Идеальный альфа

Чонгук заканчивает злосчастное эссе через вечность или даже больше. Откинув от себя тетрадь, словно она чумная, он вытягивает руки за голову и приятно потягивается, переводя взгляд на Тэхёна и Юнги. Периодически он слышал, как кто-то из них играл, хотя кто именно на слух Чонгук отличить не может, что бы там Юнги ни говорил. Но сейчас в тишине Юнги что-то строчит в тетради, прямо поверх закрытых клавиш, а Тэхён, усевшись верхом на первую парту, хмурится в свой телефон. Альфа собирает свои скромные пожитки в рюкзак и мельком бросает взгляд на телефон — время около восьми. Достаточно поздно, особенно для Тэхёна, который весь день работал и даже толком не ел. Пытаясь подобрать причину, чтобы разогнать этих двух по домам, Чонгук поднимается на ноги. Идей нет, а ему ещё и вывернуть всё нужно на себя, чтобы в случае чего его могли обвинить, наворчать и дальше по списку. — Мне, пожалуй, уже пора, — Тэхён отнимает эту ношу с Чонгука и альфа расслаблено выдыхает, спустившись с пары ступенек к первому ряду. — Сегодня концерт что ли чей, такси в нашем районе вообще нет. А автобусы имеют дрянную привычку ехать по улицам, которые всегда стоят в пробках… — Концерт? Почему так думаете? — Снова излишне активный Юнги сразу откладывает свою тетрадь куда подальше и смотрит во все глаза на Тэхёна, почти что с открытым от восторга ртом. Чонгук обводит его скептическим взглядом, надеясь получить пару ругательств в ответ, но Юнги даже не замечает. — Машины вьются у Чамсиль, — омега задумчиво хмыкает и большим пальцем проводит сверху вниз телефона, явно проверяя дату, — вряд ли дело рук Хосока. Могли бы как-то не в мой рабочий день закатывать свои апокалипсисы. — Апокалипсисы? — Уже Чонгук смотрит на него с интересом, вдруг поняв, какой огромный у Тэхёна опыт за плечами. Он ведь выступал перед почти сотнями тысяч людей, пел на премиях, был в жюри, давал интервью в СМИ даже в США! Несмотря на его молодость и несерьезность, Чонгук догадывается, откуда у Тэхёна был такой грустный взгляд пару часов назад. Ему уже удалось прожить много сложных вещей и по-настоящему устать — вот в чём дело. — Концерты потрясающие для фанатов все два часа, что они идут. Но до и после — это ад. Приехать на собственной машине невозможно, место придется занимать за пару суток, общественный транспорт слишком далеко и будет переполнен тысячами людей, а такси цену поднимают ровно в одиннадцать раз. До и после концерта комфортно себя ощущают только те, кто все это организовал и могут загнать свои машины в служебную парковку. — Всё ещё хочу на концерт, но, пожалуй, как айдол. К черту такие жертвы, никто не заслужил моих, — а вот и Юнги проклюнулся. Чонгук мягко улыбается, глянув на него. Нахмуренный и возмущенный — такой родной. — Обычно вы едете домой на такси? Тэхён, под вопросом Чонгука, медленно собирается, захватывая свой телефон и какие-то бумаги на фортепиано. Он не отвечает, сперва медленно осматривает кабинет, а после сгребает себе в сумку бумаги уже со своего стола. — Да, — омега кивает и открывает дверь, придерживая ее для студентов. В коридоре абсолютная темнота, и видимо поэтому Юнги встаёт вплотную к Чонгуку. — Я купил квартиру недалеко отсюда, когда понял, что придется уйти из агентства и устраиваться сюда. Но совсем не учел маршруты транспорта: на машине десять минут, а вот на автобусах сорок. Метро так вообще час. Когда тебе говорят, где ты должен быть в эту секунду и отводят за руку к личному водителю, это напрочь убивает чувство ориентации, — Тэхён говорит немного лениво, даже не требуя от пары ответа. Ещё раз осмотрев кабинет и выключив свет, он говорит и параллельно запирает его на ключ. — Я думал взять ещё одну квартиру, чтобы уже в пешей доступности была. Но в этом районе нет подходящих под мои запросы квартир, мало кто что продает, а новостройками даже не пахнет. Так что да, Чонгук, такси. Юнги почему-то никак не комментирует его слова и даже не ворчит, когда альфа берет его за руку. Он слишком притих под боком, но Чонгука почему-то это не так сильно интересует сейчас, как слова Тэхёна. Тот дёргает за ручку и, даже не посмотрев на них, идёт к лестнице вниз. — Почему вы не купите машину и не сдадите на права? Если это так удобно и у вас есть столько денег, чтобы покупать по несколько квартир в центре… — У меня есть права, — уже на лестнице Тэхён ступает на первую ступеньку, но оборачивается на них, снизу вверх глянув на Чонгука тем самым игривым взглядом. Из окна на него падает свет от фонаря и, возможно, всё дело в нём, но Тэхён сейчас кажется совсем неземным: богатый, обожающий себя и модельно красивый. — Мне больше нравится растечься на заднем сидении, чем быть в напряжении и поиске парковочного места. — Вы удивительно странный и абсолютно не рациональный, — Чонгук нервно усмехается под его взглядом, покрепче сжав ладонь Юнги. Тот отвечает ему тем же. — Я многое потерял, чтобы иметь то, что имею. И сейчас пытаюсь хотя бы получить наслаждение от этого, раз уж утерянного не вернуть, — Тэхён будто сдувается, снова начинает казаться уставшим то ли от работы, то ли от жизни в целом. Он, не получив новых вопросов от Чонгука, разворачивается и сбегает по ступеням вниз, так быстро, что Чонгук и Юнги едва поспевают. Тэхён дожидается их внизу, опять выглядя на все сто собой — Чонгук едва успевает привыкнуть к его новому состоянию, как уже нужно переключаться на новое. — Я полетел, автобус скоро подъедет, — он подмигивает, бегло глянув Чонгуку в глаза и после повернувшись. — Юнги, если к послезавтра не успеешь, ничего страшного, можем перенести занятие. Не работай себе в ущерб. — Да я хоть сейчас, — Юнги отвечает ему и даже отлипает от руки альфы. Снова в него будто просочилась энергия с неба, и Чонгук серьезно уже думает, что скоро его пора будет ловить. — Давно столько вдохновения не было! Я блин жечь готов всё вокруг! — “Всё вокруг” — именно. А не себя, — Тэхён улыбается ему мягче, видимо, Юнги стал его любимым подопечным, но после омега вздыхает. — Рад был с вами провести вечерок, Юнги, ты правда талант, но автобус не ждёт. Я найду, чей там концерт, и уж им не поздоровится. Чонгук усмехается одновременно с Юнги и прощально кивает, смотря, как Тэхён разворачивается и быстрым шагом идёт в учительскую. Юнги же отходит от него в другую сторону и пробирается в гардероб за единственной висящей там курткой. — Юнги, — не успевая за собственными мыслями, Чонгук говорит раньше, чем думает. — Дойдешь один? До остановки минут пять идти, профессора бы проводить. — Слушай, да, — Юнги всплывает под боком у альфы, смотрящего на дверь, за которой скрылся омега. — Ему и правда амбал-охранник нужнее, чем мне. — Только напиши, как войдёшь в общагу. — Да кто меня сейчас караулить-то будет. Суён, конечно, любит до меня доебываться, но он же не маньяк, да и нахер я ему сейч- — Юнги, — Чонгук говорит с небольшим нажимом, даже повернувшись к нему. Он обводит хрупкую фигуру взглядом и чувствует внутри себя нечто очень древнее, инстинктивное. — Зашел в здание и написал мне. Юнги вылупляется на него и лишь молча кивает, а после этого вдыхает воздух так глубоко, будто не дышал до. Он кажется растерянным, но не в плохом смысле, и смотрит так, будто Чонгук действительно его альфа. А ему нравится, Чонгук улыбается и наклоняется, быстро коснувшись губ, чтобы после побежать за уже уходящим Тэхёном. — Тэхён! Я провожу вас, — услышав его голос, омега замирает на месте, а после медленно оборачивается. Чонгук же успевает добежать до него и неловко улыбается. — Вдруг что, всё-таки уже достаточно поздно и темно, а остановка не близко. Тэхён будто теряется, Чонгук замечает, что он рассеяно перебегает глазами по лицу альфы и почти не моргает. Но после он кивает, едва заметно улыбнувшись. — А Юнги?.. Чонгук сперва думает, что Тэхён узнал про их уговор — быть рядом с Юнги, мало ли что или кто произойдет, и отчего-то становится ещё больше неловко. Он ведь правда пообещал ему, но легко променял на Тэхёна. А почему — Чонгук сам себе ответить не может. Но после он понимает, что нет, Тэхён не знает. Он расслабляется, даже плечи опускаются, и выдыхает: — Он не против, добежит до общаги и напишет мне. У нас ещё целый вечер времени будет, так что всё нормально. Тэхён снова тянет с ответом, как-то рассеянно смотря то ли на Чонгука, то ли сквозь него. В итоге он кивает несколько раз и не присуще ему, словно неуверенно, отвечает: — Ладно, ладно. Спасибо. — Может, — Чонгук теряется сам от такого Тэхёна: он уже привык к яркому, игривому, вызывающему поведению, а тут Тэхён ведет себя, словно… Словно обычный омега. — Пойдем? Вроде автобус скоро должен быть. — Да, — он снова кивает и разворачивается, но перед тем, как пойти, долго выдыхает, чуть чуть вытянув губы трубочкой. Встав сбоку от него, Чонгук замечает это, но не представляет, как спросить. Что с вами не так — слишком уж странно звучит. Что-то болит — с чего бы, Тэхён в отличной форме и молод, такой вопрос еще и оскорбить может. Не найдя вариантов, как вежливо и этично узнать, в порядке ли Тэхён, Чонгук первым идет в выходу. Почти сразу же он слышит за собой торопливые шаг и не сдерживает улыбки под нос — Тэхён быстрее перебирает ногами, стараясь нагнать его. Это выглядит очень мило, если смотреть не в контексте студент-преподаватель, а альфа-омега. Дойдя первым до двери, Чонгук берется за ее ручку и делает два шага назад, распахнув ту для омеги. Тэхён мимолётно смотрит на него с благодарностью и первым выходит на холод улицы. В очередной раз Чонгук ежится без куртки и ругает себя, идиота, не взявшего ее. Вполне вероятно, что сейчас на улице минус. Юнги, конечно же, убьет его за это. Улыбнувшись мысли про Юнги, Чонгук мельком смотрит на Тэхёна рядом. Он почему-то молчалив, а вот мысли Чонгука — отнюдь. Не имея никаких к этому оснований, Чонгук думает, а как бы отреагировал омега на известие, что он заболел. Может передал бы с Юнги что-то вкусное или зашёл бы проверить. Какого-то черта эти абсолютно ему ненужные мысли пускают молнии в кончиках пальцев. Пытаясь себя отвлечь, альфа выуживает из кармана телефон и проверяет ленту — от Юнги вестей пока что нет. — Он уже дома? — Тэхён, видимо, замечает, что Чонгук почти сразу убирает телефон. — Пока не написал, хотя должен был. Там идти-то всего ничего, странно, что он ещё не дошел… — Ты перебарщиваешь, — Тэхён замирает, как порядочный человек, на красный свет пешеходного перехода, хотя машин нет ни с одной из сторон. — Мне непонятны мотивы Суена, но вряд ли он станет делать нечто серьезное, да ещё и ночью. За нападение на улице можно будет написать заявление в полицию, и сос-кнопок на пути к общежитию должно быть несколько. — Да, вряд ли он что-то сделает, но у Юнги талант притягивать всякие сложности, а вляпываться в проблемы — его прирожденное занятие, — Чонгук усмехается, когда Тэхён, уже на зелёный свет выходит перед ним и разворачивается, идя спиной вперёд. — Меня он тоже притянул. По-твоему, я проблема или сложность? — Однозначно сложность, — альфа улыбается ярче, когда Тэхён смеётся. Он забывает развернуться перед тротуаром, и почти спотыкается о поребрик, но Чонгук мягко берет омегу за локоть и тянет развернуться и чуть приподняться. Тэхён тут же стихает и идёт дальше с видом, будто ничего особо не произошло. А для Чонгука вот произошло. Или для его колотящегося сердца. То ли прикосновение к омеге взбудоражило, но ни в коем случае не в сексуальном плане, то ли страх, что он споткнется и упадет. — Спасибо, — хотя Тэхён говорит снова без игривости, спокойным голосом. — Так что там насчёт сложности? — Он оживает рядом с вами, даже больше, чем со мной. За это вам спасибо… — Юнги заслуживает внимания. Он имеет отличный слух, и навыки и талант и далеко может пойти, если захочет раскрыться. А тут уже и твоя рука может помочь ему, — Тэхён как-то тяжело вздыхает, встав под крышу остановки. Похоже, он только сейчас замечает, что Чонгук без куртки — цыкает недовольно, обводя его взглядом. — Я правда желаю ему того же, но сейчас он ещё занимается с психологом, так что, — Чонгуку же жутко неуютно под таким взглядом, помимо того, что ещё и холодно. Он ежится и говорит как-то медленно, надеясь вернуть преподавателя в разговор про Юнги, а не про него. — А у меня даже шарфа нет, — омега хмыкает и ковыряется в своей сумке, словно там он сможет найти куртку на альфу. Чонгук улыбается рвению помочь, но молчит, чтобы не нарваться. — Я отдам тебе свою куртку, завтра вернёшь. Не успев подумать, Чонгук ловит руку Тэхёна, расстегивающую молнию на его куртке и не даёт ему этого сделать. Омега прищуривается совсем не по-доброму, но Чонгук тянет его руку вверх, застегивая молнию обратно, и стойко игнорирует злой взгляд. — Не нужно. Я часто бегаю по холоду, так что не заболею, уже привык. А вот вам нужно беречь здоровье, — Чонгук не замечает, как его голос серьезнеет и становится суровее в ответ на недовольство Тэхёна. Но только когда тот хмурится, до Чонгука доходит, как неоднозначно прозвучали его слова. — Я про здоровье, которое омежье! Вы ведь легче простужаетесь, мало ли там это повлияет на что-то в ваших гормонах и потом будет тьма проблем, так зачем, если я нормально вообще, альфа ведь, а вы вот берегите себя, и мы должны беречь. И снова осознание приходит позже слов. Чонгук смотрит на Тэхёна округлившимися от неловкости глазами, только сейчас отпустив его руку и ждёт вердикта, почему-то, со страхом. — Это было сумбурно, и не скажу, что я всё понял, — Тэхён же усмехается совсем по-доброму и почему-то берет ладонь Чонгука в свою, следом притягивает и вторую а после накрывает своей свободной сверху. — И мило. Спасибо, за твою заботу. — Это должно быть нормальной между альфой и омегой, — Чонгук укладывает руки удобнее, испытывая тепло в них и в душе: Тэхёновы, с россыпью колец на них, эстетичны, но всё же трепетно смотрятся в сравнении с крупными, альфьими. — Чонгук, — Тэхён смотрит мимолётно ему за спину и едва улыбается, вернув взгляд на лицо альфы. — Мой автобус. После он тянет руки Чонгука на себя, и пока альфа теряется, послушно подшагивает ближе и опускает по инерции взгляд на сплетение ладоней, чувствует на щеке мягкое прикосновение. Тэхён поцеловал его. — Это должно остаться между альфой и омегой, — подмигнув ошарашенному Чонгуку, Тэхён и тепло его рук исчезают за секунду. Чонгук ещё смотрит в след уезжающему автобусу, почему-то чувствуя в себе трепет. В себя он приходит, когда окончательно замерзает — дышать от холодного воздуха становится совсем сложно, даже больно. Вздрогнув, будто проснувшись, Чонгук озирается, словно совершил только что преступление и ищет свидетелей, но никого вокруг него нет. Рассеянно обхватив себя руками, он медленно поворачивается в сторону общежития и почему-то решает проверить телефон. А там сообщение от Юнги, десять минут назад, что он зашёл в здание и никто не пристал. Чонгук даже не радуется этой новости, лишь убирает телефон обратно в карман и вдыхает поглубже саднящим горлом ледяной воздух, желая отрезвиться, прийти в себя. Но туман не проходит. Альфа бредёт примерно в сторону общежития, даже не смотря по сторонам. Бредёт даже без мыслей в голове, лишь со стойким ощущение чужих губ на своей щеке. Чуть шершавых и теплых, но не липких от бальзама или помады. У Тэхёна приятные губы. Нежные и бархатистые, а ещё скрывают за собой омежьи клычки — идеально описывают самого Тэхёна. Вернее, профессора Кима. Чонгук хвалит себя за то, что вспомнил его должность, даже улыбается победно. Он словно только вспомнил, кто они друг другу, наконец отпустив “это между альфой и омегой”. Профессор лишь поблагодарил, ни больше и ни меньше. Этичная вежливость, которая может быть между альфой и омегой — как Чонгук дверь бы ему открыл, потому что он альфа, ему полагается. Как полагается и проводить, пусть и уставшим после пар и без куртки. Полагается. С каждой новой мыслью сумрак изнутри будто отступает. Холод внезапно становится холоднее или Чонгук начинает его больше чувствовать, и вот альфа уже на всех парах, бегом, мчится к знакомым дверям. Сейчас бы в горячий душ, а после вкусно поесть под одеялом и выпить чай под сериал. В здание он тоже забегает, и на этаж тоже. Так становится немного теплее, но всё же попариться под горячей водой все равно хочется. Комнатный замок открывается с первой попытки, отчего Чонгук подозрительно косится на него. Но не получив никаких знаков свыше, например, послания сделать ставку и выиграть миллион, альфа проскальзывает в их комнату и наконец выдыхает полной грудью. А после мягко вдыхает, сразу прогоняя напряжение: пахнет его любимым кондиционером для белья, немного одеколоном от курток у входа и, почему-то, чем-то уютным. — Долго вы, я думал автобус на крыльях феникса мчался, Тэхён как-то резво ушел, — Юнги, словно его омега, появляется из-за угла и улыбается вернувшемуся альфе. А Чонгук почему-то тает. Его встречают в этом подобии дома, который все больше становится “дом”, чем “подобие”. — Наверное, Тэхён всегда приходит пораньше, чтобы не опоздать, — альфа улыбается и пожимает плечами, как дурак тянется снять с себя куртку, которой нет, и, когда Юнги хмыкает со смешком, Чонгук просто выбирается из кроссовок. — Я тут ужин почти сварганил. Посмотрим что-нибудь? Они замирают друг напротив друга в крохотном коридорчике, обсуждая ужин. Чонгук и правда начинает чувствовать, что впервые за всё время, за все эти годы они наконец вместе. — Ты исполнил мою мечту, — альфа улыбается и за шаг сокращает между ними расстояние. Склонившись, он чмокает Юнги в губы и всего на секунду обнимает, чтобы не отдать холод, которым пропитался. — Я сперва согреюсь в душе, через минут семь буду. — Мойся десять, так и быть, дождусь, — Юнги же, чуть задрав голову, почти полностью жмурится, явно довольный. Чонгук бегло осматривает его: уже в домашней одежде, своей любимой толстовке, скрывающей излишнюю худобу тела, Юнги всё ещё кажется счастливым, и почему-то Чонгуку самому от этого теплее в груди. Он просачивается в ванную комнатку и быстро скидывает прямо на пол ледяную одежду. Кожа альфы будто сама пропиталась морозом и источает его — Чонгук мельком оглядывает себя в крохотном зеркале, отметив, что он везде покраснел: на плечах, груди, животе. И правда, пора завязывать с прогулками без куртки. Почти сразу альфа встаёт в кабинку и открывает горячую воду, тут же блаженно вдыхая пар и слыша, как закрылась входная дверь. Ему не по себе, что Юнги стал чаще выходить — и нет, Чонгуку нравится, что он меняется, что перестает быть таким замкнутым и похожим на хикикомори, но там ведь есть опасность. Суен тоже живёт в общежитии, как и половина из его приятелей. И, мало ли, они столкнутся с Юнги в коридоре, кто знает, что они могут выкинуть. Или Юнги, уж он-то может временами выкинуть такое, что Чонгуку потом вот ходи и защищай его, с пар встречай. Всё ещё трудно понять, что люди могут быть злыми, даже если у них и есть причина. Не быть злым ведь так просто. Чонгук не считает минуты, но когда он начинает отрубаться прямо в душевой, то быстро омывает себя и выскакивает прямо на коврик. Он обводит рассеянным взглядом небольшую полку, на которую обычно кладет спальную одежду, когда моется, и понимает, что не взял ничего, чтобы одеться. Не услышав хлопка двери в процессе согревания, Чонгук выходит в коридор, надеясь, что Юнги ещё на кухне. Конечно, за годы жизни они видели друг друга пару раз несколько обнаженными, Юнги так один раз случайно вломился, когда Чонгук был в душевой, и точно видел всё, чего никто не должен видеть, но всё же прямо сейчас у Чонгука поджимается в мандраже сердце. Ступая по холодному полу, альфа заходит в комнату и замирает на ее пороге, пригвозденный к месту взглядом Юнги. — Охуенное тело, — сипло выдыхает тот, открыто рассматривая подтянутый торс альфы и явно замирая взглядом на полоске полотенца на бедрах. Как хорошо, что Чонгук любит большие полотенца, и прикрыт сейчас хотя бы до колен. — А то ты не знал, — Чонгук же фыркает и старается скорее отвернуться к своему шкафу, чтобы Юнги не заметил, что он краснеет. — Нет, это… — Схватив свои штаны и футболку, Чонгук спешит обратно в ванную, чтобы одеться, и едва мажет взглядом по Юнги. И уже зайдя обратно, максимально быстро натягивая на себя ткань, он думает только о том, что Юнги опустил голову, сжался весь и кончик его уха явно пылал не бледнее, чем Чона. Да, альфа временами тренируется на парах без футболки, и там вокруг него вся группа — возможно, поэтому к нему и липнет почти вся омежья часть студентов, — но всё же он не в полотенце и не расслабленный после душа. Чонгук медленно выдыхает и натягивает на себя маску, будто ничего не случилось, подумав, что Тэхён такому мог бы точно научить — он-то явно король масок. — Не знаю, насколько вообще нормально говорить такое, — неуверенный голос Юнги раздается, стоит только Чонгуку закрыть дверь в ванную. — Но ты правда отлично выглядишь, горячо и возбуждающе. Чонгук не успевает даже смутиться, не то что пройти в комнатку, как Юнги сразу же, уже грозно выдыхает: — Сделаем вид, что ты тут не блистал кубиками и никаких комплиментов, пусть и заслуженных, не было. А теперь подошел ко мне, лег с краю и давай есть. — Их сперва надо сдвинуть, — Чонгук, всё еще очень смущенный, заходит наконец и замирает. Юнги сам сдвинул кровати. А еще выключил свет и включил откуда-то взявшуюся лампу с блестками. Сам он почему-то сидит на стуле около стола, на котором стоят подносы с парой тарелок. — Умею удивлять, знаю, — Мин ухмыляется, но Чонгук точно видит, что он тоже смущается. Вдруг подскочив на ноги, Юнги забирается в угол кровати, по-свойски там укладываясь и после выжидательно упирается взглядом в Чонгука. А альфа не может так — поджав губы, он подходит и садится на край их почти реальной двуспальной кровати, не сводит взгляда с Юнги и хочет провалиться сквозь землю. Чонгук не привык говорить то, что думает, особенно, если это вещи смущающее, но ведь они теперь пара — партнеры, — и он обязан ради их здоровых отношений высказаться. — Мне неловко, — всё, что он готов выдохнуть сейчас. И Чонгук даже сам не знает, имеет он в виду ситуацию с обнажением или этот диалог. Юнги как будто делает вид, что не слушает. Он, не отобразив никаких эмоций на лице, начинает теребить свой ворох подушек, будто пытаясь уложить те удобнее. — По сути я твой альфа, — Чонгук старается говорить осторожно и медленно, чтобы подобрать точные слова для описания своих чувств. Он сам-то их понять не может, а тут еще и объяснить захотел, дурак какой. — А ты мой- — Я не твой, — Юнги почему-то реагирует на эти слова, как бык на красную тряпку. С него сразу же сходит волна смущающей неловкости, он вскидывается весь и даже поворачивается к Чонгуку, а тот лишь хмурится, следя за изменениями. — Но мы ведь пара. Значит, я твой, а ты мой. — Я блять тебе не игрушка, чтобы принадлежать. Он становится еще хуже, начинает по-настоящему злиться, и Чонгуку становится от этого не по себе. Щека, которую Юнги поранил ему в прошлый раз, начинает немного щипать, словно табличка “опасность”, и он немного, но все же откланяется назад. Чонгук не боится Юнги, вовсе нет, но дать ему причинить снова боль не хочется. Юнги видит это, он точно видит, и наверняка поэтому его злость будто испаряется по щелчку. Плечи как-то опадают, лицо становится таким потерянным, будто он ребенок, оставленный матерью один на оживленной улице. Чонгуку хочется обнять его, доказать уже наконец, что Юнги может положиться на него и не защищаться от Чонгука, не огрызаться, но ему страшно — вдруг касанием сделает хуже. — Блять, — единственное, что выдыхает Юнги, прежде чем рухнуть спиной в тот самый порядок из подушек, и накрыть лицо руками. Он точно не плачет, но сердце альфы все равно рвется на части от такого Юнги. — Всё нормально, — Чонгук подсаживается ближе, внимательно смотря на Юнги. Он, как был напряжен, так и остается, рук не убирает, но зато не кидается, хотя точно должен был почувствовать, что Чонгук сел ближе. — Да нихуя не нормально, Чонгук, — из-за ладоней вдруг раздается тихий всхлип. И если до этого сердце Чонгука трещало всего по одному шву, то теперь рассыпается на осколки. Он аккуратно, снова медленно подсаживается ближе и накрывает ладони Юнги одной своей. Не тянет убрать, не пытается оттянуть пальцы, лишь касается ледяных рук своей, теплой, показывая, что рядом, что не уходит. — Я больной, Чонгук. Больной блин от корки до корки, от тела до мозгов, — Юнги почти скулит. Чонгук едва верит в это и, наверное, пока он не увидит его лицо, то не поверит до конца, что Мин на такое способен. Не быть разбитым — а показывать это. — Ю, — Чонгук вспоминает уроки вокала и придает голосу больше мягкости, — да, ты прав. Но скажи мне, я разве здоров? Юнги благополучно игнорирует вопрос. Вздохнув нарочито шумно, чтобы еще раз обозначить, что он уже совсем близко, Чонгук наконец подсаживается вплотную и укладывает руку на плечо Юнги, притянув его к себе под бок. — Любовь не на правильности строится. Я люблю тебя, это факт, который есть, и тебе от него никуда не деться. Я видел тебя всяким, вижу тебя сейчас и всё же я люблю. Мне тепло внутри от твоего общества, понимаешь? Я хотел бы заботиться о тебе, снимать нам квартиру, вместе там жить и, ну, взрослеть? С очередным выдохом Юнги немного расслабляется. А Чонгук улыбается, почему-то ощущая сильное умиротворение, будто наконец он нашел тот самый подход, который привел их не к очередному шраму на альфе, а вот к этому. — Пока что я обещаю, что буду стараться не нарушать все твои границы и свободу. Понял, — альфа наклоняется и целует Юнги в макушку, а после подталкивает его своим телом к углу и подушкам, уронив на спину. Юнги вздрагивает от неожиданности и наконец убирает руки от лица, а у Чонгука снова екает в груди — хотя чему бы там екать, все уже разбилось, что могло. Ему не больно, но всё же как-то плохо видеть влажные дорожки на его щеках. — Ты только говори со мной, обо всех твоих чувствах. Мне не понять их, я не мыслю так, как ты, — Чонгук улыбается через собственную боль и наклоняется, мягко проводя губами по влаге и забирая ее себе. — Но я хочу слушать и строить всё правильно для тебя. — Чонгук, — Юнги скулит, он действительно умеет скулить. У Чонгука внутри от этого звука что-то скручивается в тугой узел и сжимается. Ему становится еще хуже, руки как-то сами собой, стоит Юнги зарыться пальцами в его волосы и притянуть, пробираются под лопатки и приподнимают худое тело, впечатывая его в себя. — Тише, Ю, — Чонгук ластится щекой о его волосы и закрывает глаза, сосредотачиваясь на своем желании защитить и успокоить пару. Должно быть, у него получается настроиться, и феромоны становятся успокаивающими — Юнги, оказывается, дрожал до этого, но теперь постепенно стихает в кольце крепких рук. — Спасибо за ужин. Я правда мечтал о таком, — аккуратно уложив его обратно на мягкое, Чонгук приподнимается и озирается, подтягивает к ним сложенные на краю одеяла, ловко расправляя их и передавая Юнги. — Сделай для нас гнездо, ладно? — Я, — Юнги сглатывает, смотря на Чонгука красными и еще мокрыми глазами, — я не умею, Гук… — Ц, — Чонгук закатывает глаза и вдруг улыбается, принявшись скручивать одеяло в жгут. — Тогда сейчас будет позор, потому что уж я то точно не умею этого делать. Юнги наконец улыбается ему в ответ. Едва заметно, но настолько искренне, что у Чонгука внутри что-то собирается в единое целое.