Идеальный альфа

Вечер Чонгук считает удачным, когда ему удается сесть в автобусе на пути домой. День — когда на работе дают самому выполнить заказ, а после хвалят. Утро — если легко проснулся. У Чонгука простые понятия. Сегодня у него идеальный день. Утром вставать было не сложно, пары пролетели незаметно, а в кофейне дали приготовить красный бархат для доставки: с ним Чонгук справился идеально, с первого раза подобрал пропорции. Поэтому, еще и сев в автобусе на пути домой, он без малого счастлив. Воспоминания о первом учебном дне пробираются в голову, но, откровенно говоря, они посвящены лишь одному событию. Кому-то. Профессор Ким не беспокоит Чонгука ночами, пусть и прошло только две, альфа спокойно живет, не отвлекаясь на его образ в голове. Не влюбился с первого взгляда, не ребенок же. Но все же есть в этом человеке, Ви, нечто цепляющее. Такое, что вместо просмотра ТикТоков про котиков и эстетичные видео приготовления тортов, ему хочется найти его выступления. Поймать на себе тот самый взгляд, и пусть записи будет уже несколько лет — искры в глазах те же. Чонгук любит жизнь, но то, что он видит в этих омутах — нечто большее. Его профессор в жизни купается, обожает ее, вкушает, как тот самый запретный плод. С каждым его выступлением Чонгук все больше поражается мимике и игре. То Ви вскинет брови, то буравит через экран таким взглядом, что мурашки бегут, то губу облизнет или прикусит. Каждое его движение выглядит грациознее даже пантеры и отточено часами — Чонгук знает, как это сложно, он сам часто танцует. На сцене профессор прекрасен. Бредя по темной улице до своего корпуса, Чонгук точно решает, что не хочет узнавать его имени. Это некультурно, ведь если бы он хотел, то представился. Поэтому на парах Чонгук будет видеть профессора Кима, а временами, когда появится желание, наблюдать за кошачьей грацией Ви, поющего на сцене. Не застав Юнги дома, альфа решает приготовить им ужин. Друг вернется от психотерапевта явно в подавленном состоянии, и пусть, когда ему плохо, он вообще забывает о существовании еды, Чонгук будет рад его накормить. Если заставить Юнги поесть после стресса, он добреет. Может, поэтому сам и не хочет есть — любит не сразу же забывать причину нервов. Чонгук старательно накрывает их пибимпап тарелками сверху, чтобы не остыл, и переносит в их комнату. А заметив на пороге знакомую пару кроссовок, радуется — Юнги покушает горячую еду! И правда, идеальный день выходит. Правда Юнги его радостей не разделяет. По тарелкам в руках альфы скользит безразличным взглядом и даже не протягивает к своей рук, как обычно делал. Глаза у него красные и едва разлепляются, видимо, сеанс прошел сложно. На собственный риск Чонгук присаживается на его кровать и вручает тарелку. Юнги не гонит его, хотя после недавней истерики это было бы предсказуемо. Пару минут они едят в тишине — сгорбленный над своими коленями с тарелкой Юнги и откинувшийся на стену Чонгук. За эти пару минут, что Юнги пытается стать привычным собой, Чонгук набирается смелости сказать: — Я могу спросить о сеансе? — Ты уже спрашиваешь, — тут же отвечает ему Юнги, но без сарказма или злобы. — Тебе пошло это на пользу, Ю? Юнги молчит с минуту. Ковыряет свою порцию, но, к облегчению альфы, все-таки начинает есть. — Думаю, пойдет. Но пока это как вскрывать гнойник — нужно все дерьмо пережить, прочувствовать его боль, — тяжело вздохнув, он подползает к стене и зеркалит позу Чонгука, откинувшись на нее. — Ты молодец, что пошел, и еще больше молодец, что думаешь так! Правда, я бы не смог! Выслушав пылкие слова, Юнги оборачивается на него и внимательно буравит взглядом. Будто ищет ответы на собственные вопросы в лице друга и, то ли не находит, то ли они его страшат, быстро отворачивается, в слух ничего не сказав. Лишь опустошив тарелку, тянет руку к уже пустой тарелке альфы и забирает их, Чтобы в молчаливую благодарность помыть их. Как и пару дней назад, он решается что-то сказать уже почти из коридорчика. — Ты можешь пойти в душ, а потом лечь лицом к стене? Не хочу, чтобы ты видел меня перед сном. Просьба странная, но Чонгук соглашается. Он не может отказать Юнги ни в чем. — Спасибо. Иди мойся, я потом тебе пластырь новый наклею на морду, этот после душа отвалится. Улыбнувшись таки вернувшемуся другу, Чонгук выполняет все его просьбы и ложится спать с пластырем, на котором Анпанман уже танцует. Скоро в универе его окрестят королевой мультяшек. Не в силах уснуть, Чонгук слушает, как Юнги возвращается в комнату и сразу занимает их ванную. Сперва вода льется в раковине, потом пару минут в душе. Как только Юнги заканчивает, Чонгук отворачивается в стену и закрывает глаза, прикидываясь спящим. Застыв на пороге, Юнги проверяет, спит ли альфа и, убедившись в этом, минут пять шебуршится по комнате. Чонгук слышит, что он достает что-то из шкафа, скидывает на постель и снова идет к шкафу, а потом тихо лезет в ящик под своей кроватью. Так и подмывает обернуться, чтобы понят, чем он занят, но Чонгук держится и выполняет обещание. Еще несколько минут Юнги переминается с ноги на ноги прямо между их кроватей, отчего у Чонгука мурашки бегут — он ведь не обманывает его, прикинувшись спящим? Скрипя сердцем, Чонгук решает, что если Юнги не узнает, значит не обманывает. Лишь через целую вечность Юнги перестает копошиться около кровати и забирается в нее. Он ворочается и тихо вздыхает, только после этого замолкает. Видимо, всё-таки засыпает. А у Чонгука сна ни в одном глазу. Он прислушивается к дыханию друга и черт его знает во сколько поворачивается к нему лицом. Глаза, привыкшие к темноте, сразу же различают холмы плеч и бедер свернувшегося в калачик Юнги. И только потом Чонгук обращает внимание на высокие бортики одеял вокруг него. Юнги стыдился делать гнездо при Чонгуке и даже не сказал, что оно ему нужно, что ему в гнезде и Чонгук нужен. Чонгук сглатывает горечь обиды и пытается всё-таки уснуть.

♡♡♡

Чонгук заходит один в столовую, довольно отмечая, что его столик свободен. Он часто обедает один: Юнги — не частый гость и университета, и самой столовой. Сегодня он предпочел сделать вид, что Чонгука не существует и продолжить спать в ворохе одеял, которое к утру ничем не выдавало гнездо. Он специально растрепал их, чтобы Чонгук утром не догадался о ночной слабости. Окутанный тоской, альфа покупает себе обед и усаживается за столиком. Поблизости он слышит знакомые голоса его футбольной команды, с которой у него завтра тренировка, но сегодня Чонгук к ним не идет. Внезапно хочется побыть одному. Чонгук даже не открывает телефона, чтобы полистать ленту или включить себе видео — лишь с пустой головой смотрит на студентов и учителей вокруг. Совершенно случайно он замечает Ви. Точнее, профессора Кима. От артиста, заигрывающего с камерой на сцене, отличий почти что нет. Разве что он не поет прямо сейчас, да и заигрывает не с сотнями тысяч своих фанатов, а с одним единственным альфой — профессором Паком. Он вел пару раз пары у Чонгука вместо заболевших преподавателей. От улыбки профессора Кима, которую Чонгуку прекрасно видно с своего ракурса, становится как-то не по себе. Он смеется, отвечая что-то на шутку Пака, и улыбается так искренне, что Чонгук почему-то краснеет. Отодвинув от себя поднос и почти не притронувшись к еде, альфа жмурится. Еще и голова начинает болеть, не хватало сверху на его переживания только этого, да. — Чего один? — Стул рядом со скрипом отодвигается, и на него садится Суен. Едва сдержав усталый стон, Чонгук поворачивается к нему. Такой привычный — они дружили на первом курсе, пока милая девушка не предложила Чонгуку свидания. Вместо него он получил по лицу с “Как ты мог?!” от своего нового друга. За год Суен едва ли изменился внешне, кроме его глаз. В них Чонгук не узнает больше ничего, кроме обиды и злости на мир. — Тоскуешь по преподу? — Предполагает альфа, также заметив воркующего с Паком профессора Кима. — Он неплох на сцене. Весь универ гудит только о нем, достойный омега, пусть и парень. Стыдно признавать, опыта не было, но говорят, что в постели они даже круче девушек. Суен говорит так, будто они все еще друзья. Будто не он, слепо влюбленный, стал не давать Чонгуку прохода. Будто не он, хоть и возглавил отморозков университета, мечтает быть на месте Чонгука — под томными вздохами омежек с младших да и старших курсов. Жаль, он не знает, что дело не только во внешности. — Почему вы так относитесь к Юнги? — Спокойно, чем удивляет даже самого себя, спрашивает Чонгук. — Потому что он твой, — Суен даже пожимает плечами, будто объясняет, как сложить один и один. — И его реакции достойные. — Тебе говорили, что ты редкостная мразь? — Также ровно спрашивает Чонгук и уже поднимается, чтобы уйти. От слов альфы ему становится тошно. Никакой Юнги не его, даже не попросил вещи для гнезда — хотя он знает, что омеги часто берут вещи даже друзей-омег, чтобы окружить себя знакомыми запахами. А Юнги поступает так, будто Чонгук ему никто. — У каждого из нас своя маска, я просто поддерживаю мою, — Суен поднимается следом и всё, что было в нем от того старого, неплохого человека, пропадает бесследно. Чонгук видит подходящую к ним компанию и хочет скорее уйти, чтобы не нарываться на неприятности, но альфа хватает его за плечо. — Нравится смотреть, как Ви не обращает на тебя внимания, а? Чонгук чувствует, что будет. Он скидывает с себя руку альфы, но не успевает увернуться от прилетевшего в скулу кулака. От сильного удара альфа почти что падает, но успевает схватиться за стол и, несмотря на жуткую боль в голове, выпрямляется и замахивается в ответ. В столовой все звуки стихают на минуту, а после начинается хаос — подошедшие соратники Суена подбегают к ним, как и команда Чонгука. Ударив альфу в грудину, Чонгук дает себе время чуть прийти в себя, пока Суен выпрямляется и криво скалится. — Вот и обратил внимание, — усмехается альфа и подается вперед. Все, кто стоял за ним, воспринимают это как команду. Они наваливаются на парней Чонгука, но сразу же получают в ответ. Их задавят — Чонгук знает, его ребята регулярно тренируются, в отличии от половины альф Суена. Но за потасовку от администрации влетит, конечно, всем. Чонгук успевает краем сознания подумать, что было бы неплохо, если они не испортили столы или стулья, тогда наказание будет не такое сильное, но от мыслей он всё-таки отвлекается, когда замечает мелькающие перед ним руки. Отклоняется, едва не падает и замахивается в ответ, попав по воздуху. — Прекратили, — разносится сверху над ними рык. Реальный. Чонгук замирает на месте и боится поднять глаза. Потому что слышал его. Слышал в конце реп-партий, когда довольный Ви щурился на камеру. Думал только, что то был автотюн. Но нет. Омега, запрыгнув на стол, за которым сидел до этого Чонгук, одним своим рычащим голосом остановил больше тридцати альф. Словно пораженные молнией, они все замерли и смотрят на профессора Кима. Стоящего на столе в своих высоких брюках, подчеркивающих округлые бедра и снова заправленной свободной рубашке, показывающей талию и ключицы. — Тен Суен и Чон Чонгук, — снова рычит Ким и спрыгивает со стола ровно между ними. Чонгук чувствует, что его челюсть лежит на полу вместе с еще десятком таких же, пораженных таким омегой альф. — Живо все разошлись, — шипит профессор, оглядываясь вокруг. — Мебель на место поставили и чтобы друг к другу не приближались ближе, чем на пять метров. Всем ясно? На молчание преподаватель сердится сильнее. Чонгук видит, как на его шее проступает жилка, когда он хватается за первого к нему альфу и отталкивает его в сторону. Конечно, Ким ниже его на полторы головы и уже почти в два раза, но альфа все-таки отмирает и отходит. — Бегом, — сипит Чонгук, промаргиваясь. Он отворачивается через огромную силу и едва удерживается, чтобы не повернуться за омегу снова. — Бегом! Под натиском капитана, команда начинает двигаться, тоже отмирает. Чонгук слышит отдаленные шепотки о профессоре: кто-то еще не знает его, не все здесь с потока Чонгука. Но, несмотря на общее впечатление от омеги, они быстро расставляют мебель по местам и рассеиваются среди других студентов, как и банда Суена, которая помочь в наведении порядка не соизволила. Профессор Ким не ушел от них. Тоже помогал, подтягивал уроненные стулья и вслед уходящим альфам тихо сказал: — Надеюсь, у вас не будет из-за этого проблем. Чонгук остался стоять за его спиной, вперившись взглядом в плечи омеги. Бывшего айдола, нынешнего преподавателя и настолько хорошего человека, который влез в гущу драки, разнял ее и прогнал всех, чтобы они не получили наказания. — У тебя кровь, — профессор Ким оборачивается и холодно смотрит на стекающую по виску Чонгука струйку. Он не тянется помочь и это, отчего-то, задевает и так подавленное состояние Чонгука. — Обработай. Еще раз окинув Чонгука взглядом, он уходит из столовой с присоединившемся к нему профессором Паком. Чонгук стоит один, не обращает никакого внимания на затекающую в уголок губы кровь и не понимает, почему горечи в нем стало в несколько раз больше.