только валар создать могли тебя, любимая дочь земли:
Варда свет подарила белый, напоила Йаванна хмелем,
Ульмо дал тебе пенный образ, Аулэ вылепил дивный облик,
Несса с тела сняла оковы, Мелькор заставил любить другого
♫ Айрэ и Саруман — Одинок Феанаро сын
Звезды Элберет сияли над головой, усыпая небеса драгоценным бисером. Праздник утих, площадь медленно опустела, ночь окутала Гондор мягким покрывалом. Боромир выдохнул, опускаясь на траву и опираясь спиной на ствол раскидистого клена. Этот сад, обустроенный когда-то для Финдуилас, был похож на сады Ирмо — никто из гондорцев не видел садов Ирмо, но никто не сомневался в схожести. Листва мерно покачивалась от легкого ветра, по поверхности пруда ходила рябь, водную гладь серебрили лунные лучи. — Боромир? Эсси плюхнулась рядом, подтянув колени к груди. Откинулась спиной на дерево, потянулась довольно, как сытая кошка. — Я правильно запомнила, ты Боромир? — Да, — он усмехнулся, кивая. — А ты — Эсси Давен. — Просто Эсси, — сказала она, выпрямляя ноги и сбрасывая туфли. Ступни у нее были красивые, изящные и нежные. Сразу можно было понять, что Эсси никогда не ходила босиком по пыльным грязным дорогам. — Хорошо провела время? — Да… Нет, — она нервно засмеялась. — Не знаю. С ума сойти можно. Я вообще ничего не понимаю! Абсолютно! Кто ты такой… кто все остальные… Я просто — бац! — и оказалась здесь. Там. В твоем… склепе. И ты был мертвый, я уверена! А потом… живой. — Ты пила? — спросил Боромир. Без укоризны, просто поинтересовался. — Если бы не пила — я бы свихнулась, — честно сказала Эсси. — Ты мне не веришь? — Что свихнулась бы? — Что я из другого мира. Это звучит, как бред сумасшедшего, но сам посуди, откуда бы я взялась в склепе? С этим? — она приподняла светильник, который до сих пор носила с собой. — Кто бы меня туда пустил? Особенно если я чокнутая? Или туда можно пробраться? — Нельзя, — задумчиво произнес Боромир. — Там сплошной камень и только один главный вход. И, думаю, мое тело охраняли лучшие стражи Гондора, — он скривился, уверенный, что так оно и было. Любовь отца давно перешагнула черту здоровой родительской любви. Денетор считал сына сокровищем, оружием, драгоценностью, идеалом — кем угодно, но не живым человеком. — Ты король? — с любопытством спросила Эсси. — Наместник. Король — Арагорн, — принять это было сложно, но Боромир принял. Искренне радовался за друга, кружащегося в танце с Вечерней Звездой, из грозного воина вмиг превратившегося во влюбленного счастливого мальчишку. — Я и не Наместник больше, — добавил он. — Раз король вернулся. Понимание пробежало по спине холодными мурашками: кто он теперь? Где будет жить? Ему придется покинуть Гондор или разрешат остаться? — А где был король? — Эсси подняла голову, глядя на небо. — Как выяснилось, неподалеку, — хмыкнул Боромир. — В Имладрисе. — В Имладрисе… — протянула Эсси. — Понятия не имею, где это. Видишь, я даже здешней географии не знаю. Гондор, Имладрис… Я была в Новиграде, когда попала в портал. — Но-ви-град, — попробовал Боромир слово на вкус. — Красивое название. — А город омерзительный, — помрачнела Эсси. Зачем-то добавила, — Портовый. Боромир кивнул, будто понял, что она имела в виду. — И что дальше? — Эсси пошевелила пальцами ног. — В смысле… куда я дальше пойду? — А куда ты хочешь пойти? — Откуда я знаю, если я здесь впервые? Сидеть на земле было тепло. Мягкая, как ковер, трава благоухала сладко, как цветы. Боромир, сидящий рядом, в лунном свете выглядел загадочно и отстраненно — благородный рыцарь из баллад, ждущий принцессу, чтобы обменяться с ней клятвами верности. Эсси закусила губу, убрала прядь золотых волос с лица, глянула просяще. — Боромир, мы правда женаты? Он тяжело выдохнул. Отцу следовало бы научиться спрашивать других, прежде чем навязывать свою волю. Как послушный сын, как верный гондорец, как человек, несущий груз тяжкой вины, Боромир не мог и не имел права отказываться, да и как скажешь при женщине, с которой тебя намерены обручить: не хочу? И она, наверное, постеснялась. Или растерялась. Или действительно не поняла, если у них иные обычаи. — Правда. — An’badraigh aen cuach, — проворчала Эсси, и тут же покраснела, — Прости, я… я больше не буду. — А что ты сказала? — с интересом спросил Боромир. — А ты не понял? — Нет, хотя понимаю твой язык… ты же говоришь не на вестроне? Она растерянно покачала головой. — Я на своем говорю… обычном. На Общем. А сейчас… ну… на Старшей Речи. — Так что ты сказала? Эсси издала смешок. — Неважно. Это ругательство. — Ругательство? — Боромир приподнял бровь. Образ Эсси никак не вязался в его голове с ругательствами, но столь неподобающее леди поведение казалось ему милым, а не возмутительным. Наверное, он счел бы ее милой, даже если бы Эсси заговорила на Черном Наречии. — А что оно значит? — Ну-у-у… — приложив пальчик к губам, она задумалась, забавно нахмурив брови. — Не знаю. Непереводимая игра слов. В Старшей Речи такое часто случается. — Ругательства? — Нет! — возмутилась Эсси. — Непереводимые слова. У нас есть много красивого. Возвышенного. Поэтичного. Например… — она прикрыла глаза. На ум само собой пришла старинная поговорка, слетела с губ шелестом трав, — Duettaeann aef cirran caerme glaeddyv. Yn a esseath. — Красиво, — мечтательно проговорил Боромир. — А это ты можешь перевести? — У Меча Предназначения — два острия, — Эсси не проговорила, почти пропела. — Одно из них — ты. Ее слова прозвучали пророчеством, пугающим и обнадеживающим одновременно. Словно не выражение на чужом языке — заклинание. Боромир пошевелил губами, пробуя поймать те же звуки, повторить, но понял — не получится. Только опозорится перед дамой, косноязычно выговаривая привычные ей фразы. — Это пословица, — продолжила Эсси. — Насчет Предназначения. Ты же знаешь легенду о Предназначении? Ах, ну конечно же, нет. — Расскажи? — предложил Боромир. Ее голос звучал так прекрасно, что он готов был слушать ее вечно. — Предназначением часто бывают дети. Есть такая сказка… Купец, отправившись в путешествие, долгое время пробыл вне дома. Возвращаясь, спешил к жене, и решил срезать путь. Его предупреждали: не ходи через лес, это гиблое место, но он не внял советам, понадеялся на удачу… и попался в когти чудовищу. Уже прощался с жизнью, но тут как из ниоткуда появился белоголовый ведьмак и сказал: спасу тебя, но взамен отдашь мне то, что у тебя дома есть, и о чем ты не знаешь. Приду и заберу через пять лет. Обрадовался купец, согласился, думал, безделушку отдаст, самое большее — телегу, корову или лошадь… а приехав домой, узнал, что его жена родила ребенка. Поняла, что беременна, когда он уже уехал. Такого ребенка называют Дитя Предназначения, и никуда он не денется от судьбы и от встречи с ведьмаком… или она, — Эсси посерьезнела, говорила вдохновенно, так, что Боромир заслушался, живо представил нарисованную ею картинку: ведьмак с белыми волосами, купец с ребенком на руках… — Ты красиво рассказываешь, — заметил он. — Еще бы, — не проявила Эсси ни тени скромности. — Я менестрель, у меня работа такая — сказки рассказывать. — Менестрель? — Боромир вскинул бровь. — В вашем мире их нет? — Есть, но не женщины, — помолчав, он добавил, — и не эльфийки. — Заметно? — это прозвучало почему-то виновато. Или испуганно. — Но я не эльфка… не эльфийка. Не совсем. На четверть. Повернувшись к ней, Боромир без разрешения коснулся золотых волос, чтобы поднять вверх, рассмотреть ухо — и тут же его ударили по ладони с шипением оскорбленной кошки: — Сказала же, не трогай! — Прости, я забыл, — Боромир с удивлением глянул на свою руку. В последний раз его ударила женщина, когда ему было шесть, и они с Фарамиром подрались. Финдуилас была не в духе и отвесила затрещины обоим. — Можно? Эсси сама отвела волосы в сторону, заправила пряди за уши — обычные, не заостренные. На Боромира уставились два глаза — две звезды. — Ты красивая, — сказал он, теряясь в их сиянии. — Это не повод трогать меня руками, — проворчала Эсси. Потянулась, чтобы опустить челку обратно. — Оставь, — вырвалось у Боромира. — Так… так лучше. Так принято. Эльдар не прячут уши. Ты видела прическу королевы? — Эльдар? — Эльфы. Их много… разных. Нолдор, синдар, тэлери, — Боромир задумался. — Я так себе учитель. Но в Гондоре большая библиотека. — А ты не эльф? Не эльдар? — Нет, я адан, — ответил он. — Человек. С кровью древних нуменорцев. Но они тоже были людьми. Просто… более сильными. Сложно, да? Вопреки его ожиданиям, Эсси со смехом мотнула головой. — Совершенно не сложно, я денек в библиотеке посижу и запомню. Значит, эльдар… эльфы, люди, краснолюды… — Кто? — удивился Боромир. — Гимли. — Нет, он гном. — Гном? А я думала, краснолюд, — смутилась Эсси. — У нас гномы безбородые. — Безбородые? — невольно рассмеялся Боромир. — Да у них даже женщины бородатые! — Это здесь, — упрямо сказала Эсси. — Там, откуда я пришла, они безбородые. А у низушков больше волос, не только на ногах. — Хоббиты, — поправил Боромир. — Не низушки. — Bloede arse, — проворчала Эсси. — Ой, — спохватилась она. — Хотя ты все равно меня не понял. И я не называла никого из них ни краснолюдами, ни низушками… кажется. У нас не принято по расе обращаться. Это грубо. — А у вас — как? Какие есть народы в вашем мире? — Боболаки, — с готовностью откликнулась Эсси. Очевидно, ей нравилось рассказывать. — Они почти вымерли, когда пришли люди. Спрятались в горах. Их практически не встретишь. Гномы, те самые, безбородые. Краснолюды — они, наоборот, носят бороды, широкоплечие, коренастые, отличные воины. Низушки, они похожи на хоббитов, но, как я и говорила, шерсть у них покрывает все тело целиком. Вампиры. Водяные, они живут в море. Дриады. Враны, они, в отличие от боболаков, вымерли окончательно… Драконы. — Драконы? — Драконы, — кивнула Эсси. — И дракониды, но разумные только драконы. А что? — Ничего, просто… у нас тоже есть драконы. Были. Надеюсь, больше не появятся, — Боромир не участвовал в битве за Эребор, но многое слышал о Смауге. — И все? — Еще Aen Seidhe и d'hoine. Эльфы и люди, — слово «d'hoine» Эсси почти выплюнула. Сюрреализм ситуации превышал все возможные границы — она была в другом мире, сидела рядом с мужчиной, который назвал ее своей женой, и как ни в чем не бывало болтала с ним о народах, населяющих Континент, о Старшей Речи, о собственной принадлежности к эльфам… Боромир тоже ощутил эту странность, повел плечами, как от холода. — И как ты сюда попала? На ее лицо набежала тень. — Взяла светильник, — коротко ответила Эсси. — Когда взяла, открылся портал. Говорила же. — Про светильник не говорила. Они молчали. Молчать с Эсси оказалось не тяжело — просто и уютно, так же, как и говорить. Лунные зайчики прыгали по золоту ее волос, хотелось дотронуться, но Боромир обещал, что не прикоснется. Так странно — не иметь права прикасаться к своей жене. — Как ты погиб? — спросила Эсси, нарушив тишину. Грудь дернуло фантомной болью, в ушах прозвучал несуществующий свист орочьей стрелы, на губах ощутился привкус крови. Боромир проронил коротко, дав понять, что не хочет продолжать тему, как и она про светильник: — На войне. — Что за война? — Она уже закончилась, — снова ушел от ответа Боромир. Рассказывать ей, той, что светом своим направила его обратно в мир живых, вернула фэа в хроа, совершив подвластное лишь валар, о своем предательстве, о низком поступке, неважно, что он искупил содеянное собственной кровью, смыв черное пятно с белого древа на гондорском флаге… не хотелось. Вдруг отвернется? Осудит? Решит, что зря оживила? — У нас тоже была война, — вдруг сказала Эсси. — Много войн. С Нильфгаардом. Государство такое. Империя. На Юге. Боромир посмотрел на Восток, сощурился — даже без зоркого глаза Леголаса мог сказать, что оттуда больше не тянется Тьма, растекаясь по Средиземью чернильным пятном. Вместо этого на горизонте начинали пробиваться робкие лучи рассвета. — Ты видела войну? — спросил он зачем-то. В голосе Эсси были печальные нотки — наверное, видела. — Нет, — ответила она. — Только слышала. И видела руины Шаэрраведда. Это эльфийская крепость. — Руины? — Нас истребляют, — просто сказала Эсси. — Хотят, чтобы мы ушли в горы, как боболаки. Или исчезли бесследно, как враны. D'hoine хуже саранчи… Они хотят только наживы. Они истощают землю, они калечат ее, они воображают себя всесильными и всезнающими, но они всего лишь… — она осеклась. — Прости. Ты же человек. — Я не тот человек, — почти обиделся Боромир. Он не был в восторге от высокомерных заносчивых эльфов, но даже представить себе не мог, что однажды будет желать истребления кому-либо, помимо тварей Моргота. — Да, ты не тот, ты преклонил колено перед эльфийкой, — Эсси усмехнулась. — D'hoine бы не поняли. Сочли бы тебя hav'caaren. — Я преклонил колено перед королевой, — Боромир устало потянулся, разминая плечи. Где-то Арагорн наслаждался прелестями брачной ночи, а он в ту же самую ночь — понимание ударило молнией, их обвенчали днем, значит, сегодня их брачная ночь! — ведет беседы, похожие на уроки истории. — А я не преклонила, — вдруг испугалась Эсси. — Ни перед кем. Меня не казнят? — Тебя? — не сдержавшись, Боромир рассмеялся. — Казнят? Нет, конечно, нет. Разве можно казнить посланников валар? — Кого? — Богов. Ты знаешь про богов? — Да… — Эсси заулыбалась. — Мой отец родом со Скеллиге… в общем, оттуда, где поклоняются богине Фрейе. Еще есть богиня Мелитэле… богиня Крева… Гулдра… Корам Агх Тэр, Львиноголовый Паук… Дагон, Царящий в Пучине… Dana Meabdh, Дева Полей… Мой друг рассказывал, что видел ее. — Видел? Богиню? — Dana Meabdh не всегда прячется. Остальные… думаю, я не хотела бы их встретить, — хмыкнула Эсси. — Даже Фрейю. Почему ты думаешь, что я посланница богов? — А кто еще? — вопросом на вопрос ответил Боромир. Это все магия, хотела сказать Эсси. Случайность. Она взяла вещь, принадлежащую чародею, и запустила цепную реакцию… но никакая известная ей магия не могла воскрешать из мертвых. Может, это что-то новое. Что-то, что чародеи предпочитали скрывать для узкого круга посвященных. — Только валар создать могли тебя, любимая дочь земли, — заговорил Боромир. Запел — его голос оказался низким, хриплым, бархатным. — Варда свет подарила белый, напоила Йаванна хмелем, Ульмо дал тебе пенный образ, Аулэ вылепил дивный облик, Несса с тела сняла оковы… — «Моргот заставил любить другого» застыло на губах. Произнести это — словно произнести проклятие самому себе. — Это ты сочинил? — протянула Эсси восторженно-ревниво. Боромир усмехнулся в кулак — приятно, что она заволновалась. — Нет, не я. У меня нет невесты. Не было ни одной женщины, которой я бы что-то обещал. — Вот как, — с облегчением вздохнула она. — А я думала, ты тоже менестрель. Она что, к песне ревновала?.. — Погоди, — вдруг нахмурилась Эсси. — Не было ни одной женщины? Совсем ни одной? — Не в том смысле, — Боромир отвел глаза. — А в каком? В постели? Вот заноза. — Я никогда не был влюблен! — резко ответил он. — А шлюхи в публичных домах — это не в счет! Думал, она рассердится, а она облегченно улыбнулась. Боромир только руками развел. С каждой минутой он все больше отчаивался ее понять.***
В тронном зале было светло, просторно и умиротворенно. Арагорн II Элессар не выглядел угрожающе, улыбался открыто и дружелюбно, королева Арвен одарила Эсси ласковым взглядом, Гэндальф, высокий старик в белых одеждах — придворный чародей, подумала Эсси — первым подошел к ней с Боромиром. Вгляделся в глаза — Эсси убрала челку, причесалась так, чтобы открыть лицо целиком, убрала волосы за уши. Сменила менестрельский костюм на светло-голубое платье, идеально подошедшее по фигуре. Боромир, увидев ее, отвел взгляд, стиснув челюсти. — Эсси Давен, — проговорил чародей. — Полуэльфийка. — На четверть, — шепнула она. — Возможно, там, откуда ты пришла — да, но здесь все иначе, — говорил чародей строго, но в его глазах прятались смешинки. — В тебе нет зла, дева. Ты не порождение Моргота. Ты… действительно полуэльфийка. И действительно не отсюда. Только Единый Эру Илуватар ведает, какие миры сотворил он за пределами Эа. В любом случае, твой мир тоже — творение его песни. — Песни? — вырвалось у Эсси. Она прикусила язычок — нельзя перебивать почтенных старцев. Гэндальф не обиделся: — Песни. Эа был сотворен Музыкой Айнур. Хором пели они вместе с Илуватаром, и трижды Моргот вносил Диссонанс в гармонию. А потом валар и майар стали обустраивать Арду для Детей Эру, а сам Эру отправился дальше бродить среди Пустоты и, возможно, продолжать творить. Следовательно, раз ты не порождение Тьмы — ты здесь по воле Эру или валар. Поэтому позволь поприветствовать тебя, как подобает, госпожа, — старик учтиво склонил голову. — Дева, несущая жизнь в ладонях. Боромир, отважный сын Гондора, будь ей хорошим защитником. — Да будет так, — проронил король. — Наш дом всегда открыт для вас, Боромир, Эсси Давен. «Гондор — мой дом», — Боромир сжал зубы. Эсси заметила тень, скользнувшую по его лицу. — И за заслуги твои, Боромир, сын Денетора, дарую тебе власть над… — Не нужно, — прервал он короля. — Простите, ваше величество, но не нужно. Я не хочу владеть землями. Мне будет достаточно дома где-то на окраине. Я не привык к роскоши. На окраине? Дом на окраине? Там, где есть курятник? Коровник? Свинарник? Там, где нужно топить печь, носить воду, убирать зимой снег с крыльца? И при этом Эсси останется его женой? Она похолодела — нет-нет-нет, никогда, ни за что, она лучше умрет, чем станет домохозяйкой, женой фермера, крестьянина, чьей угодно женой! — Ты не привык, Боромир, но леди Эсси привыкла, — заметила ее беспокойство Арвен. — Не отказывайся от королевской милости. — …из глупого упрямства, — добавил Арагорн. Арвен улыбнулась мужу, касаясь его руки. «Я отдал тебе Гондор». Боромир прожигал Арагорна взглядом. Легко было сказать — иди и защищай, когда он знал, что умрет, что это его последние слова, и он не увидит больше родной дом. Теперь — сложно. Видеть Арагорна на законном месте короля, понимать, что веками гондорцы своими жизнями удерживали Белую Башню только чтобы он оказался здесь… что он сделал для Гондора? Он вырос в Имладрисе. Он сражался в войнах, но Боромир не помнил его рядом во время битв. Он скитался по миру, а потом пришел и забрал то, что протянули на блюдечке. Потому, что это якобы его право. — Советую тебе не перебивать короля, — сказал Элессар. — Итак, Боромир, сын Денетора, за твои великие заслуги дарую тебе власть над… Гондором. — Что? — он поперхнулся воздухом. Глаза Арагорна смеялись. — Именно, Боромир. Ты остаешься Наместником. Лордом Гондора. Кто я такой, чтобы отнимать у тебя то, что твое больше, чем мое? Правь Гондором, как раньше, честно, достойно и справедливо, заняв место отца своего, ибо Денетор стар и слаб. Я же займусь восстановлением Арнора, королевства моего предка… и прошу тебя, не преклоняй колено! — воскликнул Арагорн, заметив начало движения друга. — Я лишь официально вернул тебе то, что и так тебе принадлежит. Боромир сдержанно поклонился. Эсси облегченно вздохнула — если они останутся здесь, у нее, по крайней мере, будут слуги, которые выполнят всю домашнюю работу.***
Подойдя к перилам балкона, Эсси посмотрела на открывающуюся ей панораму, залюбовалась видом. Широкое свободное небо, порхающие чайки… чайки? Значит, недалеко море? Невольно Эсси замурлыкала песню, еще не законченную, не начатую — рождающуюся только что на ее губах. Лютня качнулась в заплечном мешке, толкнула предплечье, как живая: ну же, сыграй, ты давно не касалась струн… но не здесь же? Король и Боромир ушли обсуждать что-то важное, связанное с политикой, королева последовала за ними, а Эсси тайком ускользнула сюда, спряталась от всех, но музыка во дворце… не к месту. Не тогда, когда властители решают чужие судьбы. — Эсси, — прошелестел ветром голос. Рядом с ней встал Гэндальф, посмотрел снизу вверх, и от улыбки вокруг его глаз прорисовались лучики морщин. — Вы чародей, верно? — спросила она, помолчав. — Можно и так сказать, — ответил Гэндальф. — Ты хочешь спросить, могу ли я вернуть тебя домой? Эсси смущенно кивнула. Маг печально вздохнул. — Не могу. Мне жаль. Я не знаю, какая магия привела тебя сюда, но мне она неподвластна. Единственное, в чем я действительно уверен — только Эру дано воскрешать мертвых. Эру и тем, кто действует по его воле. — Почему вы так уверены? — Эсси сжала пальцы на перилах. Эру-Эру-Эру. Они твердили имя своего бога, приплетая его повсюду. Это раздражало — будто все здесь были жрецами, а не воинами, королями и чародеями. — Он воскресил меня, — просто сказал Гэндальф. — В-воскресил? — ахнула Эсси. — Из мертвых? Вы его видели? — У Эру нет тела. Но это был он, конечно же… к тому же, видишь ли, такие, как я, не умирают навсегда. И такие, как ты, тоже. Об этом я и хотел поговорить с тобой, Эсси… ты полуэльфийка. Когда-то полуэльфы получили возможность выбирать Путь Эльфов или Путь Людей. Арвен Ундомиэль избрала второе. Ее отец, Элронд, когда-то избрал первое. И ты тоже должна. Станешь ли ты на тропу эльфов, чья жизнь длится вечно, столько, сколько суждено существовать Арде, вплоть до Дагор Дагората и после него… или человеком, чья жизнь будет в сравнении с эльфийской краткой, как летящий по ветру дым. Не спеши избирать первое, — предупредил Гэндальф, увидев лицо Эсси. — То, что ты считаешь даром, может быть проклятием. Эльфы не бессмертны. Если их жизнь по тем или иным причинам заканчивается, они уходят в Чертоги Мандоса, их душа покидает тело, но продолжает существовать. Люди же исчезают бесследно, но кто знает, куда стремится их фэа, покинув смертную оболочку хроа? Подумай, Эсси. Взвесь все, как следует. Тебя никто не торопит. Долгая жизнь и после существование бесплотным духом в неких Чертогах или короткая жизнь и неизвестность… Долгая жизнь… — Сколько живут эльфы? — Не думаю, что могу сказать точно, — Гэндальф спрятал усмешку в бороде. — Но королеве Арвен больше двух тысяч лет. — Сколько? — ахнула Эсси. Арвен Ундомиэль она не дала бы и двадцати пяти… и ее еще о чем-то спрашивают? И ей еще нужно думать и выбирать? — Не спеши, — угрожающе повторил Гэндальф. — Поспешные решения неизбежно ведут к сожалениям. — Когда я должна решить? — обреченно спросила Эсси. — Когда ты будешь уверена, что права. Но точно не сейчас, — ответил маг.