Застрявший в другом измерении

      Суини замер. Мертва. Нелли Ловетт мертва. Но Нелли Ловетт не могла быть мертвой. Только не она. Нелли пережила пятнадцать лет одиночества в нищете, утопая в долгах. Пекла худшие пироги в Лондоне и пережила попытку быть сожженной заживо. Суини даже начал думать о ней как о бессмертной, и он не мог себе представить, что она может умереть до того, как все это начнется. Это просто не могло быть правдой.       — Мертва, — произнес Суини вслух, чем еще больше ошеломил мистера Ловетта.       — Да. Я не понимаю, чему вы удивлены. Вы сами были на ее похоронах. Шесть месяцев назад, — хрипло сказал Альберт. Он не обратил внимание на Суини, вставшего перед ним на колени.       — Пожалуйста, не обращайте на него внимания. Бедный человек болен. По доброте душевной ему и его жене я сдаю комнату, — злорадствовал он своим клиентам, которые хвалили его за такой благородный поступок.       Альберт попрощался с ними, а затем повернулся к Суини, по-прежнему стоящего на коленях. Он предпринял попытку схватить его за воротник рубашки, но у него не хватило сил, поэтому он пнул его по колену. Это заставило Суини зашипеть от боли, но он, наконец, посмотрел на Альберта, который смотрел на него как на отброса общества.       — Вы пьяны?       Суини отрицательно покачал головой. Он не помнил, чтобы Альберт был таким жестоким, но все же, он не мог помнить его до того, как его отравили. И не о ней, с сожалением подумал он. Все, что осталось сейчас, — это непонятные воспоминания, связанные с Нелли из темных времен его жизни.       — Тогда немедленно покиньте мой магазин! Клянусь, если бы из-за вас я потерял своих клиентов, я бы поднял вам арендную плату.       Суини встал и направился к двери, шаркая ногами, как блуждающий дух. Но прежде, чем он успел выйти из магазина, он услышал следующее:       — Возьмите себя в руки, мистер Баркер! Это ведь я потерял жену, а не вы.       И он, черт возьми, прав. Нелли Ловетт не являлась его женой, и никогда бы ей не стала. Она лишь была причиной смерти его настоящей жены! Однако, Суини, который сам же пытался убить ее, не мог объяснить чувство потери, которое ему приходилось сейчас испытывать. Откровенно говоря, он планировал покончить с собой сразу после ее смерти. Ему попросту не хотелось жить в том мире, где нет Люси и отчаянно осознавать, что ему никогда не удастся увидеть Джоанну. Зато теперь, когда он убил Нелли, принимая предложение прожить жизнь в другой вселенной, где ее нет, он, вдруг, запоздало понял, что не хочет жить там, где нет и ее.       Суини вспомнил Наблюдателя, и о том, как недвусмысленно звучали его слова: «… и в вашей истории нет Нелли, тоскующей по тебе». Но он не предполагал, что ее вообще не будет. Что у него не останется ничего, кроме ужасного напоминания о том, что когда-то они были близки и как она его обманула. И все же... воспоминания о ней туманили его разум. Приятные воспоминания о том, как хорошо они проводили время вместе, являясь деловыми партнерами днем и самыми страстными любовниками ночью. Суини тяжело вздохнул. Этого не должно быть. Она должна быть здесь; живой и энергичной, соблазнять его своим знойным взглядом, гордо демонстрируя ему свое тело в обтягивающих платьях с глубоким вырезом. И с ее редкой, но лучезарной улыбкой и вечно заботливым характером. Суини Тодд перестал себя понимать. Он проживает ту жизнь, о которой так долго мечтал. Вместе с Люси и Джоанной, без Нелли. Но он никак не мог избавиться от гнетущего внутри чувства пустоты, которое стремилось поглотить его без остатка. Возможно, Нелли значила для него больше, чем он мог себе представить.       Но она мертва, нравилось ему это или нет. И он ничего не мог сделать, чтобы изменить это. Так же Суини не собирался влюбляться в нее, как в память о своей лучшей любовнице и прожить остаток своей жизни в постоянных страданиях, умоляя Наблюдателя вернуть его в прежний мир. Туда, где он бы смог быть с Нелли. Чтобы он не чувствовал к Нелли, это была не любовь. С Люси все куда проще, Суини точно знал, что любит ее. Он знал, что останется здесь, потому что здесь его семья. Он должен набраться сил и отпустить Нелли, отпустить их совместное прошлое. Не важно, что, допуская эти мысли, Суини делал себе больно. Возможно, это даже к лучшему. «Жизнь для живых», так она всегда говорила.       — Ты в порядке, Бенни? — позвала его Люси.       Суини посмотрел на нее и увидел беспокойство, запечатленное в ее милых чертах лица. Сегодня он определенно был не в себе. Не тем Бенджамином Баркером, к которому привыкла Люси. Он крепко сжал кулаки, решив, что не позволит Нелли Ловетт стать призраком, преследующего его.       Люси взглянула на него с ожиданием. Ее светлые волосы купались в лучах уходящего солнца. Какая же она красивая. Она была для него светом, когда Нелли являлась тьмой. Суини обнял ее и закрыл глаза, наслаждаясь тем, что он обрел. Клянусь не оглядываться назад, а идти только вперед. Однако, говорить всегда легче, чем делать.       С тех пор как Суини узнал о кончине миссис Ловетт, прошла неделя, а пустота внутри него так никуда и не делась. Он пытался двигаться вперед. Пытался заполнить свою пустоту присутствием рядом с Люси и Джоанной, и у него, вроде как, даже получалось на время избавиться от назойливых мыслей о Нелли. Но воспоминания о ней всегда являлись к нему тогда, когда он меньше всего этого ожидал. Особенно болезненными эти воспоминания были ночью или около полуночи. Люси всегда ложилась спать раньше, и он оставался один, в компании бутылки джина и нарастающих мыслей о Нелли.       Суини тосковал по ней. Нелли могла принести ему несколько бутылок джина, и тогда они оба выпивали стакан за стаканом, словно это был вовсе не джин, а вода. В те вечера они обменивались дневными новостями. Суини воодушевленно рассказывал о том, как он порезал кому-то шею, а Нелли поддерживала разговор, вспоминая, как скармливала их родственников останками в виде аппетитного мясного пирога. А потом они шли в ее спальню и все заканчивалось любовью. То, что Суини скучал по Нелли, отрицать было нельзя. Скучал по ее компании, ее дружбе. Точно также он не забывал все то, что она ему предлагала, и то, что они пережили, строилось на обмане. Вероятно, именно это и является причиной его бесконечных мучений. Он тосковал по ней и одновременно с этим радовался, что Нелли никогда больше не солжет ему. Ему так хотелось оказаться рядом с ней, и в то же время скрыться от ее глаз.       Люси старалась терпеть его странности и не задавать лишних вопросов. Порой она просто сидела вместе с ним и нежно поглаживала его руку, опустив голову на его плечо. Суини это нравилось. Но как он мог объяснить ей, что причиной его странного поведения была другая женщина? Именно эта женщина причастна к смерти Люси, вероятно, и к ее безумию тоже. В конце концов, Суини никогда не видел, чтобы миссис Ловетт пыталась помочь ей. Она лишь приказала Тоби выгнать ее, когда увидела ее бродящую по магазину. И затем, конечно же, Суини вспомнил, что Люси предупреждала его о ней, называя ее женой дьявола...       Тодд знал, что в отличие от Люси, Нелли не была примерной женщиной. У его Люси золотое сердце, наполненное благородными чувствами. Нелли же такими чувствами не обладала. Таким образом, все это сводилось к тому, что Суини изводил себя невыносимыми мыслями. Он горевал по Нелли, потому что она была особенной для него. Как-то он напомнил себе, что Нелли — всего лишь замена Люси. Женщина, которая могла заменить утрату и унять его пошлые порывы.       Черт возьми, было еще кое-что, чего ему в ней так не хватало. Нелли избаловала его, никогда не оставляя без внимания его мужские потребности. Прошло уже больше недели, и Суини не привык обходиться без своих потребностей дольше двух дней. Она часто подавляла его аппетит один, два или даже три раза в день.       В его голову прокрались другие мысли: яркие образы ее обнаженной, восхитительно прыгающей вверх-вниз на его коленях, как богиня, или под ним, с закрытыми глазами, когда она обвивает его руками и ногами в чувственном объятии, из ее уст выходят самые приятные стоны. Суини, вдруг, почувствовал, что его одолевает жар, а в брюках становится теснее.       Он попытался остановить ход этих мыслей и сосредоточиться на книге, которую он взял некоторое время назад, но прочитал не больше двух строк. Это слишком мучительно... Его взгляд остановился на Люси, в блаженном неведении вязавшей напротив него. Его переполняло чувство вины. Люси — самая идеальная жена и настоящий ангел! А его поглощали похотливые мысли о другой женщине.       Когда они с Люси поженились, их союз стал похож на настоящий викторианский брак. Она — настоящая леди, а он — уважительный мужчина. Тогда, они оба были очень наивны и неопытны. Они занимались любовью, чтобы вскоре у них появился малыш, и хотя Суини вспоминал, что их любовь всегда была приятной и красивой, сам акт никогда не являлся центром внимания. У них родилась прекрасная дочка Джоанна. На тот момент ей не исполнился даже год, а денег едва ли хватало, чтобы прокормить их семью из трех человек. Еще об одном ребенке не могло быть и речи.       Возбуждение в промежности становилось невыносимым, и кто мог позаботиться об этом лучше, чем собственная жена? Гуманно мысля, Суини не хотел, чтобы Люси обслуживала его, как это делала Нелли — бесстыдно, как проститутка, — только бесплатно. Он считал, что должен сохранить невинность и нежность Люси любой ценой. В конце концов, ее примерное поведение — это то, что он любил в ней больше всего. Однако, проблема все еще оставалась и была заключена только в нем. Суини больше не мог мыслить гуманно. Нелли Ловетт всегда ставила на первое место податливость. Внезапно, Суини осенило; он понял, как навсегда изгнать Нелли из своего сердца и разума.       Он встал с места и подошел к своей жене. Сейчас она ему казалась еще более красивой. Ее нежные прикосновения, именно то, что сейчас было ему так необходимо, чтобы стереть все воспоминания о Нелли. Только так он сможет оставить ее в прошлом и начать жить настоящим. В конце концов, помимо одиночества и денежных проблем, секс был единственным, что связывало их вместе.       — Бенни? — спросила она, увидев, что ее муж приближается к ней с блеском в глазах. Она вздрогнула, не в силах понять этот необычный блеск.       Люси сидела в кресле, а он возвышался над ней, и она стойко ощущала, что его пристальный взгляд прикован к ее груди. Посмотрев вниз, она заметила набухание в его промежности. Люси нервно сглотнула. В последнее время ей казалось, что ее муж стал другим человеком. В нем кипела тьма, которая ей не нравилась.       — Любовь моя... — промурлыкал Суини, лаская ее руку.       Он осторожно вытащил из ее рук спицы и шарф, который она вязала и положил на кофейный столик. Суини поцеловал ее в лоб и уткнулся в ее локоны, утопая в их приятном запахе. Целовал Суини нежно, но чем ниже он спускался, тем настойчивее становились его поцелуи. В какой-то момент он грубо укусил Люси за плечо, и она с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть от боли. Но когда его нетерпеливые руки нырнули под ее корсет, Люси мягко оттолкнула его от себя и встала.       — Дорогой, не стоит. Джоанна рядом. — она указала на кроватку, где мирно спала их дочь.       — Мы будем вести себя тихо. Мы не разбудим ее. — Суини обнял Люси.       Люси тяжело вздохнула. Она не знала, как правильно поступить. Этот мужчина ее муж, и она не будет хорошей женой, если откажет ему. Ей оставалось только надеяться, что это не приведет к появлению еще одного ребенка, насколько бы замечательной не была новая жизнь. На данный момент их денежное положение не позволяло им расширить свою семью.       Суини повернул ее к себе, и она позволила ему поцеловать себя.       Но когда часы, висящие над дверью их комнаты пробили пять, Люси отпрянула от него, словно пораженная молнией.       — Боже мой! Как я могла забыть! — воскликнула она, по больше степени сама себе и быстрым шагом направилась на кухню. Из тумбы Люси достала несколько мисок и пакет, набитый чем-то. На все это Суини смотрел растерянным взглядом.       — Люси?       Суини наблюдал, как его жена начала готовить, и судя по всему, собиралась печь. С какой стати ей это делать, когда он собирался заняться с ней любовью? Был ли это один из спланированных трюков Наблюдателя, чтобы держать миссис Ловетт в центре своего внимания?       — Извини, Бенни. Я должна закончить с готовкой. Мне необходимо испечь несколько кексов меньше чем за час. Я совсем забыла тебе об этом рассказать! Видишь ли, мисс Прайс и ее мать придут на чай, и мистер Ловетт пообещал мне, что снизит арендную плату за эту неделю, если я приготовлю на десерт что-нибудь вкусное. — объяснила Люси, на что Суини сокрушенно вздохнул. Несмотря на это, денег у них по-прежнему могло не хватать.       Пока Люси возилась с кексами, Суини подошел к окну. Он находился в расстройстве, как физически, так и морально. Пытаясь отвлечься, он глядел на отбросов, заполонивших Лондон. Как же сильно он ненавидел их всех... ровно так же, как сильно хотел перерезать им глотки. Это определенно помогло бы снять напряжение. Для Суини Тодда секс и кровь шли рука об руку.       Сорок пять минут спустя Люси закончила печь.       — Отлично, готово!       Из духовки она достала два противня с черничными кексами. По кухне раздался восхитительных запах выпечки. Суини улыбнулся. Его жена была не плохим пекарем. Все то, что делала Нелли, Люси, несомненно, могла бы сделать в разы лучше. Он стиснул зубы, злясь на себя за то, что вновь посмел сравнить их.       — Помоги мне донести это, — сказала она, указав на поднос, который стоял на столешнице. Сама же она взяла тот, что стоял ближе. — Мисс Прайс должна прибыть с минуты на минуту.       Суини взял второй поднос и застенчиво последовал за Люси вниз по лестнице. Он не наблюдал Альберта с тех пор, как между ними разгорелся инцидент. Суини не хотел с ним встречаться, но также он не мог избегать его вечно.       Они вошли в мясную лавку их взгляд пал на престижно разодетого Альберта. Суини не знал, и, честно говоря, ему было все равно кто такая мисс Прайс, но он полагал, что она имеет к нему непосредственное отношение, если ее визит стал поводом нацепить на себя элегантный наряд.       Подносы Суини с Люси поставили на стол в гостиной. Комната гораздо сильно отличалась от той, что принадлежала Нелли — вместо фестиваля китча с изобилием кукол и безделушек, комната была сдержанного стиля, но все еще напоминала ему о ней. Точнее, о том, как он впервые увидел ее спустя пятнадцать лет, и как она приманила его джином и грязной ложью. И о той ночи, которую они провели как раз перед тем, как они покончили с местью, прижавшись друг к другу перед горящим камином. Огонь, ее поцелуи, ее предательство, их ребенок... воспоминания грозились захлестнуть его с головой. Суини был вынужден покинуть гостиную.       Он пересек арку, ведущую в магазин, но, прежде чем он успел дойти до боковой двери и подняться к своему дому, главная дверь открылась с неприятным скрипом, и в комнату вошли две хорошо одетые женщины.       Зрачки Суини Тодда расширились и стали похожи на два больших блюдца. Перед ним стояла Нелли Ловетт во плоти. Или, скорее, как он догадался, Нелли Прайс.