем он мечтал: его Люси и его Джоанна и шанс предотвратить то, что МОГЛО случиться и тогда они могли быть счастливы. Они втроем — счастливая семья, как и должно быть.       Но призрак миссис Ловетт не покидал его. Где она находится сейчас? Он не видел ее в церкви, хотя в этом не было ничего удивительного. Но он также не видел ее за мясным прилавком мистера Ловетта. У него они собирались купить немного мяса, срок годности которого подходил к концу, чтобы Люси приготовила воскресное жаркое. Ее отсутствие, вместо должного спокойствия только нервировало Суини. Нелли весь день занимала его мысли, и у нее хватило наглости не появиться? Разве она не должна быть здесь, чтобы влюбиться в него и соблазнить?       Дома, поедая приготовленное жаркое, Суини изо всех сил старался не обращать внимания на шквал мыслей об отсутствии миссис Ловетт, которые зверски терзали его, не оставляя в покое. Вероятно, Нелли просто пряталась в тени, наблюдая за его идеальной семьей и уже мечтала ее разрушить. Не исключено, что она могла быть в сговоре с судьей, чтобы наконец-то заманить Суини в свою ловушку, как это делает паук со своей добычей.       Вскоре, после ужина, Люси и Джоанна пошли спать. Тогда Суини не выдержал. Он побежал по лестнице в магазин для того, чтобы найти Альберта Ловетта, торгующего за прилавком и разговаривающим с несколькими покупателями.       — Где она!? — закричал Суини.       Вид мистера Ловетта сделался ошарашенным. Его маленькие глазки - бусинки смотрели на него так, будто он сошел с ума.       — Кто?       — Ваша жена! Где миссис Ловетт?       Мистер Ловетт, как показалось Суини, разозлился.       — Что за спектакль вы разыгрываете, мистер Баркер? Моя жена мертва.