Муж на час! Или о том, как Пак Чимин ломал полки

Сказать, что Юнги был удивлен — ничего не сказать. С мыслью, что его истинный — омега тридцати двух лет, безумно красивый, статный, нежный, да и пахнет так, что крышу к чертям сносит, он свыкся. Но вот то, что этот самый истинный ломал вещи в квартире, чтобы увидеть Юнги — проблема другого плана. Хотя, было ли то вообще проблемой? Юнги девятнадцать лет, он молод, силён, красив. Но безмерно одинок: родители погибли, более родственников не было, а пару, даже обычную, что уж говорить об истинности, он бы не смог найти. Кто принял бы альфу без обоняния? Зачем он, дефектный, кому-то нужен? Именно эта мысль крутилась в голове маленького потерянного Юнги на протяжении многих лет. А сейчас Юнги отчетливо чувствовал своего омегу, который ходил везде в этом чертовом белом костюме, что развивался словно парус на ветру, разносил свой прекраснейший глубокий, насыщенный запах и что-то пел под нос. Сегодня, как и несколько дней назад, у Чимина «сломалась» полка. У Юнги поначалу даже истерический смех чуть не вырвался, потому что точно, как в прошлый раз, был откручен шурупчик, даже тот же самый. Много мозгов не надо было иметь, чтобы понять, что омега ищет с ним встречи, а потому Юнги решил взять все в свои руки и как приличный альфа пригласил на свидание. На удивление, Чимин согласился. Казалось бы, зачем взрослому состоявшемуся мужчине такой сопляк как Юнги? Ответов было несколько, но самый очевидный — Чимин влюбился. Не так, как это было с Дахёном, с которым его чуть ли не насильно обручили, а по-другому. Так, когда бабочки в животе такие трюки выполняют, что некоторые трюкачи бы пришли в восторг. Так, когда сердце стучит так сильно, что кажется, что слышно на всю комнату. Так, когда уши и щеки краснеют от одного лишь его взгляда, а от прикосновения — спирает дыхание. Так, когда он уходит, зверь внутри воет и просится к Юнги. Так, когда в душе остервенело водишь рукой по возбуждению, проникая в себя пальцами, и стонешь его имя. Глубоко, отчетливо. Представляешь, как этот милый мальчик будет слушаться тебя, вылизывать и делать все, что захочет его доминирующий омега. Наверное, это как раз и было причиной неудовлетворенности Дахёна. Видите ли, он самый главный альфач всея Кореи, и дать хоть немного контроля Чимину не представлялось возможным. Каждый секс, именно секс, а не занятие любовью, проходили по одному сценарию: раздеться, лечь под Дахёна и ждать, пока тот кончит. Ни ласк, ни прикосновений, ни поцелуев, ничего более не следовало. Дахён лишь удовлетворял свое животное желание и почти супружеский долг. А Чимин хотел не так много, понимаете? Он хотел услышал комплименты, что он — красив и ласков, что он — хороший омега, что с ним хорошо, а не Дахёновское — «нормально». Он хотел почувствовать себя удовлетворенным, чувствовать язык своего альфы на всем теле, да и что уж скрывать, внутри себя тоже хотелось почувствовать. Хотелось, чтоб его пригладили, обняли, поцеловали и нежно залюбили. Но все это, желательно, под приказы Чимина. «Да, малыш, вылижи папочку» «Проси, чтоб я отсосал тебе» «Быстрее, глубже, сильнее» «Папочка разрешает, кончай, малыш» Разве Чимин просил так много?

*

Сейчас же Чимин стоял перед зеркалом и по видеосвязи общался с Тэхёном, пытаясь подобрать наряд на вечер. К слову, до этого он усердно растягивал себя вибратором в ванной, кончив при этом, явно рассчитывая на продолжение с Юнги этим вечером. Слишком давно у него не было хорошего секса. Да и хорошего альфы, впрочем, тоже. Чимин раскидал все свои вещи по кровати, пытаясь найти что-то подходящее, но Тэхён, как назло, все отрицал и говорил: «Хуйня, давай следующее». — Чимин, тебя никто не захочет в этом трахать. А я между прочим твой лучший друг и считаю тебя ахуенно красивым омегой. И как лучший друг-альфа я заявляю, это полная хуйня, давай другое, — Тэхён по ту сторону экрана сидел и усердно жевал виноград, смотря на Чимина, который носился перед ним в одних кружевных трусиках, через которые явно было видно член. Почему Чимин не стеснялся? Во-первых, он знал Тэхёна больше 20 лет, они даже разок занимались любовью. А вторая причина вытекала из предыдущей — Тэхёну нравятся альфы. В тот раз у него и правда встал на Чимина, но только, потому что Чимин — просто блядски шикарен в постели, весь такой дьяволенок, который пальчиком манит да приказывает своим тонким звонким голоском. В прочем, после того случая они больше никогда не трахались. И дело вовсе не в том, что у Чимина был Дахён, а потому что было по молодости, еще в 17 лет, и было экспериментом, чтоб понять, нравятся ли Тэ омеги. Итог один, ему нравились все альфы, их мышцы, их глубокий запах, их власть, сила, давление на его зверя, которое не мог оказать ни один омега, кроме Чимина. Как факт, Тэхён — Чиминолюб и гомосексуал. А еще Тэхён чертовски хреновый помощник, потому что он сидел и жрал виноград, облизывая с пальцев сок, а Чимин слушал, как обливают дерьмом весь его гардероб. — Блять, Чими, я обещаю, мы сходим и купим тебе что-нибудь нормальное. Ты с этим ебаным муднем совсем себя забросил. Ну, кто такое носит? Омеги 45+? — Хватит трепать языком, Тэшенька, давай помогай мне трахнуть этого альфочку. Ты бы видел его, Тэш, он такой молодой, вежливый, красивый. И такой невинный. В прошлый раз я видел его член через штаны, он явно был возбужден, но ничего не предпринял. А я, между прочим, перед ним задницей вилял, — Чимин поворачивается задницей к камере. — Ты посмотри, какая у меня попка. Как можно ее не хотеть? Тэхён присвистнул и пожал плечами, закидывая очередную ягодку в рот. — Может, он девственник? — В 19 лет? Ты типа пошутил, Тэш? Напомнить, во сколько ты ее лишился? — В 14, — Тэхён сидел и довольный жевал сладость во рту. — Было б чем гордиться, дурень. — Ну да, ты-то, малыш Чими, сдавал экзамены на отлично в то время. — Именно поэтому, Тэшенька, у меня есть свой бизнес по всей Корее, а ты жрешь виноград и ебешься с альфами. — Во-первых, Чими, я хоть с кем-то ебусь, — Чимин возмущенно выдохнул, пялясь в телефон, а после показал язык, на что услышал низкий глубокий смех Тэхёна. — А во-вторых, это наш общий бизнес, малыш. — Главный президент — я, — горделиво произнес Пак. — А я заместитель президента, и если ты будешь дохрена выебываться, малыш, то я тебе кофе перестану делать, и ты умрешь без дозы кофеина, как наркоман — без дозы кокса. Чимин хитро улыбается, пододвигается лицом как можно ближе к экрану, сводит бровки вместе, прикусывая губу и томно выдыхает. — Тэхён-а, малыш, если ты не будешь приносить кофе своему боссу, то я буду вынужден наказать тебя, — Чимин предательски соблазнительно облизнул губы язычком. Тэхён гулко сглотнул, пару раз моргнул, сводя пелену возбуждения. — Чертенок… — единственное, что он смог выговорить, борясь со всей своей сущностью, чтоб не застонать. — Другое дело, а теперь давай помогай, тут еще пара вещичек осталась. Тэхён и Чимин были из такого типа людей, что вечно флиртуют друг с другом, но никогда дальше флирта и возбуждения не зайдут. В целом, каждый разговор у них сопровождался лаской кинков Тэхёна, потому что Чимин знал, куда бить. Спустя еще одну съеденную гроздь винограда Чимин наконец-таки услышал заветное: «Ахуенно, Чими!». Перед выходом Чимин нанес немного тинта на губы и отправился в последний раз, перед тем как покинуть квартиру, посмотреть на себя. Красивый, подтянутый, невысокий омега с чертовски сексуальными пухлыми губками смотрел на него из зеркала. Ноги обтягивали черные штаны, на теле были черная майка без рукавов и пиджак. На шее красовался черный кружевной чокер с подвеской в виде драгоценного камушка — танзанита. Он сиял словно звезда в ночи, и это сейчас совсем не про камень.