Коллекционер

Когда челнок с ней и Миртоном на борту вошел в огромный ангар "Почтения", она едва не плакала. Наставники учили ее держать эмоции при себе, сохраняя честь клана Навис Нобилитэ. Ей с детства втолковывали, что она лучше обычных людей — совершеннее и могущественнее. Ей дарована возможность спокойно смотреть на то, что сводит с ума других. Никто никогда не должен видеть ее слез. Но будто шпалу проглотивший Миртон, брезгующий к ней подойти, и члены его экипажа, рассматривающие Лиссу словно диковинного опасного зверя, вызывали у нее отчаяние. Миртон приказал старшему помощнику отвести ее в покои навигатора и напоследок проронил что-то вроде: "не советую вам ходить по кораблю, это может быть опасно". Старпом, улыбчивый молодой парень в щегольской шляпе, проводил ее в мрачноватые просторные покои. Несмотря на их размеры, на сводчатый потолок и просторную келью, в которой она могла отдыхать между перелетами, эти покои показались Лиссе тюрьмой. Вье Солик — так он представился — ничего не ответил на вопрос, что случилось с прежним навигатором "Почтения", только покачал головой, извиняясь. Он, кажется, хотел поговорить с ней, но капитан его вызвал — и Лисса осталась наедине с собой и огромным чужим кораблем. Древнее торговое судно повидало много миров, а Лисса была еще совсем юной. Может, в других Домах у Семей было время подготовить своих дочерей и сыновей лучше, сначала продержать несколько лет в учениках и помощниках, а только потом отпустить в свободное плавание — она не знала. Кариато были вынуждены экономить время и деньги… Дом призвал ее служить, и она должна была приносить прибыль. Лисса пыталась понравиться "Почтению", искала его расположения, хотела открыться ему, но судно походило на своего хозяина — угрюмого, не грубого, но жесткого параноика, который никогда не пытался увидеть в ней живого, чувствующего человека. И Лисса оставила попытки. Запрет на перемещение по "Почтению" превращал ее жизнь в ад. Служанка приносила еду и убирала разбитую посуду, добывала по требованию Лиссы зеркала и наряды, которые некуда было надеть… С нарастающей паникой Лисса следила за тем, как появляются морщины вокруг глаз, как кожа теряет блеск, а тело расплывается, несмотря на попытки выдерживать диету. Несколько лет она не дышала иным воздухом, кроме профильтрованного корабельного, и не видела иного света, чем светодиоды приборных панелей и мертвенно-белесых пикт-экранов. Она привыкла к бесконечному шуму когитаторов, мерцающим экранам, к грубому объединению с системами "Почтения"… И едва справлялась с искушением расслабиться, окунаясь в потоки Имматериума, и позволить клубку переливающихся кольчатых червей затянуть судно в водоворот ее видений. Через четыре года между девочкой из Дома Кариато и Лиссой Кариа'Те, навигатором "Почтения", не было ничего общего. Она чувствовала, что зрение садится, но смотреть было не на что. Она маскировала головные боли капризами, боясь, что служанка доложит капитану Миртону, что мутантша слетела с катушек. Та и так очень уж внимательно справлялась о самочувствии госпожи… Становилось понятно, что стало с ее предшественником. Нет, мутации всегда сопровождают навигаторов, и каждый капитан знает это. Но в конечном счете от Миртона зависело, каков предел, за который он готов платить. Дом Кариато не станет требовать от него возмездия, понимала Лисса. Он не в том положении, чтобы объявлять войны. И Лисса, всклокоченная, бледная, каждое утро судорожно всматривалась в зеркало, ища у себя признаки неминуемых изменений.