Шура
21 марта 2024 г. в 21:16
Пусть это было удивительно, но почти всю неделю было солнечно, без единого намёка на тучи. Каждый день Андрей приходил в сад. Здесь он чувствовал себя словно в гостях у какого-то колдуна, скрывшего это место от чужих глаз, лишь из тени наблюдающим за случайно забрёдшими путниками. Пока Князев прочитал совсем мало книг, да и прочитанное, в основном, было повестями, а сказки ему рассказывал Григорий. Часто герои в этих книгах и рассказах вели себя до ужаса глупо, и Андрей считал, что оказавшись в их ситуациях непременно поступил бы иначе. И сейчас он писал свою историю, порой даже ловя за полупрозрачную вуаль то чувство, которое помогало ему в голове на лету сложить пару стихотворных строчек.
Князеву всё больше нравилось проводить время вне поместья. Порывистый ветер со стороны степей теперь нисколько не раздражал его, да и выносливость отрока значительно возросла. Теперь он мог без устали бегать вдоль огородов и садов, хвататься за низкие ветки деревьев и даже пробовать подниматься на них, чтобы усесться. Луковицы в саду тоже отнимали у него времени, – он занимался сорняками и рыхлил землю вокруг. Если бы результаты его труда увидел Алексей, то он непременно похвалил бы мальчишку и сказал, что растениям стало легче дышать, они повеселели и тоже начали работать вместе с ним, но под землёй.
Андрей был настойчивым и терпеливым по натуре. Если его что-то увлекало, то он был готов не сворачивая идти к цели и не жалеть сил. Теперь у него появился Свой Мир, как он про себя называл сад Татьяны Ивановны, и тот требовал от него заботы. Изо дня в день Андрей полол, рыхлил и копал, даже несмотря на то, что поначалу ему было очень нелегко, но чем больше он этим занимался, тем сильнее и сильнее его захватывало. К тому же, скоро зелёных ростков стало так много, что повеса едва успевал за всеми следить.
Однажды ему даже вспомнились слова Мари о луковицах.
«Если растения такие самостоятельные, что могут расти даже и без человека», — подумал он как-то, — «То мои наверняка научились заботиться о себе лучше остальных. Их никто не беспокоил шестнадцать лет – одичаешь тут!»
Вытерев пот со лба, Андрей прикрыл глаза и постарался представить сад весь в зелени. Увиденное ему так понравилось, что широкая улыбка ещё долго не сходила с его лица за работой.
К слову о работе, их отношения с садовником явно улучшились, несмотря на то, что Князев начал соблюдать при разговоре с ним некоторые предосторожности. Например, всегда старался подкрасться к Алексею как можно более бесшумно.
— Ну чего вы по-подкрадываетесь-то, а? — буркнул однажды он, — Так ведь и до сердечных б-болезней довести можно.
Но ни до каких "сердечных болезней" Андрей его доводить не хотел, как и не хотел, чтобы Алексей имел возможность скоро уйти, если увидит его издали, а тогда с ним точно было не поговорить. Князь ведь даже и не догадывался, что садовник успел к нему привыкнуть, прекрасно видел, что юноша ищет с ним встреч, и тепло это воспринимал. Ведь и сам Андрей вёл себя намного лучше с момента их знакомства.
Прошло совсем немного времени, прежде чем даже внезапные появления Князева неясно откуда перестали его раздражать.
— Вы прямо как Альберт! — как-то рассмеялся садовник, — П-порой и он любил подшутить надо мной.
— Так отчего же "любил"? — с подначивающей улыбкой спросил Князев, — Мы с ним тоже теперь друзья, но это не значит, что он вас совсем позабыл.
— "Друзья"? Ох, вы про... Да, и впрямь, — скрыв лёгкую ревность за улыбкой, согласился Алексей, — С него станется. Вечно ему надо п-полюбезничать с новыми знакомыми. Этих-то порода н-на всё способна, лишь бы как следует похвалили. Вот тщеславная птица, надо сказать!
Вообще-то, краткого ответа от Алексея редко когда можно было ждать. Тот порой мог растянуть свой монолог на несколько минут, иногда даже путаясь в первоначальном вопросе или утверждении, а уж обычное "да" или "нет" всегда через секунду сопровождалось объяснениями. А сегодня он и вовсе был в настроении побеседовать, поэтому выпрямившись и оперевшись на лопату, он смерил Князева внимательным взглядом, быстрым движением убрав чёрные пряди со своего лица.
— Сколько же вы уже здесь жи-живёте? — прямо спросил он.
— Месяц, — в той же манере ответил Андрей.
— Помните, когда вы только у нас появились, я ск-казал, что ваше появление здесь точно к-к лучшему? Так вот теперь я т-точно вижу, что это и впрямь так, — хмыкнул от удовольствия садовник, на мгновение мечтательно прикрыв глаза, уйдя в какие-то свои мысли, — Я, признаться, когда впервые вас увидел, п-подумал о том, что Юрию Михайловичу какого-то ощипанного цыплёнка п-привезли вместо человека, больно уж страшное у вас лицо было. А сейчас вас можно и в приличное общество выводить. Не могу перестать думать, неужто вы и в свет выходили таким, каким были по п-приезду? Удивлён, что в Петербурге не шептались о достатке вашей семьи.
Андрея слова садовника только повеселили.
— Правильно вы, Алексей, говорите, — со смешком сказал Андрей, — Я у вас ещё немного и совсем раздобрею. Ну, хоть жилет на мне перестал болтаться.
И не успел Князев договорить, как увидел трясогузку, прилетевшую к их ногам.
— Ой, — улыбнулся отрок, — Смотрите, вот и наш дружок.
Сегодня Альберт показался Андрею даже красивее, чем всегда. Он прыгал кругами рядом с ними и его перышки поблёскивали и лоснились на солнце не хуже атласа. Он явно ожидал комплиментов или похвалы от садовника, но тот смотрел на него с неодобрением.
— Ну, вот и ты, мерзкая птица, — проворчал Алексей, — Сегодня вдруг решил ко мне пожаловать? Ну уж конечно, если больше не к к-кому, то сгожусь и я, да? В п-противном случае можно обо мне и не вспоминать две недели. И за кем ты там увивался, а? Н-не удивлюсь, если окажется, что нашёл себе молодку и прыгал перед ней, доказывая, что т-трясогузки лучше Альберта ей не найти в степях, и тут уж я тебе не...
Андрей покатывался со смеху, не в силах тот сдержать, глядя на серьёзное выражение лица Алексея и на то, как по-боевому распушился Альберт, вызывающе поглядывая на садовника и подбираясь к нему всё ближе и ближе, словно вот-вот и нападёт. Внезапно он вспорхнул на куст смородины и начал петь.
— Ну глядите, он теперь вот этим меня решил пронять, — сощурился Алексей, сжав в ладони черенок лопаты, воткнутой в землю.
Андрей уж хотел было упросить своего знакомого не гневаться на птицу, но подняв глаза на его лицо, понял, что на самом деле песня Альберта очень его тронула, просто Алексей не хотел этого показывать.
— Думаешь, ни одна живая душа не устоит перед тобой? — ворчливо продолжил садовник.
Альберт умолк, внимательно поглядел на него, тоже сощурившись, и вдруг вспорхнул со своего места и уселся прямо на верхушку черенка лопаты. Андрей застыл от удивления. Садовник – тоже. Теперь его красивое лицо озарилось нескрываемой нежностью. Боясь спугнуть птицу, он почти одними губами проговорил:
— Вот ведь какой. Всё верно чуешь.
Так Алексей и стоял, и не думая сменить позу, но даже после того, как Альберт улетел, он ещё какое-то время боялся пошевелиться, словно хотел навсегда оставить лопату в земле. Заметив, что отрок на него пристально смотрит, молодой мужчина смущенно улыбнулся и начал снова копать. Андрей же уже нисколько не стеснялся садовника, чувствуя, что после такого уж точно может говорить с ним о чем заблагоразумится. И, не собираясь пренебрегать такой возможностью, тут же спросил:
— А у вас есть свой личный сад?
— Нету. Да и надобности нет, я один, р-разве что Альберт прилетает, — отрывисто ответил садовник.
— А если бы он у вас был, что бы вы туда посадили? — не собирался отступаться Князь.
— То, что растёт из луковиц, цветы с ярким а-ароматом, много роз... — с уверенностью отвечал садовник.
— Значит, вы любите розы? — заулыбался Андрей, перенеся вес на одну ногу и скрестив руки на груди.
Алексей выкопал очередной сорняк и отбросив его вместе с кучей земли в сторону, ответил:
— Кто ж их не любит. Розы мне д-давно нравились, меня ещё в детстве Татьяна Ивановна к ним приучила. Она ведь любила их не меньше де-детей или там... трясогузок, — Алексей на мгновение замялся, а его чёрные глаза стали глядеть вниз с какой-то пеленой доброй грусти, — Сколько уж раз я подмечал: н-наклонится над розой и поцелует украдкой.
Он выполол новый сорняк и, отправив его вслед за предшественником, добавил:
— Только все это было давно, и уже шестнадцать лет как за-закончилось.
— Почему же? Татьяна Ивановна изволила куда-то уехать? — с деланным замешательством спросил Князев, решив, что лучше не показывать вида, что он знает, чтобы не нарушить поток воспоминаний Алексея.
— Да, уехать, — горестно хмыкнул садовник, — В рай. Так уж м-мне батюшка когда-то сказал.
— А розы? — Андрей заглянул прямо ему в глаза, — Неуж погибли?
— Забросили, — неожиданно рассердился на что-то Алексей и зло сощурил жгучие глаза, отведя взгляд в сторону, — Хотя её цветы были такими же хорошими, как и Т-татьяна Ивановна. В память о ней я иногда наведывался к-к цветам, пропалывал там, обрабатывал не-немного. Иные, конечно одичали, но земля там хорошая, насколько могу понимать, большинство роз пока де-держится.
В это же мгновение Андрей решил выяснить самое главное:
— А как же вы так определяете, живы розы или не живы, когда на них листьев нет?
— А вы ещё немного подождите, — принялся объяснять садовник, — Скоро солнце как с-следует землю п-прогреет, — Вначале возникнут коричневые почки, а как после этого прольётся весенний дождь – жди. Живая роза вмиг себя проявит.
Но тут Алексей заметил абсолютно глупую улыбку Князева и хитрющие голубые глаза, а потому сощурился вновь.
— А с чего это вы розами вдруг увлеклись? — с подозрением покосился он на него.
От осознания того, что он на грани раскрытия, Князь покраснел.
— Мне нечем заняться, — быстро выдавил он из себя, — Так что я подумал, может у меня вышел бы свой сад или хотя бы клумба.
— Это правильное дело, — согласился Алексей, но на Андрея смотрел всё внимательнее.
Он явно сочувствовал мальчишке, но Андрей, который не был привычен к вниманию близких, очень был этому удивлён. Даже себя он не привык жалеть, пусть раньше и часто злился, когда уставал или видел неприятных людей. Но теперь раздражительность куда-то ушла, а усталости, как никогда и не бывало. К тому же, у него теперь появился Свой Мир. Андрей не сомневался: если он успеет его спасти, то тот наверняка будет дарить ему радость.
Так что он ещё минут десять к ряду засыпал Алексея вопросами, а тот отвечал в своей привычной манере, растягивая один ответ на несколько предложений. И всё-таки юноша почувствовал, что отношение садовника к нему изменилось. Во-первых, он явно беседовал с ним с удовольствием, а во-вторых всё ещё не пытался от него сбежать. Андрей даже как-то открыл рот, чтобы до завтра распрощаться с садовником, но тот вдруг снова заговорил о садах. И тогда молодой человек решил задать напоследок ещё вопрос:
— Вы и сейчас ходите в тот сад?
— В этом году не пришлось, — нахмурился тот, — Я н-неудачно упал и забираться мне стало совсем...
Внезапно губы Алексея поджались и тот гаркнул:
— Всё, довольно! Будет вам доставать меня свои ра-расспросами! От вашего голоса у меня уже в голове гудит, так что оставьте меня, Бога ради. У вас что, дела своего нет?
От неожиданности Андрей попятился назад на пару шагов. Алексей же повернулся к юноше спиной и начал работать лопатой изо всех сил, и помня опыт прошлого общения с садовником, Князь понял, что стоять у него над душой было просто бессмысленно. Вздохнув, он быстро направился к садам. Разумеется, на молодого мужчину он не обиделся, ведь пусть тот и вёл себя достаточно странно, он по-прежнему ему нравился. Он и дальше собирался к нему ходить, чтобы начать интересную беседу. Казалось, что Алексей знал обо всех растениях и цветах на свете.
Размышляя о садовнике, Андрей прошёлся по дорожке вдоль ограды Сада. Дальше, за узкой калиткой, начинался парк. Князев открыл калитку и вышел. Ему уже давно хотелось попробовать поискать кроликов на территории поместья. Не успел он сделать и десяти шагов, как где-то рядом послышался свист.
«Что же это?» — подумал Князев, заинтересованно закрутив головой по направлению к звуку. Оглядевшись, он почти сразу понял в чём дело. Недалеко от тропинки под деревом уселся юноша. Он играл на самодельной дудочке, и никогда ещё Князю не приходилось слышать такой забавной и заводной мелодии. Впрочем, и мальчиков, подобных этому, Андрею тоже не приходилось встречать. На вид ему было около шестнадцати, как и ему самому. Его щёки алели, как мак, глаза имели интересный серо-зелёный цвет, отросшие волосы, выбивающиеся во все стороны, были неестественно светлыми, в чём была виновата известковая вода, но об этом Князеву было невдомёк, а одежда, несмотря на явную бедность, была очень чистой.
Юноша всё играл и играл на дудочке. Вдруг по стволу дерева спустилась белка и замерла прямо над его головой. Приглядевшись, Андрей обнаружил и других «слушателей». Фазан подсматривал из-за куста, а у самых ног парня, втягивая воздух трепещущими ноздрями, сидели два кролика. Казалось, еще немного, и на звуки дудочки сбегутся все звери в парке.
Завидев дворянина, юноша приветственно поднял руку, тут же прекратив играть.
— Только не шевелись, а то крутишься, словно бес в задницу влез, — велел он, и его голос показался почти таким же, как и игра на дудочке, — Всех зверей мне распугаешь.
Андрей послушно замер на месте. Юноша убрал дудочку в карман и начал медленно подниматься с земли, придерживаясь за ствол дерева. Князев даже не представлял себе, что такое возможно. Тот словно вообще не двигался, так что когда он выпрямился на обеих ногах, это показалось настоящим чудом.
Правда, едва он встал, как белка вскарабкалась на вершину дерева, фазан укрылся в кустах, а кролики убежали. Однако, похоже, никому из зверей юноша не внушал страха. Князеву казалось, что те и вовсе просто укрылись где-то неподалёку и теперь наблюдают за ними.
— Можешь звать меня Шурой, — представился мальчишка, — А ты, чай, Ваше Благородие?
Князев с улыбкой кивнул. Он даже не удивился, что новый знакомый оказался Шурой. Он просто не мог быть кем-то другим. Он понял это ещё тогда, когда увидел его сидящим с дудочкой под деревом в окружении зверей.
— Я медленно вставал, чтобы животных не спугнуть, — принялся объяснять Шура, — Когда находишься среди зверья, стоит двигаться осторожнее и говорить тихо.
Новый знакомый улыбнулся, и, так как рот у него был довольно большой, улыбка получилась на пол-лица. Князев сразу почувствовал себя так, будто они были давно знакомы, так что, не стесняясь, качнулся на пятках и спросил:
— Ты получил письмо от Мари?
Шура усмехнулся и кивнул.
— От Машки-то? Конечно, иначе чего ради я сюда бы пожаловал? — он наклонился и поднял с земли инструменты, которые Андрей сразу и не заметил, — Держи вот. Тут весь тебе инвентарь – лопата, грабли, вилы и тяпка. Я проверил и, по-моему, они отличного качества, в городе-то такого не сыщешь. Я тебе ещё и садовый совок прикупил, думаю, и то пригодится. Ну, семян тут тоже, вроде, достаточно, мне ж ещё и продавщица за свой счет всучила семена мака и живокости.
— А ну показывай давай! — приблизился Андрей вплотную к Шуре и тут же на мгновение остановился.
От юноши пахло степным ветром, листьями и травой. Он словно был частью степи, и это ещё больше расположило Князева к нему, и вместо запала к нему пришло какое-то трепетное спокойствие.
— Садись сюда, — он не глядя плюхнулся на какое-то бревно и похлопал рядом с собой, — Покажи, что ты мне принёс.
С усмешкой Шура сел рядом с ним. Положив черенки инструментов к ним на колени, он достал из кармана коричневый свёрток и развернул. Там оказалось много пакетиков, и на каждом из них был нарисован какой-то цветок.
— Резеды и мака я взял побольше, — объяснил Шура, высыпав на ладонь семена, — Ну, пахнут они приятно, и вырастут сразу, куда не посадишь. Только свистни, а цветы уже тут как тут. Я их за это очень ценю.
И тут Шура замолчал, как бы, прислушался. Андрей последовал его примеру, вдруг уловив звонкие трели из кустов.
— О какой певец! — восхитился он, — Это ж трясогузка! Не часто слышу, чтобы они так заводились. По-моему, она кого-то из нас зовёт.
— Да с чего бы ей кого-то из нас звать? — со смехом вскинул одну бровь Андрей.
— А я знаю и всё тут! — уверенно отозвался Шура, — Да по голосу слышно. Эта птица зовет того, с кем знакома. И очень хочет покрасоваться. Гляди вон, на кусте сидит.
Андрей пригляделся и вдруг засмеялся.
— Это Альберт, — разглядел он трясогузку, — Друг садовника Алексея. Мы с ним совсем немного дружим.
— Ну! Вот я ж говорил, что он кого-то зовёт! — с торжеством произнёс Шура, слегка пихнув Андрея в плечо, — Сейчас вижу, что он к тебе привязался. Да об этом он и сам может мне рассказать.
Не успел Андрей ничего спросить или ответить, как юноша приподнялся с бревна и подкрался поближе к кусту, после чего издал несколько трелей, которые было почти невозможно отличить от пения самого Альберта. Последний же замер и внимательно выслушал, а когда Шура умолк, отозвался ещё более звонкой песней.
— И тут я был прав, — улыбался Шура, — Вот он и сказал мне, что очень полюбил тебя.
— Да неужели? — хмыкнул Андрей, — А ничего не путаешь?
— А чего тут путать? — махнул рукой мальчишка, — Подпустил бы он тебя так близко к себе, если бы относился плохо? Птицы вообще очень чуткие, а этот, пожалуй, чутче всех. И в людях птицы очень хорошо разбираются. Слышишь, снова заговорил? Это ведь он просит, чтобы ты внимание обратил.
Похоже Альберт действительно именно этого и добивался. Он отпускал трели все звучнее и продолжительнее, а потом от нетерпения даже выглянул из куста.
— Ты что же, понимаешь по-птичьи? — уже без улыбки изумился Князев.
— Вроде того, — почёсывая затылок, отозвался Шура, — Я столько с ними со всем и вожусь в степях, что это и не удивительно. Как известно, в каждой избушке свои поебушки. Вот и у них там и ссоры, и любови, и птенцы из гнездов вылупляются, а потом летать начинают учиться. Иной раз вижу, будто роднёй им прихожусь.
— Роднёй? — гоготнул Андрей, прыснув ещё и на крепком словце.
— Ну да, — ответил ему широкой улыбкой Шура, — На меня иногда вроде как что-то находит. То представляю, будто я птица, или, там, белка, или какое-нибудь насекомое…
Он вернулся к бревну и снова сел, а Князев, отложив инструменты, подвинулся к нему ближе.
— Слушай, а пошли в твой сад, — вдруг неожиданно предложил мальчишка, — Я прямо сейчас сам цветы тебе и посажу, чего ждать-то?
В эту же секунду Андрей словно бы окаменел.
«И что теперь делать?» — в панике размышлял он, — «Разве я могу показать ему Сад?»
— Ну чего мучаешься? — первым нарушил молчание Шура, скосив на отрока взгляд, — Есть у тебя сад или нет?
Князев почувствовал, как у него горят уши, а затем, как холодная капля пота стекла по спине.
— Есть, — выдавил он из себя.
— Ну так и пошли! — совсем изумился мальчишка, — У меня уже руки чешутся, чего просто так сидеть?
Непривыкший к таким переживаниям Князев снова замолк, а затем медленно поскреб в макушке. Шура сощурился, заподозрив неладное, но истолковал по-своему.
— Ну и черти в этом доме живут! — осуждающе произнёс он, — Отстроили себе домище, а тебе и клочка земли для насаждений пожалели!
— Нет, — внезапно решил признаться Князь, пожевав нижнюю губу, — Просто я ещё не очень хорошо с тобой знаком.
Продолжил говорить он уже шёпотом.
— Если я тебе что-то расскажу, ты не выдашь? — спросил он, подняв глаза на Шуру, — Это большой секрет. Мне будет лучше перестать жить, если кто-то о нём узнает.
— Да я, вроде как, верно храню секреты, — старательнее почесал в затылке Шура, путаясь пальцами в своих же волосах, — Если бы я не держал язык за зубами про то, что в степи вижу, мальчишки давно бы уже разорили все гнезда и норы. И твой секрет как-нибудь сохранить постараюсь, ВашБлагородье.
Князев придвинулся совсем близко к Шуре, а в его голубых глазах загорелся недобрый огонёк.
— Я... Сад украл... — сказал он, сжав рукав его рубахи.
— Украл сад? — оторопел Шура. Он просто представить себе не мог, как можно украсть чей-то сад, и с нетерпением ждал разъяснений.
— Ну да, украл, — заговорщицки произнёс Андрей, всё ещё не отпуская юношу от себя, — Он не мой, да и вообще ничей, если честно, уже очень много лет. О нём никто не заботился, и никто в него не ходил. Он просто был, никому не нужный и заброшенный. Я даже не знаю, может там всё уже давным давно погибло.
Отрок так распереживался, что на какое-то мгновение в нём проснулся Князь, и Андрей вскочил на ноги. Его же собственные слова затронули что-то где-то глубоко внутри него самого.
— Да и чёрт бы с ними! — топнул он ногой от бессилия, заорав, — Даже если узнают, никому не отдам этот сад! Они сами его забросили и оставили умирать в одиночестве! О нём никто не вспоминал шестнадцать лет! Ненавижу! Ненавижу! Ух, чёрт бы их всех побрал!
Почувствовав, как у него защипало в глазах, Андрей накрыл рот ладонью и отвернулся. Шура глядел на него с сочувствием.
— Вот оно как, — ласково проговорил он, видя, как тяжело и судорожно вздымаются плечи Андрея, — Дурак дураком и уши холодные.
— Мне тошно одному, — виновато отозвался на это Князев, как бы оправдываясь за свою реакцию, — У меня же нет никого. Я когда Сад нашёл, мне так хорошо стало. Ну что в этом плохого, а?
Князь вопрошающе посмотрел на Шуру.
— Альберт ведь тоже живёт в том саду, попробуй его кто-нибудь прогони. Разве я не могу быть, как он?
— Где твой сад? — вместо ответа осведомился юноша тихим голосом и улыбаясь.
— Да пойдём уж, — махнув рукой, протянул ему ладонь Андрей, чтобы помочь подняться с бревна, — Тебе, пожалуй, можно его показать.
Он повел его вдоль кустов к стене, увитой плющом. Андрей старался ступать как можно тише. Шагов Шуры и вовсе не было слышно. Он привык выслеживать гнезда и норы и теперь чувствовал себя так, будто идет за какой-то диковинной птицей. Но даже многоопытный Шурка не мог предположить, что под густым ковром из плюща прячется дверь. Отрок заметил его удивление, и это ему было очень приятно.
— Вот он, Мой Мир, — распахнув дверь, вполголоса, но гордо, проговорил он, — По-моему, я один хочу, чтобы всё здесь жило.
Шура не ответил. Он вошёл внутрь и, как только за ними закрылась дверь, остановился.
— До чего же тут красиво, — медленно поводя головой из стороны в сторону, прошептал он, — Мне словно это снится.