Тихий сборник

Хазина слышал, кажется, весь этаж. Да что там, все полицейское управление Санкт-Петербурга. И все слышали, как он, стоя посреди коридора, стучал по доске с огромным новеньким графиком работы на следующий месяц, начинающимся уже завтра. – Кто, блять, мне это здесь нарисовал? – орал Петя, все так же тыча пальцем в график. – Я же сто раз попросил: одиннадцатого мне поставить выходной! Пришибленная девица-табельщица смотрела на него со страхом и не сразу нашлась, но наконец промямлила: – Это Наташа график составляла… Петя метнул на нее безумный взгляд, но ничего сказать не успел, подошла та самая Наташа, а эта девчонка ретировалась от греха подальше. – А, Наташенька, привет, – обманчиво добрым голосом начал Петя и даже улыбнулся, но девушка не повелась. Она посмотрела на него прямым взглядом и спокойно поинтересовалась, саркастично съезжая на «вы»: – Чем я могу вам помочь, Петр Юрич? – Чем мне помочь? – опять взвился Хазин. – Да мешать мне не нужно было, и помощь бы не понадобилась. – Он снова шагнул ближе к расписанию, указал на свою фамилию и повел вправо до одиннадцатого числа, опять изо всех сил тыча в доску. – Видишь вот это? Наташа, мы всё уронили! Что это, блять, такое? Я же просил, Наташ. Одиннадцатого мне выходной поставить. Вы-ход-ной! – на каждом слоге он стучал по доске и вдруг заорал еще сильнее: – Сука! Петя зажмурился и зашипел, хватаясь за палец и баюкая его другой рукой. – Ну все, дотыкался, – фыркнула Наташа, закатив глаза. – Ну-ка дай посмотрю. – На что ты там смотреть собралась? – просипел он, но Наташа аккуратно и непоколебимо взяла его руки в свои, холодные, между прочим. Она осмотрела руку, осторожно придерживая больной палец, а потом вдруг пару раз куда-то надавила, на что Петя непроизвольно вскрикнул. – Ты чего творишь, извергесса! Наташа хохотнула и преувеличенно серьезно изрекла: – Во-первых, не люблю феминитивы, а во-вторых, Петя, ты свой палец, походу, вывихнул. Или даже сломал. – Да в смысле, сломал?! Ты чего болтаешь-то! – возмутился Петя, снова прижимая к себе руку с многострадальным указательным пальцем. – То и болтаю. Повредил ты его наверняка, надо бы тебе сходить рентген сделать. И не успел Петя открыть рот для потока новых возмущений, она добавила: – А одиннадцатого я тебе выходной поставлю, не переживай. С Кругловым вас поменяю. И будет у тебя и выходной, и больничный! Через четверть часа в курилке Хазин демонстрировал Игорю покалеченную руку и возмущался, что пострадал из-за сраного табеля. Палец уже начал распухать и все больше болеть, повреждения были налицо. – Нет, ну ты прикинь, она мне сказала, что я вообще палец мог сломать! Говорит, надо переться делать рентген. – Вот иди и делай, – серьезно кивнул Гром. – Ага, уже бегу – волосы назад, – фыркнул Петя, выдыхая сигаретный дым. – Да, уже бежишь, и твои шикарные волосы должны по ветру развеваться, – хохотнул Игорь, протянув руку и даже успев немного взлохматить укладку, но Петя увернулся и зашипел не хуже змеи. – Отвали от моих волос! Нет бы, посочувствовать. Я, между прочим, тут страдаю. – Хазин демонстративно покачал больную руку в здоровой и состроил скорбное лицо. – А чего страдаешь, кстати? – спохватился Игорь. – Сходи к Прокопенычу, отпросись до травмпункта. Петя махнул здоровой рукой и, сделав последнюю глубокую затяжку, выбросил окурок. – Да на кой? Через пару часов все равно домой. Закончу все и поеду. – Вместе поедем, – заметил Игорь. – А пока… Тебе следует что-нибудь холодное к руке приложить. – Пельмени? Серьезно? – изогнул бровь Хазин, когда Гром привел его в их обеденный закуток и достал из морозилки пакет магазинных пельменей. Подобные запасы тут хранились на случай неожиданного дежурства или забытого обеда, и порой весьма выручали, пополняясь потом снова теми, кто извел предыдущие. – Это категория Б! – шутливо возмутился Гром. – А, ну это, конечно, все меняет! – Петя не сдержал смешка, сел на диванчик и приложил ледяной пакет к руке. – Какой же я счастливчик – мой палец лечит элитный полуфабрикат! И лучший сотрудник полиции. – Вот именно, цени. – Игорь улыбнулся, падая рядом и быстро целуя Петю в уголок губ, пока никто не видел. А палец Петя действительно сломал и ходил потом с гипсом две недели. И все это время Игорь не переставал над ним подшучивать. Называл его пострадавший палец не иначе как «перст указующий», дома все время порывался кормить с ложки и самостоятельно прикуривал ему его любимые вишневые сигареты. А еще помогал одеваться, раздеваться и мыться, что неожиданно в процессе даже позволило им разнообразить их интимную жизнь. Петя до этого даже не догадывался, что его может завести спонтанная игра в доктора и пациента. Не дай бог на следующем медосмотре вспомнить такое, неловко получится.