War on Love (Royaul AU)

Переговоры идут плохо. Всё это Дрим может сказать, спрятавшись в тени мраморной колонны, надежно укрывшись за оранжевой шелковой драпировкой, которая струилась, как вода, с навеса над головой. Она закреплена где-то позади него, но Дрим не обращает на это особого внимания, по крайней мере, пока он сосредоточен на принце. Они гости на соседней территории, приглашенные королем этой страны, поскольку они умоляют о помощи гораздо более крупную и могущественную нацию. Они мудро обратились к Гастеру за помощью в решении их маленькой проблемы, и поэтому Гастер мудро пригласил на переговоры своего старшего сына, поскольку они, похоже, были заинтересованы в том, чтобы позаимствовать армию Кросса. Проблема, однако, в том, что местный король — избалованный, напыщенный сопляк, который думает, что имеет право на армию Кросса, и принц должен быть счастлив предоставить ему полный доступ ко всем своим людям. Вопросы не задаются. В конце концов, он король, подстрекатель маленькой нации, но тем не менее король; а Кросс — просто принц. Гастер не впечатлен, а Кросс заметно уступает ему, и Дрим знает, что единственная причина, по которой Кросс не сорвался и не убил короля в его собственном доме и не захватил нацию силой, заключается в его королеве. Маленький кролик-монстр, и, несомненно, самый умный в этом королевстве, но неспособный что-либо сделать в одиночку, был не кем иным, как вежливой, доброй и красноречивой королевой. Когда её грубый муж выдвигал требования, она умоляла любимого военного принца более крупной нации о помощи. Она понимает положение, в котором они находились, уязвимость их людей, и она знает, что без помощи Кросса и его армии они бы погибли. Судя по тому, что прояснил Дрим, её невежественный король обратился не к той нации, оскорбил их принцессу и спровоцировал войну. Теперь они были на грани уничтожения, и в этой битве у маленького королевства нет надежды победить. Королева пыталась заключить мирное соглашение, но была не настолько глупа, чтобы думать, что война не разразится, а если бы и разразилась, её народ был бы уничтожен. Как она и планировала, она обратилась за помощью к крупнейшей стране в пределах досягаемости и мудро попросила о помощи. И всё же, снова, ее муж всё портит своим незакрывающимся ртом, и часть Дрима, которая всё еще может испытывать жалость, сочувствует ей. Он, и она, знают, что случится с их народом, если они начнут войну. Их армии будут разбиты. Их королевство падет, её семья будет вырезана вместе с их солдатами и народом, а все выжившие будут брошены в руки работорговцев. Точно так же, как Дрим и его семья.   Королева знает это. Дрим знает это. Кросс знает это. Тем не менее, король по-прежнему ослеплен собственной важностью, и он собирается разжечь вспыльчивый нрав Кросса и обречь их всех. Или обречь только себя, если повезет его королеве. “Ты хочешь, чтобы я”, — холодный голос Кросса гремит вокруг них, заставляя дрожать даже Дрима, который не привык слышать Кросса таким, — “предоставил тебе беспрепятственный доступ к моей армии, без надзора за моими людьми, на неопределенный срок?” — Лицо Кросса ледяное, глазницы сузились от отвращения. — “И мы ничего не должны ожидать взамен?” Король-кролик самодовольно смотрит на Кросса снизу вверх, и даже сидя, Кросс всё равно выглядит намного выше его, и всё же король смело усмехается. “Да, я не понимаю, почему тебе так трудно это понять. Я понимаю, что ты, должно быть, немного туповат, учитывая то, что ты воин, но, пожалуйста, пойми, мне нужна твоя армия”. Королева морщится, а из-под локтя Кросса вздыхает Гастер. Он тоже выглядит несчастным, что странно, поскольку их король никогда не проявляет внешних признаков раздражения. Тем не менее, король кроликов, похоже, тоже достал его до чёртиков. Кросс встает так быстро, что опрокидывает стул назад, с грохотом роняя его на пол, его массивные руки сжимаются в кулаки, и он с такой силой ударяет по мраморному столу, что тот трескается под его натиском. Рога Кросса вздымаются, пылая яростью, которой он был так хорошо известен, ледяное выражение его лица сменяется чистой яростью, а рот кривится в злобном рычании. “У вас хватает наглости называть мою армию пушечным мясом”. — Он шипит, не утруждая себя тем, чтобы скрыть свой приятный гнев. — “Крольчонок, обращающийся с моими генералами так, как будто они ничто, и заявляющий, что у вас нет возможности заплатить за нашу помощь. Мы сидим не на земле и не торгуем, мы в комнате, отделанной мрамором, под балдахином из дорогого шелка.” Про себя Дрим вздыхает. Конечно, Кросс был бы в ярости из-за того, что король-кролик плохо отзывался о его воинах и генералах, и ему было бы всё равно, что кролик только что назвал его глупым.   Душа Дрима бьется от любви к своему могущественному военному принцу. Он всегда ставил других выше себя — могущественного, кровожадного, но доброго военачальника. Дрим в свое время отомстит королю кроликов за этот комментарий. “Ну да”. — Король самодовольно говорит. — “В конце концов, я все-таки король, я заслуживаю самого лучшего”. — Он глупо смотрит на Гастера, кивая головой в сторону другого короля. — “Я уверен, ты понимаешь, не так ли, Гастер?” Глядя на кролика свысока, Гастер не скрывает своего презрения. Дрим не фанат Гастера, по крайней мере после всего, и у него есть привычка публично оскорблять своих сыновей, и особенно он строг к Кроссу, как к своему наследнику. И все же, если и было что-то, с чем все они могли согласиться, так это то, что король кроликов был идиотом. “Я думаю, ты напыщенная, необразованная, некультурная свинья”. — Гастер вежливо сказал ему, прищурившись. — “Ты приглашаешь нас сюда как гостей и не делаешь ничего, кроме как оскорбляешь меня и моего сына. Ты дебил высшей степени, и из-за тебя погибнет вся твоя семья. Я уверен, что единственная причина, по которой мой сын еще хладнокровно не убил тебя, — это твоя королева.” Единственный внешний признак того, что Кросс удивлен словами своего отца, — это быстрый взгляд на маленького скелета рядом с ним, и Дрим не может сдержать злобной ухмылки, которая кривит его рот. Несмотря на все их разногласия и конфликты, Гастер по-своему действительно любит своих сыновей и всегда придёт на их защиту. “Вы просите нашей помощи”. — Он продолжает, в его словах слышится насмешка. — “Но отказываетесь преклонять перед нами колено. Вы отказываетесь от торговли и оплаты. Что именно мы получим от этих отношений, помимо того, что потратим деньги и рискнем жизнями наших людей?” Король кроликов выглядит ошеломленным, его рот двигается вверх-вниз, как у рыбы, вытащенной из воды, но Гастер не сдается. “На самом деле, я бы сказал, что весь этот фарс был пустой тратой нашего времени, и мне жаль вашу королеву”. Он держится более спокойно, чем Кросс, но выглядит не менее недовольным: “Это была бессмысленная поездка, которая только утомила наших лошадей. Удачи вам в вашей войне, ради них я надеюсь, что они быстро убьют ваших детей и людей, чтобы их не постигла жестокая участь, на которую вы обрекли и их”. “Подождите, пожалуйста!” — Королева умоляла, тоже вставая, как будто это могло остановить кого-то из них, когда она едва доставала Гастеру до плеча. — “Пожалуйста, не уходите. Мой муж имеет в виду, что мы унаследовали этот замок и богатство, которое вы видите, от предыдущих поколений. Ничего из этого мы не построили сами, и мы годами не улучшали наш дом. У нашей нации мало денег, и мы слишком малы для сколько-нибудь значимой торговли”. “Твой муж имел в виду каждое сказанное слово”. — Прошипел Кросс, сердитый и ожесточенный, такой же холодный к королеве, как и к королю. “Пожалуйста”. — Она пытается снова, и Дрим слышит отчаяние в её голосе. — “Я не хочу, чтобы моих детей и людей убивали или порабощали. Мы не хотим войны. Если что, я бы предпочла поговорить с вашими переговорщиками и представителями. Ваш совет мог бы помочь нам избежать ненужной войны и поговорить с королевой с Морского пути. Нам пока не нужна военная мощь, нам нужна дипломатия.” “Тогда преклоните колено”. — Гастер требует. — “Отдайте нам свои земли и станьте частью нашего двора. Ваши земли богаты питательными веществами и могли бы прокормить не только ваших людей”. — Его рот кривится в оскале. — “Даже дипломаты стоят денег, и доступ к их опыту требует оплаты”. Пронзительные белые огоньки в глазах обращены к королю: “Но действия вашего придурковатого мужа практически гарантируют, что это приведет к войне”. “Всё вовсе не так!” — Она пытается снова, и Дрим чувствует, как его сердце сжимается за неё. — “Мы можем преклонить колено, только, пожалуйста, не уходите”. Король кроликов что-то бормочет, но его откровенно игнорируют, и когда Гастер и Кросс коротко обмениваются взглядами, Гастер кивает в сторону стола и медленно садится обратно. Слуга бросается помочь Кроссу поставить его стул, и великий принц медленно опускается обратно, дерево скрипит под его тяжестью, но не поддаётся. Переговоры идут плохо, но начинаются заново, и Дрим выпускает дыхание, которое и не подозревал, что задерживал. Кросс все еще зол, это видно по ледяному выражению его лица и пылающему лбу, и даже до сих пор король кроликов машет целой вереницей рабов для их развлечения. Дрим с раздраженным вздохом наблюдает, как один за другим они пытаются привлечь внимание приехавших принца и короля, и одного за другим их вежливо прогоняют. Кросс не обращает на них внимания, мягко отводя блуждающие руки от своего тела, прежде чем, наконец, срывается, его терпение уже на исходе с королем кроликов: “Я не уверен, почему вы думаете, что я был бы в настроении отвлекаться. Ваши намеки оскорбляют меня.” Получая огромное удовольствие от наблюдения за тем, как король кроликов снова заикается, а его королева бросает на него нервный взгляд, Дрим качает головой. Идиот. Король кроликов был идиотом, это единственное объяснение, которое смог придумать Дрим. Он был гребаным идиотом. Все знали, что Кросс не любил, когда к нему прикасались, что его тело принадлежало ему, и единственные, кому разрешалось прикасаться к нему, были его любовники. Все они были дома, кроме Дрима, который знал, что пора приниматься за дело. Эпик предупредил их, что это, скорее всего, произойдет, что король кроликов вынудит Кросса действовать с применением насилия и кровопролития. Они были здесь в качестве одолжения, и как бы сильно Дрим ни любил своего принца, он также знал, что у Кросса было разбитое сердце, и знал, что, если он не сделает что-нибудь, семью королевы кроликов постигнет та же участь, что и Дрима. Мысль о том, что кто-то ещё пострадает так же, как они, расстраивает Кросса. Это ранит его злобного, но добросердечного военачальника, который всегда не в ладах с самим собой. Извращенная природа сострадания и насилия, которая приводила к тому, что он чаще, чем когда-либо, оказывался в ссоре с кем-либо. Как сейчас. Его сострадание к королеве и её бедственному положению принесло ей внимание, но это насилие, этот демон внутри, оторвет голову её мужу, если он продолжит быть грубым. Сострадание и насилие, и работой Дрима было держать эти чувства принца в узде. Он, конечно, любил их всех, но гарем всё ещё служил определенной цели. Они всё ещё работали с Кроссом, чтобы обеспечить их безопасность, потому что, в конце концов, Кросс был одним из них. Когда начинались настоящие переговоры, они отправляли Найтмера. Самый умный из них всех, он был их стратегом. Он ходил бы водил короля-кролика кругами, уютно устроившись на коленях Кросса, в самом безопасном месте в мире, и поставил бы короля-кролика на колени. Если бы это была опасная территория, они бы послали Киллера. Он был бы весь в нежных улыбках и грубых шутках, явно вооруженный до зубов клинками, которые подарил ему Кросс. Он встанет за спиной Кросса, защищая его сзади, и с радостью уничтожит любую угрозу по отношению к их принцу. Если бы это была миссия, в которой присутствие Эпика было бы невозможно, они бы послали Даста. Самый маленький из их группы ускользнул бы и прокрался по замку в поисках лакомых кусочков информации и национальных секретов. Он вернется со всей информацией в целости и сохранности, прежде чем его хватятся. Если бы это был светский визит, его сопровождал бы Хоррор. Его мягкое обаяние и натура покорили бы даже самого колючего аристократа, пророка или дипломата. Он разливал бы вино и угощал их, мягко завоевывая их расположение еще до того, как они понимали, что произошло. Тем не менее, в подобные времена, когда напряжение было таким сильным, что его можно было потрогать, именно тогда отправлялся Дрим. У всех были свои обязанности, и у Дрима тоже. Его работой было сохранять спокойствие Кросса, насколько это возможно, в ситуации с высокими ставками, когда эмоции накалялись. Как бы ни был зол Кросс, все они знали, что он никогда не направит свой гнев на них, на свой драгоценный, нежный гарем, и работа Дрима заключалась в том, чтобы помогать Кроссу сосредоточиться. Разглаживая юбку из темной тафты, Дрим поправляет рукава в стиле шали и задирает топ в стиле корсета, чтобы ещё выше приподнять грудь. Поправив свой белоснежный воротничок так, чтобы большая буква X с пряжкой располагалась по центру на шее, и, проверив диадему на голове, Дрим понял, что он ходячий зрелищный образ. Он был грациозен и красив, и он шел так, словно плыл, а не делал шаги. Его матери потребовались годы, чтобы научить его двигаться с такой легкостью, и сейчас он так благодарен за все её наставления. Он скучает по своей маме.   Оттолкнувшись от мраморной колонны, Дрим вплывает в комнату, проплывая мимо слуг и рабынь, с высоко поднятой головой, как неприкасаемый принц, каким он и был. Он принадлежал Кроссу, и никто больше не прикоснется к нему. Он скользит в комнату, заставляя окружающих расступаться с его пути, в то время как он смотрит вперед с явной решимостью и грацией, которой не обладал никто в этом королевстве, и идет переступать порог. Он знает момент, когда Кросс заметит его. Это такая краткая и непроизвольная реакция, едва заметная для тех, кто не знал, как её искать. Суровость лица на мгновение смягчилась из-за ледяного хмурого взгляда, а тусклые, темные огоньки в глазах загорелись теплотой, которая могла только присниться. Они слегка поют, и, если бы они были дома, Дрим знает, что они превратились бы в маленькие сердечки, которыми он с любовью смотрел бы на него. Теплого взгляда достаточно, и когда Дрим лучезарно и прекрасно улыбается ему, Кросс может увидеть маленькие знаки, от которых начинает таить и успокаиваться. То, как расслабляется его челюсть, как расслабляются его плечи от напряжения и как он разжимает кулаки. Он рад видеть Дрима, он всегда был таким, и делал это без капли магии или своей мягкой, теплой ауры. Он растаял, потому что любил их, любил Дрима, и доказывал это снова и снова. Тепло появилось и ушло в мгновение ока, появилось и ушло так быстро, что только те, кто знал, на что обращать внимание, могли его увидеть. Все было в порядке, они все еще находились на враждебной территории, и Кроссу нужно было поддерживать репутацию, и Дрим не обиделся, когда лед и напряжение вернулись в большое тело военачальника. Тем не менее, Дрим сейчас на задании, и он идет к Кроссу, не подавая виду, что спешит или волнуется. Он хорошо играет свою роль преданной, нежной наложницы, которую потянуло к его принцу, и что ж, это наполовину верно. Никто на самом деле не знал, насколько они дороги Кроссу. Он не просит разрешения присесть, когда скользит к столу переговоров, и взгляд короля кроликов задерживается на нем слишком долго, он мудро воздерживается от комментариев, и, возможно, у дурака действительно есть способность учиться. Кросс немедленно смещается, освобождая место для Дрима, когда тот приближается, чтобы сесть к нему на колени, и он позволяет Дриму устроиться на своей мощной груди. Дриму тепло, УР горячо пульсирует в теле принца, бегает намного быстрее, чем обычно, распространяет жар, и Дрим пытается успокоить его ярость. Положив голову на грудь Кросса, он слышит, как песня его души напевает у его грудной клетки, успокаиваемая тем, что Дрим так близко, и он может почувствовать тихий вздох облегчения под своей головой. Обнимаясь, Дрим перекидывает свои длинные, гладкие ноги через подлокотник кресла, прижимаясь своим нежным, совершенным телом к Кроссу, прижимаясь к своему принцу, как будто они были двумя кусочками головоломки, собирающимися вместе. Он чувствует, как Кросс тает под ним, смягчается настолько, что не станет убивать короля кроликов в его собственном доме, и он видит облегченный блеск в глазах королевы, когда она видит, что делает Дрим. Рука Кросса обнимает маленькое, худое тело Дрима, защищая его уязвимую пару из гарема, и Дрим знает, что здесь он в безопасности. В безопасности от ужасов мира, в безопасности от таких людей, как король кроликов, и угрозы, которую он несет с собой. Он в безопасности в объятиях Кросса, и все они это знают. Дрим тянется к руке Кросса. Она грубая и изношенная после многочасовых тренировок и лет войны. Кости руки Кросса обветренные и мозолистые, огрубевшие от долгой работы с ними, и каждый палец был заточен в острые, как бритва, когти. Они больше, чем руки Дрима, огромные по сравнению с его миниатюрными, совершенными руками. Его собственные кости гладкие и отполированные, и он выглядит лучше под пристальной нежной любовью и заботой Кросса, и они практически светятся на фоне рук Кросса. Взяв руку Кросса, Дрим переворачивает ее ладонью вверх, позволяя Дриму проследить за трещинами и шрамами на костях Кросса; нежно касаясь каждой мозолистой и шероховатой отметины на его руке, Дрим всегда восхищается тем, какие большие у принца руки на самом деле. Насколько опасны были эти руки, сколько людей Кросс убил этими руками и сколько раз Кросс защищал его этими руками. Он улыбается, когда Кросс испускает почти беззвучный вздох, несмотря на свою внешнюю холодность, которую он сохранял ради приличия, и Дрим сдерживает ухмылку. Он знает, что Кроссу нравится, когда он прикасается к нему, знает, что Кроссу нравится, когда к его рукам прикасаются вот так, нежно, всего того, чего у него никогда раньше не было. Он проводит пальцами по всей длине руки Кросса, прежде чем осторожно просунуть свои пальцы между пальцами Кросса, прижимая его ладонь вплотную, чтобы почувствовать грубые кости к своим отполированным, и он чувствует, как Кросс расслабляется в своем кресле. Его рога на лбу все еще горят, а выражение лица непроницаемо, но Дрим чувствует дрожь в его теле, пока держит его за руку. Он чувствует затаенную в глубине улыбку, и Дрим знает, что ему это нравится. Он знает, что его раздражение успокаивается одним его присутствием, и он тает рядом со своим большим военачальником и знает, что не будет никаких последствий за горький взгляд или дерзкие слова, которые он бросит в адрес короля кроликов. Никаких, пока Кросс был с ним. Пальцы его военачальника нежно обвиваются вокруг маленькой, изящной руки Дрима, нежно, успокаивающе сжимая её, и Дрим знает, что Кросс никогда бы не поднял на них руку и никогда бы не причинил им вреда. Сжимая грубую, красивую руку Кросса в ответ так крепко, как только может, с той лишь долей силы, которая была у Кросса, он одаривает короля кроликов мрачной ухмылкой; он знает, что ему понравится ставить его на место принца, которого Дрим любит всем сердцем. Найтмер был умным, Киллер — смертоносным, Хоррор — нежным, а Даст — коварным. И все же Дрим был тем, кто успокаивал принца, и он умел подбирать слова, которые могли бы сразить любого неуверенного в себе короля наповал. Дрим знает, как играть в эти игры, и, нежно держа грубую руку Кросса в своей идеальной руке, он позволит игре начаться. ~Плавник