Йенгангер не дышит

Позади остались Къёргаские горы. Три месяца, десятки пройденных дорог и… небывалая лёгкость на сердце. Никогда ещё я не чувствовал себя так хорошо. Всё, что было после Мяран, стало смазанной картиной, ворохом осенних листьев, закруженных ветром. Лица, имена, слова… Будто и не было ничего. К тому же Шайрах оказался прекрасным попутчиком. Вдалеке показались высокие каменные стены — Ванханен молчаливо взирал на всех путешественников. — Кажется, мы у цели, — произнёс южанин, — осталось совсем чуть-чуть. Стены казались хмурыми и угрюмыми, будто за ними жили не приветливые добрые люди, а страшные великаны, готовые в любой миг накинуться и разорвать неосторожней гостей. Вульсе сидел передо мной и с интересом вертел головой, разглядывая неизвестную ему местность. — Новый дом, мой господин? — тоненько спросил ниссе. Я только вздохнул. Дом? Новый? Вряд ли. — Скорее старый, Вульсе. Ниссе быстро обернулся и внимательно посмотрел на меня. От взгляда теневых глаз стало немного не по себе — появилось ощущение, будто я лишаю его чего-то необходимого. Хотя, так оно и было. Каждому ниссе нужен дом. А что я могу ему дать? — Сейчас рано что-то загадывать, посмотрим, как будет дальше. Вульсе кивнул: — Верно, мой господин. Будущее — зыбко, как отражение на воде, и беда тому, кто принимает его за истину. Я покачал головой, чуть усмехнувшись. Маленький ниссе, а говорит мудрые вещи. Шайрах не вмешивался в беседу, но при этом постоянно смотрел по сторонам, будто чего-то ждал. — Рад вернуться на родину, Оларс? — наконец спросил он. Ответить оказалось не так просто. Всё, что раньше вспоминалось с трепетом, так, что сладко сжималось сердце в груди, теперь казалось серым и безрадостным. Не покидало ощущение, что я вдруг оказалась в гостеприимном, но… чужом краю. Кроме пустоты ничего не было. И окутывал страх. Хоть тело и продолжало жить, душа медленно умирала. Разве может быть что-то страшнее этого? Я пожал плечами, говорить не хотелось. Шайрах усмехнулся: — А вот я уже истосковался. Дядюшка Яшрах обещал, что моё путешествие на север будет недолгим, но что-то оно затянулось. — Яшрах умеет убеждать, — заметил я. — И доставлять хлопоты своим родственникам. Ответом был довольный смех: — Знаешь, я не жалуюсь. Как по мне — родственники и хлопоты — вещи неразделимые. Но уж лучше большая дружная семья, не дающая сидеть на месте, чем одиночество. Внутри кольнуло. Захотелось дать хорошую оплеуху, чтобы думал, о чем говорит. — Язык южан порой слаще мёда, а порой жалит больнее змеи, Шайрах, — медленно произнёс я, глядя на него в упор. Он прикусил язык, поняв, что ляпнул лишнее. Отвёл глаза в сторону, чтобы скрыть смущение. — Прости, Оларс, я не хотел тебя обидеть. Слова иногда летят перед мыслями. Извини. — Смотри, чтобы не перед делами. Нет, плохого сказать о Шайрахе я не мог. К тому же племянник моего учителя. Тут, хочешь или нет, а заставят соответствовать. С неба начал падать противный мелкий снег. Дорога резко вильнула в сторону. — В Ванханен лучше заехать с окраин, — отстраненно сказал Шайрах. — Ни к чему нам лишнее внимание. — Вдоль берега? — я нахмурился. Шайрах кивнул: — Нечего привлекать ненужные взгляды. — Я могу накрыть его плащом. Южанин бросил короткий взгляд на мигом сжавшегося Вульсе. — Дело не в этом. Домовёнка можно спрятать быстро — никто и не догадается, но вот ты… Я недоумённо посмотрел на него: — А что я? Он нахмурился, даже прикусил нижнюю губу, словно подбирая слова. Только вот подобрать ничего удачного не получалось. — Оларс. Вроде только произнёс имя, но мне почему-то стало не по себе: то ли ветер задул сильнее, то ли мороз ударил крепче. — Чем дальше мы отъезжаем от Къёргарских гор, тем меньше ты похож на живого человека. *** Море — серое и неприветливое — накатывало на берег и тут же уходило назад, забирая мелкую гальку. Берега здесь все такие — сплошные камни. Есть, конечно, и песок, но это на востоке, там, где Ванханен встречается с Гардаррой. Холод, соль, ветер. Подбитый мехом плащ не спасал, хотелось укутаться теплее и бежать со всех ног. Но негоже, возвратившись домой после долгой дороги, не почтить богов. Нога соскользнула с покатого камня, я с трудом удержал равновесия. Нет, не богов, а бога. Одного — защитника и хранителя этого края — Гунфридра. Вдалеке, угрюмо возвышаясь на скале, стоял деревянный храм. Хорошо, что жрецы сюда не ходят, не мешают простым людям изливать душу. Стиснув зубы, я продолжал подходить к храму. Дорогу занесло снегом, подниматься будет нелегко, но идти назад не стану. Шайрах, забрав коней и Вульсе, отправился в город, перед этим детально рассказав, как добраться к дому Йортрен — уважаемой госпожи и колдуньи. Той, кто больше всех жаждет меня видеть. На моё решение побыть в храме Гунфридра, Шайрах только пожал плечами, но не спорил. У них свои боги, у нас — свои. Тропка круто поднималась вверх, но я слишком хорошо её знал, чтобы оступиться. Мальчишкой наведывался сюда каждую неделю. Очень уж уважал отец Морского Владыку. Да и бабка относилась к Гунфридру с особым почтением. Старый деревянный храм не изменился. Может, правду говорят, что дерево это вечно, и позаботился Владыка о месте, куда приходят к нему люди? Я вздохнул и остановился. Ещё несколько шагов — и назад дороги не будет. Может, я не прав, да только помощи просить больше не у кого. Набравшись смелости, я подошёл к двери и толкнул её вперёд. Послышался тихий скрип, изнутри пахнуло хвоей и немного — морской солью. В горле стал ком, а к глазам вдруг подступили слёзы. Детство, счастливая семья. Живая. Зажмурившись и помотав головой, я быстро ступил в храм, проклиная себя за слабость. Здесь всё было так же, как и десять лет назад. Жертвенный огонь окружали плоские камни, запах трав дурманил и кружил голову, а на стене висело изображение морского бога. Только не разобрать на нём: чудовище из пучин или человек, опутанный водорослями. Некоторое время я стоял, не зная с чего начать. Как-то самому никогда не приходилось обращаться к Морскому владыке — то бабка, то отец. А тут и просьбы были не шуткой. Глубокий вдох, успокоить бешено колотящееся сердце, подойти к алтарю с плоскими камнями и опуститься на колени. — Гунфридр, Владыка бескрайнего моря, хозяин пучины, приди на мой зов, не оставь без совета. Не обращался я к тебе раньше, но больше надеяться не на кого. Прошу твоей помощи в предстоящем деле. Прошу защиты родного края от призрачных орд Хозяина Штормов. Прошу, чтобы море оказалось благосклонным. Прошу твоего благословения, великий. И хоть я говорил простые слова, казалось, что мерно произношу заклятье, вызывающее мёртвых с той стороны Мрака. Голос был чужим, странным, нечеловеческим. Будто и утекающая водой сквозь пальцы жизнь, меняла и его. Шайрах сказал. Только в первый раз за долгие годы я почувствовал ледяные пальцы страха. Мне действительно было страшно взглянуть на себя. Я знал, что пройдут времена, когда йенгангер будет только звучным словом. Рано или поздно смерть возьмёт всё в свои руки. Из голенища сапога я молча вытянул кинжал и положил его на плоский камень. Тот самый, что когда-то хотел продать мне Хишакх: с серебряным лезвием и тяжёлой чёрной рукоятью. Повисла мёртвая тишина: то ли после моего голоса, то ли что-то другое. Камень вспыхнул чёрный пламенем, обхватил кинжал. Серебряное лезвие задрожало, изогнулось металлической змеёй. Внутри всё замерло, я невольно сделал шаг назад. Что это? Изображение на стене шевельнулось? Чёрное пламя задрожало и вспыхнуло, чёрные трепещущие языки плеснули волнами на пол. Миг — весь храм наполнился водой: ледяной, солёной… Не может быть её здесь! Нелепо взмахнув руками, я попытался доплыть до двери, но ничего не вышло. Ноги будто сковало невидимыми путами. Глянув вниз, заорал от ужаса и дёрнулся: меня обвивали гигантские щупальца, сквозь толщу воды, казавшиеся лишь туманными тенями. «Кракен! — пронеслось в голове. — Но откуда?» Он утягивал меня к себе, я почувствовал, что захлёбываюсь. Перед глазами пошли круги, лёгкие начали гореть. Стены храма исчезли, кракен занял весь пол. Я снова попытался вырваться, но понимал, что это бессмысленно. Зверь стискивал меня как тряпичную куклу. — Отпусти его! — раздался громовой голос. — Мне нужен этот человек! Хватка щупальцев ослабла, но я провалился во тьму. Перед этим, правда, каким-то чудом почувствовал, что кто-то подхватил меня и рванул вверх.