The Heist Squad

~ страшно, когда тебе не плевать, не правда ли? ~ Это удушающее чувство – находиться наедине с человеком, который сделал тебе так больно, что ты хотел умереть. Но удушье - это было не совсем то, что Че чувствовал рядом с Кимом. Эмоциональное онемение - вот, что подходило лучше. Казалось, будто все эмоции Че просто выключились, оставляя после себя лишь горькое послевкусие. Когда он смотрел на Кима, то словно смотрел на неодушевленный предмет, что-то, что не имело для Че никакого значения. Это было сродни тому, как маленький ребёнок видит штопор для вина или ключи от машины, лежащие на столе, эти вещи не имеют для ребёнка значения и, скорее всего, будут забыты им через несколько секунд. Именно такой вещью стал Ким для Че. Че поразило, насколько быстро это произошло, но маленькая часть него чувствовала радость и облегчение, это было проще, чем он ожидал. Если он и дальше будет так воспринимать Кима, тогда игнорировать его станет нетрудно. Склонив голову, чтобы спрятать свою лёгкую, но усталую улыбку, он прошёл мимо Кима, подходя к кушетке. Капельница всё ещё продолжала капать, и у него точно не было достаточно сил, чтобы сразу же вернуться в Отряд грабителей. Он собирался подождать, по крайней мере, ещё немного, он не хотел рисковать и снова упасть в обморок где-то посреди улицы. - Че… Че остановился перед кушеткой, кусая губы. Он взглянул на капельницу, а потом осмотрелся вокруг. Что бы ни поступало ему прямо сейчас в вену, оно должно было находиться где-то поблизости. Он знал, что, если он собирался покинуть это место, ему понадобится побольше этого лекарства. Учитывая, как долго Ким игрался с его раной, Че догадывался, что у него заражение крови или что-то близкое к этому. Так что да, без антибиотиков, как минимум на всю следующую неделю, он точно уйти не мог. Он приблизился к столу и стал внимательно искать. Технически Че был пациентом, о назначенных ему лекарствах должно быть где-то записано. – Ага, вот оно! - победно пробормотал он себе под нос, прочитав листок со своим именем, в назначении значился Меропенем. Че обернулся, рассматривая витринные шкафы, битком забитые различными видами лекарств. Че вздохнул. – Пожалуйста, пусть они будут отсортированы по алфавиту. – Медленно, поскольку его тело всё ещё болело, а голова вновь начала кружиться – он слишком долго уже находился на ногах – Че начал внимательно изучать шкафчик за шкафчиком. - Че… тебе нужно лежать. Что ты ищешь? Я найду это для тебя. Че улыбнулся. К счастью, лекарства действительно были отсортированы в алфавитном порядке. Поэтому он просто пропустил все буквы, сразу дойдя до ‘М’, и начал искать то, что ему было нужно. – Пожалуйста, будь здесь, пожалуйста, будь здесь, пожалуйста, пожалуйста… а, вот! - Че, ляг на кушетку, хотя бы пока капельница не закончится. Че… Че взял из шкафчика антибиотик и вернулся к кушетке, наконец-то, укладываясь на неё, его тело погрузилось в блаженное неведение о мире вокруг. Его тело слишком устало, он хотел поспать ещё немного, хотел этого очень сильно, мучительно… но не мог себе этого позволить, не с Кимханом Мучителем, находящимся совсем рядом. Поэтому он лишь прикрыл глаза и позволил своему телу поспать, пока его разум бодрствовал, оберегая его. - Порче, поговори со мной, - Ким уселся на стул, который он поставил подле кушетки. – Ты не можешь продолжать игнорировать меня. Хотя бы скажи, тебе стало лучше? Порче, ты… чуть не умер! Поговори со мной! Тишина никогда раньше не казалась Киму настолько удушающей. Он вырос вместе с ней. Она присутствовала в его жизни постоянно. В монастыре он овладел искусством тишины быстрее, чем чем-либо ещё. Всегда молчи, никогда ни с кем не говори, - молчать, когда я говорю! Ты будешь сидеть так всю ночь, и, если я услышу от тебя ещё хоть звук, то ты не покинешь эту комнату, пока я не сожгу на твоём теле каждую свечу этого монастыря! - Да, тишина была Киму отлично знакома. Но в этот раз всё было по-другому. Эта тишина исходила не от него, а от кого-то ещё. И его пугало то, что она исходила от Порче. И Кима пугало… что его это пугало. Не то, чтобы Че впервые молчал рядом с ним, но в этот раз он был свободен, он мог говорить, сколько хотел… и всё же он молчал… и словно не замечал присутствия Кима. И Ким чувствовал себя так, словно мир вокруг душил, зажимал его в крошечном пространстве, темном, без окон, разжигая хаос в его голове. - Блестяшка… Тишина. Удушающая тишина. Ким вскочил. – Вода… мне нужно принести тебе ещё воды. – Ким чуть ли не выбежал из комнаты в погоне за прохладой, которая бы погасила пожар в его разуме. Что с ним творилось? Почему ему было невыносимо, что Че с ним не разговаривал? Почему всё его существо жаждало услышать этот сладкий нежный голос со смертоносно острыми гранями, которые могли искромсать разум Кима на кусочки, если бы Че только пожелал. Ким задумался, знал ли об этом сам Че. Знал ли он, что Ким не был уверен, какое количество Че он сможет выдержать … или какое количество Че было бы недостаточно. Но откуда Че знать, если Ким сам об этом не знал? Как могло всё так измениться за такой короткий промежуток времени? Что Ким вообще, чёрт возьми, делал внизу, на кухне, глядя на то, как вода медленно наполняет стакан, а его руки снова слегка трясутся? Че мог сам принести себе воды, для этого ему не нужна была помощь Кима. Почему Ким должен был это делать? Почему он это делал? Че совершенно точно не просил его об этом. Так почему? Почему? Почему? Ким сильнее стиснул в руке стакан, представляя, как он разбивается об стену, превращаясь в миллионы снежинок из стекла, мягко падающих на пол. Он сделал глубокий вдох. Поднеся стакан к губам, Ким попробовал воду, сделав маленький глоток. Ему нужна была вода, чтобы потушить пожар в своей голове. Именно это делала вода, верно? Тушила огонь, помогала охладиться… Низкий стон сорвался с его приоткрытых губ. Это не работало. Конечно, нет. Ким боялся, что единственное, что потушило бы этот жгуче удушающий пожар в его разуме, это голос Че, благословляющий его своей сладостью, проклинающий его своей колкостью. Медленно, слишком медленно, словно он боялся, что его снова проигнорируют, Ким поднялся по лестнице наверх, и зашёл в комнату. Он знал, что не вытащит из Че ни слова… ни звука, но его живот всё равно скрутило от тупой боли, когда он приблизился к Че и протянул ему стакан воды. К его удивлению, Че не спал. Его глаза были открыты, они неотрывно смотрели в потолок и ни разу, даже ни на долю секунды, не переключились на Кима. Даже тогда, когда он поднёс край стакана к губам Че. - Че, я не хочу тебя намочить… просто попей немного, - Ким не узнал своего голоса… он был слишком нежным? Он ведь правильно использовал слово? Ким не знал… он никогда не умел подбирать слова. Обращаться с ножами для Кима было намного проще. Но Че даже не моргнул. Уменьшая присутствие Кима до размеров парящей в воздухе бесполезной пылинки. Казалось, будто Ким случайно переместился во времени, возвращаясь в прошлое, во времена, когда они ещё не встретились, когда Че ещё не знал о его существовании. Для Че Кима не существовало. Для Кима Че был единственным, чьё существование было ему важно. Прежде, чем он опять бросил бы стакан в стену, Ким отставил его в сторону и принялся мерить шагами комнату. Что он творил? О чем он вообще думал, блядь? Он так привык к хаосу в своей голове, но этот хаос был другим. Он не был хаотичным, он был запутанным и вводящим в смятение. Ким понимал хаос. Знал каждый его закуток, хаос был его домом, его бронёй против боли. Но смятение? Смятение было чем-то другим. Как будто его разум снова и снова получал лишь отрицательные данные, но пытался вывести из них положительный результат. Что было невозможно. Это был не тот случай, когда два минуса давали плюс. В его случае два минуса создавали ещё больший минус, наводняя хаос Кима ещё большим количеством отрицательных данных, ещё большим смятением. Почему он внезапно стал таким заботливым? Почему у него возник порыв сделать всё возможное, чтобы Че почувствовал себя лучше? Почему его сжирало изнутри то, что Че, возможно, в чём-то нуждался, но вместо того, чтобы попросить об этом Кима, он решил сохранять молчание? Почему Кима так беспокоило, что Че дал ему от ворот поворот? Ведь именно этого Ким и хотел. Именно поэтому он и использовал на Че свою силу. Чтобы, наконец-то, его заткнуть, заставить понять, что не стоит играть с Кимханом Мучителем, чтобы он, наконец-то, от него, блядь, отстал! Так почему же сейчас, когда, казалось бы, его план с блеском сработал, Ким чувствовал себя полным неудачником? О, он знал почему… потому что где-то по пути между вырезанием своего имени на груди Че и укладыванием головы на мягкие колени Че Киму стало не наплевать. Глупо, бесповоротно, безгранично Кимхану Мучителю стало не наплевать. Ким тихо усмехнулся, пробежав рукой по своим спутанным волосам. – Знаешь что, Блестяшка? – Ким сел обратно на стул и уперся локтем в кушетку, придерживая подбородок рукой, когда он наклонился ближе и посмотрел на Че. – Двое могут играть в эту игру. Я разговаривал с тобой три дня, пока ты не мог издать ни звука… теперь ты не хочешь говорить, но это не остановит меня от того, чтобы продолжать с тобой разговаривать. Ким внимательно наблюдал за лицом Че, цепляясь взглядом за каждый взмах чужих ресниц, каждый тихий выдох, срывающийся с приоткрытых губ, желая, умоляя увидеть хоть какую-то реакцию, но ничего… даже ни одной едва заметной морщинки неодобрения между бровей. Ну ладно, тогда Ким будет говорить… - За эти три дня я сказал тебе кучу дерьма. Я не врал, - Ким фыркнул. – Вопреки моему образу и репутации, и всему тому, что ты, наверное, обо мне думаешь, я не люблю ложь. Поэтому я не вру. Проблема лжи заключается в том, Блестяшка, что она загоняет тебя в твою собственную клетку из лжи. Если ты врёшь, то тебе всегда нужно помнить всё своё вранье, ведь если ты что-то забудешь, то однажды свалишься в могилу, которую ты вырыл себе сам своими собственным словами. Это как Русская рулетка между твоим разумом и твоими словами, - Ким посмотрел в окно, слыша тихое постукивание танцующих на стекле капель дождя. Он прошептал в тишину комнаты. – Слова, сказанные однажды, не изменить никогда. От них почти невозможно избавиться. Глаза Че распахнулись, на мгновение Ким понадеялся, что Че сейчас на него взглянет, но этого не произошло. Вместо этого Че заговорил. Приятная мягкость его голоса окутала Кима, словно золотые лучи вечернего летнего солнца, а убийственная острота оставила первый тонкий, болезненный порез на его сердце. Ким был обречён. - Ты сказал, что не хочешь меня убивать. Это точно никогда не изменится? - Никогда, Блестяшка, - ответил Ким с такой категоричностью, что Че ни на секунду не усомнился в его словах. Че больше ничего не сказал. Он всё равно задал этот вопрос не для того, чтобы завести разговор. Всё, что ему было нужно, это гарант безопасности для своего плана. Игнорировать Кима было бы очень весело, но только до тех пор, пока бы Ким не взбесился, решив в этот раз действительно убить Че. Теперь, когда Че больше не хотел умирать, это бы стало неприятностью. Так что хорошо, что у него было обещание, данное Кимом. Че не знал почему, но чувствовал, что он может ему доверять. Возможно, единственное, чему он мог доверять, если дело касалось Кима, – это его слову. Имея гарант безопасности, он мог продолжать делать вид, что Кима не существует. Что всё это было лишь кошмаром, который Че увидел во сне, но, проснувшись, так и не смог вытряхнуть его отголоски из своего разума, пока не смог. - Ты первый человек, на которого мне не плевать, Блестяшка. И это до ужаса меня пугает, - прошептал Ким, и Че готов был поспорить, что это прозвучало как секрет, который должен был быть навеки погребён в глубинах его хаоса.