Идеальный альфа

— Шоколад? Получив от Юнги согласное мычание, Чонгук прикладывает телефон к автомату и ждет, пока стаканчик полностью наполнится. Он по инерции размешивает напиток и только потом передает его другу, заказывая себе латте, чтобы хоть немного добавить кофеина в кровь — так и хочется уснуть прямо на полу в холле университета. Юнги растолкал его ранним утром. Почти что сбросил с кровати и отвернулся — Чонгук сдержал свое разбитое сердце и послушно раздвинул их кровати. Только вот уснуть снова не смог из-за неясных ему чувств. Не обиды — он никогда не обижается, ведь в этом нет смысла, — просто накопление негатива в себе. Ему было будто бы больно и неприятно от того, как Юнги прогнал его. Будто вечера, когда впервые за последние годы Ю ему доверился, не было. Будто не он дал обнять себя перед сном и даже накрыл руку Чонгука на себе. Будто вся эта близость была ошибкой. А как Чонгуку объяснить это трепету, который поселился в его животе? Чонгук обводит стоящего рядом Юнги взглядом. Снова избегает смотреть на альфу, потому что не забыл, потому что знает о всех чувствах Чонгука, но заговорить не может. Никогда не сможет. Пригладив пальцами пластырь, на который снова оглянулись мимо проходящие студенты, Чонгук отхлебывает своего кофе и выпрямляется. У них первая пара вместе, можно уже пойти на нее. Но на месте стихающего шума в коридоре он слышит голос. Необычный такой, будто бы знакомый уже много лет. Юнги, привыкший к Чонгуку и с половины действия понявший, что они уходят, удивленно оборачивается на альфу, когда не замечает его рядом с собой — Чонгук видит это боковым зрением. Ведь прямым взглядом он вперился в незнакомого парня — обладателя того самого голоса. Блондин улыбается девушкам, у которых что-то спросил и потерянно отходит. Заметив внимание друзей на себе, он вежливо улыбается и, подойдя ближе, спрашивает: — Не подскажите, как пройти в триста двадцать пятую аудиторию? Чонгук не то что теряется в пространстве. Он выпадает всего на секунду, даже не оценивая омегу перед собой, а просто любуясь его эстетикой — у парня приятные светлые волосы, которые редко встретишь в Корее, пусть даже и окрашенные, кукольное лицо и приятная улыбка. Красивый, как экспонат в музее, как картинка на Pinterest, которая может стать заглавной в подборке “эстетика”. Всего секунда, не больше, ведь Чонгук, как ни крути, сохраняет преданность другому человеку. Едва ли он денется от Юнги к какой-то омеге, пусть даже и парню, и такому красивому, пусть даже у них с Ю только дружба. — Конечно, — Чонгук улыбается в ответ и слышит рядом тихий выдох, будто Юнги все это время не дышал. А сейчас расслабился, заметив, что улыбка-то не та самая, милых зубок не видно, а страстные искры из глаз не сыпятся. Юнги боялся, что Чонгук будет флиртовать — от этого альфа не сдерживает довольной улыбки. Омега перед ним тушуется, улыбается немного сконфужено, ожидая ответа и не понимая причин для такой улыбки. — У нас как раз там пара, пойдем с нами. Ты новенький, да? Чонгук указывает на лестницу, по которой Юнги почти что убегает далеко вперед. Остается в пределах слышимости разговора Чонгука и новенького, отчего альфа снова лукаво улыбается, собираясь припомнить Ю эту нелепую ревность. Они ведь даже не в отношениях. — Что, Чон, нормального омегу нашел? — На его плечо опускается тяжелая рука. Опускается совсем не дружески, не потрепать — оставляет за собой синяк от крепких пальцев прямо на плече. Но Чонгук даже не морщится, пошло улыбаясь и оборачиваясь на альфу позади себя. Хоть Юнги и не сказал, кто к нему приставал, наверняка это кто-то из трех альф, оказавшихся за их спинами. — Красивый, — Суен едва ли не облизывается, осматривая омегу около Чонгука как десерт. Чонгук едва подавляет в себе желание затащить того за свою спину. Не вовремя его инстинкты поднимают голову. — Я бы вдул, — выносит свое решение альфа и подмигивает. — Не то что наш Юнги-я. Мне нашептали про предложение, слышишь? Лучше иди ко мне, обещаю, я буду нежным и тебе понравится. Чонгук не видит реакции ни Юнги, ни новенького, но уже замахивается, целясь обманным ударом в челюсть, чтобы потом с силой приложить коленом в бок. Ярость в нем клокочет так, что пальцы будто загораются огнем — никто не посмеет так говорить ни о Юнги, ни о любом другом омеге! — Не стоит, — новенький цепляется длинными пальцами за локоть Чонгука, останавливая его от удара. Одно, легкое, как перо, птицы и нежное, как шелк, прикосновение, заставляет замереть на месте. Если бы кто-то из его команды схватил Чонгука за локоть и не дал ударить силой — Чонгук бы вырвался и все равно сделал, что хочет. А против нежности — он никто. Как вообще можно не послушаться такого? — Пойдем просто на пару, — шепотом просит омега и уже разворачивается, будто знает, что приласканный всего одним прикосновением альфа не смеет ослушаться. Юнги смотрит из-под челки себе под ноги и не двигается с места. Чонгук кладет руку ему на талию и тянет к себе ближе, уводя от низкого гогота довольных собой альф. Он не сопротивляется, идет рядом и даже не скидывает с себя руку, но Чонгук знает, кожей чувствует, как поник Юнги. Наверное, ему хочется спрятаться под одеяло, свернуться в калачик или, о святые, сделать гнездо. Чонгук покрывается мурашками от представления, что Юнги робко попросил бы его вещь, чтобы в гнезде пахло им. Защитой, опорой, спокойствием. У Чонгука ноги подкашиваются от этих мыслей, он, сам не замечая, прижимает друга крепче к своему боку. А тот накрывает ладонь на себе — так же, как было вчера! По возращении домой Чонгук сам вручит ему свою любимую толстовку и прикажет сделать гнездо — решено. И пусть Юнги ни разу этого не делал, это больше нужно Чонгуку, чем ему самому. Повернув в их коридор, Чонгук замечает на себе грустный взгляд друга. Улыбается ему и, не получив в ответ ничего, быстро чмокает в челку, пока новенький не видел. — Я могу подождать их после пар и набить морды. Неделю потом будут говорить через боль, м? Юнги лишь хмыкает и отрицательно качает головой. Прикрывает на секунду глаза, а после Чонгук встречается взглядом со своим давно знакомым, ледяным, другом. Будто ничего и не случилось, будто не он только что почти что жался к боку альфы. — Спасибо, что проводили. Из вас отличные гиды, возможно запишусь на экскурсию, — новенький появляется перед ними и играет бровями, явно довольный увиденными нежностями. — Прости, — Чонгук усмехается, снова не обращая внимания на сбившийся ритм сердца, которому отчего-то больно. — После пар можем показать здесь всё, если зах- — Чон, нет, ну серьезно, какой вам тройничок. Давай хотя бы одного, — противный смех, будто гиен, догоняет их и здесь. Конечно, у сокурсников Юнги ведь пара в этой же аудитории. Чонгук закатывает глаза, но не успевает обернуться, слыша от слишком готового к таким ситуациям новенького “Просто игнорируй”. А Чонгук не может игнорировать, когда Суен, заходя в дверь последним, пинает омегу плечом и почти успевает хлопнуть по ягодице — тот отворачивается и прожигает в ржущем альфе дыру взглядом. Наплевав на все, Чонгук включает режим “фурии” и стартует в класс, но его сдерживает рука Юнги, упорно тянущая к парте. На лице прежний холод, он же и в глазах, но рука не отпускает, как бы Чонгук ни дергал ею. Недовольно рыкнув, Чонгук все-таки присаживается на их места, только сейчас вспоминая про новенького, которого они оставили у дверей. Он озирается по аудитории и находит его только заходящим в кабинет, но какого-то черта не идущего к партам. Омега останавливается у преподавательского места, деловито кладет на него папки, которые до этого обнимал, и под всеобщее молчание обходит стол. Маркер в его длинных пальцах не скрипит, когда он выводит слоги красивым почерком на доске. Двадцать секунд две группы, более шестидесяти взглядов, упираются в его спину, пораженные громом — все слышали перепалку перед кабинетом. Закончив, он возвращается к столу, снова обходит его и присаживается на край, скрестив руки на груди. В таком положении прекрасно видно его узкую талию, подчеркнутую высокими черными брюками с заправленной розовой рубашкой, и широкие, округлые бедра, прекрасно гармонирующие с хрупким верхом. На губах уже яркая, уверенная улыбка, а взгляд — стал совсем другим. Чонгук не уверен, мог ли такой уверенный в себе парень с такой робкой нежностью остановить его две минуты назад от драки. — Меня зовут не красавчик, — немного хрипло, но достаточно громко и звонко, ярким и поставленным голосом произносит он. Улыбка, будто он наедине с понравившимся альфой и открыто флиртует, предлагая себя, снова трогает его губы. — Не длинные ножки и явно не “Какой сочных орешек”, пусть он у меня и такой. Кто-то в глубине хмыкает от смеха, и молодой омега довольно щурится, чуть отклоняя голову, давая обзору длинную, окольцованную цепочкой шею. — Ко мне нельзя обращаться по имени и уж тем более звать меня Ви. Для вас я — профессор Ким, — он указывает пальцем с россыпью колец на разных фалангах на стену позади себя, на которой красуется подпись “Пр. Ким”. — Преподаватель сольфеджио и фортепиано. По совместительству с этого года я буду куратором обеих групп. Профессор Ким поднимает взгляд на дальнюю парту, еще сильнее открывая шею — так открыто и смело заявляя о себе, как об омеге без метки — и, Чонгук уверен, смотрит на Суена. Быстро обернувшись, Чонгук с радостью отмечает, что он белее полотна. А профессор, играя бровями, выдыхает почти что интимное, будто любовнику на ушко: — Приятно познакомиться. Оставляя после себя звенящую тишину в аудитории.