The Heist Squad

~ страх медленно подкрадывается к тебе, тихо, на цыпочках ~ Если план А не работает, то обычно всегда есть план Б, как запасной вариант, просто чтобы сработало наверняка. Но что, если план А не работает, а план Б умер? Сколько бы Ким ни пытался, у него не получалось придумать план В или Г. Жизнь Че висела на волоске, а Биг не знал, как ещё помочь, кроме как давать ему антибиотик и ждать, и в этом и заключался весь план А. Что касалось плана Б… то план был мертв, в буквальном смысле. Ким прикусил внутреннюю сторону щеки и прошёл мимо Бига, задевая его плечо своим. – Если она мертва, то у тебя вообще нет выбора. Тебе придётся его спасти в любом случае. Я подожду. - Ты что, меня не слышал, Ким? Я не знаю, как его спасти. Нам остаётся только надеяться на положительную реакцию его тела на антибиотик, который я ему дал. Ким схватил стул, стоящий в углу комнаты по другую сторону стола, и поставил его рядом с кушеткой, затем уселся подле Порче. Он взглянул на Бига. – Знаешь, я наслышан о том, что ты лучший молодой хирург в стране. Если это лучшее, что у нас есть, то страна в полном дерьме. Биг вздохнул, поправляя воротник своей рубашки, который Ким помял пару минут назад. – Ты когда-нибудь пробовал говорить хоть с кем-то уважительно? Или, может, с добротой? Ты вообще понимаешь сам концепт доброты и уважения? - Я никогда не получал от других ни доброты, ни уважения, так откуда же мне знать, как это работает? – пожал плечами Ким. – Я всегда отвечаю взаимностью на то, что даёт мне этот хуёвый мир. Это моя реальность, мой дорогой друг. Биг подошёл к столу и взял оттуда ключи. – Ты знаешь, что ты жалок? – Чуть ли не выплюнул эти слова Биг. – Ты не можешь изображать жертву всю жизнь! Да, монашки ужасно с тобой обращались, и мне было чертовски тебя жаль, но ты не имеешь права обращаться со всеми так же, как обращались с тобой, когда ты был ребёнком. В том, что с тобой происходило, нет моей вины! И Порче тоже в этом не виноват! Как и невинный человек, которого ты убил обычным вечером вторника, когда тебе просто этого захотелось. Я понимаю, что ты чёртов герой-изгой и ты обречён на то, чтобы стать преступником, но ты не можешь всю жизнь прятаться за «никто не показал мне, что такое любовь, поэтому я без понятия, как проявлять любовь к кому бы то ни было». Иногда… иногда, Кимхан, нам приходится учиться чему-то без посторонней помощи. Твоя проблема в том, что ты слишком боишься падения! - Я думал, ты хирург, а не психотерапевт, - парировал Ким, безразличие на его лице скрывало бушующий внутри него шторм. Слишком много мыслей неслись в разных направлениях, и он не знал, за какой из них последовать, какой из них пренебречь… и он хотел быть один, он хотел быть один, хотел быть один, один, один… - Я ухожу. Даже не пытайся меня остановить, Кимхан. Сейчас я ему всё равно не смогу ничем помочь. Ким вскинул бровь. – А разве похоже на то, чтобы я тебя останавливал? Проваливай. Я хочу побыть с Че наедине. - А говорил, что тебе плевать, - пробормотав это себе под нос, Биг покачал головой и повернулся, чтобы уйти. В тот момент, когда за ним закрылась дверь, Ким издал низкий протяжный стон, уронив голову на руки. Ким слишком боялся… падения? Ким падал всю свою жизнь, каждый день он падал и падал, и никто никогда не озаботился ему помочь, спросить, в порядке ли он, не захотел падать вместе с ним, чтобы он не чувствовал себя одиноко. В его хаотичный разум вновь ворвалось яркое воспоминание о том, как сестра Анна наблюдала за ним своими холодными глазами, пока грязь пробиралась ему под ногти, а дождь становился для него словно второй кожей, чем-то, от чего так легко не избавиться, просто высушив себя полотенцем. Он снова чувствовал грязь на своей коже, и он был уверен, что, если бы его ногти не были выкрашены в чёрный цвет, он бы увидел под ними грязь, прямо как в тот день, когда он сидел на мокрой, грязной земле, и ему никто не помог после того, как он упал. Упал. Упал… У П А Л Тихое бормотание и едва уловимое движение руки вырвало Кима из мыслей его хаотичного разума, который становился слишком хаотичным даже для него. Губы Че снова зашевелились, а затем его глаза… медленно, как будто в замедленной съемке, открылись. Внезапная яркость света заставила его сощуриться и поёжиться от дискомфорта. Ким молниеносно вскочил на ноги, выключая свет. – Мой Блестяшка очнулся, - весело сказал он. – Как будто новогодняя вечеринка в самом разгаре. Че чувствовал сильную сухость во рту, всё его тело болело, и грудь как будто онемела. Он прикрыл глаза, а когда снова их открыл, Ким смотрел на него, и на его губах играла кривая полуулыбка. Че хотел, чтобы он исчез… навсегда. - Где я? – вместо этого спросил он, его голос был таким хриплым, что говорить было физически больно. - Мой знакомый – врач. Я принёс тебя к нему после того, как ты упал в обморок, - Ким покачал головой, словно был разочарован в Че. – Ты не можешь так со мной поступать, Блестяшка. Ты заставил меня поволноваться о тебе. А я никогда не волнуюсь. Это было не самое приятное чувство. Че почти рассмеялся. Если бы мог, но его легким было слишком тяжело дышать, а в горле было всё ещё слишком сухо. - В-воды… - прохрипел он. Глаза Кима расширились, и вскоре в них отразилось разочарование, но на этот раз, казалось, он был разочарован в себе, нежели в Че. Он поспешно кивнул. – Конечно, почему я об этом не подумал? – Ким направился к двери. – Я скоро вернусь, Блестяшка. Не двигайся, ладно? По-моему, капельница ещё не закончилась. Только тогда Че заметил капельницу, которая что-то вливала ему в вену, но что бы это ни было, от этого Че становилось лучше, так что его особо не волновало, что это было. Когда он ещё раз обратил свой взгляд в сторону двери, Кима уже там не было, и Че почувствовал себя так, словно, наконец-то, снова мог дышать. Последнее, что Че помнил перед тем, как перед глазами всё потемнело, было желание умереть. Ему было плевать, что так бы он позволил Киму победить. В тот момент ему было плевать на всё. Но теперь всё изменилось. Он чувствовал, что его телу становилось лучше. Медленно, очень медленно, но это всё же было хоть что-то. И они больше не находились у Кима дома, что позволило Че по-новому взглянуть на ситуацию, дало небольшой глоток свежего воздуха. Возможно, всё это время его лихорадило из-за чувства отрезанности от внешнего мира. Возможно, всё, что ему было нужно, чтобы очистить голову, это смена места. Че больше не хотел умирать. Наоборот, теперь он был далёк от этой мысли. Он собирался вернуться домой. Собирался дождаться, пока шрам на груди достаточно заживёт, чтобы набить на этом месте татуировку, и КИМ перестанет существовать раз и навсегда. У Че даже больше не было желания убить Кима. Он лишь хотел, чтобы Ким исчез из его жизни. Хотел никогда его больше не видеть. Хотел стереть его из памяти. Возможно… возможно, Че попросит Кинна стереть ему память о последних нескольких днях. И тогда единственное, что останется – это имя на его груди… а после татуировки со всем этим будет покончено. Но это означало, что Че придётся рассказать Кинну о случившемся. Че не хотел этого. Он не хотел, чтобы кто-то узнал, особенно его брат или Кинн. Всё, что случилось между ним и Кимом, должно остаться погребенным глубоко под землей. И первым шагом к этому было полное игнорирование Кима. Игнорирование его присутствия где бы то ни было. Момент, когда Ким принесёт ему воду… станет последним, когда Че вообще признает существование Кима в его жизни. Однако сейчас, до того, как Ким вернётся, Че нужно было найти ванную комнату. Легкая волна удовлетворения пробежалась по его телу. Ким зря пошёл за водой для него. Че мог просто попить воды из-под крана в ванной. Осторожно он поднялся с кушетки, забирая с собой капельницу, и вышел из комнаты. Каждый сделанный шаг отдавался болью во всём теле. Высокая температура сжигала его изнутри. Его рука инстинктивно взметнулась к груди. Только сейчас он осознал, что врач, о котором упомянул Ким, должно быть, обработал его рану. Она была перевязана бинтами, а под ними ощущалась прохлада – должно быть, какая-то освежающая мазь. Его рубашка была наполовину разорвана, но ему было наплевать. Это всё равно была не его рубашка. Ничто из того, что на нём было надето, не было его. Внезапно он почувствовал не только боль во всём теле, но ещё и страшный зуд. Он хотел сорвать с себя все эти тряпки. Хотел, чтобы всё, что принадлежало Киму, исчезло. Он почти хотел исчезнуть и сам. ***** Найти кухню в этом грёбаном доме было титанической задачей! Но спустя пару минут Ким, наконец-то, её нашёл и налил в стакан воды. Он даже ни на секунду не задумался, почему он моментально отправился за водой для Че. Он просто взял и инстинктивно это сделал. Для него это оказалось так же естественно, как и вырезать своё имя на груди Че три дня назад. Всё для него казалось таким естественным, если дело касалось Порче Киттисавата. Возвращаясь обратно к Че, он наблюдал за тем, как на поверхности воды в стакане образовывались маленькие успокаивающие волны. Это напомнило ему о Че, он тоже создавал маленькие волны в его жизни… с одной только разницей – эти волны вовсе не были успокаивающими. Для начала, Кима вообще не должно было быть сегодня в Таиланде. Его не должно было быть в Таиланде с того вечера, как Че пришёл за ним. Прямо сейчас Ким должен был находиться в Японии, искать там больше информации о сестре Анне, которая, как он узнал пару месяцев назад, покинула монастырь и теперь жила в Японии, занимаясь бог знает чем. Но его планы полетели к чертям, как только Ким открыл дверь той квартиры и наткнулся на мальчишку, который смотрел на него в упор своими глазами оленёнка Бэмби. Ким ещё тогда понял, что Че являлся проблемой. Киму нравилось всегда и во всём быть правым, но он сожалел, что оказался прав в тот конкретный момент. Он открыл дверь кабинета. И не обнаружил там Че. Ким осмотрелся, сантиметр за сантиметром просканировав взглядом всю комнату. Возможно, он ошибался, возможно, Че был здесь, но по какой-то необъяснимой причине он его просто не видел. Его разум снова пытался найти логическое объяснение, упорядочить его хаос. Почему Че всегда заставлял Кима это делать? Почему он мог думать так, только когда дело касалось Че? Почему он вдруг стал искать причины всему, почему он заставлял свою голову раскалываться так сильно, снова и снова? С криком отчаянья он метнул стакан через всю комнату, его тело дёрнулось, когда он услышал звук разбившегося о стену стекла. Куда делся Че? Куда? Он ушёл? Че его бросил? Он не мог просто так взять и оставить его? А как же Ким? Страх тихо, на цыпочках, подкрался к Киму, впиваясь в его сердце своими тонкими, мозолистыми пальцами с острыми, как бритва, когтями. Сердце стучало, распространяя страх по венам до каждой клеточки его тела. Что, если Че не ушёл? Что, если он снова был ранен? Что, если он был мертв? Когда Че очнулся, Ким ощутил себя, как будто попал в приятное, безопасное место. То, что Че очнулся, означало, что он больше не был в смертельной опасности. Но что, если Ким ошибся? Чёртов ёбаный страх! Почему он его испытывал? Почему? Почему? Почему? - Порче! – Крикнул Ким так громко, что почувствовал, как сильно напрягаются его голосовые связки. - Больше никогда не произноси моё имя, - услышал Ким всё ещё хриплый, но уже не такой слабый, как раньше, голос за своей спиной, и этого было достаточно, чтобы мучительный, всепоглощающий страх, наконец-то, исчез.