Дело не в том, что мне не хочется плакать, — напротив, очень хочется. Просто кто-то должен оставаться сильным, чтобы сильными не пришлось быть всем вам. Джоди Пиколт
***
«Время — бесценный ресурс», — любил приговаривать Леонид, когда она наведывалась ему на работу. — «И только от затраченных тобою усилий зависит насколько мудро ты им распорядишься». Еще не распрощавшаяся с ванильными мечтами о пылкой любви Маришка на эти нравоучения начхать хотела, сетуя на то, что от одного свидания он бы не рассыпался. Тогда ей было невдомек, что чрезмерно «занятой» муж предпочитал за обедом отодрать за рабочим столом провинившуюся секретаршу, нежели посвящать столь драгоценный ресурс быстро наскучившей жене. Единственное, что она твердо для себя уяснила — это то, что от времени одни проблемы. Особенно если ты женщина. Измучившаяся и никому не нужная. Старение не красило ни одну женщину — лицо ее начинают портить морщины, а в прежде здоровых живых волосах пробиваться первая седина. Что уж тут говорить о то и норовившей расплыться от жира фигуре! Единственное, что спасает от этой несомненно ужасной напасти — дети. Неважно насколько громкими и невыносимыми они могут быть, Маришка знала не понаслышке — одно их присутствие приносит взрыв эндорфинов такой мощи, что хватит на целую жизнь вперед. Жаль, что даже этого подаренного природой благословления она все равно была лишена. «Когда-то в далеком-далеком прошлом», — торопливо исправляет себя женщина в обличии белокурой холодной красавицы, с трудом удерживая лезущую на дрожащие от переизбытка чувств уста улыбку, выслушивая радостный вердикт врача. Ирьенин, если обращаться к здешним терминам, приятно улыбается на волнения молодой пары и уверяет, что каких-либо осложнений можно не ждать. Он говорит что-то об улучшенном геноме, удачном сочетании ген и верном решении некого Хирузена, предположительно главы деревни, если ее не подводят порядком стершиеся с памяти знания об аниме. Маришке все равно. Она с благоговением прижимает дрожащую руку к пока еще плоскому животу и не в силах сдержать полузадушенный всхлип, роняет несколько слез. Уголки губ дрожат, разрываясь между желанием то ли расплыться в улыбке, то ли наглухо захлопнуть рот, чтобы приглушить еще не начавшиеся рыдания. В былую молодость ей приходилось плакать точно таким же образом, но отнюдь не из-за той светлой волны эмоций, что завалила ее сейчас. Мариша сидела перед вздыхающим врачом в сопровождении хмурой матери, приговаривающей надсадное — «Я же говорила, что плакать будешь!», и думала только о том, что жизнь ее отныне разрушена. Что даже не сформировавшаяся внутри нее маленькая жизнь — виновник всех ее бед и сломанных мечтаний. И прямо сейчас она как никогда четко понимает, насколько сильно была не права. — Риха-чан, все в порядке? — горячая рука Шисуи, не покидающая ее взмокнувшую ладонь ни на одну секунду, в защитном жесте сжимается, заставляя поднять на него блестевший от счастья взгляд. — Тебя снова тошнит? Мариша вспоминает, как загнанно на нее смотрел Андрей, когда она запинающимся голосом сообщила о своей беременности, и впервые на своей памяти позволяет себе расслабиться. Опереться гудящим лбом об сильное мужское плечо и громко рассмеяться. Искренне и так счастливо, что можно невольно зажмурить глаза. — Спасибо, Шисуи… Просто спасибо. Она благодарила его за то, что он не осудил ее и не испугался сам, когда ее начало внезапно стабильно тошнить посреди ночи. За то, что он сидел с ней до двух часов ночи, заботливо принося то теплый чай, то горячий шоколад, снося любой каприз. За то, что настоял на походе врача, потому что — «Я беспокоюсь о твоем здоровьем, милая». Мариша благодарила его за многое. Но больше всего за то, что вопреки всем невзгодам он оставался сильным. Почему-то каждый мужчина в ее жизни был таким же слабым, как она сама.***
Несмотря на свое обещание отыскать решение всех проблем, включая резни клана Учиха, что за достаточно долгий срок стал ей как родной, Мариша должна признать, что не сделала для этого ничего существенного. Нет, она исправно посещала библиотеку кланового квартала, где работала очень милая старушечка по имени Минори, с которой они часто обсуждали новинки романтической литературы, в частности вульгарной серии романов «Ича Ича», где главный герой словно какая-то кобелина никак не мог остановиться на одной девушке. В какой-то момент ее стало настолько удручать ужасающе маленький выбор годных любовных романов «18+», что она начала сама заниматься их написанием в свободное время, так как что в прошлой жизни, что в этой Маришка всегда была большой поклонницей старого бульварного чтива. И она даже не стеснялась этого признавать. Чай, уже не затюканная молодая барышня. Большую часть времени Мариша посвящала домашним хлопотам: уходу за постепенно обрастающем садом, уборкой и какой никакой, но реставрацией дома, ведением счетов да бытовых расходов, а также приготовлением ужина. С Микото они встречались либо за покупкой продуктов на рынке, либо во время вечерних прогулок к детской площадке. Она успела познакомиться с ее сыном по имени Итачи и оценить размеры его аппетитов к адскому десерту в виде данго. Малыш немного подулся, когда узнал, какую легенду о нем расписал Шисуи, но быстро остыл, когда она протянула ему еще одну палочку японских клецок. Мнения своего юморного мужа Мариша, стоит заметить, не разделяла. По ее скромному мнению никакого оданго-монстра Итачи из себя не представлял, а если и делал это, то только в самом очаровательном виде. Только посмотрите на то, как надувались его округлые щечки, когда он съедал сразу по два рисовых шарика за раз! Просто грех гневаться на такое чудо. Микото на ее воркование только улыбалась, приговаривая, что ей просто не терпится стать мамой. Маришка смиренно краснела, не желая отрицать правду. В общем дни текли чередой неторопливых, волшебных будней, приносящих ей свое особое удовольствие. Деревня Скрытого Листа сильно отличалась от шумного, просторного города, здесь не было машин и интернета, чего ей, честно, очень не хватало, зато присутствовал освежающе чистый воздух и вкус некой всеобъемлющей свободы. Если бы не одно любопытное и крайне бесстыжее «но». Когда Мариша завидела рано вернувшегося с недельной миссии Шисуи, то по привычке улыбнулась, осматривая его на предмет каких-либо ран, чтобы в случае чего насильно отвести шиноби в нелюбимую им больницу, пока не натолкнулась взглядом на толстую стопку бумаг, обшитую знакомой красной нитью. Выронив корзину высохшего белья, Мариша едва не помчалась в его сторону и задохнулась от возмущения, когда бессовестно ухмыльнувшийся парень поднял бумаги выше ее головы, чтобы она не достала. — Почему ты не предупредил о том, что вернешься пораньше? — А что? — пролистнув еще несколько страниц, негодник состроил равнодушное выражение лица. — Хотела дописать свою похабщину? — «П-похабщину»? — опешила она, негодующе поджимая нижнюю губу. — Сейчас-сейчас, — хитро заулыбавшись и ловко уйдя от нанесенного удара, повернувшись к ней спиной, вернулся к одной из предыдущих страниц. — «Сушио нещадно дразнил клитор Хаори своими пальцами, наслаждаясь издаваемыми ей стонами, чтобы в самый разгар…» — Замолчи! — заскулила от смущения Мариша, дергая его за пыльный джонинский жилет. Веселившийся с ее страданий Учиха вдруг замолчал, заприметив некоторую закономерность в сюжете: — Хм, довольно необычные имена для героев. Да и обстоятельства при которых судьба свела Сушио и Хаори вместе довольно знакомые… Пожалуй, это был первый раз, когда Маришка так остро пожалела о гениальном уме и невероятном остроумии своего молодого мужа. Если бы его интеллект равнялся скудном интеллекту непонятно как обхитрившего ее Игоря, ей бы удалось как-нибудь выкрутиться из этой постыдной ситуации. «Я сгорю от стыда на месте, если он все поймет», — обреченно предрекла она свое скорое будущее. — Ты пишешь роман о нас с тобой! — с каким-то детским восторгом добрался до истины Шисуи. — Н-нет! — покраснев, категорично отринула эту идею Маришка. — А теперь отдай мои рукописи! — Но ты даже в наименовании клана поменяла лишь одну букву — «Учива», — подметил он очевидное. — А в моем имени и вовсе просто поменяла кандзи местами. Что это вообще за имя — «Сушио»? — Я-я просто люблю суши, — жалко оправдалась она с красным как спелый помидор лицом. — И это неотредактированные версии имен. Я еще поработаю над этим, обещаю! Всегда ли он был таким безжалостным? А может темное зло всегда пряталось в его сердце, просто она не могла разглядеть его за манящей мглой его глаз и бесовски прекрасной улыбкой? Это было бы логично, слишком уж идеальным он казался в первую их встречу. — Странно, мы ведь не занимались этим в ванной, — продолжил истязать ее душу Учиха, подметив самое «важное». — И оседлать ты меня так и не решилась, как это написано в восьмой главе. — Я тяжелая, — сдавшись, недовольно буркнула Мариша. Наконец таки обратив внимание на тень обиды, поселившей на ее лице, японец смягчился, прекратив корчить смешные рожицы и аккуратно поставив рукописи на низкий столик, нежно обхватил ее щеки своими руками. Довольно грязными, немытыми после долгой миссии руками. Хотя обычно она не брезговала кидаться на него с пылкими объятиями, когда он пребывал в гораздо худшем состоянии. Насупившись, женщина попыталась оттолкнуть его от себя: — Не трогай меня. У тебя руки грязные. — Риха-чан, я ведь никак не упрекаю тебя за твое маленькое увлечение, — сладким шепотом поведал Шисуи в нескольких сантиметрах от ее губ. — Наоборот, меня очень соблазняют горизонты твоего несомненно богатого воображения. — Правда? — робко посмотрела на него исподтишка. — Конечно! — яро закивал серьезно настроенный шиноби. — Буду рад, если мы прямо сейчас повторим ту сцену из ванной! — Шисуи! — шутливо ударила его Маришка. Но тем не менее не смогла сказать ему «нет». Честно признаться, ей тоже было бы любопытно повторить эту сцену.***
Вечером они по обыкновению проводят либо за круглым столом в гостиной, либо на террасе благодаря недавно купленному ей переносимому столику. И так как луна сегодня обещала быть особенно яркой, Маришка решила, что дома им делать нечего. Декабрьская погода была довольно холодной, но сухой. В Конохе снег падал редко, лишь раз в пару лет, что нагоняло небольшую тоску. К счастью, такое происходило редко. Потому что сегодня она идеально подходила их самодельному уличному ужину. — Вот что я называю идеальной комбинацией зимы и супа, — довольно вздохнул Шисуи, проглотив мягкую консистенцию водорослей из чаши. — Ах, Риха-чан, твои кулинарные навыки становятся все лучше и лучше! Хотя я больше предпочитаю этот твой фирменный… — Борщ, — подсказала она ему. — Да, «борщ»! — радостно улыбнулся он и задорно прищурив глаза, вытащил из-за пазухи домашней юкаты декоративную деревянную коробочку. — Но, чтобы ты не сочла меня неблагодарным юнцом, что только и делает, что жалуется на готовку любимой женщины, я приобрел редкий ювелирный комплект прямиком из Чори но Сато. Раскрыв коробочку, Мариша округлила глаза, растерянно всмотревшись в голубые хрустальные камни на красивых сережках и тонком ожерелье. До такой степени роскошные, что дух захватывает. Но… куда она их оденет? — Тебе не нравится, — с разочарованным вздохом постановил шиноби, перестав распинаться о драгоценных камнях на дивном ожерелье. — Не то, чтобы мне не нравится, — поспешила она его утешить. — Просто мне для счастья многого не нужно: только тепла человеческого и чтобы ты был жив-здоров. — Именно то, чего я выполнить не в силах, — вздохнул он, ненароком напомнив о тягостях долга перед деревней. Мариша замолчала, не зная, что сказать. Она вгляделась в плавающие в супе тофу и подцепив их палочками, которыми ей все-таки удалось управиться, отправила их в рот. Во рту было сладко. Но на сердце горько.***
От третьего лица.
***
Если она надеялась, что после одного провала неудачно выбранного подарка, ее неутомимый муж наконец таки успокоится, перестав удивлять всякого рода сюрпризами, то зря. Радовать ее Шисуи любил и к виду ее исцеляющей, по началу робкой улыбки, лившейся на его душу как бальзам на рану, пристрастился очень быстро. У кого-то это даже могло вызвать рвотный позыв. С тех пор, как он заполучил долгожданную «семейную фотографию», где ему удалось уговорить несильно сопротивляющуюся Ориху принять участие в фотосъемке, на редкость любвеобильный Учиха не уставал хвастаться ей чуть ли не на каждой миссии. В какой-то момент это выросло в такие масштабы, что на одной из миссии ему даже дали позывной «Муженек». Учиха краснел и изливал праведный гнев на подчиненных, но в тайне гордился тем, насколько впечатлила сила его любви других шиноби. Даже хокагэ-сама однажды дал ему несколько дополнительных выходных, чтобы он сводил свою жену в прославившийся среди женского поселения ресторан, о котором так распиналась Кушина. Пожалуй, одной из причин, по которой он с такой легкостью нашел общий язык с четвертым хокагэ являлась его женитьба или, говоря языком коллективно вздыхающих ниндзя, не последнюю роль здесь послужило то, что они оба были теми еще «влюбленными оболтусами». В общем, в своей любимой жене Шисуи души не чаял и терпеть не мог каким-либо образом разочаровывать ее. Ну а так как в свой последний раз он ужасно оплошал с выбором подарка, то приложил все усилия на то, чтобы «реабилитироваться» в чужих глазах. Итогом всех его напряженных размышлений и выстроенной цепочки планов с решениями стало — посещение довольно известного питомника Инузука, где можно было приютить либо одного из ниндзя псов, либо самых обычных из разношёрстой стаи. — Что это за необычный подарок, что тебе пришлось завязать мне глаза? — настойчиво допытывалась Ориха, пока он со смехом вел ее сквозь клановый квартал недоуменно оглядывающихся на них собачников. — Терпение, моя любовь, терпение, — не уставая, приговаривал Шисуи, в меру твердой хваткой направляя в сторону отдаленного холма, где по обыкновению веселились еще не выросшие щенки возле небольшого здания. — Осторожно, здесь ступеньки. — Иногда я очень не люблю в тебе это, — заворчала она, поправляя бордовую повязку. — Ты слишком энергичный, пожалей мои старые косточки. Мысленно Шисуи закатил глаза, вспоминая детали их битвы. Учитывая, как бойко она сражалась на поле сражения, едва не загнав его в угол поражающей все границы воображения скоростью, ему было интересно, насколько же сильной она была, когда ее «заржавевшие» кости были свежи и молоды. — Ты снова натерла пальцы из-за гэта? — предположил он, останавливаясь. — Я ведь просил тебя перестать носить кимоно и следовать давнишним традициям. Уверен, ты бы чудесно смотрелась в каком-нибудь летнем сарафане. — Я… я просто хочу быть красивой в твоих глазах, — замявшись, призналась Ориха, заставив его невольно смягчиться. — Хочешь я понесу тебя на спине? — Уж точно нет! — возмущенно раскрыла рот девушка, но спустя продолжительное время их подъема вынуждена была признать. — Но на обратном пути, можно было бы попробовать. На ее досадный вздох японец только весело рассмеялся, чувствуя, как его захватывает волна умиления. Ах, было ли в этом мире что-то лучше капризов его прелестной беременной женушки? Пожалуй, только тот самый пробивающийся сквозь ее равнодушную маску момент уязвимости и чистой радости, когда багровый цвет женских глаз захватывал наиярчайший блеск заката. — Какие… какие они милые! — в тихом восторге всплеснула руками освободившаяся от повязки Ориха, когда их наконец провели через питомник на задний двор, где игрались еще не доросшие до взрослого размера собачки. Один выбившийся из общей кучи несшихся в их сторону щенков шустро перебирая лапками, в конце концов споткнулся и забавно плюхнулся лицом об землю, после чего зафыркал, силясь стряхнуть с носика пыль. Ориха засмеялась, беря пушистого непоседу на руки: — Мне нравится этот. Напоминает тебя. — Не в бровь, а в глаз, — поддержала ее настрой Хана, консультирующая их по поводу нужной породы для семейной жизни. — А она мне нравится. — Что? — возмутился в ту же секунду Шисуи. — Нет! В каком месте мы с ним похожи? — Но у него твои глаза, — указала она на ярко бросавшуюся деталь, приподнимая солнечного щенка перед собой. — Смотри! — Гав! — задорно залаял счастливый лабрадор и лизнул нос сморщившегося парня. «Ну, по крайней мере она улыбнулась», — утешил он себя.***
Примечание.
Улучшенный Геном (яп. 血継限界, Кеккей Генкай; Буквальное значение: Ограничение по Крови) — способности, передающиеся по наследству генетически внутри определённых кланов. Шиноби могут обладать несколькими способностями этого типа. Улучшенный геном, который работает посредством глаз пользователя называются доудзюцу. Другие Улучшенные Геномы включают в себя смешение одного типа природной чакры с другим, что тем самым создают новый, уникальный для пользователя тип, который невозможно освоить обычному ниндзя. Всё остальное относится к манипуляциям тела, чего, как правило, нельзя достичь стандартными методами. Бульварный роман (также бульварная литература, бульварное чтиво) — жанр массовой литературы, повествовательные книги без художественного и культурного значения. Пишутся и издаются в расчёте на непритязательный вкус массового читателя, обычно содержат завлекательную интригу, полны занимательных эффектов, мелодраматизма, описаний преступлений и любовных приключений. Деревня Керамики (яп. 陶の里, Чори но Сато) была маленькой деревней в Стране Ветра. Некогда, она была известна за свою керамические изделия Ханасаки (яп. 花咲き, досл. Раскрытие Цветка), отличающиеся чистым белым цветом. То́фу, так называемый соевый творог, — пищевой продукт из соевых бобов, богатый белком. Тофу обладает нейтральным вкусом, что является одним из преимуществ тофу и позволяет универсально использовать его в кулинарии. Гэта — японские деревянные сандалии в форме скамеечки, одинаковые для обеих ног. Придерживаются на ногах ремешками, проходящими между большим и вторым пальцами. Обычно их носят во время отдыха или в ненастную погоду. Разновидность обуви на платформе.