***
Утреннее солнце зажигал снова Александр Лануа. На него смотрели из всех окон, некоторые люди даже вышли на крыльцо, чтобы увидеть воочию зажжение солнца. На Алекса это все давило. Он понимал, что формально ничего не изменилось, кроме количества ловцов. И всё бы ничего, если бы эти глаза просто смотрели на него. Студенты пожирали его взглядами. Лануа не удивится, если вскоре ему в спину будут лететь проклятия. Было тяжело. Морально, физически. Было тяжело по-всякому, но он знал, что сдаваться было нельзя. Нельзя было допустить даже мысли о том, чтобы пустить все на самотек. Они с Идрисом должны были держаться вместе и до последнего. Почему же сейчас солнце снова зажигает Лануа? Несмотря на то, что они с Лексом были одного возраста, Алекс чувствовал негласное старшинство из-за своего курса. Он брал тяжелую участь на себя, давая Идрису восстановиться и, так сказать, зализать раны, полученные во время непредвиденной ловли падающего солнца. Главный вопрос, который мучал их обоих: почему Вальдес бросил их? Человек, нужный прямо сейчас, в этот момент. Отказался от своих обязанностей и ушел в себя. Он отсутствовал на практиках, не использовал больше свою стихию. Оставил своих товарищей умирать, в общем. «Вот такая у нас дружба получилось. Один умер, другой его убил и бросил всех нас. Третий, кажется, близок к смерти. А мы… А мы живые мертвецы» — весело изрек Алекс перед тем, как выпустить из своих рук огненный шарик вверх. Свет озарил внутренний двор. Лануа смотрел вверх, совершенно не морщась от яркого солнечного света. Кто знает, какое солнце в его жизни станет последним. — Алекс, — на место, где находился магический резерв, привычно легла женская рука, подпитывающая его энергией, — Пойдем. Пора на завтрак. Завтрак… Какой он вообще имеет смысл в нынешних реалиях? Екатерина Клиффорд считала абсолютно так же. Ночь в библиотеке она не провела, пришлось проводить утро. Ровно в четыре утра она сдалась, отправляясь в круглосуточный читальный зал для изучения книг о ловцах. Подобной литературы было много, и с именами, и с фотографиями, зачастую мертвых людей. Но, самым интересным чтивом оказался фолиант с названием «Всё о Ловцах: кто они на самом деле?». До этого момента Катя даже не могла подозревать, что что-то на этом свете заставит её пропустить завтрак. После прочтения каждой страницы мир становился понятнее. Катя понимала, как устроена работа ловцов. Начинала понимать те или иные действия, совершаемые каждым из ребят. И, конечно же, понимала, почему ловцы такие самовлюбленные. С их работой это было вполне себе оправдано. Каждому из них не было суждено дожить до сорока. Жалко было каждого. Больше всего сердце сжималось, конечно, за Яра. Который осознанно пошел на это, зная, чем это чревато. Внутри него всегда горел огонь страсти к приключениям, но работа ловцом — настоящий смертный контракт! Ты подписываешься на свою смерть в обозримом будущем. Единственное, чего Катя никак не могла понять, так это то, что делает Богдан. Почему он резко отстранился от всех ловцов и не хотел помогать даже тогда, когда им всем грозила смертная опасность? Это не складывалось никак с тем, что было написано в книге про ловцов. Про их самопожертвование, привязанность к своей работе, отвагу. Всё это было про Вальдеса, несомненно, но не в тот момент, когда это нужно было больше всего! И Клиффорд собиралась добиться ответа на свои вопросы. Ближе к восьми утра, когда лекции уже вот-вот должны были начаться, она взяла книгу подмышку и направилась в учебный корпус. Её путь лежал не к себе на лекции, о, нет. Она шла на лекцию к четвертому курсу, намереваясь мучить Богдана до момента, пока он не сдастся и не расскажет ей все. Одной бессонной ночи с неё хватит, если так продолжится, она будет знать про ловцов всё. Странное знание для воздушника, не так ли? В расписании четвертого курса несвойственно было появиться лекции. К странностям этой лекции добавлялось то, что это был предмет, который вел ректор. Обычно. В этот день на замене стоял молодой практикант, раньше лишь ассистирующий другим преподавателям в проведении ритуалов. Несмотря на весь этот бред в совокупности и написанное невидимыми чернилами «можно забить» над этой лекцией, четвертый курс явился в полном составе. Практически. Катя зашла в кабинет до начала лекции, осматриваясь. Не сложно было высмотреть человека среди менее, чем десятка лиц. Если бы этот человек был в кабинете. Богдана не было на месте, что совершенно не порадовало Екатерину Клиффорд. Это придется идти к нему в комнату, а значит, она пропустит свою первую лекцию. История Магии. И женщина, которая не разрешила ни одного прогула. Стоит ли это того? «Конечно стоит!» — прокричало что-то внутри. Обычно с ней говорила только совесть и пятая точка, ищущая приключений, но это было что-то более авантюрное. «Стоит пойти на лекцию» — совесть вылезла моментально после её упоминания, начиная грызть бедную девушку изнутри. Словно там было что грызть, она все сама сгрызла за сегодняшнюю ночь. «Ты все равно домашнюю не сделала, что туда идти…» — о, это точно была лень. Всё. Кате надоели голоса в голове, множащиеся с невероятной скоростью. Если её тело хочет пообщаться, пусть общается, но у неё точно есть дела важнее, чем разговоры с голосами в голове. — Извините, — она обратилась к парню, стоящему ближе всего к ней. Невысокий блондин резко развернулся, скользнув по Кате испытывающим взглядом, — Подскажите, где Богдан Вальдес? Он приходил? Моментального ответа, на который рассчитывала Катя, не последовало. Более того, взгляд парня стал более надменным. Взгляд ненадолго задержался на книге, которую Клиффорд прижимала к своей груди одной рукой. И на губах расцвела такая мерзкая усмешка, которой мог позавидовать любой злодей в легендах Рограда. — Слушай, — парень наклонил голову в сторону, разговаривая с ней как с маленькой и неразумной девочкой, — Брось ты всё это. И книгу эту, и бегать за Вальдесом. «Что?!» — возмутилась Катя про себя, но вслух ничего сказать не успела. — Ты у него не первая такая. Я даже посчитать за все курсы не смогу. Сколько у него было, Ли? — он повернулся на девушку, сидящую на подоконнике с перекрещенными ногами и подкрашивающую губы. — Не знаю, делать мне что ли нечего, считать всех девушек Вальдеса? — ответила она отсутствующим голосом и продолжая намазывать помаду по десятому кругу на свои и без того прокрашенные пухлые губы. — Так вот. После этой книги, — кивок головой на фолиант, — Все. Слышишь? Все! Уходят от него. Не ищи с ним разговора. Ты просто лучше бери и бросай его, жить легче будет. Это так… мой тебе дружеский совет. Во-первых, Катя не поняла, из-за чего должна бросить Богдана. Нет, после фразы «ты у него которая такая» очень захотелось это сделать, но ведь мерзкий блондинчик говорил о чем-то из книги. Может, из-за того, что ловцы мало живут? Возможно, но у неё не было даже такой мысли. Во-вторых… «Ты у него которая такая». С одной стороны, это было логично. Мол, почему у Богдана не могло быть девушек раньше? А с другой стороны, это звучало так мерзко из уст блондинчика, что Катя почувствовала себя девушкой легкого поведения. Или полоумной фанаткой, на крайний случай. Чувства, вырывающиеся из замка под названием «логика», Клиффорд определила безошибочно. Ей было больно и обидно. И пусть голова твердила, что слова неизвестного парня не являются истиной в первой инстанции, душа уже все решила. Может быть, это был скопившийся стресс. А может предчувствие. Катя не знала, но собрала всю свою силу, чтобы не пустить слёзы прямо перед нахально улыбающимся парнем. Стоило пойти к Вальдесу в комнату и все прояснить. Конечно, стоило! Но, в этот раз Катя лишь вытерла слёзы и направилась на свою лекцию. Пусть хотя бы прогул не будет давить на её и без того переполненный вопросами мозг.***
Деревья. Лес. Поляна. Девушка не может точно описать, где она находится. Всё, что она знает о происходящем: это правильно. Она должна тут быть и должна делать то, что делает. На ней привычное и такое комфортное белое платье, подчеркивающее фигуру и не сковывающее движений. Темные волосы красиво обрамляют лицо, давая каждой жертве последний шанс засмотреться. В руках сияет серп. Тот самый серп, который сделан под её строение ладони. Держать его — лучшее, что может быть в жизни. Сталь поблескивает на солнце, а на рукоятке горят два деления. Огонь и вода. Да так ярко, что смотреть дольше двух секунд невозможно. Словно само солнце смотрит на Ольгу Меглину из её же реликвии. Чувства, которые она испытывает к этой вещи, невозможно описать словами. Это и любовь, и преданность, и истинное желание никогда не выпускать из своих рук. Это те чувства, которые испытывает мать к своему ребенку. Прижать, сохранить, не отпускать… Рывок. Белое платье окрашивается красными пятнами крови парня, лежащего в ногах у Оли. Серп радуется, ведь его накормили, ему дали возможность насладиться свежей кровью. Ему дали то, что он просил. А то, что ради этого пришлось пожертвовать парнем — даже плюс. Он недостоин. Все они недостойны. Оля опускает голову вниз и встречается с глазами. Глазами, которые она уже очень хорошо знает. На неё смотрит Владислав Дракула. Выдох. Ещё совсем глубокая ночь. Оля садится на кровати и даже без света знает, где она. Она точно в своей комнате в подвале. Тут ещё пахнет зельем, которое варили Артур и Егор. Тут пахнет духами Алёны, которые она обильно разбрызгивает каждое утро. Она в безопасности. Все хорошо, это был просто очередной кошмар. Один из тех, что посещает её всю её жизнь. Только сейчас этот кошмар почему-то пронизывает настолько, что Оля не может сидеть. В ушах бьется сердце, её трясет, эмоции размываются и притупляются, оставляя только одну эмоцию: страх. Страх за происходящее. Вдруг, все, что она видит, как-то связано с пропажей серпа и он сведет с ума своего нового владельца? Или убьет его самого. Оля чувствовала свою обязанность кому-нибудь рассказать. Но, совершенно не понимала, кому рассказывать, чтобы это помогло. Растрепать всем подряд она всегда сможет. Только, это сделает ситуацию ещё хуже. Однажды она уже ошиблась в своем выборе. Сказала Владу. И то, не всю правду. Не может же она сказать ему, что убивает этим серпом его во снах! А если подумать. Кому? Ректор. Черт бы с этим доверием, если не ректор, то кому ещё доверять в этом Колледже? Оля выпуталась из плена одеяла, еле как нашарив тапочки и халат. В таком виде прогуливаться по улице было очень самонадеянно, но сейчас её не смутила бы прогулка в подобном даже посередь дня. Ей было важно высказаться, нужно было все рассказать. Святой Яр помог в этом деле буквально в обед: Оля услышала, как две старшекурсницы обсуждали местоположение личных покоев ректора и упомянули номер дома. Глупо было надеяться, что ночью ректор сидит в кабинете, ожидая студентов со странной информацией. Стоя напротив дубовой двери Меглина практически себя уговорила, что это странно. Приходить ночью к ректору и нарушать его сон по таким мелочам, как кошмар. Кошмар, который снится ей уже много лет, а не экстренная ситуация. Ректор, вроде, не её папочка, чтобы успокаивать, да и шашни она с ним не крутит. Другая же часть отвечала, что нужно постучать, раз пришла. Пусть подумает, что она дура или ведет себя как маленькая. Не отчислит же он за это?! Набрав побольше воздуха в легкие, Оля занесла руку над дверью. Стук. Длительное ожидание, которое, возможно, понадобилось бы Лорду Мендесу, чтобы одеться и открыть дверь. И тишина за дверью. Гробовая. Оля постучала ещё раз, только смелее. И снова не нашла ответа. «Ладно, может быть, он работает допоздна?» Идти в халате по учебному сектору было ещё более странно. Девушка то и дело оборачивалась, проверяя, нет ли таких же полоумных, разгуливающих в неглиже по коридорам. К её счастью и репутации, дураков больше не было. К несчастью, стук в кабинет тоже ничего не дал. Оля собиралась разочарованно вернуться в свою комнату и смотреть в стену до самого утра, как её привлек небольшой блеск на другом конце коридора. У самого окна, на подоконнике. Меглина, возомнив себя сорокой, направилась на сияющее нечто. И отшатнулась, стоило ей понять, что на самом деле привлекло её внимание. На подоконнике лежал серп. Её серп! С зажженным отделением воды.