Идеальный альфа

Чонгук стоит посреди коридора и смотрит на “Иди один, я на доп” от Юнги, потерявшись в происходящем. После вчерашнего домашнего почти-свидания, раздвинутых кроватей и снова его странного поведения, Юнги утром проронил лишь пару слов, но всё же дождался альфу, чтобы дать себя проводить на пары. Утро Чонгук расценил, как неплохое. Юнги не обижается, иначе бы молча ушел; его не накрыло плохим состоянием — лежал бы лицом к стене. И всё же, хоть Чонгук понимает его и уважает границы, ему сложно понять, как бы тавтологично это не звучало. Юнги сложно жить — Чонгук понимает, но он никогда не был на его месте, чтобы точно знать чувства и мысли. Так и хочется чуть-чуть обесценить его проблемы — не сложно ведь взять и поговорить, сказать своим голосом то, что сидит в голове. Но, застыв посреди коридора, Чонгук заставляет себя так не думать. Отправив нейтральное или не совсем “скажи где ты, встречу тебя после”, он идёт в их комнату, но по ощущениям словно плывет. Чонгук быстро перебегает улицу, а после застывает на пороге открытой комнаты и тяжело вздыхает. Пусть с Юнги они не ссорились, но тревога всё равно грызет изнутри. Ещё и его нет дома, а ведь всегда, стоит Чонгуку вернуться, хоть в каком-то состоянии, но Юнги был рядом. Потоптавшись на пороге, Чонгук тяжело вздыхает, подхватывает с пола рюкзак и идёт обратно к университету. До столовой бежать дальше, чем до корпуса Чонгука, поэтому в помещение он заходит продрогший — куртка для слабаков — и радуется, что хотя бы чай тут делают отменный. А вот сдобное ему пробовать страшно. За их столиком в углу уже собрались парни из футбольной команды, правда не всем составом, но Чонгук сразу же замечает спину друга — Хенджина. Он учился раньше в потоке Чонгука, пока не решился перевестись на факультет хореографии — ровно туда, куда его тянула душа. Чонгук гордится им, словно собственным ребенком, но, как и принято отцам, уверен, что Хенджин добьется своей цели в жизни в отличии от него. Самому Чонгуку не хватает духа перевестись на художественный или перейти в другой университет на кондитера, хоть он и думает об этом стабильно каждые пару дней. Он падает на единственное свободное за столом место, сразу же встречаясь взглядами с удивленными альфами. Они, кто-то через секунду, кто-то, видимо более устав за день, через десять секунд, улыбаются ему. — Чего это ты? — Хеджин вопросительно обводит его взглядом, всем своим видом показывая, как ему странно видеть Чонгука в этом кругу. — И правда, обычно же или на работе, или в общаге торчишь, — поддакивает ему Минхва, другой друг Хенджина. Тот лишь кидает на него взгляд какой-то тяжелый, отчего Чонгук старается запомнить спросить потом у друга, почему он так обреченно относится к нему. — Да так, — Чонгук пожимает плечами, — работы нет, в общаге сидеть не охота. Он не упоминает, что ему не хочется там быть от того, насколько пусто вокруг без Юнги. Но Хенджин щурится как-то странно, наверняка догадался о мотивах Чонгука. Это в самом деле немного неловко, Чонгук получается впал в зависимость от Юнги, а тут об этом узнает друг-пример-для-подражания-альфа, так что Чонгук на всякий пожарный толкает ближайшего парня плечом и спрашивает, чем они такие хмурые занимаются. В целом тем же, чем собирался и Чонгук, — учатся. А хмурые потому, что никаких заданий или общих предметов нет, словом, не разделить ни с кем работу и делать все самому. Зато страдают дружной компанией, уже неплохо. Чонгук быстро присоединяется к страдающим, прочитав всего три слова “эссе по истории”. Приготовив орудия мучений: учебник, тетрадь и ручку, он честно пытается понять абсолютно не нужную ему тему, но сдается примерно через десять минут. Решив, что смена деятельности и физическая активность однозначно благотворно скажутся на его мыслительных процессах, Чонгук идет к буфету. Он присматривается к скудным остаткам, когда рядом оказывается Хенжин. Альфа разворачивается на пятках, прислоняется спиной к стене около рассматривающего холодильник друга и, Чонгук уверен, скрещивает руки на груди, смотря вдаль. — Знаю, мы с тобой в постели друг к другу не лезем, — Чонгук зыркает на него, на что получает довольную улыбку. Каждый раз Хёнджин нарочно бесит его этой формулировкой и каждый раз наслаждается реакцией Чонгука. — Но чую, ты поэтому такой побитый. Выкладывай всё. — Да нечего выкладывать, — последний раз глянув на уже заветренный салат, Чонгук берет себе сэндвич и пристраивается рядом с другом, издалека наблюдая за дурачащимися ребятами из команды. — Сложно всё на личном, не хочу говорить об этом. — Ладно, тогда может поговорим о твоей работе и ненужной учебе, которой ты отдаешь всё время, что мог бы посвятить работе и стать супер-кондитером? Чонгук оборачивается на него, снова сталкиваясь с довольной улыбкой. Закатив глаза, он первым уходит подальше от друга и даже не оборачивается на него. Хенджин не обидится, Чонгук знает, но пока он не в настроении говорить о таких сложных вещах. Вот о последнем матче бы поговорил, о слабых участниках команды и кому что нужно подтянуть тоже. Но не о переменах в жизни, нет, и уж точно не о том, что каждый день давит беспокойством. Взяв в руки учебник, Чонгук отчаянно пытается его читать, но никак не уходит дальше одного абзаца. Дело не столько в Хенджине, пришедшем следом через минуту, да и не в тихо переговаривающихся ребятах, наоборот, с шумом вокруг Чонгуку не так одиноко. Но всё же какая-то тревога подгрызает изнутри. Проверив телефон, на который никто не прислал сообщение, Чонгук понимает — ему хочется к Юнги. Желательно обнять эту ледышку, но минимально хотя бы изредка поглядывать на него. Учитывая, что его дополнительные ведет Тэхён, желание вполне себе осуществимое. Быстро простившись с друзьями, Чонгук не спеша идет в аудиторию профессора Кима, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить, почему хочет посидеть у них. Омега его опозорит — Чонгук почти на все сто уверен в том, что от Кима его ждут каверзные вопросы и подколы, но радует, что в аудитории будет всего пара студентов. Возможно, они даже не пустят сплетни о том, как Тэхён опустит Чонгука. Но ему даже интересно послушать, что такого сможет придумать профессор Ким, поэтому Чонгук смело стучится в дверь. Даже не дождавшись разрешения, он открывает ее и шагает внутрь, но его настрой сбивает громкая, но проникновенная музыка. Почти сразу Чонгук замечает сидящего за пианино Тэхёна, хаотично перебирающего пальцами клавиши.

Billie Eilish, Khalid - lovely

Профессор так увлечен, что даже не замечает Чонгука, но неотрывно следит за собственными пальцами, то бьющими сверху белой клавиши, то медленно съезжающими с нее. Чонгук тихо подходит ближе, лишь мельком глянув на сидящий десяток студентов, тоже плененных музыкой и ничего не замечающих вокруг. Он встает в нескольких метрах от Тэхёна, совсем забыв, что хотел наблюдать за парящими над инструментом руками — настолько его затягивает завораживает грустная, но душевная мелодия. Тэхён, будто почувствовав Чонгука, немного поворачивает голову в бок, не отрываясь от игры и, может не очень опытный Чонгук и заблуждается, ни разу не сфальшивив. Едва улыбнувшись ему, омега прикрывает глаза, немного заломив брови в собственных чувствах, подается всем телом будто ближе к пианино и как-то особенно жмет на клавиши. А после начинает петь, резко сделав звук едва слышным. Его голос почти отскакивает от стен, но даже без эха на фоне Тэхён потрясающе поет знакомую Чонгуку песню. “Разве это не прекрасно, быть одному? Сердце из стекла, а разум из камня. Разорви меня на части, от кожи до костей.” Последние ноты он отыгрывает снова повернувшись к Чонгуку. Но отчего-то больше не улыбается, впервые так печально смотря в глаза альфе. “Здравствуй, добро пожаловать домой” Он пропевает, едва слышно последние слова, и всего секунду Чонгуку кажется, будто они были предназначены именно ему. Пока в аудитории не раздаются громкие аплодисменты, выдернувшие Чонгука из тумана. Он крупно вздрагивает от громкого звука, рассеянно смотрит на поднявшихся на ноги и хлопающих студентов, но потом снова возвращается взглядом к Тэхёну — Чонгуку нужно, необходимо узнать, откуда в его глазах было столько боли всего секунду назад. Но омега смотрит с привычной усмешкой. “Каждому нужен свой щит, Чонгук” Тэхён особо не реагирует на восторг маленькой публики. Он перебрасывает ноги через скамейку, закидывает одну на другую и снова смотрит на Чонгука. — Я представляю, зачем ты здесь, так что садись на любое место и будь тихим. В один момент Чонгук чувствует на себе заинтересованные взгляды всех вокруг и понимает — почти все здесь омеги и ни одного альфы. Кивнув профессору, он шмыгает на стул около Юнги и наконец спокойно выдыхает, когда внимание с него переключается на Тэхёна, завязавшего разговор с одной из девушек. — Он на слух мелодию играл, Чонгук! — Юнги цепляется за его руку и почти больно сжимает предплечье, но Чонгук прощает ему это и мягко улыбается, потому что никогда еще не видел, чтобы его глаза так ярко светились. — То есть на слух? — Тэхён хотел доказать, что это возможно и попросил включить любую песню, а Мина, — Юнги кивает на девушку, все еще явно восторгающуюся преподавателем, — включила “Lovely”. Мы все были уверенны, что он не сможет сыграть ее, там же несколько инструментов перекрывают фортепиано, но Тэхён просто взял и сыграл! Даже скрипку интерпретировал, абсолютно без подготовки! Чонгук усмехается и вырывает руку из его захвата, чтобы обнять за плечи — а то из Юнги блещет столько энергии, что глядишь подпрыгнет и ускачет куда-то. — Он потрясающий, — подытоживает друг и даже не ворчит из-за объятий, лишь тяжело вздыхает и прислушивается к разговору преподавателя и студентки. — Да, — Чонгук переводит взгляд на Тэхёна и, всего на секунду, ему кажется, что омега тоже смотрит на него. — Но ты тоже сможешь так играть, я уверен. — Вряд ли. С таким талантом родиться надо, — Юнги в очередной раз вздыхает. Будь он другой ориентации, Чонгук был бы уверен, что вздох это был влюбленный. — Раз уж ты приперся, может принесешь мне поесть токпокки? — Конечно. Я ведь приперся именно для того, чтобы уйти тебе за едой, — Чонгук недовольно закатывает глаза, потому что ему вообще-то задания делать нужно, но Юнги уже провалился во внимание к Тэхёну и что-то спрашивает у того. Омега поворачивается к нему и напрочь игнорирует поднявшегося на ноги и направившегося к выходу Чонгука. Он чужой здесь, поэтому даже не обидно. *** — Соскучился уже по нам что ли, а, Чон? — Да нет, он точно был у Кима, вот и приперся ему за сладеньким. Такому омеге нужно любую прихоть исполнять! — Ну что вы так критичны, — Хенджин помигивает Чонгуку, начав раздражать его даже до очередного остроумного высказывания. — Он подкаблучник, но кто из нас не хочет таким быть, да, парни? — Ты вообще мой друг или кто? — Кричит ему уже с другого конца столовой Чонгук, но всё же улыбается, когда слышит их смех. До чего все-таки команда альф бывает противной, а он все равно их, дураков, любит. Свои ж дураки, это главное. — Токпокки, — просит на кассе и присматривается к остальному, решив взять еще напиток. — И зеленую матчу и один латте. Взяв себе контейнер с еще теплой едой, Чонгук следит, как бета делает в машине матчу для Юнги, а после и латте для Чонгука. — Знаете, — он неожиданно для себя вспоминает снова ту грустную улыбку, которая скорее всего не показалась. — Давайте два латте. Возвращается Чонгук быстрым шагом, стараясь не разлить три стаканчика в руках. Напитки даже не успевают толком охладиться, поэтому он заходит в кабинет довольный собой и замечает, что студентов осталось всего несколько — должно быть, Тэхён отпустил всех. Он, запрыгнувший на стол и удививший этим Чонгука, Юнги и та самая девушка еще разговаривают тихо, между собой. Чонгук проходит к своему месту, решив не мешать им, и только погружается в историю, как Юнги усаживается рядом прямо на парту. Чонгук обводит его взглядом и впервые видит таким открытым, улыбчивым, взвинченным. Его будто укусил Тэхён, который точно так же садится на парту Чонгука, только с другой стороны от его разложенного учебника и тетради. — Меня окружили, — констатирует с улыбкой альфа и откидывается на спинку стула, чтобы видеть одновременно обоих. — Скажи спасибо, что не пытают, — Юнги строит ему яркую улыбку, но когда перестает, он будто возвращается и снова становится серым. — Взял мне еду? — Нет, оставлю тебя голодать, — альфа протягивает ему контейнер и приборы, а после кивает на стаканчики. — Еще матчу тебе взял. — Фпафибо, — прошепелявив ему полным ртом, Юнги спускается на соседний стул и ставит контейнер перед собой. Нежно ему улыбнувшись — Чонгук очень рад видеть у него аппетит — альфа переводит взгляд на Тэхёна и запоздало перестает улыбаться. Омега, наблюдающий за Юнги, тоже обращает на Чонгука внимание. — Ничего, что он тут поест? — Юнги можно всё, — Тэхён пожимает плечами и улыбается, снова глянув на подопечного. — Я заметил, он уже зовет вас по имени. — Вопфето я ефе тут. — Как говорится, когда я ем, я глух и нем, — Тэхён игриво подмигивает Юнги, но тот на удивление не скалится и не злится на колкость. Он улыбается. Чонгук с удивлением переводит взгляд на старшего. Его компания удивительным образом влияет на Юнги. — Я взял вам латте, — вспомнив о других стаканчиках, Чонгук протягивает один из них омеге. Казалось бы, просто действие, но у Тэхёна снова в лице появляется что-то темное, совсем не похожее на простую благодарность за кофе. Улыбка медленно уходит и, Чонгук хотел было оглянуться на Юнги, чтобы убедиться, что он тоже видит это, Тэхён переводит свой такой, настоящий, болезненный взгляд на альфу. — Спасибо, — он благодарит едва слышно и с такими чувствами, что Чонгуку становится жутко не по себе. Хочется сделать нечто большее для этого человека, утешить, поддержать, избавить от трудности — да что-угодно. Чонгук еще не заслужил таких слов таким голосом. Он не отвечает и даже улыбнуться в ответ не может, хотя Тэхён пытается — улыбка выходит тоже, как и взгляд, печальной или болезненной. Омега забирает стаканчик чуть дрожащими пальцами, которыми, наверное случайно, касается Чонгуковых. Альфа хмурится, почувствовав, что те буквально ледяные в сравнении с его, хотя это он минут пять назад шел по улице зимой без куртки. Еще раз пожалев, что куртки с собой нет, чтобы поделиться теплом, Чонгук обводит Тэхёна взглядом и неожиданно для себя понимает, что омега очень устал. Он выглядит по-настоящему вымотанным. — У меня тут есть, — Чонгук боится прогнать свое наваждение. Отчего-то ему нравится чувствовать эту связь к Тэхёну, желание позаботиться, — сэндвич с лососем. Брал на обед, но наелся без него, — врёт Чонгук без заминки и даже не отдает себе в этом отчета. Ему просто хочется хотя бы накормить Тэхёна. — Всё в порядке, — словно посветлев на несколько оттенков, Тэхён улыбается ему. Но не широко, не игриво, не притянуто, кажется, впервые искренне. — Оставь на ужин. — Пожалуйста, — Чонгук произносит слово тихо и протягивает в этот раз уже коробочку с бутербродом. Тэхён сомневается несколько мгновений, перебегает глазами по лицу Чонгука, но в итоге, не отрывая взгляда от чужого, берет сэндвич. В этот раз он не благодарит, но Чонгуку и не нужно — он почему-то чувствует всё во взгляде. Убедившись, что омега начал есть, а Юнги еще на середине процесса, Чонгук прихлебывает свой кофе и вновь погружается в историю. В этот раз ему легче понять материал, и рассуждения в эссе пошли сами собой. Юнги, видимо первым закончив, садится за фортепиано и тихо начинает что-то играть, на что Тэхён сразу же соскакивает со стола альфы и подходит к нему. Вскинув голову, Чонгук видит, как Ким кивает несколько раз и, освободив рот, хвалит навыки Юнги. Они оба еще попивают из стаканчиков, купленных альфой. А ему почему-то, становится хорошо просто временами поглядывать на парочку, обожающую музыку. Будто Чонгук метался всю жизнь по улице и наконец нашел свой дом.