Вальтер Шелленберг. По следам в лабиринте.

«Теперь тут ничего не осталось, только страх и смерть» - скользя тяжелым взглядом по разрушенному Берлину Штирлиц скорбно щурился и курил. На остатках бензина он вернулся сюда, топливо осталось, чтобы доехать либо до Бабельсберга, либо до Управления, но стоит ли все еще его дом или дворец на Принц Альберт штрассе, он не знал. «Поеду домой, вызову служебную, а нет, так значит возвращаться мне уже некуда». Дом его, к удивлению, стоял целехонек, как и большая часть улицы, только в одном месте виднелся сгоревший дом с проваленной от снаряда крышей. Штирлиц вошел в гостиную не снимая обуви, и не раздеваясь, непонятно отчего теперь ему все тут казалось чужим, он уселся в любимое кресло и внимательно посмотрел на соседнее. Было холодно, это ударил весенний заморозок, отопления в доме не было. Нужно было зажечь камин, но он, не отрываясь глядел на это кресло. Зачем он вернулся? Приказа не было, просто рекомендация, и он без раздумий погнал машину сюда. В том кресле обычно сидел Вальтер. Подогнув под себя ножку, смеясь как ребенок. Память Штирлица будто спроецировала в пространство эхо этого веселого звонкого голоска: «Маакс! Где вы, Макс?» и он поднял взгляд к потолку, словно услышал его наяву. «Нужно осведомиться о машине» - припомнил он и на ходу сняв перчатки снял трубку. Гудок был. Управление ответило. - Говорит штандартенфюрер фон Штирлиц, пришлите ко мне машину! - Увы, господин, машин нет, все реквизировано для нужд фронта – торопливо отчеканили на том конце провода. Он повесил трубку. «Что мне на автобусе ехать?» - ухмыльнулся он, по дороге парочка ему попалась. Это удивительно, полгорода в руинах, а автобусы продолжали ездить. «Не сегодня» - решил Штирлиц и все-таки затопил камин. Горячей воды не было, чтобы хоть как-то согреть себя, пока камин как следует не разгорится, он достал из шкафчика бутылку коньяку. Она была последней. «Остатки роскоши» - жидкость приятно обожгла горло и разлилась теплом по венам. Радио по прежнему гулким голосом Геббельса обещало неотвратимую победу, машина пропаганды и не думала сдаваться, скармливая населению очередную порцию лжи. Слушать этот бред было невозможно. Штирлиц подсел поближе к огню с книгой. Из сюжета новеллы Шиллера его вырвал звук мотора. Теперь, когда топлива катастрофически не хватало, а все гражданские машины были отобраны на фронт, услышать автомобиль было неожиданностью. Конечно же Шелленбергу донесли, что он звонил в Управление, теперь Штирлиц с легкой улыбкой смотрел в окно на своего шефа, стоящего рядом с сияющим Майбахом. Водитель достал из багажника корзину с продуктами, и они вдвоем направились к двери. - Как у тут холодно! У вас что же, совсем не топят? – Вальтер поежился и махнул рукой в сторону кухни: Отнесите это туда! Водитель послушно отнес корзину, а потом вышел. Машина уехала. Штирлиц смотрел на своего начальника и широко улыбался, он был счастлив его видеть: - Бригадефюрер, вы теперь лично развозите паек? Но во взгляде Вальтера было что-то тревожное, и он снова стал серьезным: - Что-то случилось? - Штирлиц! – Шелленберг начал говорить, но отчего то замолчал и отвернулся. Потом прошел к гостиную и сел в то самое кресло. Сел ровно. Он явно собирался с мыслями, а потом вдруг фальшиво улыбнулся: - Давайте выпьем кофе! Определенно не кофе занимало его мысли, сейчас Штирлиц обратил внимание на портфель, который Вальтер принес и теперь постоянно на него косился. Разговоры все не складывались, о чем бы они не начинали говорить, каждый раз повисало напряжение. «Ну что там в твоем портфеле, дорогой?» - Штирлицу уже не терпелось понять причину этого озадаченного состояния шефа. - Вы помните русскую радистку? – Вальтер выпалил это немного наклонившись. Штирлиц пожал плечами: - Конечно, бригадефюрер! Что с ней? - Я нашел резидента, который с ней работал! – он снова произнес это слишком быстро и с сильным волнением. У Штирлица кожа покрылась мурашками: «Эрвин?! Этого быть не может! Я тысячу раз проверил. Эрвин не мог выжить», он стал размышлять, глядя перед собой в пол: «Даже если они взяли Эрвина, тот не мог знать куда уехала Кэт, и кто ее вывез». В это время Вальтер внимательно смотрел на него: - Вы знаете, Макс, я давно за ним охочусь. Он не обратил внимания на это, продолжая думать об Эрвине: «Что они смогли у него узнать? Где они его держат? Как мне его вывезти без машины? Эх, как же это невовремя!», внезапно он ощутил сильный толчок ногой в лодыжку и с удивлением посмотрел на Шелленберга: - Что вы делаете? - Смотрите на меня, когда я с вами говорю! Что за манеры? Вы русские все такие неотесанные?! - Простите, я заду … Что? Мы русские? О чем это вы? Вальтер с многозначительным видом поднял на колени портфель и вынул из него увесистую папку все исчерканную вопросительными знаками. Он держал ее, но не открывал. Некоторое время Шелленберг опустив голову, будто изучая обложку, сидел, поглаживая пожелтевший картон, пока на него не упала слеза. Штирлиц потерял терпение: - Что это? Вальтер всхлипнул: - Это вы. Вы тот самый русский. «Опять он что-то выдумал, если бы меня действительно раскрыли, я бы давно был в гестапо, снова его фантазии» - Штирлиц безразлично пил кофе, не придавая брошенным обвинениям никакого значения. - Вы русский резидент, Штирлиц! Что вы опять на меня так смотрите?! - Господин, я страшно продрог сегодня, можно я пойду в кровать? - Вы слышите, что я вам говорю?! Я сейчас вызову сюда Мюллера! - Так и сделайте, бригадефюрер – он поднялся и снял пиджак: Только потом не жалуйтесь, что группенфюрер на вас кричит. - Группенфюрер, наверное, сейчас ищет вот это! Штирлиц обернулся, чтобы посмотреть на то, что ему показывают и захолодел, в тонких пальчиках Вальтера была его шифровка переданная с связником в Берн. Он едва смог скрыть удивление: «Даже если он где-то взял шифр, он не мог его раскрыть, а сейчас, когда Кэт уехала, невозможно связать все эти события со мной», он глубоко вздохнул: - Я впервые вижу это. - Правда? – Шелленберг злобно улыбнулся: Поэтому вы околачивались возле конспиративной квартиры советских агентов, куда ваш идиот принес шифр? А русскую радистку Козлову вы просто по дороге подобрали и решили в Берн подвезти? «Это уже провал! Он установил за мной слежку. Похоже он нарочно спровоцировал Мюллера прицепить за мной хвост, чтобы скрыть себя» - он нервно сглотнул, сдерживать панику было почти невыносимо: «Что теперь? Он меня раскрыл» Вальтер поднялся и подошел к нему вплотную: - Вы подло меня обманывали, даже в последний день, вы сказали, что пастор дезавуирован, а на самом деле вам нужны были документы для себя и радистки! «Зачем же ты ко мне подошел, глупышка? Я ведь за секунду сверну твою головку!» - Штирлиц серьезно и сосредоточенно смотрел на него: «Почему же ты тут один? Ведь я сильнее тебя» - его губы немного дрогнули: - Уходите, я вас не трону. Вальтер продолжал стоять очень близко к нему, шумно и резко втягивая воздух. Серые глаза были влажными: - Я ведь так вам верил! «Что мне делать?» - много раз он раздумывал как могло было бы пройти его разоблачение, но то, что происходило сейчас было ни на что не похоже. Он смотрел как нежную кожу на бледных щечках прочерчивают слезы. Прямо под рукой на камине тяжелая чугунная пепельница. Одно движение и мальчик падает как подкошенный, а по волосам стекает легкой струйкой рубиновая кровь. Штирлиц дернул головой, чтобы избавиться от страшного видения. - Хотите меня убить да? – Вальтер читал его смятение как раскрытую книгу: Размышляете как бы сподручнее это сделать? - Если бы я мог вас убить, вы бы даже договорить это не успели. - Почему, Макс? Зачем вы продолжаете играть эту проклятую роль? - Это правда, Вальтер, вы мне слишком дороги, я не убью вас. Можете счесть это как слабость. - Вы предавали меня все время и теперь еще смеете … - Никогда! – Штирлиц оборвал его: Никогда я вас не предавал. - Да как вы можете?! Вы – русский агент, и говорите мне, что не предавали? Вы предали меня! Вы предали мою страну! - Неужели?! – он возмущенно развернулся и взял со стола пачку сигарет: Страну? Тот сумасшедший в бункере – это ваша страна, Вальтер? И она вам нравиться? – он снова подошел к опешившему Шелленбергу, хотел прикурить, но из-за волнения просто зажал сигарету между пальцами и погрозил ею: То что делал я, следовало делать вам, господин, и всем немцам. А теперь смотрите на свою страну, она в руинах. - Потому что русские ее бомбят! – Вальтер оттолкнул его от себя - Не русские напали на Германию, дитя! Не русские построили концлагеря и убили там миллионы людей, не русские создали расстрельные команды. Не русские!!! - Ненавижу вас! Вальтер крикнул это и бросился вон из дома, но у стеклянной двери гостиной он остановился и прижался к косяку лбом, опустив плечи и продолжая шептать: - Ненавижу. Ненавижу вас. «Он тоже не знает, что со всем этим делать, несчастное создание» - Штирлиц бросил в камин сигарету, которую так и не прикурил, и подошел к бормочущему как в бреду Шелленбергу: - Ну все – он потянул его к себе несмотря на сопротивление: Идите ко мне. - Не троньте меня! Вы враг! Вальтер не давался в руки, выворачивался и пятился назад. Он уже жалел о том, что сделал, что вообще нашел эту проклятую папку. Как теперь поступить? Штирлиц – русский агент, его нужно передать гестапо. «Макс предатель, я не имею права оставить это просто так» - Шелленберг никак не мог собраться с мыслями: «Не могу! Я не могу». В какой-то момент его отступление закончилось, он уперся в стену и опустился на корточки возле нее, закрыв ладонями глаза: - Скажите мне что все это не правда, Штирлиц! Пожалуйста, мне сойдет любая ложь! Что угодно. Штирлиц стоял над ним, глядя сверху вниз. Он не чувствовал провала, скорее превосходство, он не только втерся в доверие к врагу, но и смог сделать его зависимым от себя, слабым и беспомощным. «Кажется я достиг предела карьеры агента» - подумал он и сразу же одернул себя: «Хвастун! Если бы перед тобой сейчас так сидел Гейдрих или Кальтенбруннер, тогда бы было чем гордиться». Вальтер обхватил себя руками и задрал голову: - Что мне делать? - Вам лучше знать, бригадефюрер! - Прекратите! – он хотел подняться, но понял, что неудобно сидит и протянул руку Штирлицу: Вы работаете на НКВД! - Ну, это же не отменяет вашего звания – стиснув теплую ладонь, он потянул Шелленберга на себя. Он не дал ему отойти, не выпуская руки, прижал Вальтера к себе: - Вы можете меня выдать, я допустил ошибку и согласен погибнуть. Шелленберг молчал, он привычно прижался к русскому, к его русскому, он нашел его, это Штирлиц. Внутри была странная пустота и легкость. Знакомые, теплые руки обнимали его и так приятно поглаживали по пояснице. Сразу захотелось спать и он слегка обмяк. Предательство его теперь совсем не тяготило, куда ценнее был этот нежный, заботливый взгляд, который был с ним годами. Теперь между ними не было тайн, теперь каждый знал кто он есть, и Вальтер решил признаться в последнем: - У меня рак, Макс.      Штирлиц содрогнулся будто от выстрела, оторвал его от себя держа за плечи и заглянул в глаза: - Что? Давно вы знаете? Вальтер смутился, как будто произнес что-то непристойное и отвел взгляд: - С прошлого года. - Почему вы не лечились?! Вальтер! – Штирлиц с негодованием потряс его, глядя как тот в ответ лишь пожал плечами: «Что теперь делать?» - из головы тут же вылетело то, что его раскрыли. Он снова прижал Вальтера к себе, больше для того, чтобы не показывать, как у самого от слез заискрились глаза. Так они простояли несколько минут в полной тишине. - Ну все – Штирлиц глубоко вздохнул, чтобы собраться: Я завтра же вывезу вас в Швейцарию, у меня есть окно. - Это абсолютно исключено – Вальтер говорил сквозь зубы, потому что прижимался подбородком к плечу своего русского. - Я вывезу вас силой. В конце концов, вы меня раскрыли, я могу вас просто похитить. - Я не поеду с вами, Макс. - Почему? - Со мной все кончено. Год – два, может пять. Я обязан позаботиться о жене и детях. Если я сбегу их найдут и убьют. - Вы просто смирились, дорогой? Штирлиц отвел его к дивану и усадил поближе. Вальтер взял со столика пачку сигарет: - Я не хочу закончить жизнь в забытии под наркозом – он поежился: С распоротым животом, как потрошенный кролик. Даже если будет больно, мне важно осознать конец. Понимаете? Слушать его было сущим мучением. У Штирлица болела грудь от того, что он изо всех сил сдерживал крик и отчаяние, не в силах терпеть он звучно всхлипнул и откинулся на спинку дивана. Как будто мало этому миру страданий! Как будто земля не стонет от боли. Кому понадобилась эта маленькая жизнь? Вокруг столько сволочей, убийц, столько бесстыдных палачей без совести и морали. Почему именно Вальтер?! Он протянул руку и провел ладонью по любимым мягким волосам, каштановые прядки скользнули между пальцев. Штирлиц с нежностью смотрел на этот кукольный затылок идеальной формы и поглаживал его. Вальтер косился на него уголками глаз не поворачивая головы. «Какой красивый» - думал Штирлиц, словно впервые сейчас увидел своего шефа, разглядывая тонкую шейку и изящный подбородок. А носик! Такой прелестный. Ему хотелось наглядеться впрок, запомнить эти черты навсегда, хотя у него была фотографическая память, сейчас он жадно жаждал впитать каждую мелочь, любое движение. - Вы теперь уйдете к своим? – спросил Вальтер. - Все несколько сложнее, милый, нельзя двадцать лет быть иностранным гражданином, а потом выйти к советским солдатам со словами «Здорова, мужики!». - У вас серьезная подготовка, Макс. Кстати – он обернулся к нему: Как вас зовут? Штирлиц рассмеялся: - Если вы не планируете сдать меня в гестапо, я должен сохранять легенду. - Вы совсем не боитесь, что я вас выдам? - Ну, вы сами говорите, что у меня серьезная подготовка, я вам скажу, что будет, если вы меня выдадите. Сначала – Штирлиц нахмурился и стал глядеть в потолок: Вас, конечно, похвалят. Но упустит ли Мюллер возможность вас удавить? – он снова посмотрел ему в глаза и молча покачал головой, а затем продолжил: Мюллер и Кальтенбруннер без всяких угрызений совести перевернут все так, что вы окажетесь моим пособником, нет? Он уже поднес к губам сигарету, но увидев скорбное выражение на лице Вальтера поспешил добавить: - Не подумайте, что я стараюсь вас запугать, чтобы спастись. Но, так будет и вы тоже это понимаете. Шелленберг опустил плечи и зажал ладони между бедер: - Я знаю, что так будет, но я не поэтому не выдам вас. Вы мне очень дороги. По сути, у меня никого нет, кроме вас. Смешно! – он отвернулся: Мой близкий человек из НКВД. - Да чем вам не нравятся русские? - Вы странные. Сидите там в своих загадочных думках. «Умом Россию не понять», «На небе Бог, а на земле Россия»! Звучит как – вы все дураки, а мы тут избранные, у нас шестая часть всей суши, все земные богатства, а вы все челядь, мы любого из вас с землей сровняем. Вы самодовольные и никого не уважаете! Штирлиц смеялся через нос прижав ладонь ко лбу. Вальтер закипел: - Что смешного? Об этом я и говорю! Как будто вы меня считаете за человека. Почитать бы что вы там писали обо мне на Лубянку, готов ручаться, меня там считают полным идиотом. - На Лубянке НКВД, дитя, а разведка — это ГРУ. - Вы издеваетесь что ли?! Вы мне куда больше нравились пока были немцем. - А вы мне всегда нравились, Вальтер! – он ухватил его за талию, Шелленберг попытался отпрянуть, но он был быстрее и сгреб его в охапку, затем, прижавшись щекой к горячему виску заговорил: Россия не самодовольная, а великая, величие ее в доблести солдат, в силе крестьян, в доброте женщин. Россия – это не богатства земли, а люди. Множество народов. Мы чтим традиции друг друга и живем все вместе, потому непобедимы. У русского человека широкая душа способная сопереживать даже врагу! – на этой фразе он почувствовал, как Вальтер замер у него на руках: Невозможно ничего отнять у России силой, но можно попросить и она разломит последний кусок хлеба с голодным, приютит обездоленного. Наши сестрички выносили с поля и немцев, наши бойцы в Сталинграде жалели ваших обмороженных солдат, кормили, и все это после сожжённой Белорусии и разбитой Украины. Берлин лежит в руинах и у каждого русского от этого щемит в сердце, потому что виноваты в этом не немцы, а кучка сволочей, которые как крысы забились в бункере. И с ними я веду борьбу, мой дорогой, не с вами или простыми людьми. - Когда меня схватят ваши коллеги, они мне тоже самое будут говорить? - Смотря кто вас схватит. В любом случае, мои коллеги не станут вами торговать, как это сделают западные союзники. Вальтер дернул губками и поуютнее устроился на широкой груди Штирлица, он знал, что это правда, что англичане определенно захотят отомстить ему за похищение своих агентов в Венло. - Мне кажется, что все это просто какой-то кошмар, Макс. Так и должно быть? Я бесконечно мечусь в каком-то лабиринте. Тут все ненастоящее. Я смертельно устал. - Вам нужно спать. Пойдемте наверх. В спальне Штирлиц усадил Вальтера перед зеркалом и стал расчесывать его волосы, пока тот снимал пиджак и жилет. Шелленберга мучал один последний вопрос, он боялся услышать ответ и не спрашивал пока не оказался в постели, когда Штирлиц нагнулся к нему он внимательно посмотрел на него: - Завтра, когда я проснусь, вы будете здесь? Штирлиц прикрыл глаза и отрицательно покачал головой. Больше не о чем было говорить, Вальтер с трудом проглотил ком в горле и зарылся лицом в подушку.