***
Они добрались до настоящего экзамена спустя только несколько часов. Они, казалось бы, нисколько не устали. Стали решительнее и бодрее, особенно после того, как обошли все ловушки и разгадали загадки. Во-первых, на пути им сначала попалась старая дама, которая задавала им до дури тупой вопрос, ответ на который должен был знать каждый второй ребенок: «спасти мать или девушку?» Естественно, ответ был молчанием. В настоящей жизни таких поблажек не будет и молчанием жизнь никому не спасти. В настоящей жизни придется выбирать. У Гона дыхание перехватывало только от одной мысли, что ему придется метаться перед таким тяжелым, страшным и воистину жестоким выбором. Гон выбрал бы себя, но третьего ответа дать было нельзя. Однажды Фрикс уже умирал, но если его смерть способна спасти жизни его семьи — он пожертвует собой. Во-вторых, на холме они встретились с крысолисами, которые очень натурально разыгрывали сценку нападения диких зверей. Он понял это еще с самого начала, когда заметил на руках девушки обет безбрачия. Но ради друзей немного попрыгал от зверей и даже поразвлекался с ними импровизированной дракой. Леорио, к слову, когда узнал, что Гон обо всем догадался с самого начала, громко негодовал и спрашивал, почему Фрикс не поделился вместе с ними. Курапика тогда пнул Леорио по коленке и мрачно подсказал ему, что это экзамен, на котором мы проверяем свои собственные силы, а не пользуемся поддержкой других. В другой ситуации им бы никто не помог. Особенно, если бы они были в полном одиночестве и разделены друг от друга. Курапика, к слову, тоже догадался по тем татуировкам безбрачия и выдвинул ряд обвинений в сторону бедной девушки. Конечно, потом они извинились и их спокойно донесли до первого этапа. Крысолисы были навигаторами. Сейчас же они получили свои номерки и отошли в сторону, чтобы хоть немного, но поболтать о своем отношении к тому, что сейчас произошло и приключилось вместе с ними. Да и множество глаз сильно смущало их всех. Хотелось отвлечься, чтобы скрасить свое времяпровождение до начала первого этапа. Физическая бодрость, может, и была, а вот ментальной требовалась смена обстановки. — Я не ожидал, что нас захотят подловить на театральном шоу, — буркнул Леорио, опираясь о грязную стену подземелий. Он был недоволен. — Я, значит, искренне спешил помочь, а они просто надурачили нас. Кто еще меня надурачит с болезнями? — у Паладинайта сквозила обида в словах. Курапика и Гон сорвались на легкий, звонкий смех, отмахнулись от причитаний Леорио и принялись дружно обсуждать, какая часть предэтапов запомнилась больше всех. Курапика ответил, что вторая, когда они были у старухи на викторине. За ними тогда увязался шпион, что вызнал дорогу из-за подслушивания разговора капитана и Гона, да так там и остался навеки, похороненный страшной участью неверной двери. Леорио сказал, что третья часть — как раз-таки с крысолисами. Его задели до глубины души, какой кошмар! Гон весело посмеялся и добавил, что ему понравились все этапы и запомнит он их до конца жизни. Да и весь экзамен будет теплиться в его голове до конца всей жизни. Еще минут десять они весело переговаривались, шутили друг на другом, а потом внезапно заткнулись, когда их прервали деликатным покашливанием. Номер шестнадцать смотрел на них со лживой улыбкой и мелкими крысиными глазами, выдававшими всю его истинную натуру. Гона мерзко передернуло в плечах, и Леорио посмотрел на него с непониманием. Курапика был того же мнения, что и Фрикс. — Вы же новички, да? — весело и учтиво спросил у них незнакомец. Ему не требовалось давать ответ. Он и так знал, что они новенькие здесь. — Я Томпа, рад знакомству! — И как же ты узнаешь, кто новичок, а кто нет? — слегка флегматично поинтересовался Курапика, стараясь не выглядеть напряженным или отстраненным от сомнительного диалога. Ответ убил их всех: Томпа сдавал тридцать пятый раз. И ответ закрал в их души неприятные подозрения, что этот пухляк далеко не был дружелюбным и добрым человеком. Никто не может сдавать столько раз, не выучив при этом все вариации этапов, чтобы в будущем упростить себе задачу. Да и раз он все еще живой, значит, он не так-то и прост. Иначе бы убили сразу на первом же этапе экзамена. Но Томпа останавливаться не спешил: он сразу же вывалил на них вполне полезную информацию о некоторых людях. Это неплохо поможет в будущем, но в принципе положительных эмоций Томпа не вызывал. Подозрительная жирная крыса, знающая толк в чем-то мерзком. Гон обязательно докопается до правды и будет буравить его испепеляющим взглядом до тех пор, пока он не сдастся. Крик ошпарил уши. Они разом обернулись, глядя настороженным взглядом в сторону кричащего. У Гона похолодело сердце от такой картины. Человек не просто кричал. Он орал так, что у них закладывало уши. Его взгляд был бездумен, обращенный в бездну. Боль разрывала его так, словно его пытали раскаленными иглыми или крысами, что могли сожрать чужую плоть за считанные минуты. Руки незнакомца распадались на лепестки. Кроваво-красные. Яркие. Они напоминали ему о чем-то мерзком. О крови? Да, скорее всего. — Ну надо же. Его руки распались на лепестки, словно по волшебству. И совсем никакого мошенничества. У Гона затряслись поджилки. В его глазах застыл настоящий страх. Его карамельные глаза, некогда наполненные весельем, застекленели. Сердце перестало стучать. Этот голос... Чертов шут. О Господи, помоги ему. О Господи, дай ему сил. Этого не может быть. Шут не мог быть реален. Он не мог встретиться с ним до этого момента. Он не мог так досконально запомнить его голос. Это было невообразимо. Нереально. Просто совпадение. «А может и самая настоящая правда, мой маленький Гон». Его разбивало в дребезги. Сорок четвертый номер не прерывался. — Нужно быть предельно осторожным. И если уж кто-то кого-то задел, стоит извиниться, — бархатно, сладко и до безумия знакомо мурчал голос этого незнакомца. Курапика потряс его за плечи, попытался оттянуть и что-то у него спросить. Гон не отводил взгляда от сорок четвертого участника. — Это Хисока. Фокусник. Снова пожаловал. Чёртова кость в горле, — заметно испуганно бросил Томпа, и его слова вырвали Гона из мыслей. Ненормальный, бешеный взгляд Фрикса был все еще обращен на Хисоку. Хисока. Хисока-Хисока-Хисока. «Хисока Мороу. Приятно познакомиться с тобой снова, мой маленький милый Гон».Часть 6. Экзамен.
27 апреля 2023 г. в 17:13
Ему шестнадцать.
Он, как и обещал, в свой день рождения собрал вещи, поблагодарил Мито и Абе за все, что они сделали для него, и отправился в путь. Мито пыталась убедить его отказаться от экзамена, но он лишь раздраженно отмахнулся от ее причитаний и сказал, что уже достаточно взрослый и самостоятельный, чтобы решать свою судьбу. И Мито не должна ему запрещать выбирать, потому что с её стороны это будет неправильно. Тетушка обиделась, но попрощаться с ним все-таки вышла. Грустная, опечаленная и глубоко разочарованная в самой себе. Она жалела, что не смогла привязать его к себе так крепко, как хотелось. Но Мито все еще помнила их разговор четырехлетней давности. Давить она не собиралась. Раз уж выбрал свой путь — пускай движется дальше. Гон молодец. Она им гордилась и будет гордиться всегда.
Весь остров провожал его, махал руками и кричал, чтобы без лицензии назад не возвращался. Гон кричал в ответ, что он, получив лицензию, навряд ли вернется, потому что хочет изучить весь мир. Его поддержали дружными криками и пожеланиями удачи. Все знали, что Гон не отступится. Он уже не ребенок. Он юноша, готовый постоять за себя и за других. У него достаточно сил, чтобы пройти экзамен.
«Я тебе обязательно помогу, мой милый агнец».
Гон шире улыбнулся.
За четыре года он свыкся с шутом окончательно. Они оба пришли к нечто вроде договора — Гон ему рассказывает что-то интересное и новое, контактирует с ним, а шут не раздражает его своим присутствием двадцать четыре на семь. Не то, что бы договор был равноценным, но тем не менее, шут согласился. Возможно, тому просто было скучно и постоянный игнор Гона ему поднадоел, а болтать шут мог только с Фриксом. Клоун все время пытался доказать, что он — отдельная личность, которая никак не связана с Фриксом, и Гон подтверждающе кивал, смеялся и говорил, что все шизофреники так говорят. Шут не обижался, смеялся в ответ и спрашивал его, не сам ли он шизофреник в таком случае. Юноша со всей серьезностью отвечал «да».
И сейчас, сидя на болтающемуся в океане корабле, единственным развлечением для Гона было именно общение с шутом. Они научились разговаривать исключительно мысленно; точнее, научился Гон. Раньше ему трудно было не говорить вслух свои ответные колкости, но теперь свыкся. Гон почесал макушку, прищурился и с удовлетворением вздохнул приятный морской запах. Он любил море, океаны. Обожал.
«У меня нет сомнений, что мы не просто плывем на место проведение экзамена», — тихо заметил шут. Сегодня он был необычайно задумчив и молчалив. Гон странно повел плечом, отвел взгляд в сторону, цепляясь им за однообразные макушки и не менее однообразные бандитские лица.
«Что ты имеешь в виду?» — спросил у него Гон, закусывая губу, — «Хочешь сказать, что экзамен уже начался и скоро будет первое испытание?»
«Не совсем, мой сладкий. Осмотрись внимательно. Чувствуешь, как меняется погода и как изменился запах воздуха? Надвигается буря. Советую тебе укрыться где-нибудь. Например, в каютах. Ты же не хочешь раньше времени сдаться?»
Гон внимательно прислушался, затих и посмотрел вглубь горизонта. И действительно, там надвигались грозные, тяжелые, темные тучи. Он шустро облизнул свои губы. Нехорошо. Скорее всего потребуется сложить паруса, чтобы их не сорвало вместе с мачтой. Сила ветра способна сломать что угодно и кого угодно. А какой-то жалкий корабль водной стихии будет не страшен. Юноша ловко улизнул в каюты, чтобы отыскать капитана и предупредить его о приближающейся опасности. Возможно, он и так знает это, но все-таки, лишним не будет.
— Извините. Там буря надвигается… — негромко прервал капитана от своих дум юноша, заглядывая в рубку. Капитан повернулся к нему с каким-то недовольством, оглядел его оценивающим взглядом и вышел на палубу, чтобы проверить достоверность его слов. У Гона глаз дернулся от недоверия. Там из окна было уже видно, что скоро будут проблемы и проблемы большие.
Капитан поцокал.
— И то верно. Ладно, сопляк, спасибо, что предупредил, но я бы и сам понял. В каюты иди, нечего мешать тут работать моим ребятам.
Гон послушно исчез с его глаз, заходя в полутьму помещения. Людей тут было не меньше, чем на улице. Некоторые уже слегли с морской болезнью, а некоторые спокойно занимались своими делами, дожидаясь, когда их доставят до конечной точки. У Гона руки чесались, чтобы сделать что-то ненормальное и откровенно безумное. Такое, чтобы половина людей сразу оставили свои попытки сдать экзамен. Шут его приучил к тому, что в этом мире каждый сам за себя. И если он хочет победить, то придется прибегать не к самым честным способам, тем самым повысив себе шанс на выигрыш. Шут, что удивительно, давал немало полезных, разумных (жестоких, если не оправдывать чужую маниакальность к смертям и крови) и профессиональных советов. Гон у него как-то спрашивал, а точно ли он просто шизофрения, а не пропащая душа и заблудшая в его тело вместе с ним самим. Клоун хихикал на такие предположения и сладко добавлял, что бояться нечего, потому что настоящий он никак не связан с Фриксом. По крайней мере, пока. От таких слов у него в тот момент пробежал целый табун мурашек от макушки до пят. Но ответ на вопрос, откуда он это знает, Гон так и не добился. Его шизофрения умело обходила эту тему, ловко изворачиваясь и переходя на диалог чего-то более приятное и расслабляющего. Фрикс был, очевидно, недоволен подобными действиями, но выбора не было. Приходилось терпеть.
Юноша перевел взгляд на белобрысую макушку и слепо прищурился. В полутьме разглядеть лицо было несколько проблематичной задачей. Однако он все равно заметил какие-то ощущения уже родного deja vu. Ученик охотника силился вспомнить хоть что-то, отчаянно копался в своих Чертогах, но отыскать так и не смог. Зато из Чертогов на него глядели золотые, ехидные глаза. Он поспешил вернуться в реальность, чтобы не усугублять свое и так пошатываемое ментальное состояние. Апатия настигала всегда неожиданно. Неприятно.
Серые глаза вцепились в его карамельные с ожидаемой настороженностью. Фрикс неловко улыбнулся, помахал рукой блондину и подошел ближе. Скрываться смысла не было.
— Привет, — тихо бросил Гон, улыбаясь шире и дружелюбнее. В его тоне сквозил стыд.
— Привет, — также тихо бросил юноша, разглядывая Гона с еще большим насторожением. Ему, видимо, очень не понравилось такое пристальное внимание к своей персоне, раз теперь Гона автоматом записали во враги. — Зачем ты пялился на меня? Это невежливо.
У блондина в голосе присутствовала меланхолия, но она была смешанная с чем-то еще. Раздражением? Злостью? Укоризненностью? Может, все вместе. Фрикс почувствовал себя пристыженным. Ему было стыдно за свое внимание, так некстати обращенное в сторону этого парня. Ему на вид было около семнадцати. Нежное лицо, совсем не подходящее для мужчины. Гон выглядел тоже юно, но на лице больше проглядывались мужские черты. Мужественные, возможно. Он усмехнулся, вальяжно облокотившись о деревянную стену каюты.
— Извини, — искренне произнес Фрикс, виновато разводя руками, — мне казалось, что мы где-то уже виделись. Я пытался вспомнить, но так и не смог, — незнакомец насторожился еще сильнее. У Гона внутри вспыхнуло раздражение. Что теперь он сказал не так? Шут не подавал признаков жизни и никак не помогал ему в этой ситуации.
— Мы априори не можем быть знакомы. Кто ты? Откуда ты? Почему я кажусь тебе знакомым? — юноша распалялся только сильнее, подходил неосторожно ближе, и Фрикс остановил его ладонью, уперев её в удивительно крепкую грудь для такого внешне милого и слабого паренька. Не суди книгу по обложке, — подумал Гон, глядя, как незнакомец отпрянул в легком смятении.
— Спокойнее. Я Гон Фрикс. Я с Китового острова. И откуда мне знать, почему ты мне кажешься знакомым? Вот обуздало deja vu и все, — он закатил глаза, скрестил руки на груди и краем уха услышал копошение где-то в стороне. Их закачало сильнее, что подтверждало его внезапную мысль о пришедшей бури. На его слова парень как-то изумленно вытянулся в лице.
— Что такое deja vu? — спросил (наверняка!) убийца, нахмуривши свои тонкие брови. Гон тяжело вздохнул. Его брови тоже не особо блистали густотой. — Впрочем, наверное твой местный диалект. Извини, я тоже поступил нетактично и грубо. Я Курапика, — Курапика протянул ему ладонь, улыбаясь мягко и едва ли заметно. Славный парень. Добрый, но со своими тараканами в голове. У Гона тоже был в голове таракан. Жирный, назойливый и вечно жрущий его мозг. — Почему ты решил стать хантером?
Гон пожал плечами, крепко пожал мозолистую ладонь своей, такой же мозолистой и грубой.
— Да захотелось перемен. Не могу расстроить учителя, зря, что ли, он меня к этому готовил? — посмеялся юноша, поправляя свой хвост. Курапика усмехнулся в ответ. — Ты тут, наверное, по личным причинам, да? У тебя тяжелый взгляд, — ненавязчиво отметил Гон, замечая, что в глазах напротив были линзы. Плохое зрение? Любопытно.
— Что-то вроде. Спасибо, что не расспрашиваешь.
— Да не за что, в общем-то.
На этом их диалог затух. Фрикс не хотел навязываться, а Курута — болтать. Он не выглядел болтливым человеком или тем, кто хотел бы устроить настоящий разговор по душам, вываливая на другого человека свои безгранично тяжелые проблемы. Гон понимал его и не давил. Каждый имеет право на тайну. У него, у Гона, не шкаф со скелетами, а целый склеп со всеми вытекающими. Не ему обвинять кого-то в секретах.
Вообще, когда начался настоящий шторм и буран, Гон выходил на борт, чтобы хоть как-то немного помочь и чуть не свалился за борт — спасибо парню в очках и Курапике, они моментально оказались рядом и затащили его обратно. Конечно, его отчитали и даже дали подзатыльник, но никакого особого гнева или ярости (ненависти) он не чувствовал от них. Скорее беспокойство. Это приятно грело его сердце, распаляя на лице теплую улыбку и мелькающие искры счастья в глазах. Может, они станут для него друзьями? Товарищими на худой конец. От них так и перло доброжелательностью и чистотой намерений. Он не сомневался.
После того, как Гон «помог» на палубе, они вернулись в трюм. У них было пять минут от силы, чтобы познакомиться снова и поболтать о мелочах, потому что их снова дернули и попросили зайти к капитану. Новоявленного знакомого в очках и пиджаке звали Леорио Паладинайт. Гон лишь задался вопросом, почему Курапика не назвал свою фамилию. Наверное, для этого были причины. Зато Леорио… О, Леорио явно любил поговорить. Он не затыкался ни на минуту, но было в его болтовне что-то приятное и забавное. Гон не узнал, для чего Леорио пошел на экзамен; не узнал, чем он занимался до этого, но он узнал много другого — почему морская болезнь свалила с ног большую часть всего экипажа, оставив единицы; почему Курапика носит линзы (он, как и Гон, предположил, что они для зрения); почему он сам в очках.
— Чудаки, — буркнул капитан, садясь на бочку и беспардонно закурив прямо в помещении. Фрикс закашлялся, отмахнулся от густого дыма и недовольно уставился на старика. — Ну что, малышня, рассказывайте, зачем вам на экзамен хантера? Только честно.
— Зачем вам эта информация? Вы хотите ею воспользоваться против нас же? — сразу же среагировал Курапика, злобно сощурился и напрягся всем своим телом. Такая паранойя смущала и Гона, и капитана, и Леорио. Никто из них не понимал такой открытой враждебности к такому, казалось бы, невинному вопросу. — Я отказываюсь, — …однако Леорио оказался предателем и тоже отказался поведать о своей истинной цели нахождения здесь. Капитан лукаво улыбнулся и посмотрел на Гона, как на единственного, кто, видимо, не стеснялся своих целей.
— Да я просто мир хочу посмотреть. Он большой, а людей в нем еще больше. Друзей бы нашел, отцу бы в морду дал, да пошел бы дальше путешествовать. Представьте, сегодня мы видим море, а завтра — настоящую, бескрайнюю пустыню! Разве это не невероятно? Лицензия хантера дает лишь повод убедиться в том, что я готов к таким путешествием. Да и… много плюсов она дает, — уже тише добавил он, отведя взгляд в сторону. Капитан громко расхохотался и от души хлопнул его по спине. От силы удара у Гона распахнулись глаза. Сразу же закрались подозрения, что это не просто какой-то капитан, а нанятый экзаменатор. Возможно, так и было. — А вы, ребята? Не отказывайтесь. Мы здесь все до конца и у всех здесь разные причины. Кто-то здесь ради того, чтобы убить врагов. Кто-то, чтобы просто жить припеваюче и в злате, коим могут одаривать поклонники, — Гон знал, что обычно такие желающие пролетали и не попадали даже на первый этап. Недостаточно хотеть денег, чтобы побороть самого себя и вступить ногами на адскую землю экзамена.
Курапика и Леорио недолго переглядывались друг с другом, да решили все-таки рассказать об этом. Конечно, не без ссор и криков. Во-первых, фамилия у Курапики — Курута. Он из какого-то вымершего клана, который славился своими необычными глазами. Курута рассказал свою печальную историю и желании отомстить, а Леорио беспардонно заявил, что все это чушь и он здесь за деньгами. Такой простой и наивный ответ сбил его с толку. Даже Курапика не сразу осознал, что тот сказал. Из-за нечаянно брошенной фразы началась настоящая ссора, которую предотвратил капитан и влепил обоим нехилые подзатыльники. Они заткнулись. Но им обязательно нужно будет поговорить друг с другом, иначе трещина в и так едва построенных отношениях развалит их до конца и они разойдутся по разным путям. Гон почему-то думал, что расходиться им нельзя.
«А что будет, когда ты встретишь своего соулмейта? Ты ведь останешься вместе с ним. Навсегда».
Гон машинально потер свою руку, исписанную безумными, маниакальными признаниями в любви. Страшнее было лишь то, что все написанные фразы на его теле, были искренними. У него в родственных душах конченный маньяк, собирающийся содрать с него шкуру, чтобы полюбоваться на его идеальное строение внутренностей. И это он дословно поведал об одной из надписей на коже. Она, к слову, красовалась прямо под его пупком. В зеркало он больше не смотрел.
Но и соулмейта одарили тоже интересными проклятиями. Гон в какой-то момент буквально возненавидел его за такую безумную одержимость. Он кричал проклятия, умолял его сдохнуть и сжечься в собственной любви. Фрикса передернуло.
«Так почему ты все еще не отказался от своей родственной души? И ты так и не ответил на мой прошлый вопрос, мой маленький агнец».
Ученик охотника не сможет отказаться от родственной души. Хотя бы потому что боится последствий. Боится остаться один. Его соулмейт, пусть и был психом, но все еще был предначертан ему, а значит, что что-то у них обязано было выйти. Корявое, жестокое, но наверняка бы что-то вышло. И Гон никогда не останется с кем-то навсегда и не будет под боком у кого-то. Гон хотел путешествовать. И он будет, даже если его закроют за семью замками. Выгрызет себе проход, содрет ногти до кровавых ошметков, но будет делать то, что хочет.
Иначе кто он, если не Гон Фрикс?
— Эй, парень, — тихо позвал его капитан, когда корабль подошел к порту. — Ты не иди по этой бумажке. Размашистый кедр видишь на горе? Вот к нему и иди. Сам понимаешь, подсказывать мне нельзя, поэтому дальше сам разберешься. Не сбейся с пути, Гон Фрикс.
Фрикс тепло ему улыбнулся и отсалютовал двумя пальцами. Невероятный капитан. Добрый и милосердный.
— Э-эй! Леорио! Курапика! Подождите секунду, у меня для вас сногшибательные новости!
Примечания:
что думаете? ;)