The Heist Squad

- он превратил моё одиночество в прах - Ничего нельзя было исправить. Фарфор уже разбился. Кожа потрескалась. Палач казнён. Че сглотнул сухость во рту и шагнул в ванную комнату. Ким стоял, прислонившись к раковине, его руки сжимали края тумбочки, голова была опущена, поблёкшие голубые волосы падали ему в покрасневшие глаза, из них лились потоком слёзы – так же, как и кровь; слезинка за слезинкой капали на плитку пола, напоминая Че о том, что Ким тоже человек – с кровью и слезами, которые ему было позволено лить, когда он был разбит, когда он был подавлен – что он был больше, чем просто злодеем, который кричал «волк!». - Я плачу, - с губ Кима сорвался сломленный смешок. – Не помню, когда в последний раз так плакал... не помню… не помню… - Ким, всё нормально, ты можешь плакать… всё нормально, это более, чем нормально, - Че сохранял голос низким и мягким, медленно, шаг за шагом, приближаясь к Киму. Когда он оказался достаточно близко, то отшвырнул ногой окровавленный нож и быстро, прежде, чем Ким смог что-то сообразить, зажал его между собой и тумбочкой. Ким дёрнулся, и его широко распахнутые глаза испуганно воззрились прямо на Че. Внезапно Ким оттолкнул Че. По крайней мере, попытался, но Че едва ли сдвинулся с места, неодобрительно покачав головой. - Ким, позволь мне- - Нет! – произнёс Ким, тон его голоса напомнил Че о том дне, когда он сказал Киму, что хочет умереть, это было то же самое «нет», то же самое искаженное ужасом лицо. - Ким, мне нужно тебя исцелить. Я всё ещё успею, и даже шрама не останется… Ким замотал головой, прижимая руки к своей груди, ещё больше крови потекло из раны, когда он нажал на неё сильнее, и сильнее, и ещё сильнее. – Я хочу, чтобы шрам остался. Хочу, чтобы ты остался. - Но я, - Че осторожно взял одну из рук Кима в свою. Переплетая их окровавленные пальцы, он прошептал в маленькое пространство между ними: - я останусь… если ты тоже останешься. Договорились? - Обещаешь? – Слезинка упала на их соединенные руки, устраиваясь на кромке кольца Кима, которое Че до сих пор носил на безымянном пальце. Че абсолютно про него позабыл. Оно не мешало Че, словно являясь неотъемлемой частью него. Че не привык носить кольца; он даже не знал, почему вообще взял кольцо Кима. Просто взял … и забыл его вернуть. Но Ким тогда не сказал ни слова, позволяя Че делать и забирать всё, чего бы Че ни пожелал… включая себя. Несколько дней назад, да даже вчера, Че бы остановился и подумал, когда же случилась эта перемена, но сейчас у него не было на это времени. Собрать Кима по кусочкам обратно было важнее, и это выходило за рамки того, чтобы просто обработать его рану и остановить поток слёз. - Я не стану тебе лгать, как и ты не станешь лгать мне, - ответил Че, нежно поглаживая большим пальцем тыльную сторону руки Кима. – Просто разреши мне тебя исцелить, хорошо? На мгновение показалось, что Ким вот-вот согласится. Что он позволит Че себя исцелить, чтобы они забыли об этом инциденте, словно он никогда и не происходил, но это ощущение исчезло так же быстро, как и посетило Че. Ким покачал головой, пытаясь вырвать свою руку из хватки Че, их окровавленные пальцы разомкнулись, но Че лишь ухватился снова. Че сделал глубокий вдох… Если Ким не хотел, чтобы его исцеляли, то Че не станет этого делать. Больше гнева Кима – если тот ещё мог испытывать нечто подобное по отношению к Че – Че боялся, что Ким сотворит это снова. Что будет снова и снова продолжать вырезать имя Че на своей груди, поскольку считает, что именно это он и заслужил за ту боль, что причинил Че. Вера Кима в принцип «око за око» глубоко проросла внутри него, и не важно, сколько раз он говорил, что последует всему, что скажет ему Че, Че знал, что нарушать свои принципы было нелегко. Твоё подсознание всегда будет возвращаться в то место, которое ему больше всего знакомо, в то место, где ему наиболее комфортно. Подсознание Кима в этом не особо отличалось. Нет, нужен был другой подход. Действовать шаг за шагом, объятье за объятьем, поцелуй за поцелуем… Впервые Че поймал себя на том, что задаётся вопросом, каково это – почувствовать губы Кима на своих губах, когда Ким крепко его обнимал, ожидая, чтобы Че прекратил плакать и принял то, что его новая сила была не такой уж и плохой… та самая сила, которую прямо сейчас Ким отвергал. Тогда Че затолкал ту мимолётную мысль глубоко внутрь себя, поскольку было слишком ужасно даже подумать, что он, Че, может влюбиться в того, кто ещё недавно был его погибелью, но теперь всё изменилось. То чувство вернулось, и было в миллион раз сильнее, расцветая внутри его искалеченной груди к человеку, который её и искалечил. Че хотелось обнимать Кима до тех пор, пока их тела не сольются воедино, хотелось целовать Кима до тех пор, пока будет невозможно определить, где начинался один и заканчивался другой. Но сейчас для этого был неподходящий момент, да и место. Поэтому Че ещё раз похоронил эту мысль глубоко внутри себя и кивнул. – Хорошо, если это именно то, чего ты хочешь, тогда… я не стану тебя исцелять. Я не буду использовать силу, но позволь мне хотя бы взять аптечку и обработать рану. - Почему тебе не всё равно? – спросил Ким, из его глаз больше не текли слёзы, однако они всё ещё были мокрыми и полными отчаяния. Че убрал прядь волос с чужого лица и заставил себя улыбнуться. – Потому что ты этого заслуживаешь. - Нет, не заслуживаю, - издал вымученный смешок Ким. - Если я говорю, что заслуживаешь, значит заслуживаешь, Кимхан! – Че взял из тумбочки чистое полотенце и смочил его водой. – Давай для начала тебя отмоем, затем я обработаю рану, а потом я хочу кое о чём с тобой поговорить. Ким сильнее вцепился в руку Че, испуганно глядя на него. – Не… не прогоняй меня, Че, пожалуйста… не надо. - А я и не говорил, что прогоню, - ответил Че, стараясь выжать из полотенца всю воду лишь одной рукой, но сделать это было непросто. Он вздохнул, вновь взглянув на Кима, а затем на их сцепленные руки. – Мне как бы нужны сейчас две руки, Кимми. - Нет. - Я никуда не ухожу, я прямо здесь. Уголки губ Че приподнялись, его взгляд стал нежнее, чем прежде, и Ким внезапно подумал, что утонуть в его глазах было бы вовсе не плохо. Это был бы самый приятный способ упокоиться навсегда. - Хорошо… - выдохнул Ким и ослабил свою хватку на руке Че, однако не отпуская её. Он оставил эту часть для Че. Отпустив чужую руку, Че выжал из полотенца остатки воды и начал аккуратно вытирать полузасохшую кровь с груди Кима. – Я знаю, тебе нравятся запачканные кровью вещи, но ты не должен продолжать подобное здесь. Я бы вообще предпочёл, чтобы вся твоя кровь осталась внутри тебя. - Иногда я забываю, что тоже могу истечь кровью, - прошептал Ким, следя взглядом за каждым движением Че, цепляясь за каждый взмах его ресниц. Гадая, неужели Че правда здесь, или Ким просто истёк кровью до смерти, и то, что Че увидел его таким – жалким и сокрушенным, было наказанием за всё, что Ким натворил за свою жизнь. - Нам придётся избавиться от этой твоей привычки, - сказал Че, кусая губы, полотенце медленно скользило по кровавым буквам его имени, превращая белоснежно-белую ткань в тёмно-бордовую. - Хорошо. Че поднял взгляд на Кима и принялся всматриваться в его лицо. Ким казался таким маленьким, таким хрупким. Че было трудно увидеть в нём человека, которого все так боялись. Человека, которого Че раньше тоже боялся. Перед ним сейчас не был Кимхан Мучитель… и в этом было что-то глубоко трагичное. Че предпочёл бы видеть устрашающую версию Кима, нежели отчаянно сломленную. Это казалось каким-то неправильным. - Хочешь кого-нибудь убить? – спросил Че. - Чего? – у Кима перехватило дыхание. - После этого тебе станет лучше? – продолжил Че мягким голосом. – Мы можем съездить на задание, где нужно убивать. - У меня нет… У меня нет зависимости от убийств. От этого мне не станет лучше, - пояснил Ким. Слова Че сделали ему больнее, чем можно было предположить. Но совершенно естественно, что Че о таком подумал. Это казалось логичным, что Киму будет становиться лучше каждый раз, как он убьёт кого-то, ведь так? Всё же он был тем, кем был – убийцей, мучителем, монстром, всегда жаждущим крови и насилия. В этом был весь Ким. Он и был тем, кем все его считали. И кто он такой, чтобы это отрицать? - Я не это имел в виду, - Че закинул полотенце в раковину. – Я просто хочу, чтобы тебе стало лучше. - С тобой я чувствую себя лучше. Че взял руки Кима и подставил их под струю воды. Схватив бутыль с жидким мылом, он выдавил немного себе на руки и вновь взял руки Кима в свои ладони, принявшись намыливать их обоих. Через минуту, или, возможно, две, он наконец снова заговорил: - Я тоже чувствую себя лучше с тобой, поэтому, пожалуйста, больше не причиняй себе вред. Ты ведь сможешь сделать это ради меня, Ким? - Но я сделал тебе так больно- - А это делает мне ещё больнее, - парировал Че прежде, чем Ким успел вновь озвучить свою ненависть к себе. Чуть склонив на бок голову, с маленькой морщинкой меж нахмуренных бровей Ким возразил: - Но… я ведь это заслужил… Че выключил воду, выпуская из своих ладоней теперь уже чистые руки Кима. – Ким, хватит твердить, что ты заслужил это! Хватит- - Никто никогда раньше не смывал кровь с моих рук… - прошептал Ким, его глаза почти с неверием смотрели на руки, с которых ещё пару минут назад стекала кровь. Монашки никогда этого для него не делали. Порой кровь на его детских ручках так сильно засыхала, что требовалось несколько дней, чтобы она полностью исчезла. Но к тому времени было слишком поздно, поскольку его руки были уже вновь покрыты множеством слоёв этой проклятой жидкости. - Они никогда этого не делали. - Кто? Ким, кто никогда не делал? – спросил Че, беря чистое полотенце и вытирая их руки. Ким замотал головой. Он не хотел сейчас об этом говорить. - Всё хорошо, расскажешь в следующий раз. Я буду рядом и выслушаю. И в этот раз я не стану молчать. – Че пытался звучать непринужденно, чтобы сделать атмосферу хоть чуточку менее невыносимой, но Ким не улыбнулся. Напротив, его голос дрожал, когда он спросил: - Почему ты здесь? Почему помогаешь мне? Я проебал единственный шанс, что у меня был. Снова сделал тебе больно. Покачав головой, Че повел Кима к кровати, усаживая его на краешек. – Ничего ты не проебал, Ким. Я не должен был тебя вот так прогонять. Это было моей ошибкой, - он нежно очертил пальцами контуры своего имени на коже Кима. – И это тоже моя ошибка. Ким обвил пальцами запястье Че, останавливая движение его руки. – Я бы совершил эту ошибку снова. - Я знаю, - прошептал Че, позволяя глазам впериться в стену у Кима за спиной, лишь бы не думать о том, насколько они были сейчас близко, или о том, что с тех пор, как Че его нашёл, они не переставали прикасаться к друг другу. Сколько прошло времени? Десять минут, тридцать? Час? Или даже больше? - Мне нужно обработать рану, - произнёс Че в тишину. – Аптечка первой помощи… она должна быть где-то в ванной, - запястье Че выскользнуло из пальцев Кима, и Че побежал в ванную прежде, чем смог увидеть страх в глазах Кима, думающего о том, что, возможно, именно в этот раз Че больше к нему не вернётся, несмотря на то, что Че находился совсем рядом, за дверью. Ким ощущал себя как та фарфоровая тарелка, которую он когда-то уронил в монастыре. Он знал… знал, что Че вот-вот его уронит, и он разобьётся на миллион осколков. Не было ни одной другой причины, почему Че был так нежен с ним. Затишье перед бурей. Руки Че двигались ещё быстрее, обрабатывая рану. Ким не проронил ни слова. Он лишь надеялся, что имя Че всё ещё будет здесь, останется с ним навсегда. Ким решил подсчитать, сколько ещё глубоких вдохов он сможет сделать перед тем, как Че придёт к выводу, что с него хватит, и полностью перекроет Киму кислород. Когда Че отложил в сторону аптечку и ушёл в ванную, чтобы снова помыть руки, Ким знал, что в этот раз Че точно не вернётся. Но затем он вернулся. - Пиздецки болит, да? – улыбнулся Че. - Нет, - ответил Ким. Че покачал головой. – Да ладно, ты брешешь. Я помню, как это пиздецки болело. - Ты здесь… мне не больно. С лица Че исчезла улыбка. Он подошёл к Киму и, к удивлению последнего, уселся ему на колени, укладывая руки на напряженные плечи Кима. - Че… - Мне нужно было время, чтобы разобраться со всеми мыслями, - начал Че, опустив взгляд на перебинтованную грудь Кима. – Наверное, твоё извинение было последним кусочком, который был мне нужен, - он заглянул в растерянные глаза Кима – в них так явно сражались надежда и ненависть к себе. - Я пришёл сюда, чтобы тоже извиниться и сказать тебе, что… Я хочу быть твоим, если ты тоже будешь моим. Ты хочешь быть моим, Кимхан? Мы можем быть вместе? Это бы сделало тебя счастливым? – Че закусил губу и сделал резкий вдох. – Я пиздецки устал притворяться, что не нуждаюсь в тебе, потому что я нуждаюсь в тебе, а ты нуждаешься во мне, ведь так? В голове Кима произошло короткое замыкание. Всё твердило ему, что он расслышал неправильно. Но он молил, и молил, и молил, чтобы это оказалось правдой. Принадлежать Че, быть его, и чтобы Че принадлежал ему… был его Блестяшкой… это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, слишком хорошо… - Ким, ты меня слышал? – Че провёл пальцами по серьгам Кима в форме полумесяца, а затем спустился вниз, к шее, и снова провёл вверх. Он надеялся, что это прикосновение так же успокаивающе подействует на Кима, как и на него. Че осознал, что прикосновения к Киму его успокаивали, просто знать, что Ким рядом, было приятно. - Можешь… можешь повторить это снова? – Едва слышная просьба сорвалась с губ Кима. Че скользнул языком по своим губам. Оказавшись слишком близко к чужому личному пространству, он ощущал, как прерывистое дыхание Кима мановением ветерка касается его губ, ощущал жар чужого тела, окутывающий его словно страховочная сетка, защищающая его на случай падения. Стараясь удержать твёрдость в голосе хоть ещё немного, он прошептал: - Я хочу, чтобы мы были вместе. Я нуждаюсь в тебе… а ты нуждаешься во мне? Отчаянное «пожалуйста» Кима коснулось губ Че, и именно в этот миг Че наконец-то подтолкнул себя сделать тот самый шаг, которого желал уже какое-то время. Че думал, что тот момент в машине, когда он признался Киму, что скучает по нему, был самым смелым поступком в его жизни, но он ошибался; поцеловать Кима – вот, что было самым смелым поступком в его жизни. И он сделал это потому, что сам этого хотел, а не потому, что это была очередная миссия от брата. Это был полностью его выбор. Его, его, и только его. Че никогда раньше не чувствовал себя настолько естественным в проявлении своих желаний. Понадобилось лишь одно мягкое прикосновение губ Кима, и всё одиночество Че пошло прахом. Это прикосновение было даже слишком мягким, слишком нежным; их губы естественным образом нашли ритм друг друга, танцуя вместе с таким удовольствием, словно именно к этому они и стремились с самого начала, когда Ким распахнул двери той квартиры и впервые встретился с юношей с глазами Бэмби. Эйфория. Возможно, это было единственное слово, которое могло ближе всего описать то, что чувствовал Ким, впиваясь в губы Че, словно безумец в пустыне, нашедший оазис. Он с жаром принимал всё, что Че был готов ему дать. Изо всех сил стараясь не быть слишком жадным, не надавить слишком сильно или слишком поспешить. Их поцелуй был более, чем достаточным – медленным, нежным, но Ким чувствовал, как каждая клеточка его тела постепенно начинает загораться. Его руки обвились вокруг талии Че, прижимая его к себе теснее. Ким хотел, чтобы Че стал ближе, ближе, ещё ближе. Этого было недостаточно. Они были слишком далеко друг от друга. Почему Че был так далеко? Ближе, ближе! Че накрыл руку Кима своей ладонью и разорвал поцелуй. Нет! Не уходи, пожалуйста, не надо! - Нет… - прошептал Ким. Че не мог просто так уйти. Не сейчас, когда он разрешил Киму ощутить счастье на вкус. У счастья был вкус губ Порче, таких нежных, но всё же причиняющих Киму боль с каждым мимолетным порхающим движением, ведь на короткую долю секунды между ними образовывалось расстояние, отвратительное, холодное, ненавистное расстояние, которого быть не должно; которого больше никогда не должно быть между ними. Как Ким мог так долго жить без Че? Это же было абсолютно невозможно. Должно быть, в матрице произошёл какой-то сбой – это было единственное объяснение тому, почему Ким столь долго продержался без Че. Без Че, Порче, своего Блестяшки. Своего своего своего… Ким расстроенно простонал, его губы уже снова искали губы Че. Ким никогда больше не собирался его отпускать. Че хихикнул и покачал головой. Он приложил другую руку к груди Кима. – Сбавь обороты, побереги свою грудь, малыш. Я и так достаточно близко. - Не достаточно, - Ким был почти оскорблен тем, что для Че они находились достаточно близко, когда как для Кима их словно разделяли километры. Че улыбнулся, медленно наклоняясь к губам Кима вновь. – У тебя ещё будет уйма времени, когда ты сможешь держать меня настолько близко, насколько только захочешь. - Я хочу сейчас, - попросил Ким, снова прижимаясь губами к губам. Теперь, когда ему было позволено, теперь, когда Че не боялся его, их поцелуи были лучше любой суперспособности мира. Ким миллионы раз бы обменял свою силу просто на возможность целовать Че снова и снова. Без малейших тревог и сомнений. Че растворился в поцелуе, его ладонь нежно касалась груди Кима, не давая ему со всей силой вжать их тела друг в друга. Ким точно бы это сделал, и при других обстоятельствах Че был бы не против, но рана на груди Кима только-только перестала кровоточить, и Че не хотел, чтобы она снова открылась. Он так чертовски сильно хотел исцелить Кима и избавиться от этой раны, но он не собирался делать что-либо против воли Кима. Ещё неделю назад он бы всё равно исцелил Кима. Но неделю назад всё было иначе. Теперь Че знал, что Кимхан Мучитель - это лишь имя, маска, которую Ким носил перед всеми, но по какой-то причине снимал и выбрасывал прочь каждый раз, когда рядом был Че. Ким был намного более хрупким, чем кто-либо мог поверить, но ничего, они смогут быть хрупкими вместе, не позволяя друг другу разбиться вдребезги и исчезнуть без следа. Почувствовав, как язык Кима осторожно скользнул по его нижней губе в немом вопросе, Че одобрительно промычал и медленно разомкнул губы, впуская Кима внутрь. Мысли Кима свело на нет, остался лишь отголосок имени Че. Всё, о чём он мог думать, было Че, Че, Че… Прикосновения Че были такими теплыми, как будто Киму никогда прежде не было холодно, в этот момент, ощущая губы Че на своих губах и руки Че на своём теле, Ким не мог даже вспомнить, каково это – когда тебе холодно. Благодаря Че ему становилось так хорошо, как никогда прежде. Благодаря Че он чувствовал себя нужным. Наконец-то нужным. Его любимый Че. - Мой Блестяшка, - пробормотал Ким в поцелуй. Он даже не понимал, зачем это сказал. Оно просто вырвалось из его разума прямо на язык. Возможно, он просто хотел произнести это вслух. – Мой Блестяшка… Че чуть отстранился, подняв руку, он запустил пальцы в волосы Кима. – Да, малыш? Малыш – Киму были непривычны ласковые прозвища. Ему было непривычно, что Блестяшка был так нежен с ним. Он вообще не привык, чтобы кто-нибудь проявлял к нему нежность. Сглотнув, он наклонился к губам Че и прошептал: - Н-ничего, просто хотел это сказать. Их губы едва соприкоснулись вновь, когда за дверью раздался голос Порша. Он звал Че по имени, явно раздраженный тем, что не нашёл брата в его комнате. - Он сюда не зайдёт, всё хорошо, - промолвил Че в губы Кима за секунду до того, как дверная ручка повернулась, открывая дверь.