Я ждала тебя вечность

      Иногда в моей голове проскальзывает один очень странный вопрос: насколько сильно я отличаюсь от нормальных людей? Не спорю, каждый убеждён в своей уникальности, оттого мы все в каком-то роде идентичны, однако меня волнует немного другое. Впервые выйдя на поле боя, ты уже никогда не станешь прежним. Говорить о вербовке, которой я подвергался годами, даже не приходится. Один Краузер чего стоил.       Если бы на моём месте оказался кто-нибудь другой, то как бы он себя повел после странного усыпляющего укола и пробуждения в маленькой обшарпанной комнате? О чём бы он думал? Плакал бы или, наоборот, смиренно принял участь? Мне этого не понять, ведь первой моей мыслью после пробуждения была миссия. Собственное здоровье и эмоциональное состояние не играли абсолютно никакой роли. Важно было только закончить начатое. На первых своих заданиях я даже не отрицал того факта, что правительство считает меня лишь пушечным мясом, но со временем я сам для себя таковым стал. Неважно, выживу я в конце или нет, главное, спасти остальных. Нормально ли это? Если нет, то возможно ли когда-нибудь вернуться к норме?       Перед потерей сознания, мне казалось, я слышал голос Ады. Может это лишь игра воображения, а может в скором времени девушка сообщит о своём присутствии. Я навсегда спрячу где-то в глубинах души ответ на вопрос о том, хотел бы я слышать её голос, когда думал о неминуемой гибели, или нет. Однако первое, что я через несколько часов увидел — лицо Кэтрин. Поначалу мне даже казалось, что Морроу также является плодом фантазии, ведь, говоря откровенно, я проникся ко врачу определённым доверием. Наверное из-за происшествия с Пинкертоном вновь оказаться на больничной койке рядом с девушкой не такой уж плохой вариант.       Не знаю, что мне вкололи, но эта херня во многом превосходила испанский вирус. Полгода назад голова ужасно разрывалась от боли и казалось, что под кожей ползают черви, сейчас же эффект был словно от какого-то наркотика, усиливающего работу всех органов чувств. Как иначе объяснить тот факт, что даже с закрытыми глазами я предугадал приближающееся прикосновение?        Пару минут все предшествующие события прокручивались в мыслях, формируя чёткое представление о случившемся. Я не терял связи с внешним миром, ведь отчётливо ощущал теплоту женской кожи, которую сжимал пальцами, но мне требовалось состыковать детали. Первой из них стала темнокожая кудрявая девушка, что неловко мялась возле двери. Она казалась растерянной и немного испуганной. Если меня притащили сюда для пыток, то явно сформировали негодный отряд палачей.       — Бесс Стерлинг, м-мы… — новая знакомая гулко сглотнула. — Мы должны были встретиться сегодня днём, но вы не пришли.       Точно, учёная. Пусть я ещё не до конца понимал, как меня угораздило попасть на больничную койку, но реальность больше не вызывала вопросов.       — Как вы себя чувствуете? — ненавязчивый и мелодичный голос Кэтрин уж очень комично смотрелся на фоне происходящего.       — Будто заново родился, — смешок сам слетел с губ. Всё тело приятно ломило, словно после долгого сна, но энергии было хоть отбавляй. Отпустив руку врача, я расправил плечи и ощутил расслабленность мышц. Идеальная форма.       Уточняющие вопросы ничуть не призывали углубиться в самоанализ. Ничего не болело, и я не помню, когда в последний раз был настолько бодрым. Морроу по долгу службы нуждалась в подробностях, однако я мог ограничиться только конкретикой — со мной всё хорошо, что даже странно. Внезапно Бесс куда-то ушла, оставив нас с врачом один на один. Тогда-то и началось самое интересное.       — Встать можешь?       — Надо же, ты помнишь, что мы знакомы, — приподнятое настроение вызывало желание острить. Такое со мной случается довольно редко. Сам не верю, что я это говорю, но Кэтрин из нас двоих сейчас была самой серьёзной.       Оставив вопрос хирурга без ответа, я быстро и неаккуратно принялся отцеплять прикреплённые к телу датчики. Послышался возмущённый вопль, но он лишь ещё больше развеселил меня. В негодовании Морроу я уловил тень той девушки, которая утром вступила в открытый конфликт с начальством. Думаю, теперь можно смело заявить, что сдержанная Кэтрин в один момент вспыхивала от гнева, стоило только другим поступить не так, как она того хочет.       — Могу, — встав на ноги, я с вызовом заглянул в недоверчиво прищуренные глаза. Во взгляде прослеживалась не злоба, а нечто схожее с раздражением, словно врач попросила маленького мальчика постоять, а тот сделал колесо.       — Отлично, — девушка обречённо выдохнула. — Есть какой-либо дискомфорт или усталость?       — Нет.       — Мне нужно тебя осмотреть, — Морроу быстро достала резиновые перчатки из картонной упаковки, расположенной на столе рядом с компьютером.       — Осмотреть? — я скептически уставился на тонкие женские пальцы, что были облачены в синий латекс. Доверия они мне явно не внушали.       — Да.       — Зачем тогда перчатки?       — Так нужно. Трогать тебя голыми руками, во-первых, негигиенично и опасно, если на теле есть повреждения, а во-вторых, меня потом можно будет легко засудить за домогательство,— впервые за долгое время губы Кэтрин расплылись в загадочной ухмылке. — Теперь сними футболку и приспусти штаны.       — Это уже очень похоже на домогательство, — ядовито усмехнувшись, я послушно выполнил команду.       Моё тело осматривали десятки, если не сотни, раз. Иногда этим занимались женщины, но в основном мужчины. Я не видел какой-либо проблемы в небольшой наготе, ведь врач — профессия без пола, однако как часто тело слушает разум? Только представьте, будучи полуголым, вы стоите напротив красивой девушки, ну как не показать себя в лучшем свете? Хотел я того или нет — плечи расправились сами собой, а живот втянулся. Если у людей и правда нет инстинктов, то почему мы необдуманно в некоторых аспектах ведём себя как животные?       В то время пока Кэтрин взглядом оценивала увиденное, я исследовал её. Выражение лица было серьёзным и внимательным. Скромность не позволит признаться в собственной привлекательности, но я точно знал, что в этот момент на меня смотрят не как на мужчину, а как на пациента. Наверное мне стоит отдать данному факту должное, ведь из-за профессионализма Морроу не было никакой неловкости.       Сначала всё шло нормально, но когда девушка приблизилась ко мне, я почувствовал аромат её духов. Может укол сделал меня на голову больным, однако могу поклясться всем чем угодно: моё обоняние никогда ранее так хорошо не работало. Я не разбираюсь в парфюмах и не способен улавливать ноты какого-нибудь сраного бергамота в цветочном гибискусе, но могу сказать лишь одно — от Кэтрин пахло свежестью, контрастирующей с местным сухим климатом. Запах не был приторным или навязчивым, он навевал приятные ассоциации с июньским вечером, когда открываешь окно и впервые за день, проведённый в душной квартире, наконец чувствуешь прохладный воздух. Я неосознанно сделал глубокий вдох, словно пытаясь запомнить этот аромат и насладиться им, пока у меня была такая возможность.       Когда холодная перчатка коснулась оголенной кожи, по всему телу побежали мурашки. Это могло бы быть вполне естественной реакцией организма, если бы не одно но. Пальцы девушки едва дотрагивались до меня, но каждое прикосновение ощущалось настолько отчетливо и ярко, словно весь мой организм стал сплошной эрогенной зоной. Так, это уже ненормально. Спокойнее. Я закрыл глаза, но от этого ощущения лишь обострились. Сейчас она трогает грудную клетку… Опускается ниже на живот… Касается бока… Ведет пальцы ещё ниже… Твою мать.       Я молниеносно отворачиваюсь и наклоняюсь, опираясь руками на больничную койку. Золотое правило любой стрессовой ситуации: хочешь успокоиться — дыши глубже. Я старался следовать данному принципу, но сердце продолжало часто биться, а места прикосновений всё также жгло. Блять, такого со мной ещё не случалось.       — Что с тобой? Тебе больно? — обеспокоенный женский голос раздался из-за спины. Чёрт, она стоит совсем рядом.       Я сейчас находился не в том положении, чтобы улыбаться, но комичность ситуации поражала. Кэтрин не причинила физического вреда, но морально девушка меня просто растоптала. Подумать только, ещё полгода назад я спасал мир, а сейчас пытаюсь спастись от доктора, что может увидеть вполне естественную, хоть и до жути позорную, реакцию здорового мужчины. Твою мать, Леон, тебе скоро тридцать, так какого хуя… Да, действительно, какого хуя.       — Всё нормально, — спустя несколько секунд измучено вымолвил я. — Но можешь пока что меня не трогать? Неприятно.       Если бы Краузер наблюдал сейчас за нами, то он непременно бы сказал: «Ну-ну, салага, оказывается ты ещё и пиздабол». Да, пиздабол, но что мне оставалось делать? Признаться Морроу: «Извини, у меня случайно встал», — и услышать в ответ: «Ничего, у меня тоже»? Спасибо, не нужно.       — Да, конечно… — мой ответ, по всей видимости, ошарашил девушку, однако по неизвестной причине, задавать каких-либо вопросов она не стала, заканчивая осмотр раньше положенного. — Мне нужно отойти.       Чувство вины болезненно кольнуло в сердце. Я не хотел обидеть Кэтрин, хоть и прекрасно понимал, что у лжи редко бывают положительные последствия. Если девушка из-за моих слов сочтёт себя непривлекательной, то я стану самым большим мудаком в этой Вселенной. Надо будет извиниться как-нибудь…       Недолгое отсутствие врача положительно сказалось на моём эмоциональном состоянии. Напряжение спало также быстро, как появилось, что впрочем и неудивительно: гораздо проще взять себя в руки, когда находишься в гордом одиночестве без лишних людей и вопросов. Будь я сторонником теории заговора, то непременно бы решил, что за всеми кознями стоит именно Кэтрин. Подговорила Пинкертона вколоть мне какую-то хрень, чтобы потом трахнуть. Ох уж эта суровая жизнь в пустыне… Абсурдность предположений заставила меня усмехнуться. Ага, как же, бред какой-то.       — Готовься, — бойко скомандовал знакомый голос. Морроу даже не ворвалась в кабинет, а скорее влетела, начиная что-то судорожно печатать на компьютере. — Мы выезжаем через пять минут.       — Куда? — я не на шутку растерялся.       — Ко мне домой. Сегодня ты ночуешь там, — хирург была слишком занята, чтобы заметить всю озадаченность, отражённую на моём лице. Господи, если бы она знала, что на самом деле вот-вот произошло и кто я такой, то не разговаривала бы так свободно.       — Не думаю, что это хорошая идея.       — Правда? — впервые за долгое время Морроу посмотрела на меня, скептически выгнув бровь, будто я сказал что-то очень глупое. — Хочешь стать подопытным кроликом Пинкертона?       — Нет.       — Тогда ближайшие десять часов ты проведёшь со мной.       Чёрт, да я собственноручно загнал себя в угол. В обычной ситуации я бы двусмысленно пошутил, что она уж очень торопит события, но происходящее выходило за рамки нормальности. Сердцебиение вновь ускорилось, а тело напряглось. Это всего лишь разговор, но организм реагировал так, будто я находился в окружении врагов без какого-либо оружия.       — Может ты просто подбросишь меня до города, а дальше я сам разберусь?       — Ага, конечно, — девушка язвительно усмехнулась, отсоединяя последние провода от компьютера. — Если я просто выброшу тебя посреди улицы, то ты вряд ли доживешь даже до рассвета.       — Почему?       Последовала напряженная пауза. Кэтрин о чём-то раздумывала, из-за чего непроизвольно прикусила нижнюю губу, вынуждая меня ждать её ответа и теряться в догадках.       — Ты хотел побольше узнать о Стрейнджервиле. Поехали, увидишь всё своими глазами.       Не знаю, стоит ли мне благодарить любовь к загадочности Морроу, но её слова позволили мне вспомнить о первостепенной важности миссии. Ночь в доме врача безусловно положительно скажется на задании. Реакция организма на прикосновения девушки хоть и до жути неловкая, но если я продолжу соблюдать дистанцию, то она вряд ли когда-нибудь ещё повторится. План казался беспроигрышным, однако как и все идеально продуманные схемы, был заведомо обречён на провал.       Выйдя на улицу, я сразу столкнулся с необычным явлением. Ночи в пустынном климате гораздо темнее и непрогляднее, чем в умеренном, однако нечто очень странное освещало путь.       — Что это? — я с удивлением озирался по сторонам. Сухие растения, которые ещё днём были зелёными, сейчас излучали фиолетовое свечение, словно их намазали фосфором. Они не просто поменяли цвет, а именно светились.       — Отличительная особенность нашего захолустья, — девушка равнодушно пожала плечами. Как странно устроен этот мир: что для одного чудо света, то для другого обыденность. — Кстати, тебе не холодно?       Я скептически посмотрел на Кэтрин. Врачебный халат был уже непригоден для работы, однако Морроу предпочла покрепче в него укутаться. Врач переминалась с ноги на ногу, что значило лишь одно — она замёрзла. Как я уже говорил, днём здесь Адски жарко, а ночами нестерпимо холодно, однако никакого дискомфорта я не ощущал, будто всё ещё находился внутри помещения.       — Нет.       — Очередное подтверждение… — девушка саркастично пробубнила данную реплику себе под нос, но каким-то чудом я её услышал.       — Подтверждение чему?       — По дороге расскажу.       Морроу ускорила шаг, а я на секунду замер. Тело молниеносно пробрала злость, формируя весьма своеобразные ассоциации. Кэтрин была похожа на паука, что постепенно плёл свою паутину из недоговорок и интриг, рассчитывая позабавиться с несчастными мухами, которые потом туда попадут. Сравнение получилось весьма неудачным, но простыми словами: хирург паук, а я тапок, потому что, если в скором времени она не выложит все карты на стол, придётся её прихлопнуть. Звучит жутко даже для меня. Да, пожалуй это слишком.       Раздражённость спала также быстро, как появилась, стоило мне только представить эту картину. Чёрт, так ведь нельзя. Врача даже припугнуть жалко. Во-первых, она девушка, во-вторых, гражданская, ну а в-третьих… Взгляд сосредоточился на идущей впереди фигуре. Задница у неё, что надо. Твою мать. Тело Краузера уже давно покоилось под землей, но в этот момент его грубый голос раздался в моей голове: «Возьми себя в руки, салага». Блять, ну и какую же херь мне ввели?       Алые горы с наступлением темноты утратили свой яркий оттенок, значительно сглаживая рельеф выступающих массивов, чем-то напоминающих ряд неровных зубов. Необжитые поля, застланные песком, освещали лишь фиолетовые растения, придающие некий элемент сказочности безмятежному пейзажу. В каких местах я только не бывал, но подобного никогда не видел.       — Так значит мне вкололи какой-то сорняк, и я стал сверхчеловеком? — бредовый вопрос, но как иначе подвести итог после всего того, что я узнал от Кэтрин?       — Типа того, — девушка неустанно следила за дорогой.       — А минусы будут? — я перевёл взгляд с лобового стекла на уставшее выражение лица своей спутницы. Нужно немного разрядить обстановку. — Я тоже по ночам светиться начну?       — Кто знает, — несмотря на равнодушный ответ Морроу, я заметил тень ухмылки на её лице. — О твоём состоянии мало известно, впрочем как и о последствиях. Ты ничего странного в себе не заметил, кроме резких перепадов настроения и полной акклиматизации?       — Нет.       Губы непроизвольно сжались, не желая продолжать разговор. Я не хотел рассказывать о своей реакции на Кэтрин самой Кэтрин, да и к тому же считал это лишь маленькой осечкой прошлого. За двадцать минут, проведённых в замкнутом пространстве наедине с Морроу, я больше не ловил себя на подобных мыслях, но заданный вопрос стал настоящим катализатором.       Из необходимости убедиться в чистоте своих намерений, я вновь пристально посмотрел на девушку. Что я к ней чувствую? Ответ не заставил себя долго ждать — то же, что и до случившегося: она красивая, но не пробуждает во мне подростка с недотрахом. Слава богу.       Казалось бы, беда миновала, но взгляд непроизвольно соскочил с лица на сиденье. Чёрное трикотажное платье в силу своей текстуры слегка задралось, оголяя сантиметров пятнадцать выше колена. Мои ощущения оставались прежними, однако я просто сидел и смотрел. Дело довольно безобидное, учитывая отсутствие неблагочестивых помыслов, но в горле как-то резко образовалась сухость.       Человеческая натура весьма проста: чем дольше ты наблюдаешь, тем больше деталий подмечаешь. Если поначалу я видел лишь какие-то несчастные пятнадцать сантиметров кожи, то теперь не мог оторвать взгляд от худых и длинных ног. На улице девушка мерзла, а сейчас? Согрелась? Может во мне говорил озабоченный урод, а может бедолага с синдромом спасателя, но захотелось к ним прикоснуться. Только чтобы проверить их температуру, естественно. Хотя… необычайно бледная для местного климата кожа создавала впечатление гладкости и мягкости. Простое желание убедиться в состоянии спутницы сменилось любопытством.       Я знал, что не поступлю как последний извращенец, но это не помешало мне думать как последнему извращенецу. Мысленно опустив свою руку на женскую ногу, я будто физически почувствовал это касание. Нежное и очень приятное. А дальше? Аккуратно сжимаю мягкую поверхность и попутно поглаживаю смятые участки кожи большим пальцем, причиняя не боль, а ласку. Чертовски приятно. Банальное правило жизни: если что-то доставляет тебе удовольствие, то хочется этим завладеть. Останавливаться не за чем. Поднимаю свою руку выше. Ткань приятно щекочет тыльную сторону ладони, а пальцы получают больший простор. Потрясающе. Кэтрин непроизвольно откидывается на спинку кресла, разводя ноги шире. Её рот приоткрывается от удовольствия, а с губ слетает томительное, хоть и слегка протестующее:       — Леон? — Морроу обеспокоено зовёт меня по имени. — Что с тобой?       Твою мать. Я молниеносно закидываю ногу на ногу и пытаюсь сделать вид, будто пару секунд назад не хотел мысленно залезть к даме под юбку. Поверить не могу, как я до этого докатился? Если вся похотливость передалась мне от растений, то теперь понятно, почему этих блядских сорняков так много в этой блядской пустыне.       — Извини, — я виновато прикрываю лицо рукой. Нужно срочно что-то придумать. — Просто задумался.       — Задумался? — саркастично хмыкнула девушка. Боюсь даже представить, как я выглядел со стороны. — О чём же? О квантовом бессмертии в теории струн?       — Нет, — я ни слова не понял, зато голову посетила хорошая идея. Наконец-то. — Эти растения… Как они здесь появились? Если их создала природа и наградила абсолютной терморегуляцией, то почему они растут только тут?       — Я несильна в ботанике, но существует одна городская легенда, — Кэтрин на секунду умолкла, вновь концентрируясь на дороге. Мы подъезжали к Стрейнджервилю. — Говорят, что в лаборатории первоначально занимались изучением растений. Уж не знаю каким образом, однако учёным удалось создать какой-то сверхцветок, вот только ново выявленный организм абсолютно не подлежал чужому контролю. Дальше теории разнятся: кто-то считает, что растение пустило корни, из которых со временем начали образоваться отростки, а другие говорят, что один из работников по ошибке забыл закрыть дверь лаборатории, поэтому цветок размножился воздушно-капельным путём.       — Типа как одуванчик?       — Именно.       Я понимал, что знаю ещё далеко не всё о таинственном городе, однако в моём распоряжении теперь находилась самая ценная информация — начало истории.       — И в какое из двух предположений ты больше веришь?       — В своё собственное.       — Весь во внимании, — я показушно выпрямился на кресле, ведь от былого напряжения не осталось и следа. Если сосредоточусь на работе, то о внезапно нахлынувших чувствах можно будет не переживать. Трудоголизм - вот панацея от личных переживаний.       — Всё происходящее в Стрейнджервиле кажется настолько нереальным, будто выходит за пределы жизни, — не в силах передать ощущения словами, Морроу непроизвольно покачала головой. — Уроки физики и химии учат нас не верить в паранормальное, но как иначе объяснить то, с чем мы сталкиваемся здесь? Как смириться со всей болью и жестокостью этого места? Может просто мы все уже умерли, а это чистилище? Или же плод моего воображения за несколько секунд до гибели мозга? Может ничего из этого на самом деле нет и никогда не существовало.       Несмотря на бредовость услышанного, я вовсе не считал Кэтрин сумасшедшей. Я не верил в существование зомби, пока сам не столкнулся с ходячими трупами. Всё дело заключалось вовсе не в магии, а в очень необычном вирусе. Что-то мне подсказывает, что и в Стрейнджервиле творится нечто подобное.       Жалостливый вид спутницы вызывал желание всё ей рассказать. Уведомить её о своей профессии, о миссии и о других похожих случаях, которые правительство так умело замяло. Кэтрин определённо тяжело здесь жить и работать, однако это лишь верхушка айсберга. Самые сложные проблемы — те, что у нас в голове. Мысли о собственной смерти гораздо хуже любой жары.       Машина припарковалась возле одного из бесчисленных одноэтажных домой. Жёлтый фасад и отсутствие какой-либо растительности возле крыльца свидетельствовали об отрешенности хозяев к собственной обители.       — Мы приехали, — гордо заявила Морроу, отстёгивая ремень.       Девушка без каких-либо стеснений развернулась в мою сторону и потянулась за дамской сумкой, что покоилась на заднем сидении. Сама того не осознавая, Кэтрин вновь поставила меня в неловкое положение. Платье натянулось в области груди. Несмотря на отсутствие глубокого декольте, приталенность и поза делали своё дело. Клянусь чем угодно, Морроу просто не оставила мне иного выбора.       Взгляд мгновенно приковался к женскому телу. Черт побери, я не хотел об этом думать, но мысленно подметил все достоинства фигуры. Тонкая талия выигрышно смотрелась на фоне небольшой но упругой груди. Что-то среднее между вторым и третьим размером. Что-то, что идеально помещается в ладонь. Проклятье.       Судорожно сглотнув, я вновь уставился в окно. Да уж, ночь явно будет непростой.