Тайны Сада

      После того, как ключ был найден, Князеву не терпелось узнать действительно ли это "тот самый" ключ. Но как узнаешь, если сколько не ищи, двери всё равно не было видно? Начав вновь исследовать стену, поросшую плющом, самым внимательным образом, Андрей мог думать лишь о том, что сад, в который почти двадцать лет не входила ни одна человеческая душа, наверняка таит в себе больше одной загадки, а ещё, что отыскав проход в него, он найдёт свой личный маленький мир. Остальные-то будут думать, что ключ всё ещё зарыт в земле. Это значило, что было достаточно найти дверь, открыть ту, а затем затворить за собой, чтобы огородить себя от всего прочего, скрывшегося за стенами позади. И уже там, наверняка, ему в голову придёт чем ещё заняться, и больше не придётся бесцельно бродить меж огородами, как он это делал в первые дни своего приезда в поместье Горшенёвых. Вспоминая рассказ Маши о несчастной жене Юрия Михайловича, Андрей думал об изогнутых ветвях и что как было бы хорошо устроиться на них поудобнее, и уж тогда-то он смог бы просить чернила и предавался бы искусству поэзии сколь душе угодно. И тогда уже точно стихи полились бы рекой, и голова бы совсем не болела! А возможно, он смог бы научиться рисовать, как Айвазовский. Только не море, а, например, нарисовал бы Альберта или садовника Алексея, а может даже Мари. Если бы только не этот ужасный плющ, раздражающий тем, что лез отроку в лицо и путающийся под пальцами, когда Князев пытался нащупать за ним хоть какой-то намёк на проход в сад. От досады Андрей даже стукнул кулаком по стене, и на мгновение в нём проснулся "Князь". — Да чтоб вам всем! — сердито мычал он на ходу, хмуря светлые брови, — На кой мне ключ, если двери всё равно нет! Несмотря на то, что вдоль стены он дефилировал по меньшей мере ещё час, никакого результата это не принесло, и Князев убрал ключ в карман брюк. Постояв минуту, успокаивая красноту лица, он повернул домой. Повеса твёрдо решил, что теперь всегда будет носить ключ на променад – если когда-нибудь ему посчастливиться обнаружить дверь, он будет готов сразу же её и открыть.       Обычно Мария возвращалась с выходного вечером, но в тот день Екатерина Николаевна позволила ей заночевать дома, и чтобы поспеть в поместье, Маше пришлось подняться ни свет ни заря. Несмотря на это, настроение у девушки было отличное и, едва она вбежала в комнату Андрея, она сразу же принялась делиться тем, что успела накопить в душе за вчерашний день и своё недолгое утро среди семьи. — Меня матушка растолкала в четыре утра! — протараторила она, пока Князев не мог понять, стоит ему с улыбкой слушать или стоит как-то прекратить ажиотаж, который принесла с собой Мари, — В степи сегодня такая красота с утра, ты не поверишь! Там роса украсила траву, как брыльянтами, туман вокруг, а птицы поют, хотя солнце только встало. Мне ж ещё и такая удача подвернулась – мужик на телеге ехал, предложил подвезти. Почти до ворот довёз! А я ж-то обычно пешком бегаю! После этого Маша поведала, что успела испечь хлеб, постирать бельё в речке, вычистить весь их домишко до скрипа, и что матушка осталась ей очень довольна. Так ведь Мария затем ещё и пирожков налепила, а как закончила, оказалось, что она их и без подсчётов сделала ровно на каждого члена семьи. А когда она вынимала выпечку из духовки, оказалось, что запах от пирожков стоял такой, что братья и сёстры учуяли его ещё на улице, вот и прибежали, так что скоро остались только воспоминания о том, что Маша что-то вообще готовила. И Шура её похвалил, сказав, что её готовка и царя бы порадовала.       А вечером они с матушкой штопали носки и ставили заплатки на рубахи. Братья и сёстры жались по лавкам и свешивались с печи, пока Мари рассказывала о новом жильце поместья и о том, что когда он приехал, то ничем не интересовался и даже нательное бельё с трудом на себя натягивал сам. — Знаешь, Ваше Благородие, им так понравилось про тебя слушать, — сообщила Маша, почему-то закружившись по его комнате в новом приступе счастья от воспоминаний о вчерашнем дне, — Что они расспрашивали наперебой! У меня чуть язык не отвалился, а я чай не дура языком помолоть! Пока Мария думала чего бы ещё рассказать такого Андрею о своей семье, Князев вдруг понял, что всё это время он сидел в кресле с глупой улыбкой от уха до уха, но, даже несмотря на смущение, он позволил себе улыбнуться ещё шире и вдруг поинтересоваться: — Мари, — сказал он, — А расскажи про Нижегородскую Губернию. Маша просияла и начала рассказывать всё. Про своё детство, про их житьё там, про реки, и глаза её блестели так, как не блестели звёзды на небе по ночам. Слушая служанку, Князев не мог не думать о том, что хотел бы и он уметь рассказывать так, чтобы всем вокруг казалось, что свет исходит откуда-то изнутри него самого. А ещё думал о том, что, наверное, немного жаль, что Мари не была дворянского происхождения – он мог бы свезти её в столицу и показать театр. Сколько бы эмоций у неё тогда было? — Да-а, — задумчиво протянул он, когда Маша сделала паузу, чтобы перевести дыхание, — Я раньше и не знал, что бывают места, так сильно непохожие на Петербург. А теперь знаю: Нижегородская Губерния совсем непохожа. И люди у вас чудны́е. Мари, а что сказали Шура и твоя матушка про меня? — Ну, — улыбнулась служанка, накрыв ладонями горячие от прилива эмоций уши, — Шура глаза вылупил, как рыба, а матушка руками всплеснула и у сердца приложила. Говорит, мол, ой, Машенька, этот мальчик ваш совсем одинокий и заброшенный! Неужто Юрий Михайлович не взял для него няньки? Ну, я и ответила, что не взял, да ещё и слова Екатерины Николаевны повторила, мол, такие, как Юрий Михайлович, о бедном ребёнке может и на три года забыть. — Да какая нянька! Какой уж я вам ребёнок! — возмутился Князев, насупившись, — Лет-то мне сколько! Семнадцатый год пошёл, уже, считай, три года и в армию пора! Рекрутом буду! — Ты послушай хоть сначала, а потом протестуй, — назидательно фыркнула Мария, — Учителя тебе тоже нужны! Судя по твоим рассказам, не очень-то тебя ими баловали. И хорошая женская рука тебе бы не помешала. Мне так матушка и сказала, мол, вообрази, Машенька, что бы ты почувствовала, окажись в незнакомом доме одна, без мамы с папой и без друзей! Ну и наказала мне опекать тебя так, как могу. Хотя я, чай, и так это, вроде, делаю. — Вот именно, Мари, ты очень меня опекаешь и допекаешь, — с чувством ответил Князев, цокнув языком, — А учителя пусть будут, но не надо никакой няньки, пожалуйста. — Ну и Бог с тобой, — не менее с чувством ответила Маша и вдруг кинула на Андрея хитрющий взгляд, — А теперь обожди. Сейчас приду. Под недоумённый взгляд Андрея девушка выскользнула из комнаты, но вернулась действительно быстро. Князев сразу заподозрил, что она что-то прячет под фартуком. — Ну, Ваше Благородие, — выдохнула Мария, сверкая глазами, — Я принесла тебе подарок. Князев опешил. — Подарок? — произнёс он едва ли не по слогам, вылупившись на Машу глазами-блюдцами, — Разве ж можно дарить подарки, в то время как в семье никогда не бывает достатка в еде? — Ты сначала дай договорить, а потом уж и ругай, — ничуть не смутившись, ответила Мария, — К нам в деревню торговать приехали из самого Петербурга, да и такая удача, всего на один день! Заграничные товары! Мы с матушкой и сёстрами за водой шли тогда, но всё равно не смогли удержаться и не подойти. Там столько всего было! Мы уже хотели было дальше идти, но тут Наташа начала юлой крутиться, кричала, мол, мама! Смотри какие там кисточки красивые! Ну, матушка возьми да и спроси сколько кисти стоят. Да и краски порошковые, заодно. Ей сказали, что из большого уважения уступят такую красоту за три рубля. Матушка вдруг поглядела на меня строго и сказала, что я у неё молодец, всё жалованье домой приношу, и каждая копейка у неё на счету, но она всё равно купит эти кисти и краски одинокому мальчику, чтобы ему было чем заняться. И вот, пожалуйста! В эту же секунду Мария резко выхватила свой подарок из-под фартука и в ожидании уставилась на лицо Андрея.       Князев замер на месте. В голове он пытался подсчитать, три рубля – это много или мало, но вспомнив сказанную Марией когда-то фразу о том, что в месяц отец приносит только рубль, он тут же икнул и позеленел. Это была неподъёмная сумма для семьи Мари! Они могли бы купить себе еды на эти деньги или новую одежду, и тогда не пришлось бы пришивать заплатки к рубахам и уделывать носки! Подарок Князев принимал едва ли не дрожащими руками. Конечно, если смотреть на кисти, то было понятно, что это были очень дешёвые кисточки с жесткой щетиной, а порошковые краски надо было разводить яйцом, чего пока Андрей знать не мог, и для него в эту секунду подарок был самым прекрасным в его жизни. Правда, он совершенно не знал, что ему делать дальше. — А что мне делать? — так и спросил он, растерянно смотрящий на сокровище в своих руках. — Не знаешь? — по-доброму улыбнулась девушка и взяв в руки кисти, начала размахивать ими в воздухе так, словно желала раскрасить невидимыми цветами всю серую комнату поместья, — Ты попросишь купить в столице холст у Екатерины Николаевны, поставишь его, например, на окно или стол. Ну, или, может, она расщедрится ещё и на мольберт! Так вот, поставишь, разведёшь краски и будешь писать картины. Прямо как эти! И в доказательство своих слов, Маша ткнула пальцем в картину Айвазовского, что украшала стену. — Кисти очень красивые, Мари, но, боюсь, я такой работе не обучен и вряд ли у меня что-то получится вот так с ходу, — виновато и всё ещё растерянно произнёс Князев. — А ты попытайся, — с простотой ответила служанка, пожав плечами, вернув кисти Андрею, — Так, конечно, не выйдет. Но ты не унывай, Ваше Благородие. С каждым разом будет получаться всё лучше и лучше. И матушка в тебя верит.       Ждать приезда Екатерины Николаевны не хотелось, а уж тем более не хотелось ждать момента, когда она поедет в столицу и купит там холст и, возможно, мольберт. Поэтому у себя в кабинете Андрей взял лист бумаги, которой он успел обжиться после случая с библиотекой, для писем, выложил кисти и краски на стол, облизнул кисточку, та неприятно колола язык, открыл порошковую краску и от души макнул ворсинки в ту. Порошок тут же налип на ворс, а на бумаге такая краска оставляла еле заметный след, шлейфила комочками и сыпалась, но всё равно, когда Андрей закончил свой рисунок, на котором постарался изобразить Альберта, то ему показалось, что это самое прекрасное, что когда либо он мог создать своими руками. Когда он показал свой рисунок Маше, что уже вновь возилась с камином, та всплеснула руками и рассмеялась. — Ну прямо почти живой! — соврала она не покривив душой, видя, что молодой человек и без того смущен, — Предлагаю тебе сходить на улицу и понаблюдать за оригиналом, и в следующий раз ты нарисуешь его ещё краше!       Андрей покорно облачился в пальто и пошёл вниз. Однако, на полпути, где-то посреди лестницы, он вдруг повернул назад и невозмутимо возвратился в спальню. Служанка всё ещё была там. — Мари, я вот что хочу тебе сказать, — как мальчишка почесал нос Князев, — Спасибо тебе, в общем. И матушке передай. Всё же, вы копили эти деньги явно не мне на краски. Несмотря на то, что Маша улыбнулась, Андрей почувствовал, что слов как-то недостаточно и протянул девушке руку. Мария осталась в полном недоумении, глядя на Князева так, словно тот прямо сейчас покрылся инеем на её глазах. От того, что девушка никак не ответила на его жест, Князь почувствовал себя неуютно, и его глаза забегали. — Ну и ну! — заметив это расхохоталась служанка, пряча лицо за узкими ладонями, — Мне иногда кажется, что ты своими выходками меня прямо с ума сведёшь! Мне иногда кажется, что тебя не люди, а волки воспитывали! Да окажись тут Шура, он точно бы знал, чего ему делать! Зацепившись за это сравнение, как за ниточку спасения, Князев опустил руку. — И как же бы поступил Шура? — поддался Андрей вперёд, зачем-то пряча ладонь за спиной. — Да он бы сграбастал меня в охапку и расцеловал любимую сестрицу в обе щёки за такой подарок! — ...Кхм, — только и смог спустя несколько секунд молчания выдавить из себя дворянин, — Но ведь Шура твой брат. И это не говоря о том, что такие яркие эмоции Андрей никогда не выражал. Раньше он умел только громко злиться. — А ты мне кто? — рассмеялась вновь Мари, — Уж точно не господин! Сдаётся мне, пара месяцев и тебя будет не отличить от моих братьев и сестёр, вот что я тебе скажу! Князев подумал, что, наверное, ему стоило вызвериться на девушку за такое неуважение, но вместо этого он, почему-то, смущенно заулыбался, чувствуя тепло на душе. — Так что, мне расцеловать тебя? — Нет-нет, Ваше Благородие, не надо! — захохотала Мария, кажется, до слёз, — Бегите уже в сад, Альберт наверняка вас уже заждался!       Совсем запутавшись, Князь вздохнул и вышел из комнаты. Нижегородцы казались ему очень странными. А самой странной из всех нижегородцев, без сомнения, была Мари.       Выйдя в сад, Андрей глубоко задышал полной грудью. Лёгкий ветерок радовал его свежестью. Он нёс запахи весны, которая пока ещё где-то пряталась, являя лишь промерзлую твёрдую землю, но, Андрей знал, что в той уже началось движение. И солнце, ласково освещавшее сад, тоже грело уже почти совсем по-весеннему.       Сначала Князев искал Альберта у фонтана, потом у клумб и на деревьях вдоль дорожек, а уж оттуда он, не ускоряя свой прогулочный темп, дошёл до огородов. Заглянув за калитку, неожиданно для себя Андрей увидел вскапывающего грядку садовника Алексея, который время от времени останавливался, чтобы переброситься фразой-двумя с, непосредственно, искомой трясогузкой, которая, конечно, скакала вокруг. Улыбнувшись, Андрей прошел через калитку и направился прямиком к этой парочке. — О, Ваше Благородие, — усмехнулся Алексей, вскинув голову и убрав мешающиеся волосы с лица, — Я смотрю, вы совсем н-на человека стали похожи. Право дело, я когда вас увидел, сперва п-подумал, что у вас по венам течёт не кровь, а к-кислое молоко. Думал, может стоит уколоть ра-разочек, чтобы проверить, а оно вон как получилось. Садовник улыбнулся, и Андрей заметил, что у него отсутствует четвертый зуб слева, и эта улыбка придавала молодому мужчине такой по-хорошему дурацкий и какой-то наивный вид, что Князев невольно подумал о том, что за ним наверняка толпой бегают девушки только из-за этого его недостающего зуба. — Сегодня на удивление хороший день, — произнёс Андрей вместо того, чтобы озвучить свою мысль, — Знаете, я ведь совсем недавно здесь, но, похоже, степной воздух и правда хорошо на меня влияет. — А то как же! — продолжил улыбаться садовник, — Правда вы в степи ещё ни разу н-не были. Но это дело нехитрое. Знаете, я когда вас впервые увидел, то подумал, что, может быть, Юрий Михайлович уже через не-неделю сошлёт вас куда-нибудь подальше от поместья, может быть даже обратно в вашу усадьбу, оставив вам немного д-денег, виноватый за то, что всё-таки сначала он взял над вами опекунство, но теперь я вижу, что вы даже если и не п-поладите с ним, то уж точно не создадите таких п-проблем, которые могли бы быть причиной для вашей скорой отправки отсюда. Это не может меня не радовать, всё же, лишние скандалы нашему дому ни к чему. Алексей прервал свой монолог лишь на мгновение, чтобы тыкнуть в сторону трясогузки. — То-то я смотрю, когда вы шли сюда, он за-залюбовался прямо, — хмыкнул мужчина, вновь убрав с лица волосы, — Полагаю, с сегодняшнего дня он будет следить за вами усерднее прежнего. Он же у меня д-дотошный. Ты смотри мне, — грозя пальцем Альберту, шутливо начал журить его Алексей, — Когда-нибудь из-за своего любопытства ты п-попадёшь в историю, понимаешь?       Немного поболтав ещё с Алексеем на отвлечённые темы, Андрей попрощался с ним и вновь направился вдоль увитой плющом стены. В его голове начали всплывать воспоминания о красках, которые остались дожидаться его дома, о трёх рублях, о нужде попросить холсты у Екатерины Николаевны, и об Айвазовском с его талантом... Отрок остановился посреди дорожки, тяжело вздохнув. — Да какой уж там талант, — с раздражением выдохнул он, чувствуя себя обязанным.       Альберт, который следовал за ним по пятам, видимо, почувствовал чужое настроение и, взлетев на дерево, закатил такую звонкую трель, что у Князева зашлось сердце в немом восторге. Он сразу как-то почувствовал себя лучше и улыбнулся.       Вообще, Андрей никогда не задумывался о волшебстве. Но именно это слово приходило ему в голову после того, как все события этой истории закончились. Даже когда ему исполнилось пятьдесят лет, и он вспоминал об этом дне, он был уверен, что без волшебства тогда не обошлось.       Ласковый ветерок, с самого утра гулявший по саду, внезапно усилился и взвился вихрем как раз у садовой стены. Высокие деревья под его напором согнулись, а густой плющ приподнялся, как занавеска над открытым окном. Эта картина предстала перед ним меньше чем на минуту, но Князеву и этого было достаточно. Он увидел замочную скважину.       Желтогрудый Альберт внимательно проследил за отроком. Вмиг он перестал разносить лиричные трели и, вторя подпрыгнувшему в мгновение сердцу Андрея, запел что-то бойкое и почти победное. Вынув ключ из кармана брюк, Князев еще пару секунд смотрел то на него, то на то место, в котором только что показалась замочная скважина, а затем рванул и начал остервенело ощупывать поверхность под плющом. Оказалось, что проходи он это место в прошлый раз и не просто изучая его руками, а опустив глаза, он бы увидел, что здесь вовсе не изгородь, а самое настоящее дерево двери, которая определённо вела в сад. Ещё миг и он нащупал замочную скважину и ткнул туда ключом, который прошёл туда так легко, что не осталось сомнений в том, что именно этому месту он и принадлежал. Теперь его надо было повернуть. С огромным трудом ему удалось провернуть его на пол-оборота – за шестнадцать лет замок проржавел. Переведя дух и надеясь не сломать ключ, он надавил посильнее, да так, что у него помутнело в глазах. Замок щёлкнул и дверь отошла от стены на несколько сантиметров. Князев судорожно выдохнул, не осмеливаясь заглянуть в щель, даже напротив, избегая пересекаться с ней взглядом. Он понял, что ведь абсолютно не знает, что ждёт его за дверью. Он боялся разочароваться. Но Альберт уже был за оградой сада, он пел, зазывая молодого человека последовать его примеру. «Наверняка там его дом», — вспоминая слова Алексея, подумал Андрей, и все его опасения, почему-то, мигом прошли. Скользнув в проход, он плотно затворил за собой дверь.