Припадая к Вашим коленям, бесконечно Ваш,
Граф Ф. Бернадот» Вольф сжал слезные точки к переносице, как будто глаза его подводили, и снова перечитал открытку. «Хоть черта, хоть Кальтенбруннера, так? Вот почему граф согласился принять его. Ах, Вальтер!». Он хотел было вернуть открытку на место, но передумал и спрятал ее во внутренний карман мундира. Пришел Шелленберг, он был явно доволен, на аккуратном личике светилась озорная улыбка. Вольф с улыбкой заметил его мягкие ямочки на щечках: - Что такое? Чем вы так довольны, юный хитрец? - Почему это я хитрец? – Вальтер удивленно поднял брови раскладывая бумаги по столу. - Вы вечно что-то замышляете, дорогой. – он тронул кончиком пальца изящный носик Шелленберга от чего тот довольно поморщился: Ну, что рейхсфюрер? Все так же в душевных метаниях? - Мы освободим девушек из Равенсбрюка, сегодня граф Бернадот и обергруппенфюрер обсудят это. - Как вам удалось организовать встречу графа и Кальтенбруннера? – притворно удивляясь воскликнул генерал: Ведь переговоры уже сошли на нет. Вы, очевидно, приложили немало усилий. - Это так – Вальтер не почувствовал фальши в голосе Вольфа: Мне кажется, я смог убедить графа, что переговоры обязательно нужно продолжить. Вольф, немного скривившись хмыкнул: - Что ж, посмотрим, что из этого выйдет. Шелленберг озадаченно взглянул на него, ощутив холодность в голосе, протягивая документы: - Вы считаете, что это бесперспективно? - Смотря для кого – Вольф бегло прочитал сводки с фронта и сокрушенно покачал головой осознавая, что никакой надежды не остается, а потом снова взглянул на Вальтера: Лично у вас в этих переговорах много перспектив, не так ли? Он подмигнул ему и вышел из кабинета. «Эрнст даже и не представляет в какую игру его тянет Шелленберг. Отнесу ему любовное послание, пожалуй, пусть обрадуется» - он саркастично ухмылялся сам себе приближаясь к кабинету главы РСХА. - Хайль, дружище! Кальтенбруннер перед тем, как ответить, со своей обычной хмельной веселостью поставил на стол бутылку коньяка: - Хайль! Садитесь, Карл, давайте выпьем. - Давайте! – Вольф уселся на диван в углу кабинета. Эрнст разлил коньяк по бокалам, но подойдя к своему гостю, наткнулся на протянутую открытку: - Что это? – он передал бокал Вольфу и взял открытку. - Поздравляю! – Вольф торжественно поднял бокал. - С чем? – потянув коньяк он прочитал послание и чуть не выплюнул алкоголь на ковер: Это что за черт? – он закашлялся так, что в уголках глаз проступили слезы: Это какая то шутка?! - Ну да – буркнул генерал: Видите как мне смешно По его усталому лицу этого было не видно. Кальтенбруннер оскалившись тряс несчастным клочком бумаги сверкающего золотым тиснением: - Я сейчас же удавлю эту дрянь! Как он смеет? - Я бы не был столь категоричен, обергруппенфюрер, будьте умнее, используйте слабости графа себе на пользу. - Слабости графа – это Шелленберг? Вольф утвердительно кивнул, чем разозлил его еще больше: - Я что же должен там торговать телом Шелленберга, которого возжелал престарелый граф?! Он его на пятнадцать лет старше! - Именно торговать! – Вольф внимательно оглядел его: Торговать! Вальтер не должен дешево обойтись Бернадоту – он встал и вплотную подступил с опешившему Кальтенбруннеру: Пусть освобождение узников из лагерей не выглядит как его подвиг, а как наша милость. Мы будем решать кто оттуда выйдет, а его служба будет просто обслугой. Никаких съемок, никаких репортеров. Дайте понять дорогому графу, что гарантией всех его данных обещаний будет наш прелестный мальчик, который останется пока в наших руках. Эрнст довольно улыбаясь потер свои крупные, как у дровосека, ладони: - А если быть точнее, в моих руках. Вдвоем они хищно посмеялись переглянувшись.…
Тяжелый стол круглой формы был элегантно сервирован лучшим фарфором и бронзовыми канделябрами, в центре стола стояла низкая чаша с марокканскими розами от которых шел дивный аромат. Горничные разносили чай и пирожные. Вальтер вяло ковырял ложечкой вишневую панна коту, настроение ему портил Кальтенбруннер, который сегодня как с цепи сорвался, перечил графу во всем и демонстрировал свои ужасные манеры. Рассевшись по-хозяйски, сложив локти на стол, австриец обсасывал перепелок, хлюпал и шарил языком между зубов, не вытирая рук хватал хрустальный бокал, от которого уже не отходил парень с бутылкой вина, постоянно подливая еще. Закончив с ужином, Эрнст довольно причмокнул и вдруг кивнул Шелленбергу: - Оставьте-ка нас с графом наедине. Вальтер будто только этого и ждал, он швырнул салфетку на стол, быстро повернулся к графу, шепнул: - С вашего позволения. И быстро вышел. Смотреть на рожу Кальтенбруннера и терпеть его выходки было просто невыносимо, он достал сигарету и закурил. Дворецкий тут же подал ему пепельницу. Бернадот снисходительно ждал что ему собирается сказать этот неотесанный нацист. Кальтенбруннер осушил бокал и перевернул его кверху дном давая понять, что закончил, потом внимательно стал глядеть на графа: - Итак, вы, значит, желаете забрать пару тысяч евреев? Лицо графа вытянулось от такой наглости, он легко улыбнулся: - Прежде всего это в ваших интересах, доктор. - Что мне с этого? В печах сгорели миллионы, пара тысяч человек мне ничем не поможет. Фольке понял, что у его гостя есть какие-то козыри в рукаве, ничем другим такое нахальство было не объяснить, он сложил пальцы домиком и спросил: - Вы можете быть со мной откровенны, что конкретно вы от меня хотите? - Забирайте своих евреев, транспорт вы организуете сами, и так, чтобы ни одна живая душа об этом не знала. - Сейчас очень сложно обеспечить безопасное передвижение, было бы удобнее … - Еще раз повторяю, до того сколько народа доедет к вам живыми, мне нет никакого дела! Граф начал проявлять раздражение: - Зачем тогда вы здесь? Что бы показать мне свое злодейство? - Человек, который пользуется беззащитностью мальчика и тянет его в постель, зная, что тот не может отказаться, чтобы спасти свою жизнь, не может мне ничего говорить о злодействах. Эрнст бросил на стол открытку. У графа задрожали губы: - Не смейте! – он быстро обтер салфеткой рот и скомкал ее в руке: Вы не втяните сюда Вальтера. Иначе я сейчас же уеду из Германии. - Пожалуйста! Я разве вам мешаю? Езжайте куда хотите, и подумайте хорошенько. А Вальтер пока подождет вас в моем Управлении. Он тяжело встал из-за стола и граф вскочил следом: - Постойте, доктор! Я согласен. Мы все организуем, вам нужно просто согласиться. - Так-то лучше, граф. Вы пока все организуйте, а я присмотрю за милым мальчиком, что бы вы не забыли все как следует организовать. Благодарю вас за ужин. Хорошего вечера! Фольке с ненавистью смотрел ему вслед, конечно, эти подлецы нашли чем крыть в этих переговорах. Он обреченно сел обратно на стул и прижал кулак к подбородку. Как теперь найти транспорт? Кто вообще согласиться сюда ехать под грохот русской канонады? Где взять топливо? Что они сделают с Вальтером если все провалиться? Его опасения были не напрасны, ведь он отлично знал как Кальтенбруннер поступил с бедняжкой. Граф брезгливо сжал губы и закрыл глаза. Он не позволит этому снова свершиться, даже если придется вывозить узников на личном Роллс Ройсе. Шелленберг с интересом разглядывал замысловатую вазу из малахита, когда дверь из столовой распахнулась и к нему широким шагом подошел начальник с коротким приказом: - Домой! - Простите, но я должен обсудить с графом детали – он стал было выворачиваться от напирающего тела Кальтенбруннера, но тот сильно схватил его чуть ниже плеча и поволок за собой: Отпустите! Что вы делаете? Мне больно! - Закрой рот! Вальтер понял, что что-то случилось там за закрытой дверью, ему не дадут остаться, поэтому он перестал упираться и побежал за шефом. Когда его грубо толкнули на сидение лимузина и закрыли за ним дверь, он потер ноющую руку и посмотрел на плюхнувшегося рядом Кальтенбруннера: - Что случилось? - Ничего. Граф полностью принял наши условия. - Мы должны предоставить транспорт? - Ничего мы ему не должны! Это его забота. - Не понимаю как эти условия стали для графа приемлемыми. - А тебе не надо ничего понимать, пока граф не выполнит все условия, он тебя не увидит. Вальтер возмущённо распахнул на него глаза. Вот какие условия были на переговорах, графа приперли к стене и шантажировали тем, что не дадут им встречаться. Австриец тоже смотрел на него, но спокойно, с презрением. Шелленберг отвернулся и стал смотреть в окно. Кальтенбруннер хмыкнул: - Что? Злишься на меня? За то что не дал тебе остаться со стариком? Неужели так уж тебе не терпится? Он взял его за подбородок и повернул лицо заставляя смотреть на себя: - Ты думал, что выставишь меня марионеткой перед своим любовником, да? Маленькая шлюха! Вальтер сам не понял, как махнула его рука. Водитель с тревогой обернулся на звук пощечины, но сразу вернулся к дороге и немного сгорбился, ожидая страшного скандала. Но Эрнст даже в лице не изменился, он немного ощупал языком щеку изнутри проверяя насколько сильно она пострадала, оцарапавшись о зубы, потом ухмыльнулся: - Ведешь себя как баба, бьешь как баба, даже пахнешь так же. После тебя нужно салон проветривать, что бы жена не обвиняла меня в том, что я вожу тут любовниц. Ожидая, что сейчас ему достанется за оплеуху начальнику и видя его спокойный тон, Вальтер немного удивился и осторожно обратился к водителю: - Пожалуйста остановите! - Сиди, где сидишь – зашипел на него Кальтенбруннер: Не то я тебя запру. Уясни себе, мальчик, что я устал от твоих интриг, мне по горло хватило твоей выходки с борделем, я каждую секунду могу тебя арестовать и отправить в гестапо. Как думаешь, Мюллер обрадуется, если я отдам тебя ему в распоряжение? Шелленберг вспомнил как в последний раз они расстались с главой гестапо и у него холодок пробежал по спине. После того спектакля с фотографиями Мюллер подстерег его в коридоре, сняв там охрану. Вальтер даже пикнуть не успел как оказался прижатым к стене с зажатым сильной угловатой ладонью ртом. На него посыпались угрозы, страшные обещания того, что с ним будет делать папаша гестапо, если случиться, что ему доведётся попасть к нему в подвал. Наблюдая как взгляд Вальтера наполнился страхом и беспокойством, Кальтенбруннер потянулся и провел пальцем ему по шее: - Не грусти, дорогой. Твой граф все сделает, что мы ему скажем. А потом делай что хочешь. Но если тебе так не хватает мужского внимания – он придвинулся к нему и обхватил руками: Я всегда готов тебе его оказать. Вальтер со стоном вырвался и венц рассмеялся кашляющим смехом, довольный тем, что лишний раз напугал его.…
Апрельским утром в лагере Равенсбрюк царил полнейший хаус, сюда приближались русские войска и его готовили к эвакуации. Голодных еле живых женщин бесконечно гоняли по плацу, пересчитывали и пересортировывали, эта суматоха только истощала несчастных. Некоторые уже не могли стоять на ногах и их оттаскивали к воротам крематория несмотря на то, что они были живы. Их бросали на землю рядом с уже умершими, и они лежали там с пустым взглядом, покорно ожидая расправы. Вдруг к главному въезду в лагерь подъехал блестящий Мерседес, а за ним бесконечная вереница белоснежных автобусов с красными крестами на бортах. Автобусы въехали на плац, ССовец из Мерседеса подбежал к озадаченно поперевшему бока коменданту лагеря, и передал бумаги, тот внимательно их изучил и кивнул. Женщин начали выводить из бараков и сажать в автобусы. Сестрам милосердия отчаянно хотелось забрать из этого кошмара каждую, но получилось уместить в машинах только пятнадцать тысяч. Автобусы тронулись уже глубоким вечером на них печально смотрели тысячи глаз, трогательных, изнеможденных созданий, для которых это событие стало проблеском надежды, которую многие из них давно забыли.…
«Это цветы песика, сандал и, кажется, корица» - граф водил носом по тонким пальцам, осторожно прислушиваясь к аромату кожи. Он выполнил все условия по эвакуации, и этим вечером невысокий генерал из гестапо, с безразличным прямым взглядом и дергающимися веками, привез в особняк его желанного ангела. Вальтер невинно поджимал губки и смотрел на него немного с опаской. Фольке не хотел от него ничего, кроме как чувствовать рядом это нежное создание и иметь возможность прикасаться. Он робко дотрагивался кончиками пальцев красивого лица, разглядывал его словно перед ним был музейный шедевр, который запрещено трогать, и вот-вот его одернут строгие хранители. Больше всего ему не хотелось, чтобы Вальтер боялся его, помня о прошлом юноши, граф не желал будить в нем плохих воспоминаний. - От чего вы так холодны сегодня? – наконец спросил он, потому что Вальтер в очередной раз отвел от него взгляд. - Меня сюда привезли как наложницу – сдавленным голосом ответил он, явно борясь с собой, чтобы его тон был помягче. Фольке скривив рот еле заметно приклонил голову, все это действительно выглядело как торговля и у Вальтера были все основания чувствовать себя разменной вещью, он мягко взял его за плечи: - Я вас уверяю, что мне крайне неприятна сложившаяся ситуация, но ваши начальники проявили себя мерзавцами. Шелленберг печально посмотрел на него: - Что теперь? Вот я, в вашем распоряжении. - Бог мой! Не говорите так! – граф элегантным движением заправил выбившуюся прядку ему за ушко: Я рад быть в вашем обществе, и просто вас видеть. Рад что вы в безопасности. Сегодня Вальтер как будто увидел графа впервые, его лицо по-прежнему было таким же спокойным и благородным, руки нежными, а манеры обходительными. И все же, что-то появилось в его глазах, некая жадность. Все это стало мешать Шелленбергу доверять ему, он чувствовал, что граф его купил, что существуют другие договоренности с Кальтенбруннером. И это было действительно так! После того последнего ужина, с графом встретился Скорцени, с которым разговор пошел об укрытии на нейтральной территории. И там уже зазвучали фразы не о том, что им запретят встречаться, хитро кривясь знаменитый диверсант заикнулся о том, что Вальтер может остаться без головы. По сути, граф в обмен на одно из своих поместий получил жизнь Шелленберга. Это обстоятельство теперь придавало ему смелости в общении с прелестным мальчиком, потому он и оглядывал его как удачное приобретение. - Успокойтесь, мой хороший – граф уговаривал медовым голосом, не забывая при этом гладить его плечи и спину: Скоро все это закончится и вам не надо будет думать о бывших коллегах. Он становился все ближе и потянулся губами вначале к шейке, потом к ушку, его объятия становились крепче, скоро Вальтер уже не мог шевелиться, так надежно граф его держал. - Пожалуйста, не противьтесь мне – прошептал Фольке и стал искать чувственный ротик. Вальтер отворачивался: - Граф, остановитесь! - Мне невыносимо это слышать! Я столько ждал! Он повалил его на диван и стал неистово целовать, у Вальтера закружилась голова, едва тонкие губы Бернадота коснулись его губ он ответил на поцелуй. Да к черту все! Интриги и заговоры – к черту! Вот диван, а вот добрый граф, который без ума от него, который пошел на любые немыслимые условия только бы целовать своего трепетного мальчика. Разве не стоит его наградить? Граф благодарно замычал стоило ему ощутить взаимность. «А это приятно!» - думал Вальтер. До сегодняшнего дня его так целовала только жена, Гейдрих накидывался на него как на кусок мяса, и если целовал, то непременно хватая зубами. Он стал расслабляться и чуть постанывать, граф был неимоверно деликатен и внимателен, от него не несло одной только похотью. Фольке так не хотелось отрываться, пухлые манящие губки Вальтера, были такими сладкими и даже цветом стали напоминать кремовые розовые пирожные. Он сделал над собой усилие и немного отстранился, чтобы смотреть в его прекрасные глаза: - Я вижу ангела, Вальтер! Я вижу вашу хрупкую душу. Это не выразить словами. Это великолепно! —он говорил полушепотом пристально вглядываясь в его лицо. За ужином граф рассказывал смешные истории с охоты, а Вальтер заливисто смеялся. Вечерний сад, куда они вышли прогуляться в сумерках, был тих. Закат дышал прохладой. Тут росло много диких деревьев и некоторые дорожки напоминали лесные, но стоило им довериться, как густая, по первому впечатлению, чащоба вдруг открывала изящную беседку или фонтан. Эти укромные уголки очаровывали, Шелленберг с удовольствием прижимался к Бернадоту, разрешая целовать ручки и шептать на ушко разные глупости. - Тут скоро зацветут пионы – объяснял граф: Есть очень редкие сорта, жаль что мы не сможем эти насладиться, но в летней королевской резиденции растут множество гортензий, они ни чуть не хуже. А впрочем, вы в этом вскоре убедитесь сами! - Вы рискуете, мой господин, связываясь со мной – честно сказал Шелленберг: Англичане точно имеют на меня зуб, и они не оставят вас в покое. - Поверьте, я знаю обо всем! Я не позволю вас обидеть. Идемте в дом, уже совсем темно. Вальтера разместили в прекрасной комнате, стоило прислуге сопровождавшей его выйти, как он с довольным визгом плюхнулся на огромную антикварную кровать с балдахином из роскошной парчи. Королевская роскошь ему отлично подходила. Другой бы смотрелся в таких интерьерах глупо, но Вальтер, его складная фигурка и миленькое личико с глубокими прозрачными глазами, его портрет мог бы висеть в старинной библиотеке дворца в помпезной раме. Он чуть побаивался, что Бернадот будет слишком напорист, но воспитание графа осталось безупречным, и к пожеланию доброй ночи он получил скромный поцелуй и легкий поклон.…
- Вы посмотрите какой он довольный! Вольф встретил Шелленберга в приемной рейхсфюрера, куда тот прибыл из-за срочного донесения. Штаб Гиммлера теперь базировался в Любеке, небольшом городке недалеко от границы с Данией. Пока под напором русских армий горел и рушился Берлин, тут была благостная и душевная атмосфера. Генерал с хитрой улыбочкой заглянул в его глаза: - Ну-с, выходные у вас прошли интересно, я вижу, вы буквально цветете, дорогой. Вальтер манерно пожал плечами: - Граф очень мил мне с ним интересно. - Думаю, что ему с вами куда интереснее, добрался до молодого тела. - Ох, генерал – у него сразу испортилось настроение: Вы только об одном способны думать. Вольф хотел было возмутиться, но тут адъютант пригласил Шелленберга в кабинет. Он уже сделал пару шагов к двери как вдруг генерал схватил его за руку и испуганно посмотрев на адъютанта зашептал: - Милый, теперь тебе нужно быть осторожнее. Все осложнилось. Вальтер это понимал. После провала переговоров в Норвегии, они с графом должны были ехать в Любек вместе, однако Гиммлер настрого это запретил и приказал Шелленбергу явиться одному. Поэтому Бернадот тоже настойчиво отговаривал его ехать, утром после завтрака он сидел на балконе и оттуда кричал, небрежно смахивая пепел сигареты: - Какое вам теперь дело до Гиммлера? Оставьте его наконец! Я не понимаю откуда у вас это наивная привязанность к нему. Но он поехал. Не ясно был ли это скопившийся за годы страх перед рейхсфюрером или теплящиеся перспективы занять пост в новом правительстве, скорее первое. Долгий период он все время, каждую минуту находился в опасности и все это отбило в нем напрочь любые мысли о неповиновении. Не смотря на полное поражение в войне и крах всей их преступной системы, гестапо все еще вешало и расстреливало. Гиммлер точно был не в духе, он посмотрел на Вальтера с нескрываемой злостью и принялся, хлюпая, отпивать свой травяной чай, который помогал ему при болях в желудке. Керстена больше с ним не было, и теперь приходилось спасться подручными средствами. Потом он кое как поднялся и подошел к нему ближе: - Я разочарован вами, Вальтер! Это вы столько лет уговаривали меня, что сможете все организовать. Я верил вам. И что? Скандинавы отказались от всего. Это вы! – он отвернулся и посмотрел в окно и кивнул сам себе: Это все вы. Шелленберг покорно молчал, он не мог сказать Гиммлеру, что тот во всем виноват сам из-за своего тщедушного двуличия упустивший множество шансов на реальные мирные шаги. Скажи он такое, его бы тут же расстреляли. - Что вы молчите теперь? – Гиммлер снова угрожающе приблизился: Скажите мне что же дальше? Как нам быть? Вы хорошо устроились у графа, и предали всех остальных! Под остальными, он очевидно имел одного себя, потому что все другие верхи РСХА и СС давно разбежались по стране и нейтральным государствам. Кальтенбруннер убрался в Австрию, черт знает куда, еще в середине апреля и передавал оттуда приказы через секретарей. - Мой господин – Вальтер с трудом подбирал слова, понимая, что находиться сейчас в большой опасности: У нас есть еще возможность полностью снять оккупацию с Норвегии и Швеции, в этом случае ведение мирных переговоров в Скандинавии, я уверен, пройдет для нас легче. Гиммлер подошел к нему вплотную и глубоко заглянул в глаза: - По тому, что я сейчас слышу, я делаю вывод, что не я больше ваш господин, Шелленберг! Вы теперь работаете на шведское правительство. - Это не так! Я уверяю вас! – его голос сорвался. Насмешливо кривясь от нахлынувших подозрений, Гиммлер стал ходить по кабинету. Вероятно, он хотел бы сейчас же пристрелить Вальтера, так как не только считал его теперь предателем, но и взваливал на него вину за свой возможный провал перед Гитлером. «Гадкий подстрекатель» - про себя злился он: «Моей ошибкой было доверять этому красивенькому мерзавцу, у него нет ни смелости, ни воли, ничего от настоящего арийца, теперь мне это ясно видно. Они точно сговорились с графом против меня». Однако, остановившись у стола и пару минут поразмыслив, он вдруг сказал: - Мы пойдем на эти условия, но переговорами теперь займетесь не вы, а доктор Бэст, вы тщательно проконсультируете его. - Как прикажете – Вальтер тихо вздохнул с облегчением. - Отправляйтесь обратно к своему господину! Гиммлер презрительно отвернулся. По дороге во Фленсбург у него дрожали руки, скоро машину стало вести невозможно, Вальтер притормозил у обочины и расплакался. Почему он все еще так боится Гиммлера? А впрочем, ответ на этот вопрос найти не трудно, ведь он будущий приемник Гитлера, и по его тонким намекам, Вальтер понимал, что жить фюреру оставалось уже недолго. У рейхсфюрера было не мало причин чтобы после своего назначения ликвидировать Шелленберга, чудо было то, что он сейчас остался невредимым. Фольке с балкона парадной лестницы уже видел воспаленные от слез глаза Вальтера и сокрушенно качал головой: - Ну что? – он нежно обнял сразу прильнувшего к нему мальчика: Что я говорил? Бросьте его! Тут вам ничего не угрожает, я увезу вас в Швецию. Вальтер всхлипывал: - Не выйдет, Гиммлер скоро станет фюрером, а меня объявит изменником и тогда мне точно конец. - Глупышка – граф поцеловал его в носик: Если нацистский режим объявляет тебя изменником, это же отлично! Этот режим уничтожат ни сегодня, так завтра. Ну вот что – он немного отстранил его от себя: Идите переоденьтесь, мы уезжаем в Данию. Вальтер сдержанно кивнул, и поплелся в свою комнату. Фольке напряженно смотрел ему вслед: «Ему еще не сказали, или Кальтенбруннер тянет зачем-то?». Этим утром, едва Вальтер покинул особняк, граф связался со Скорцени и предложил уволить Шелленберга, тот с энтузиазмом согласился передать это прошение Кальтенбруннеру, и теперь Фольке ждал, что Вальтер вернется к нему свободным человеком, но что-то не срослось там. Тем же вечером в уютном отеле неподалеку от королевского сада, Вальтер лежал на широкой кровати в одной ночной рубашке. Сегодня все валилось из рук, он даже успел споткнуться на лестнице и проехаться коленом по паре ступенек. Услышав стук в дверь и зовущий его голос графа он безразлично повернул голову и не ответил. «Неужели уснул?» - Фольке не стал дожидаться разрешения войти, Вальтер смотрел на него пустым взглядом. - Расклеились, мой друг? – понимающе заметил он и присел на кровать: Ну что с вами? – ладонь легла на красивую лодыжку и начала ее массировать, его взгляд задержался на голых коленках, одна из них была уже с расплывшимся багровым пятном: Сильно болит? - Что? – граф указал ему на синяк, Вальтер поморщился: Ничего страшного. Фольке подполз к нему и лег рядом: - Я не дам вам так тут лежать – он забрал губами мочку его ушка и слегка прикусил, сразу вызвав тихий стон удовольствия: Я хочу вас хорошенько приласкать, дорогой. Пойдемте-ка! - Я не хочу одеваться! - Это вовсе и не нужно! Граф с хитрым блеском в глазах потянул Вальтера к себе и поднял с кровати: - Идемте, подали прекрасное шампанское. Игристое и вправду хорошо помогло, уже спустя пару бокалов, на личике Вальтера вновь играла озорная улыбка. Фольке смеялся, и, то и дело, осторожно клал руку на его худое, обнаженное бедро. Скоро рука его стала увереннее и скользнула выше, Вальтер это заметил, но не подал вида. - Итак – граф прижался грудью к его плечу и попытался проникнуть ладонью между ножек: Мы можем сегодня слегка пошалить? - Мне уже страшно – Шелленберг настороженно улыбнулся. - Не бойтесь! Встаньте-ка на диван! Вальтер удивленно поднял бровь: - Встать на диван? - Прошу – граф подал ему руку помогая подняться: Чуть пошире, пожалуйста – он потянул его за щиколотку отодвигая ее в сторону. Полюбовавшись немного проделанной работой Фольке улегся на диван расположив голову между ног Вальтера, тот смотрел на него сверху недоумевая зачем это все. - Хорошо! – граф слегка щурясь разглядывал его под рубашкой: Прелестно! А теперь, садитесь! - Что? – Вальтер будто не расслышал. - Опускайтесь вниз! Руки графа стали гладить его ножки, немного потягивая книзу. Шелленберг пожал плечами и уже поднял ногу, чтобы отойти и сесть рядом, но Бернадот остановил его: - Нет-нет! Деточка, садитесь так, не надо отходить. - Я что же вам на голову должен сесть? - Точнее, на лицо, дитя. Давайте, смелее! - Я не буду! - Смелее! – граф приподнялся и крепко обхватив его бедра стал требовательно их тянуть на себя. - Что вы хотите сделать? – Вальтер сопротивлялся, стараясь столкнуть с себя его руки и улизнуть. - Вам будет приятно, я обещаю! Доверьтесь мне. - Ох! – он зажал рот ладонями и еще раз посмотрел вниз на пребывающего в нетерпении графа, тот облизнул губы и ободряюще кивнул. Когда вам в жизни нечему удивляться, не нужно расстраиваться, жизнь обязательно подкинет вам какого ни будь шизофреника, настолько странного, что предыдущие чудаки сойдут за вполне нормальных людей. У милого Вальтера весь жизненный путь состоял из таких вот встреч. Стоило проворному, прохладному языку графа коснуться его нежных мест, как Шелленберг вздрогнул и съежился. Приятно это или гадко, было еще не разобрать и он, морщась и поджимая пальчики на ногах, прислушивался к новым ощущениям. Одной рукой Фольке придерживал его снизу, большим пальцем чуть раздвигая ягодицы, второй уже вовсю ласкал себя, достав из брюк твердеющий член. И все-таки приятно. Вальтер уперся руками в подлокотник и шире раздвинул ноги. Он стал стонать, запрокидывая голову, выгибал поясницу направляя графа к более чувствительным точкам. В какой-то момент, потеряв контроль над собой, Шелленберг дыша и раздувая ноздри как загнанная лошадь, опустил руку вниз и ухватив Фольке за волосы с силой прижал к себе, и в ту же секунду кончил. Бархатная обивка впитала в себя густые горячие капли оставив на поверхности лишь влажные следы. Граф, дрожа от возбуждения дергал рукой, мгновения хватило, чтобы он глухо застонал и обмяк. Вальтер поднялся на четвереньки, упершись лбом в сложенные на подлокотнике руки, его бедра совсем онемели, а колени сводила дрожь. Как только граф выбрался из-под него, Шелленберг обессиленно повалился на бок. Приведя себя в порядок, Фольке снова разлил шампанское по бокалам и подал один Вальтеру, у которого с шек еще не сошел стыдливый румянец: - Вы совсем неопытны, дорогой, верно? Шелленберг потупил взгляд: - До сегодняшнего дня мужчины со мной не церемонились, господин, я просто ждал, когда все закончиться. - Бедное дитя! – граф взволнованно присел рядом, теперь виня себя, что завел этот разговор: Я постараюсь быть с вами как можно более аккуратным. Не желаю, чтобы хоть что-то в наших отношениях напоминало вам о прошлом. Вальтер снова с интересом посмотрел на него и мило улыбнулся: - Я знаю, граф. В спальне Бернадот, лежа в кровати, умиленно наблюдал как мальчик, упорно кряхтя и елозя, пытается угнездиться в одеяле, и не выдержал: - Господи! Мне уже становиться неловко, вы же как ребенок! - Почему? - Вы издаете детские звуки – граф подтянул его поближе к себе: Ну, или как хомячок. Видели их? Такие милые зверьки, они так же копошатся перед сном. Когда все успокоилось и оба они замолчали, Вальтер невольно вспомнил Штирлица, который так же обнимал его в кровати. «Где он сейчас? Я скучаю по нему. Пусть он русский, но я скучаю». Стало тоскливо. Он посмотрел на лицо уже дремлющего графа и вдруг нашел, что тот похож чем-то на Штирлица. Ну да – сильное волевое лицо, породистое, уверенный взгляд и трепетная любовь к нему, Вальтеру. «Интересно, судьба забрала у меня Макса, но теперь я с графом» - он задумался: «Может и в правду следует забыть о Гиммлере? Ирен в Швейцарии, и я уеду тоже» - внутри кольнуло: «Ирен, как ей объяснить почему я не с ней? Скажу как есть, ничего другого не остаётся». Внутри все же осталось беспокойство, скандала тут точно не избежать, Вальтер тяжело вздохнул и поближе прижался к графу, который сквозь сон обнял его тяжелой рукой.