…
- Отмотайте этот кусок. Я хочу прослушать еще раз. Бернадот оперся ладонями на стол перед магнитофоном и сосредоточенно слушал запись допроса Вальтера. Из динамика раздался сильный голос Филби: - Те документы, что вы передали в архив не полные. Где остальные? Фольке остановил запись и обернулся к сидящему с виноватым видом Рейнсу: - Он отсмотрел все переданные документы? - Именно так! Господин, как будто знал какие бумаги там должны быть, и когда не нашел всех, стал постоянно спрашивать о них. - Значит, ради них он выкрал мальчика. Бедное дитя, что он сейчас с ним делает? Полковник сконфужено втянул голову в плечи: - Мне так жаль! Я не нахожу себе места, постоянно об этом думаю. - Полно, господин, полно! Тут все виноваты. Не уследили. Теперь помогите мне! - Все что угодно, Ваша Светлость! Конечно! - Устройте мне разговор с этим проходимцем. Не сейчас. Я вам сообщу. Они распрощались. Фольке тут же вернулся в Стокгольм. Не смотря на поздний вечер он взялся за бумаги Шелленберга. Несколько часов он рассматривал документы, стало казаться, что в этом нет смысла. Внезапно взгляд стал выхватывать из нагромождения немецкого текста одно имя – Штирлиц. «Макс Отто фон Штирлиц» - прочел он на одном из документов и тут же заторопился, чтобы найти другую бумагу из кипы просмотренных: «Вот снова он. Что это за Макс? От него все время уходят документы». Граф не был разведчиком, он не мог увязать все моменты игр агентов. Окончательно запутавшись, он решил с утра вызывать к себе главу шведской разведки и приказать ему разыскать Штирлица. Небо тусклое, похожее на разбавленное молоко, как будто сверху и не небо вовсе. Редкие птицы пролетали на этом бесцветном фоне. Вальтер стоял у окна уперевшись щекой в решетку. Вокруг все так же было тихо, он терялся в догадках о том, как это возможно, чтобы в здании, где столько людей, где в подвале кричат пленники, стояла такая тишина. «Наверное, тут особые стены, хотя двери самые обычные, они бы не могли обеспечить такую звукоизоляцию. Интересно, как они это сделали?». Тут он стал припоминать, что никогда не слышал криков из подвала гестапо: «Значит, такие учреждения как-то хитро строят». Несколько дней его никуда не выводили, и никто к нему не приходил, через маленькое окошко в двери ему подавали еду и забирали посуду. Вальтер здоровался с человеком по ту сторону двери и пытался его увидеть, но оттуда никто не отвечал. «Новая мера устрашения?» - усмехался он: «Пытка одиночеством». Он снова прижался лицом к решетке разглядывая окружающий унылый пейзаж: «Какой сегодня день? Сколько сейчас времени?» - он будто полностью растворялся в этом нависающем синюшно-белом небе. Яркий, озорной характер Шелленберга не спешил сдаваться, он отпрянул от решетки и стал петь песенку Лили Марлен, которую когда-то обожали исполнять в Салоне Китти. «Фонарь узнает твои шаги, Твою красивую походку, Он горит все дни, Но уже давно меня забыл.» «Интересно, меня кто ни будь слышит?» - он кружился по камере и продолжал петь, мысли всплывали в голове сами собой: «А если меня никто не слышит, то издаю ли я звук вообще?». В двери раздался торопливый лязг замка, Вальтер тут же замер: «Похоже, я очень скверно пою, что меня сразу решили прервать», это его повеселило. Вошедший в камеру Стивенс посмотрел на него с недоумением: - Чего это вы улыбаетесь? Вальтер опустил голову: - Я не знал, что нельзя. - В моем учреждении обычно умоляют о пощаде, а не скачут как козы с глупыми песенками. Филби требовал от вас документы, когда вы думаете их передать? - Я считаю, что уже все объяснил господину о том, что не передам их. - Вот как! – подполковник уперся в него взглядом, поблескивая моноклем, потом сложил руки на груди: Что ж, посмотрим как вы запоете теперь. Он дал знак охраннику, тот развернул Вальтера, завел ему руки за спину и надел наручники. Стивенс приблизился и двумя пальцами под подбородок поднял его лицо на себя: - Дай-ка посмотрю в твои глаза, дорогой. Какие необычные! Как омуты с родниковой водой. Очень красиво! А теперь давай их спрячем. Вальтер даже рот приоткрыл от недоумения: - Что? Охранник расправил перед ним мешок из плотной черной ткани, он даже пикнуть не успел, как этот капюшон набросили ему на голову и завязали на шее кожаным ремнем. Ни единой капельки света! Он мотал головой полностью потеряв ориентацию в пространстве. Раздался голос Стивенса: - Не паникуйте, а то задохнетесь. Его взяли под руки и отвели к кровати, усадили не нее и ушли. Дверь захлопнулась. И наступила тишина. Вальтер не сразу осознал, что произошло, он хлопал глазами и неподвижно сидел. «Меня так и оставят?» - по спине пробежал холод: «За что?! За песенку? Это такое наказание мне?». От обиды он немного заскулил, и заплакал. - Я не хочу! Кто ни будь! Никто не отзывался. Стало страшно, подступила паника, Вальтер медленно поднялся и, ступая будто по горячим углям, двинулся вперед. Ему казалось, что дверь где-то там, но он уперся животом в стол. Теперь он, вроде бы должен был сориентироваться правильно и найти дверь, но стукнулся головой о стену. - Я не могу так жить! Прекратите это! Это жестоко!!! Он сполз по стене на пол и снова заплакал. Наручники давили на руки, а слезы приходилось вытирать, упираясь лицом в колени. В какой-то момент он решил встать, неловко упираясь ладонями в пол, у него ничего не получалось. Нервничая от беспомощности Шелленберг резко дернулся и упал на бок. «Постойте-ка!» - он сразу успокоился, свернулся клубочком и потянул наручники через ноги. Теперь они были впереди. Он поднял руки, ощупал затянутый ошейник и отстегнул его, потом стянул с себя мешок и выглянул наружу. Личико сразу озарила хитренькая улыбка. Вальтер встал и тихонечко подошел к окну. Теперь небо нравилось ему, каким бы оно не было.…
Филби вернулся в Англию и Штирлицу нужно было покинуть Германию, он уже получил греческий паспорт. Багаж он отправил почтой, и отправился на вокзал, вечером у него был поезд в Стамбул. Прилежно проговаривая про себя новую легенду, Штирлиц зашел в кафе неподалеку от вокзала и заказал коньяк. Народ гудел вокруг, звучала речь на разных языках. Среди гула раздавался звонкий девичий смех. Штирлиц немного улыбнулся, одними уголками рта и прищурился, он вспомнил, что так же смеялся Вальтер, громко, как ребенок. Он знал куда увезли бедняжку, от мысли об этом стало паршиво. Сигарета прогревала пальцы, и он вдумчиво смотрел на струящийся дымок: «Маленький, как ты там? Лишь бы Стивенс не перестарался, а то он может. Законченный психопат». Поезд стоял на путях, отдуваясь паром, на перроне суетился народ. Штирлиц неторопливо шел к своему вагону, слегка помахивая тростью. Проводник в блестящем мундире, стоявший у вагона первого класса, приветствовал его любезным поклоном: - Доброго вечера, господин. Прошу ваш билет. - Пожалуйста! Штирлиц вдруг спиной ощутил неладное и обернулся. Через толпу прямо на него двигались двое полицейских в компании еще троих в штатском. Он не подал вида, но занервничал. С его легендой все было в порядке, он нигде не наследил. И все же его окружили: - Штандартенфюрер Штирлиц! Вы арестованы! - Выходит, что он много лет работал с Вальтером. Смотрите, 1939 год, 1942 год. Практически, всю войну. Бернадот изучал досье Штирлица, принесенное сержантом, и удивлялся: - Почему я никогда не слышал о таком человеке? Мы плотно сотрудничали с РСХА. Он, будто пытался скрыться. - Это очень интересный человек, ваша Светлость! Оказывается, что его фамилия не фигурирует ни в одном немецком архиве, как будто кто-то намеренно удалил его оттуда. Если бы не ваша микропленка, мы бы о нем никогда не узнали. Фольке бросил папку на стол, скрестил руки на груди и подошел к офицеру: - У меня в руках еще множество документов, где фигурирует его фамилия, вы можете прислать мне надежных людей, которые помогли бы разобраться в этом деле? Но все это должно остаться в тайне, конечно. - Безусловно, ваша Светлость! - Куда его отправят? - Пока что в лагерь временного содержания, где и все мелкие нацисты сейчас. Выяснят к чему он причастен и насколько. - Это хорошо – граф прохаживался по кабинету, что помогало ему собраться с мыслями: Я подозреваю, что этот Штирлиц не простой человек. Он вдруг остановился и резко обернулся к офицеру: - Почему он ото всех пытался скрыться, как думаете? Сержант чуть наклонил голову набок и поджал губы: - По моему опыту так могут действовать агенты, шпионы других государств. - Может ли он быть английским шпионом? - Похоже на то, мой господин, потому что в тех документах, что вы представили, есть данные подтверждающие, что он передавал сведения в МИ6. В голове графа зароились мысли: «Вот оно! Этот подонок точно связан с Филби, так они и загнали мальчика в капкан» - он прищурил глаза, которые загорелись мстительным, зловещим огнем: «Вы заплатите за это, жестоко заплатите!»...
Снег уже не таял. Ледяной английский ветер, пронимающий до нутра, соленый и мокрый разгонял пешеходов по домам. Но серый Лондон, как всегда, был многолюдным. Филби смотрел на спешащих прохожих, и возню машин и экипажей на дороге. Он открыл окно и взял с карниза пригоршню снега. Ладонь приятно закололо. Глядя, как белый смятый кусочек превращается в воду, Филби задумался о своем большом провале. Вальтер был для него теперь как кость в горле, которая душила его и колола изнутри. «Он точно сумасшедший, нужно было сначала показать его психиатру» - Филби разочаровано стряхнул с руки талую воду: «Невозможно столько недель сидеть с мешком на голове и продолжать упрямиться! Это выше человеческих сил. Сколько было смельчаков до него и каждый через пару недель уже лежал, рыдая в луже собственной мочи. А этот смотрит своими большими глазами на меня и улыбается. Он изначально ненормальный, другого быть не может». Никогда прежде ему не приходилось испытывать такое бессилие перед пленным. «Нужно связаться с Исаевым, пусть придумает хоть что-то». Вечером, прибыв к дому, он оставил на сидении конверт. Его водитель знал, что нужно делать. На следующий день он сел в машину и с удивлением не нашел на привычном месте конверта с ответом. Осторожно тронув водителя за плечо, он вопросительно дернул бровью, но тот в ответ пожал плечами. «Это что за новости?» - Филби закинул ногу на ногу и сжал в кулаке перчатки: «Почему нет связи?». Резидент рискует каждую секунду. Филби, будучи советским агентом и одновременно английским разведчиком, рисковал сильнее других. Стабильность связи с Центром была гарантом того, что цепь функционирует нормально. Разрыв этой связи сразу ставил резидента под удар. В отличии от Штирлица, который сам находил связников, Филби был зависим от другого резидента, который сегодня ему не ответил. Не ответили ему потому, что им самим не пришел ответ из Москвы, а давать агенту отписки было опасно. Москва молчала, потому что молчал Берлин. А Берлин не отвечал, потому что потерял Исаева. - Запрос от Стэнли пока без реакции, Павел Михайлович, Берлин отвечает отрицательно. - Безобразие, капитан! – Фитин резко поднялся, от чего помощник отпрыгнул от стола: Как можно было потерять резидента? - Из-за сумятицы, товарищ генерал! Его высылали от Форин офис, Стэнли посчитал, что так будет безопаснее. - Он выезжал из Мюнхена? Пусть там аккуратно пощупают, сообщите «пятерке» о произошедшем, действуйте через них. - Слушаюсь! От сильного удара кулаком по столу звякнула посуда. Вальтер сжался от страха. Филби вышагивал перед ним, периодически наклоняясь ближе и злобно шипя угрозы: - Ты до смерти будешь так сидеть, ублюдок! Пока совсем не ослепнешь. Ясно?! Шелленберг дышал короткими рывками, боясь поднять глаза за взбешенного британца. Разрыв связи с Центром выбил Филби из колеи, а строптивый немец по-прежнему отвечал ему отказом. Это не могло дальше так продолжаться, должна была какая-то точка отпоры, от которой он мог оттолкнуться, Шелленберг не мог быть неуязвимым. Только как ее найти? Он снова остановился и стал внимательно смотреть на съежившегося на стуле Вальтера: «Может быть, пара иголок под ногтями помогут ему думать быстрее?». Стальная коробочка тут же поманила к себе холодным светом, отраженным от полированной крышки. Достав ее с полки, он сунул коробочку под нос Шелленбергу и потряс: - Знаешь, что это? Тот отрицательно помотал головой. Филби открыл коробочку и показал толстые швейные иглы, хранящиеся в ней: - Смотри, малыш, если начать вгонять их тебе под ноготки, будет невыносимо больно. Невыносимо! Будет так больно, что ты захочешь умереть. - Из-за того, что меня держат в темноте, я, итак, хочу умереть. Вальтер отвернулся от иголок и всхлипнул. Филби резко закрыл коробочку и швырнул ее на полку: - Что мне с тобой сделать?! – он пододвинул стул и сел к нему ближе: Что ты хочешь? Скажи мне! Просто обмен, нечто в обмен на документы. Ну? - Вы можете вылечить рак? – Вальтер пытливо смотрел ему в глаза. - Вас нельзя вылечить, врачи не дают никаких гарантий на выздоровление. - А тогда зачем мне торговаться? Хотите убить? Убейте. Филби схватился за голову, ему резко все опостылило. Шелленберг, как будто знал все его слабые места, а он не мог в ответ ничего сделать. Устало посмотрев на охранника, он пробормотал: - В мешок и в камеру. Вальтера уволокли. Сидя неподвижно и глядя в никуда, Филби про себя снова расписывался в провале. В очередном. Ледяной колючий ветер швырнул ему снег в лицо. Водитель любезно открыл дверь машины. На сидении был конверт. Филби торопливо забрался в салон и приказал ехать домой. «Это что шутка?» - он уже несколько раз перечитал послание и с глупым выражением лица стал смотреть на огонь в камине. Центр докладывал, что Исаев не сел в поезд в Мюнхене и с тех пор с ним нет никакой связи. Штирлица вели по коридору трое охранников. Неделю назад его доставили в американский штаб во Франкфурте. До сегодняшнего дня ему задавали простые вопросы, но он ловко уходил от них. Одно было для него непонятно как вообще на него вышли? В этом здании были только два человека, которые знал о его существовании и сейчас оба они в Лондоне. Сейчас допрос вел человек из Швеции. «Швеция? Бернадот!» - мозаика стала складываться в картинку: «Вальтера забрали и граф начал мстить. Почему мы этого не продумали?» - Штирлиц спокойно смотрел на агента, который выкладывал перед ним бумаги. Вдруг глаз зацепился за что-то знакомое, Штирлиц чуть скосил взгляд и его бросило в жар. Там была страница из той папки, что Вальтер принес в день его разоблачения. Эту папку он сам забрал и сжег, потом обыскал все сейфы в поисках копий и ничего не нашел. «Ах, мальчик, ты все же обошел меня!» - он чуть нахмурился и поднял подбородок. Выйти из этой западни целым уже было невозможно, теперь, либо он отгрызет себе лапу, либо с него спустят шкуру. Он быстро принял решение. Тут его выручала связь с операцией Цеппелин, шестое управление вело дезинформацию для СССР. Он признается, что был завербован МИ6 и дезинформировал советы. Вальтер так и не смог вскрыть шифр, и никто не знал какую именно информацию передавал он сам, а через Прядко он действительно отправлял бумаги придуманные Шелленбергом. Штирлиц вздохнул спокойно, двадцать лет безупречной службы его не подвели. Камин иногда громко щелкал и вспыхивал, заставляя веки Филби непроизвольно дергаться, его голова была совершенно пустой. Даже звонок телефона не сразу отвлек его от созерцания огня. Он лениво протянул руку и снял трубку с рычагов, пару мгновений так и держал ее на весу, и все же приложил к уху: - Я вас слушаю! - Лучше бы вы меня послушали раньше и не допускали всех этих ошибок. Филби резко обтер лицо ладонью и приподнялся в кресле, узнав голос графа Бернадота: - Вижу, что вы все еще скучаете по мальчику, раз смогли получить номер моего домашнего телефона – он нервно усмехнулся, хотя, внутри его немного лихорадило от того, что граф знает, как его найти. - Зато вы, похоже, нисколько не скучаете по Штирлицу, что просто бросили его на произвол судьбы – в голосе графа звучали надменные нотки. Спина британца тут же покрылась холодным потом: «Черт побери! Как он смог схватить его?!», он стал быстро соображать, сейчас любое слово должно быть математически выверенным, что бы не допустить провала. Граф чувствовал, что застал его врасплох и был этим доволен: - Если вы немедленно не вернете Вальтера, мы раскроем вашего агента, а кроме того, у нас есть сведения, что он работал с гестапо. Есть бумаги, где его подпись стоит рядом с подписями Мюллера и Кальтенбруннера. И этот человек работал на вас. И еще не забудьте про обещанный иммунитет Вальтеру. Как неприятно будет союзникам узнать, что Форин офис за их спиной работал против них! Не так ли? Пока он говорил, Филби смог собраться, его тренированный мозг моментально вычленил из всех угроз главное – граф думает, что Штирлиц английский агент. Это полностью его устраивало. Слегка хмыкнув и снова развалившись в кресле, он вальяжно произнес: - Вы что же? Думаете, что только у Англии были в Германии свои агенты? Они были абсолютно у всех, русские раскрыли сепаратные переговоры с Даллесом, но мы ведь никому ничего не говорим. Вы взяли моего агента, можете его убить, он провалился. Доброй ночи, ваша Светлость! Он повесил трубку пока граф не успел ничего возразить. «Вот так!» - его сердце билось сильнее чем обычно: «Полный карт бланш Исаеву, пусть врет все что захочет, теперь им нечего с него взять».…
С утра Стивенс был в приподнятом настроении, жена его разбудила запахом булочек с корицей, которые он обожал. Посвистывая себе под нос, он вытягивал шею подставляя ее морозному безмятежному воздуху и осматривал свои владения. Указав помощникам на плохо почищенные дорожки, он вернулся в особняк и стряхнул с пальто нападавшие снежинки. Неспешно двигаясь по длинному коридору, он увидел, как охрана вела по лестнице Шелленберга. Стивенс прищурился и остановился. Скоро из подвала вышел разозленный Филби, наткнувшись на подполковника в коридоре, он взревел: - Клянусь, я уже на грани! - Не переживайте, сэр, идемте-ка выпьем со мной. Филби дернул плечом: - Ей Богу, мне не до того! Я чувствую отчаяние. Столько времени прошло, а у меня ничего! Почему на нем не работают ваши приемы? - Я настаиваю! Когда мы с вами выпьем, я вам все подробно объясню. - Хорошо – он сдался, и, опустив плечи, побрел за необычно веселым сегодня шефом лагеря. Они просидели не больше получаса и успели осушить по паре бокалов доброго бренди. Филби немного расслабился и решил напомнить Стивенсу про объяснения: - Итак, что я упустил? - Не вы – подполковник покачал головой: Все мы! Мы кое-что упустили. - Ну! - Думаю, что сейчас подходящее время. – Стивенс встал и поманил его за собой: Идемте. Но! Ни слова! Это заинтриговало Филби, двигаясь как можно тише они дошли до камеры Шелленберга. Там Стивенс снова поднес указательный палец к губам и указал взглядом на замочную скважину, предлагая ему посмотреть. Филби не дыша прильнул к крохотному отверстию и через секунду злобно скрипнул зубами. Все эти недели пока он расшибался на допросах, ожидая, что пытка темнотой вот-вот сработает, никакой пытки не было, сейчас он своими глазами увидел, как Вальтер сидит на кровати и разглядывает свои ноготки, а мешок задран на его голове как капюшон. Он выпрямился, глядя прямо перед собой, раздувая ноздри и прохрипел: - Откройте. Охранник очень быстро провернул ключ в замке и распахнул железную дверь, Стивенс сразу прыгнул в камеру. Вальтер не успел среагировать. Он попался. Филби вошел медленно, ненавидящим взглядом уперся в беспокойно облизывающегося от страха Шелленберга, который не знал куда себя деть. - Кто надевал на него наручники? – Стивенс недовольно кривил рот. - Сэр! – один из охранников шагнул в камеру: Я клянусь, что наручники были у него за спиной! - Тааак! – подполковник, не отрывая взгляда от испуганного личика Вальтера, подошел к нему: Как вы это провернули? Тот слегка колебался, потом осторожно лег на бок, подтянул колени к груди и через секунду наручники были за спиной. - Потрясающе! – Стивенс поднял брови и в знак уважения приклонил голову. - То есть, все это время, он просто издевался над нами?! – Филби взорвался и бросился к перепуганному немцу: Ты кем себя возомнил, мерзавец?! Сразу же раздался звук пощечины. - Ублюдок! Ты за все мне ответишь! Стивенс дал коллеге немного выпустить пар и стал хватать его за плечи: - Все, сэр, остановитесь! Но Филби уже потерял контроль. Навалившись коленом на худую грудь Вальтера, он схватил его за шею и изо всех сил сдавил. Под горящими ладонями чувствовалось трепыхание артерии и подкатывающий кадык. Послышался ужасный хрип. Стивенс побледнел: - Сэр, нельзя! Отпустите его! С улыбкой сумасшедшего Филби продолжал давить на тонкую шею, не обращая никакого внимания на крики подполковника. Он уже видел, как прозрачные глаза стекленеют и закатываться. И вдруг что-то его отбросило к краю кровати, там он не удержался и упал на пол. В глазах потемнело и пару секунд он просто сидел, пытаясь осознать, что случилось. Потом медленно поднес пальцы ко рту и тронув изнутри нижнюю губу, почувствовал резкую боль. На пальцах была кровь. Филби поднял недоуменный взгляд и увидел над собой Стивенса со сжатыми кулаками, который упорно повторял: - Нельзя, сэр. Вы не в праве. Вальтер извивался на кровати, заходясь от кашля и заглатывая воздух. Своей выходкой Филби не только расписался в провале, но еще и опозорился. Осознавая это, он вскочил, со злостью взглянул на бьющегося в конвульсиях мальчика и сбежал. Стивенс проводил его осуждающим молчанием. Потом сразу приказал снять с Вальтера наручники и предупредить врача о том, что нужна его помощь. Худое тело подбрасывало на кафельном столе, и доктор едва мог расслышать что-то в стетоскоп сквозь плач и стоны Шелленберга. Ассистент принес баллон с кислородом, на Вальтера одели маску, хотя он пытался сопротивляться. - Спокойно, спокойно. – монотонно повторял доктор, набирая в шприц прозрачную жидкость из ампулы. Он сделал ему укол в вену и погладил немца по голове: - Успокойтесь, все закончилось. Через минуту Вальтер стал дышать ровнее, он расслабился, но все же, иногда еще судорожно вздрагивал. Стивенс подкрался к нему и как можно аккуратнее повернул его голову вбок, чтобы осмотреть шею, увидев багровые пятна, он разочарованно присвистнул: - Ого! Завтра тут все будет сплошным синяком. - Сейчас наложим компресс, думаю, это немного поможет. - Когда пятна совсем сойдут? Мы должны отправить его как можно скорее. - Завтра я смогу быть более уверен, когда увижу результат от лечения. - Хорошо, этот парень должен быть в порядке, когда мы его передадим. - Я вас понял, сэр. Стивенс кивнул и уже почти ушел, но повернулся в дверях и негромко сказал: - Филби к нему не подпускать. Сразу вызывайте охрану. Он вернулся в свой кабинет и стал размышлять о срыве прославленного британского агента. Он мог бы оправдать товарища, но не хотел. «Нападать на парня, когда у него связаны руки – подлость, как можно было так опуститься? Кем себя считает Филби? Судьей или палачом?». Перед глазами снова встал вид задыхающегося Шелленберга и нависающего над ним, совершенно обезумевшего Филби. Стивенс сжал кулак и не сильно ударил по столу: «Жалею, что не сломал ему нос».