Тайны Сада

      На следующее утро случился настоящий ливень. Позавтракав, Андрей выглянул в окно. Небо заволокли тучи, а ветер продолжал выть и дребезжать окнами. Степь тонула в тумане, так что о прогулке в такую погоду не стоило даже и думать. — Ты говорила, что твои братья и сёстры гуляют весь день по степи, — начал Князев, не отводя взгляда от тяжёлых капель, стекающих по стеклу, — Чем же они заняты, когда на улице такой дождь? — Чем они заняты, говоришь? — с улыбкой отозвалась Маша, — Стараются не попадаться друг другу под ноги. Нас и так у матушки много, а когда становится такая погода, то народа в доме словно бы вдвое больше оказывается. Уж наша-то матушка существо такое добродушное, а в ливень, бывает, не выдерживает и кричит. Ну, тут уж те, кто постарше, в сарай уходят, играют там. А вот Шура наш, он молодец. Ему и дождь не помеха. Знай, уходит себе в степи, словно бы ему и не вода на голову льёт, а ясное солнце светит. Он говорит, что в ненастье куда интереснее, такого можно насмотреться, что лучше крепко стоять на земле ногами. Например, как-то раз он во время дождя нашел лисёнка – тот едва не потонул в своей норе, а он его вытащил и за пазухой домой принёс. Так и живёт у нас. В другой раз, Шура пошёл гулять, а вернулся с воронёнком в ладонях, грел его, мокрого. Так он выходил его, и с тех пор ворон стал, как ручной, никогда далеко не улетает. За черноту перьев он так и прозвал его «Черныш». Мама, конечно, давай смеяться, мол, кто же кошачьим именем птицу называет, но ворон умный оказался. Как собака, только с крыльями! Дворянин слушал очень внимательно. Жизнь Машиной семьи его увлекала всё больше и больше. Самыми интересными ему казались Шура и их мама, потому что у Шуры были свои ручные животные, а когда Мария рассказывала о матушке, то юноше казалось, словно, слушая, он может ощутить тепло от печки и почувствовать запах горячего домашнего хлеба на закваске. Так пахло на их кухне. — Эх, если бы у меня было зверьё, было бы и то веселее, — Задумчиво произнёс молодой человек, наконец оторвавшись взглядом от окна, — Даже и не знаю, чем бы мне заняться сегодня. — Пузеля складывать любишь? Я могла бы принести, — с не менее задумчивым видом спросила служанка. — Нет, не люблю, — хмуро отозвался Андрей. Он находил это в высшей степени скучным, особенно в одиночестве. — Может, умеешь писать стихи? — У меня нет чернил и бумаги. Мария немного подумала, поднимая со стола поднос, закончив раскладывать на нём посуду. Вдруг её осенило. — Слушай, а сходи-ка к Екатерине Николаевне! Думаю, она пустит тебя в библиотеку! Там столько книг, да и чернила, наверняка, стоят.       Князев немедленно принял решение. Ему не нужна была никакая Екатерина Николаевна, он и сам смог бы найти библиотеку. К этому времени дворянин уже понял, что ходить по поместью мог вполне беспрепятственно. Встретить кого-либо в коридорах было почти невозможно, так как прислуга, в моментах отсутствия хозяина, вела праздную жизнь. Большую часть времени они не выходили из просторной гостиной комнаты рядом с кухней прямо в подвале. Там их обильно кормили по три раза на дню, а в дни, когда ключница по каким-то причинам отсутствовала, то происходили самые весёлые трапезы, число которых увеличивалось до пяти. На самого Андрея Екатерина Николаевна тоже почти не обращала внимания, лишь раз в день заходила его проведать, но и при этом не спрашивала, чем юноша занят и чем хочет заняться дальше, не предлагала чем-либо помочь. Поначалу Князь удивлялся, а потом вдруг решил, что в поместье Горшенёвых "так принято" и успокоился.       Пока служанка подметала пол возле камина, молодой человек успел наметить план. Естественно, у Екатерины Николаевны он не стал бы спрашивать разрешения. Он вообще не понимал, зачем нужно это делать. Даже если бы они столкнулись в коридоре, ему совсем не обязательно отвечать куда он направляется. Да и чтение его не слишком прельщало – научившись грамоте, он едва одолел более десяти книг. А вот чернила были совсем другим делом. Поиски библиотеки могли вылиться в настоящее приключение и исследование поместья. Что если какая-то дверь будет плохо заперта? Может, тогда он мог бы войти в неё и рассмотреть внутреннее убранство? А если уж все двери были бы закрыты, тогда ему ничего не мешало просто походить по коридорам и посчитать, действительно ли здесь сто комнат, как говорила ему ключница в их первую встречу. Так или иначе, поход по дому точно займёт всё утро, и поможет скоротать время, пока на улице идёт дождь. Дождавшись, пока Мария ушла, Князев открыл дверь и двинулся по длинному коридору, оглядываясь. Справа и слева от него ответвлялись коридоры поменьше, но Андрей шёл, никуда не сворачивая. Наконец он уперся в какую-то лестницу, которая привела его в другой коридор, тот снова вывел на лестницу, а за ней оказался еще один. По обе стороны виднелись двери, а в простенках висели картины. Порой среди них попадались потемневшие от времени пейзажи, интерьеры, но портретов, пожалуй, было больше всего. С них на юношу взирали богато одетые мужчины и женщины, дети, и даже охотничьи собаки. Таких картин не было в усадьбе, поэтому перед каждой Андрей останавливался и подолгу рассматривал, дивясь искусным штрихам художника. И вдруг ему подумалось, что он хотел бы научиться рисовать, расписывая полотно лёгкими движениями кисти, так, как мог бы он сам. Портреты загадочно поглядывали на него, словно знали, о чём думал отрок. Не каждому молодому человеку давалась возможность вот так провести своё утро. Бродя вдоль стен, Князев вдруг задумался и понял, что ему кажется, словно он остался в огромном поместье совсем один. В этой части не было шума, топота чужих ног, разговоров. Только скрип половицы и гулкое эхо, что разносило его шаги. «Зачем вообще столько комнат, если они никому не нужны?», — подумал Князев, проведя пальцами по резному узору на двери, над которым, по всей видимости, висела табличка, — «В таких домах должно быть много людей». И только тут его осенило, что, должно быть, раньше здесь и было много людей, кто-то жил, двери открывали и закрывались. Только потом люди куда-то исчезли… Вдруг Андрей вспомнил, что, вообще-то, собирался проверить все ли двери заперты. Теперь он дергал за все ручки подряд, вперёд и назад, надеясь, чтобы хоть одна отворилась. Одна поддалась. Она заскрипела и открылась, пропуская дворянина внутрь. Сперва Князевым овладел необъяснимый страх, сердце прыгнуло куда-то к горлу, и он огляделся. Но чуть отдышавшись, юноша вошёл в комнату и очутился в просторной спальне. Здесь на стенах не было картин, только светлые следы от них. Сквозь окно со свинцовым переплётом виднелась степь и небо, заволоченное тёмными тучами. Над кроватью висел тяжёлый балдахин, такой пыльный, что чихнуть хотелось от одного только взгляда на него. Не то, чтобы его личная комната была плоха, но прикрыв аккуратно за собой дверь, молодой человек вдруг подумал о том, что было бы, будь он действительно художником. Прямо у окна стоял бы его мольберт, с комода можно было бы снять эту пёструю ткань, и разложить на нём краски и кисти, и каждое утро, смотря в окно, вставать за холст и воображать себе, будто там и не степь, а какой-то новый, красочный мир. Но Князев никогда не держал в руках ничего для рисования, так что и думать о полотнах не приходилось. Как только мечтательное выражение схлынуло с его лица, по спине Андрея пробежал холодок, и он быстро вышел из спальни.       Потом ему попалось еще много незапертых дверей, и он обследовал столько комнат, что даже глаза устали. Поначалу он пробовал вести счет, но скоро сбился. Правда, теперь Князев нисколько не сомневался, что в этом доме сто комнат. Вообще-то их было, наверное, даже гораздо более ста. Иначе у него так не разболелись бы ноги. А может в этом был виноват его новый активный образ жизни. Открытыми оказались ещё несколько комнат, и в каждой было что-то интересное. В одной из них Андрей нашёл красивые резные статуэтки, а когда он убирал их на место, после того, как насмотрелся вдоволь, то услышал со стороны софы шорох. Дворянин подошёл ближе. На ней лежала красивая бархатная подушка цвета благородного бардо, а из дыры прямо сверху, выглядывала чудесная мышка серого цвета. Осторожно, и стараясь не скрипеть половицами, молодой человек подошёл ближе, и смог увидеть ещё и шесть маленьких мышат. Те крепко прижимались к своей маме, греясь, так как шерсти на них было ещё не так много, спали. Они очень понравились Князеву, тот даже начал примериваться, думая, как поудобнее было бы взять подушку так, чтобы аккуратно перенести в свою комнату. Однако потом решил, что если ненароком разбудит малышей, то все они испугаются и убегут. Выйдя из комнаты, Андрей поспешил обратно. От усталости юноша едва переставлял ноги и часто поворачивал не в те коридоры. Проплутав довольно долгое время, он все же нашёл нужную лестницу, благополучно достиг первого этажа, но тут же опять, так же благополучно, заблудился. «По-моему, в этой части поместья мне ещё не доводилось бывать», — С досадой подумал Князев, осматриваясь, пытаясь понять, в какой коридор ему идти. — «А тут тихо» И правда, здесь было даже тише, чем в коридорах наверху, словно бы уши заложило. Он мог слышать, как дышит.       Не успел дворянин прислушаться сильнее, как за стеной кто-то заныл. Сомнений не было: Кто-то явно рыдал в прошлый раз! Как он и говорил! Тон голоса был точно такой же, как и вчера, значит это был один человек! В задумчивости Андрей коснулся пальцами широкого гобелена, покрывающего стену, обводя подушечками вышивку. В это же мгновение плотная ткань неожиданно заколыхалась, обнажая дверной проём. Молодой человек не успел ничего подумать по поводу своего открытия, как дверь отворилась, и из неё пулей вылетела Екатерина Николаевна с огромной связкой ключей в руке. Увидев юношу, она ошарашенно подавилась воздухом и схватилась за сердце, после чего возмущенно посмотрела на него, от гнева же и краснея. — Ну что тебе тут понадобилось, шельма, а?! — сердито спросила она и, схватив дворянина за запястье, поволокла его куда-то в сторону. Андрей даже возмутиться не успел по поводу такого к нему обращения. — Я повернул не туда и заблудился, а потом услышал чьи-то стоны, — Ответил Князев, мрачнея. Он сейчас почти что ненавидел ключницу. — Ты ничего не мог слышать! — рявкнула женщина, грубее стиснув пальцы на запястье отрока, едва ли не впиваясь в кожу ногтями, — Велено же не высовываться лишний раз из своих комнат! Дворянин сжал челюсти, замолчав. Его довели до дверей кабинета, после чего Екатерина Николаевна достаточно грубо пихнула его внутрь, несмотря на то, что в юноше взыграл дух противоречия и тот идти не особо хотел. — Изволь сидеть там, где тебе велено, — подобно гадюке, прошипела ключница, — Если будешь околачиваться по поместью, я запру тебя. Видать, ты из тех, за кем нужен глаз да глаз, но у меня нет столько времени. Ещё одна такая выходка, и я сделаю всё, чтобы Юрий Михайлович нашёл тебе няньку. И Екатерина Николаевна пробкой вылетела из комнаты, на прощанье так сильно хлопнув дверью, что, казалось, со стен и потолка посыпалась побелка. От возмущения Андрея всего трясло, даже лицо побледнело, но уши горели весьма ощутимо. Посмотрев недолго на захлопнутую дверь, он с размаха опустился в кресло, зло сжимая подлокотники в пальцах. «Там точно кто-то плакал. Я слышал», — Подумал Князев, закинув ногу на ногу и чувствуя, как натянулись штрипки, — «И я узнаю кто, не закроете».