***
— Что ты думаешь на данный момент, Луэлла? Это было первое, о чем спросил Сиэль сразу после того, как молодой граф решил удалиться обратно в свою комнату, а Луэлла последовала за ним. Его единственный глаз скользит к горничной, которая низко опустила голову, чтобы не встречаться с ним взглядом. — Подними голову. Ты можешь говорить со мной неофициально, когда мы одни, понимаешь? — Это было бы крайне неуместно, молодой господин. Я всего лишь горничная, а вы мой благодетель и мой хозяин. От меня ожидают только того, что я буду действовать как слуга, который заботится о ваших потребностях. Мальчик мог только вздохнуть, услышав жесткий, но упрямый ответ Луэллы. Он слышал от нее один и тот же ответ по меньшей мере сотни раз, и все же они по-прежнему остаются неизменными. Ответы время от времени меняются, но она остается твердой в своих убеждениях. И, честно говоря, в этот момент это было немного раздражающе. Но опять же, ему следовало ожидать этого от нее. В конце концов, он знает ее очень долгое время. — Ты изменилась… Я не помню, чтобы ты была такой упрямой, когда я был ребенком. Расчетливый взгляд Сиэля легко улавливает, как пальцы Луэллы дрогнули при его замечании, хотя он не стал допытываться дальше, когда остановился как вкопанный, заставляя Луэллу тоже остановиться. Горничная взглянула из-под ресниц, заметив, что молодой хозяин, кажется, смотрит на что-то таким потерянным, отстранённым взглядом. — Ты в то время была такой доброй и нежной … — пробормотал Сиэль. Луэлла подняла глаза, чтобы увидеть, на что он смотрит, и сразу почувствовала, как ее сердце сжалось, когда она поняла, что Сиэль уставился на портрет. Это был портрет его семьи. Он был написан несколько лет назад, когда все было хорошо, и она со своей матерью посещала поместье Фантомхайв. Лицо Сиэля наполовину скрыто, его рука сжимает руку матери. Бывший глава поместья Фантомхайв выглядел необычно пассивным, и Сиэль тоже… Его улыбка выглядит такой натянутой. Портрет был написан не кем иным, как матерью Луэллы, прежде, чем все произошло… — Я вспомнила. — Луэлла сказала едва слышным шепотом, глядя на портрет. — Молодой господин всегда был плаксой и всегда держался за мной, прятался за моей спиной, как будто это была его собственная специальная защита. Это странно, не так ли? Сиэль переключил свое внимание на Луэллу, наблюдая за каждым ее движением, когда она приближается к портрету, слегка наклоняя его, пока он не оказался идеально выровненным на стене. Она останавливается на секунду, чтобы взглянуть на картину вблизи, её полуприкрытые глаза фиксируются на знакомой подписи в самом углу портрета, прежде чем она наконец поворачивается к Сиэлю с задумчивой улыбкой: — Молодой господин, знаете ли вы, что йоркширских терьеров на самом деле разводили для охоты на крыс, прежде чем превратить их в идеальных домашних животных для людей? — Да, я слышал об этом. — Хотя это все еще не объясняет, почему Луэлла вдруг подняла эту тему из ниоткуда. Тем не менее, Сиэль спокойно наблюдает за Луэллой, когда она делает несколько шагов вперед, сцепив руки за спиной, улыбка на ее лице сказала ему все, что она имела в виду. — В прошлом фермеры разводили стаи йоркширских терьеров для ловли крыс и паразитов из-за их небольших размеров. Это была своего рода командная работа. Собаки разделятся на две команды, — Луэлла подняла два пальца, прежде чем наконец остановиться перед Сиэлем, помахав ими перед его лицом. — Одна команда преследовала крыс туда, куда они хотели, а другая устраивала крысам засаду. Конечно, есть много замечательных пород, которые были рождены для охоты на крыс, но йоркширские терьеры, безусловно, самые умные, потому что они действительно думают, прежде чем нападать… — Она несколько раз постукивает себя по виску, ухмыляясь, когда замечает, что единственный глаз Сиэля медленно расширяется от осознания. — Однако в настоящее время йоркширские терьеры становятся все более популярными в качестве домашних питомцев, поэтому люди использовали другой способ избавиться от заражения. — горничная наклоняется к Сиэлю на высоком уровне, пристально глядя в его единственный глаз. — Вы же знаете, какой? Сиэль морщит нос: — Кошки? — Ну, люди действительно используют кошек, чтобы избавиться от инвазий в маленьких деревнях, но был и другой способ. — Луэлла встаёт во весь рост и улыбается. — Яд. Люди заманивают крыс вкусными на вид лакомствами, чтобы выманить их… но чего крысы не знали, так это того, что приманки были пропитаны ядом. И они умирают, так и не поняв, что были отравлены. То, что я пытаюсь сказать, это… Сиэль почувствовал, как по его спине пробежала леденящая дрожь, когда улыбка Луэллы превратилась в холодную, ледяное выражение, застывшее на ее лице, хорошо сочеталось с угрозой в ее ауре. — Если вы хотите избавиться от крысы, все, что вам нужно сделать, это выманить крысу соблазнительной приманкой и отравить ее… — Я понимаю… – Похожая ухмылка появляется на лице Сиэля. — Это один из способов избавиться от крысы. — Да… – Два человека, стоящие в тускло освещённом коридоре, смотрели друг на друга, казалось, целую вечность, улыбки на их лицах, кажется, становились все шире и шире по мере того, как их смешки разносились по пустым залам.***
После того, как Луэлла проводит уважаемых гостей к ожидающему их экипажу, она немедленно приступает к своим обычным обязанностям. Это должна была быть легкая работа для нее… если бы не постоянные крики и погони повсюду, она могла бы уже закончить все дела по дому и удалиться в свою комнату, но нееет, эти трое всегда знают, как навлечь на себя неприятности и создать больше работы для нее и Себастьяна. Луэлла вздохнула в сотый раз, прежде чем с невозмутимым видом наблюдать за разворачивающейся перед ней сценой. Именно в этот момент она вообще перестала пытаться понять выходки этих трех слуг. Она кладет руку на лицо и наклоняет голову, нахмурившись: — Что вы, ребята, делаете? — «Что», ты говоришь?! — Девушка слегка вздрогнула от внезапного голоса Барда, прежде чем принять невозмутимый вид, когда он начал гоняться за крысами с половником в руке, выкрикивая в их адрес ругательства, как будто это могло хоть как-то исправить ситуацию. — Мы решили поймать крыс! — С половником и… — Луэлла медленно замолчала, чувствуя, как клетки ее мозга истончаются, когда она наблюдает, как Финниан, одетый в костюм кота-талисмана, бегает кругами с котом, вцепившимся ему в голову. И Мэйлин, вопящей во все горло, когда она «случайно» поймала свои пальцы в мышеловку. Как эта девушка вообще попала руками в мышеловки, предназначенные не для рук, или откуда Финниан взял кошек, она понятия не имела, и она тоже не хочет знать. Это был абсолютный хаос. Но опять же, она уже должна была привыкнуть к этому. — Танака, ты должен сделать им выговор хоть раз. Ты не можешь продолжать позволять им делать все, что они хотят, и разрушать весь особняк. – Луэлла отчитывает беззаботного старика и почувствовала, как ее бровь раздраженно дёрнулась, когда все, что она получила, это улыбку от него. И откуда, черт возьми, у него этот сачок для бабочек? — И ты тоже, Танака… — молодая горничная вздохнула про себя, прежде чем взглянуть на дедушкины часы, которые были удобно расположены рядом с ней. — О, ты бы посмотрел на время! Я полагаю, Лау и мадам Рэд уже устраиваются поудобнее в комнате для гостей… Все вы, пожалуйста, не производите слишком много шума и не беспокойте гостей. — Хотя все, что она получает, это еще больше проклятий и воплей от хаотичной троицы, прежде чем уходит, чтобы доставить послеобеденное угощение для гостей. К тому времени, как она добралась до комнаты для гостей, сдержанная горничная вежливо постучала в дверь и объявила о своем прибытии: — Молодой господин, я принесла прохладительные напитки. — Она позвала, но, к ее смущению, ответа не получила. — Молодой господин? Снова нет ответа. «Возможно, они обсуждали вопросы, касающиеся крысы?» Ничего особенного не подозревая, Луэлла нажала на дверную ручку и вальсирующей походкой вошла в кабинет, держа в одной руке серебряный поднос, изящно украшенный кружевной салфеткой и цветами — как обычно. — Молодой господин, сегодняшний чай — дарджилинг от Fortune & Masan. Но зайдя в помещение, девушка чуть не подавилась собственной слюной и не уронила поднос, когда увидела самую абсурдную сцену, которую когда-либо наблюдала. Себастьяна, воплощение совершенства и равнодушного ко всему, щупала за ягодицы не кто иная, как Мадам Ред. Казалось, ей это безмерно нравилось. — И не надоело такому красивому молодому человеку здесь работать? Бросай прислуживать в этом дурацком загородном доме и приезжай ко мне! Луэлла не совсем понимала, как реагировать. Или даже что думать. Ее разум просто затуманился, когда она, разинув рот, смотрела на эту сцену, и все же ее охватило неоспоримое раздражение. У нее не было причин раздражаться, и все же… «Что это было за чувство?» — О? — Анжелина, которая первой почувствовала новое присутствие в комнате, поворачивает голову только для того, чтобы увидеть Луэллу, стоящую у двери, даже не потрудившись скрыть, что она бросает на нее кинжальные взгляды, демонстрируя свою агрессию. Совсем как озлобленная кошка. Мадам Ред весело напевает, подпирая щеку ладонью и ухмыляясь. — Давненько мы не виделись, Луэлла. Ты, как обычно, выглядишь особенно очаровательно… — она хихикает, когда Луэлла отвечает простым наклоном головы и холодным взглядом. — Даже когда ревнуешь, ты все равно очаровательна… — Я не ревную. — Луэлла процедила сквозь стиснутые зубы, ее улыбка была натянутой, когда она мягко, с легким стуком поставила чашку с чаем на стол, позвякивая предметами на нём. — Мне просто отвратительно, что такая благородная леди, как Мадам Ред, публично сексуально домогалась моего коллеги. — Это само определение ревности, моя дорогая. — Мадам Рэд лукаво поглядывает на Сиэля и Лау, которые уставились на неё непонимающими взглядами, как будто уже привыкли к ее выходкам, прежде чем она наклоняется достаточно близко, чтобы прошептать Луэлле на ухо. — Не волнуйся. Я не стану красть твоего драгоценного дворецкого. — Вы слишком близко, — женщина несколько захныкала, как ребенок, впавший в истерику, когда Луэлла попыталась оттолкнуть ее лицо. Девушка молча молилась, чтобы никто из присутствующих не заметил легкого румянца, покрывающего ее щеки. Сиэль громко откашливается: — Мадам Рэд… — О боже, мне так жаль! — Анжелина извиняется, но в ее голосе совсем нет извиняющегося тона. — Я просто не могла удержаться, чтобы не подразнить ваших слуг! — А теперь вернемся к обсуждаемой теме… — Лау поблагодарил горничную после того, как она подала ему чашку чая. Хотя чай пахнет божественно и у него уже потекли слюнки, было жаль, что он пока не может его выпить, когда он смотрит на Сиэля, ставя свою чашку с чаем на стол. — Вы верите, что торговец наркотиками был одним из ваших сегодняшних гостей, милорд? — Возможно… — пробормотал мальчик, откидываясь на спинку стула. — Ты можешь просто оставить это дело с уничтожением Лау. — Предположила Анджелина, наблюдая, как Лау встает со своего места и направляется к креслу Сиэля, облокотившись на него и положив подбородок на скрещенные руки. — Крысе лучше знать, где находится крысиная нора, не так ли? — На самом деле я всего лишь ручная морская свинка. — Лау хватает Сиэля за волосы, запуская пальцы в шелковистые темно-синие пряди. — Если граф прикажет мне этого не делать, я не сделаю ничего неуместного. — Эй! — Анжелина внезапно хватает Сиэля в объятия, защищая его, и смотрит на Лау, едва ли не скалясь. — Убери свои лапы от моего дорогого племянника! — Твои слова очень ранят меня. Я бы не стал лапать его здесь. — Ты хочешь сказать, что сделал бы это где-нибудь в другом месте?! Знаешь ли, это уже слишком! — Прости, прости. — Я надеюсь, ты знаешь, что это мой дорогой, ненаглядный племянник! — Ну вот, они опять… — выдохнула Луэлла, безучастно наблюдая, как Лау и Анжелина препираются, в то время как Себастьян пытался их успокоить. Именно тогда она, наконец, обратила внимание на нового дворецкого, стоявшего в углу комнаты. Если она правильно помнит, он личный дворецкий Анжелины. Его присутствие настолько незначительно, что она легко бы его не заметила, если бы не ее острое восприятие. Это и то, что он не слишком выделяется. Она наблюдала за ним краем глаза, изучая нервное выражение его лица, легкую панику, мелькнувшую в его глазах, когда он наблюдал за Анжелиной, которая выглядела так, словно была готова задушить Лау до смерти. Однако, как только их взгляды встретились, застенчивый дворецкий внезапно покраснел как помидор и отвернулся от нее, его очки чуть не упали с лица, прежде чем он быстро водрузил их на нос. Она не могла понять почему, но ей казалось, что с этим дворецким что-то… не так. Хотя он выглядел таким робким и сдержанным, казалось, что слуга скрывал что-то, что было не таким, каким хотело показаться. В общем, всякий раз, когда она видит его, она не может не быть настороже рядом с ним. «Не мешало бы навести о нем кое-какие справки …» — подумала Луэлла. Оживившись при звуке легких шагов, она поворачивает голову и видит Сиэля, пробирающегося мимо них после того, как он каким-то образом вырвался из мертвой хватки Анжелины. Сиэль тоже замечает ее и подносит палец к губам, тихо шикнув на нее, а сам тихонько ускользает, скорее всего, пытаясь не впутаться в проделки Анжелины и Лау. — Молодой господин… — Луэлла переводит взгляд с двух предполагаемых взрослых, которые все еще спорят с Себастьяном, голосом разума, пытающимся успокоить их, затем на спину Сиэля, который медленно удаляется все дальше и дальше от комнаты, прежде чем она решает последовать за ним. — Молодой господин, не желаете ли удалиться на вечер? — спросила служанка с пурпурными волосами, подойдя к Сиэлю, и улыбнулась, когда молодой граф зевнул в кулак, протирая сонный глаз. — Я приготовлю тебе чашку валерианового чая. Я слышала, что валериановый чай полезен для снятия стресса и улучшения сна. Хотите чего-нибудь к чаю? — Закуски. — устало пробормотал Сиэль. — Конечно. — О, а Себастьян? — Сиэль останавливается и поворачивается, чтобы обратиться к красивому дворецкому, следовавшему за ним. — Сегодня вечером сопроводите герцога Рэндалла в экипаже в его особняк. Вы позаботитесь о экипаже. Оставь планы на сегодняшний вечер открытыми. Глаза Себастьяна слегка расширились, прежде чем он улыбнулся ему: — Да, милорд. — Молодой господин, — успешно привлекая внимание мальчика, Луэлла продолжает вести Сиэля обратно в его комнату, объясняя, что у него будет на сегодня послеобеденное угощение. — Что касается закусок, Себастьян приготовил на сегодня пирог с яблоками и изюмом. Я слышала, что он отлично сочетается с чаем из валерианы. Я принесу его, когда он испечется. Ты будешь есть с гостями? — Она слегка покосилась на Себастьяна и застыла, когда встретилась взглядом с дворецким, который просто улыбнулся ей с закрытыми глазами и неторопливо помахал ей пальцами в знак приветствия. — Принеси это в мою комнату. — Было несколько забавно видеть, как брови Сиэля хмурятся при упоминании гостей. Она догадывается, что он больше не мог терпеть их детский темперамент. — Конечно, молодой господин. По мере того, как пара шла все дальше и дальше по коридору, пока вся суматоха и хаос не стихли, уютная тишина, наконец, вернулась, чтобы по праву занять свой трон. «Наконец-то немного тишины и покоя…» Луэлла любила тихие дни, тишину и беззвучные часы. Ей нравились случайные звуки, которые доносились с ветерком; пение птиц было таким сладким, почти осязаемым, как будто это был мягко рассыпанный сахар. Всякий раз, когда у нее было немного свободного времени, она витала там, в облаках, которые были ее мечтами, пока, как те, что наверху, не сгущались, формируя случайные идеи, которые утомляли ее разум. Именно в те тихие дни идеи приходили, как это обычно бывает, от солнечного света, дождя и земли. «Я чувствую беспокойство…» Это было слабо, даже не заметно, но ощущение того, что за ней наблюдают, заставило призрачную дрожь пробежать по ее позвоночнику, предупреждая о присутствии, которое преследовало их из тени. Если бы это было трио chaotic, они бы уже заявили о себе со всей драмой и хаосом, которые они так любили. Танака никогда бы не подкрался к молодому графу, а Себастьян, каким бы игривым он ни был, знает, когда не следует переходить черту. К тому же, она вообще не распознает этого присутствия. Сиэль останавливается, как только он заметил, что Луэлла тоже остановилась, ее глаза сузились, когда она оглянулась, как будто она ожидала, что что-то прыгнет на нее, когда она отвернется. — Что-то случилось, Луэлла? — … Нет, ничего страшного, молодой господин. — Луэлла успокоила его улыбкой, и прежде чем она, как и Сиэль, смогли отреагировать, она слишком поздно осознала, что то же самое присутствие появилось прямо у нее за спиной, поскольку рука внезапно зажала ей рот и потянула ее в тень. «Молодой господин! — Ее глаза расширились от ужаса, и ее отчаянные крики были приглушены рукой, зажимающей рот, когда она наблюдала, как Сиэль сначала боролся с неизвестным нападавшим, извиваясь и пиная изо всех сил, пока он медленно не обмяк у них на руках. — «Я должна спасти!…» — Тсс, не сопротивляйся. Горничная вздрогнула, а её сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из грудной клетки, когда мужчина прошептал ей на ухо низким и страстным голосом. Она была крайне возмущена, когда почувствовала горячее дыхание возле своего уха, и это было совсем не приятно. — Не волнуйся, красавица. Ваш молодой хозяин будет жив, пока он сотрудничает. Но очень жаль, что нам приходится тебя продавать. Луэлла была в ужасе, беспокоясь, что нападавшие причинят вред ее молодому хозяину. Несмотря на предупреждения мужчины, она извивалась и боролась изо всех сил, взывая к Себастьяну или кому-либо еще, кто мог ее услышать, и делая все, что в ее силах, чтобы вырваться из объятий. Но она ничего не могла поделать. Никакая помощь к ней не придет. А потом все погрузилось во тьму.***
Луэлла была в абсолютной агонии, ее кожа была в синяках и покрыта тонкой пленкой пота. Слезы текли по щекам сквозь повязку, которая тяжело давила на глаза. Смесь крови и слюны сочилась сквозь кляп у нее во рту. Она даже не смогла закричать, когда почувствовала, как мозолистая рука грубо дёрнула её за волосы, поворачивая голову, как будто она была игрушкой. — Один из дворян, которые на протяжении многих поколений выполняли грязную работу за королевскую семью. Сторожевому Псу королевы поручено избавляться от любого, кто с ней не согласен. Сколько у тебя всего прозвищ? — Она вздрогнула и попыталась отвернуть голову, когда мужской голос прозвучал ужасно близко от ее уха, его губы коснулись ее щеки, отчего ее тошнило, а по рукам побежали мурашки. — Сколько семей ты разрушил, Сиэль Фантомхайв. Сиэль, чьи ноги и руки были связаны цепями и поясами точно так же, как у Луэллы, за исключением того, что у него не были завязаны глаза и заткнут рот кляпом, как у нее. Девушка могла только свирепо смотреть на человека, который несёт ответственность за их похищение. — Внешность может быть обманчивой. Что ж, как ни странно, вполне понятно, что король игрушечного заведения — ребенок. — Мужчина отпускает волосы Луэллы с такой силой, что она откинулась назад, чуть не ударившись об угол стола в процессе, когда он кладет сигару в уголок рта, его длинные пальцы затем обыскали карманы его коричневого пиджака и, наконец, достали спичку. — Я знал, что это ты, — с горечью выплюнул Сиэль, свирепо глядя на мужчину, нависшего над ним. — Ты опозорил свою семью… Аззурро Ванель. — Пойдем сейчас. Вы знаете, как тяжело здесь приходится итальянской мафии? — Адзурро взъерошивает собственные волосы, как бы выплескивая разочарование. — У тебя, англичанина, на уме только чай. Подумайте об этом. Какой рынок наиболее выгоден для таких людей, как мы? Это не уборка, не переноска вещей, не женщины и не запчасти. Это наркотики, понимаешь? Тем не менее, когда мы приехали в эту страну, благодаря удачным взглядам сторожевых собак, мы не смогли уловить ни одного расслабляющего запаха. — «Закон об аптеках» 1868 года включил опиум в список запрещенных веществ. Это указ королевы, и я уничтожу эти наркотики и паразитов, которые их продают. — Мальчик усмехнулся, и это всех расстроило, насколько он спокоен, несмотря на свое положение. Адзуро со вздохом качает головой: — А, да ладно, не будь таким упрямым. Вот почему я ненавижу вас всех, англичан. Королева это, это королева то! Ты ведёшь себя так, как будто эта женщина была твоей собственной матерью… — Он с силой хватает Сиэля за лицо, большим пальцем надавливая на одну сторону его щеки, а остальными пальцами — на другую сторону его лица. В конце Сиэль посмотрел на него и до боли прикусил губу, чтобы показать, насколько он был раздражен. — Ты набиваешь карманы, все время притворяясь, что ты лучше всех нас, но, в конце концов, мы ничем не отличаемся друг от друга. — Извини, но у меня нет намерений вступать в сговор с грязной крысой. — с ухмылкой ответил Сиэль, но он морщится, когда Адзурро сжимает его челюсть до такой степени, что она начинает болеть. -Ты можешь так говорить, но как насчет остальных? Прямо сейчас, возможно, только Сторожевые псы напуганы и послушны. Я думаю, Сиэль Фантомхайв — тот, кто очищает от коррупции. Хотя я специально сделал это, чтобы не продавать в Италии… Я не ожидал, что меня отследят так рано. Кто бы мог подумать, что Клаус пойдет на такое, чтобы заполучить это. Из-за этого я получаю только половину своей доли. А теперь… — Адзурро наконец отпускает лицо Сиэля с достаточной силой, чтобы заставить его отшатнуться, и пристально смотрит ему в глаза. — Ты уже разобрался в этом бизнесе? Если ты врешь о том, где хранятся товары, тебе лучше бежать домой, пока у тебя еще голова на шее, маленький граф. К удивлению Адзурро, вместо этого на губах Сиэля появилась насмешливая ухмылка: — Если я не вернусь, мои слуги позаботятся о том, чтобы власти получили это. Это позор для вас, да? Это была явная провокация, и все же Аззурро разозлился не на шутку. — Ты сопляк… Не стоит недооценивать меня! — До ушей Луэллы донёсся звук выстрела, и она замерла, почувствовав, как что-то прижалось к ее виску. Она предположила, что это был пистолет. И одна эта мысль заставляет ее застыть от страха. — Ты хочешь, чтобы я разнес голову твоей драгоценной горничной на куски? Мои люди уже ждут в вашем поместье. Где ключ? Выкладывай, или твои слуги начнут умирать один за другим, — затем он сильнее прижал дуло пистолета к виску Луэллы, вызвав у нее тихие всхлипы. — И начну я с вашей горничной. Это действительно нервировало, как Сиэль мог вести себя так спокойно, несмотря на то, что пистолет был направлен в голову его верной горничной, тем более когда Адзурро угрожал убить всех его слуг? Что еще более тревожно, так это то, что Сиэль даже имеет наглость наблюдать, как люди Адзурро пытают горничную прямо у него на глазах, не обращая внимания на кровь, насилие и вообще на что угодно. К этому моменту любой здравомыслящий человек закричал бы, чтобы они прекратили, но Сиэль этого не сделал. Он просто сидел там, наблюдая… И это начинает пугать. Единственный голубой глаз Сиэля переместился на пистолет, затем на слезы, прокладывающие дорожки на прекрасном лице Луэллы, смешиваясь с кровью и слюной, сочащимися из ее рта с кляпом, и наконец на человека, который несет ответственность за все сегодняшние страдания Луэллы. К удивлению Адзурро и всех остальных, вместо этого на лице Сиэля появилась очаровательная улыбка, когда он склонил голову набок. Он выглядел как чарующий дьявол. — О, я думаю, с ней все будет в порядке, но вам лучше надеяться, что ваши комнатные собачки знают, как приносить тапки. Адзурро замер, и он, наконец, теряет самообладание. Он начал смеяться, его плечи вздымались, когда он поднес руку к лицу, хихикая как сумасшедший. Прежде, чем его люди смогли усомниться в его вменяемости, Адзурро внезапно ударил Луэллу ногой в живот, отчего она закашлялась кровью, и дыхание внезапно стало казаться непреодолимой задачей. Еще один пинок в живот Луэллы, за которым следует удар ладонью по ее щеке, и пока Луэлла готовится к тому, что произойдет дальше, она была сбита с толку, когда вообще ничего не произошло. — Ты это слышал? — Луэлла оживляется, услышав раздраженный голос Адзурро, вероятно, связывается со своими людьми по телефону. — Время разговоров закончилось! — Затем он швырнул телефонную трубку и обратился к своим людям, стоящим рядом. — И уберите эту сучку! Как только мы закончим с этим отродьем, мы собираемся продать ее! Что ж, с ее милым личиком и телом, я уверен, за неё дадут хорошую цену. — Да, сэр. — Звуки приближающихся шагов привлекли ее внимание, и Луэлла была слишком измучена, чтобы сопротивляться, когда люди Адзурро подняли ее за руки и оттащили прочь. Она не была уверена, куда они ее везут, поскольку у нее все еще завязаны глаза, но все, что она могла сделать, это помолиться за безопасность молодого хозяина, хотя из-за боли в руках ей немного труднее молиться. — Хорошо, синьора. Позвольте нам сопроводить вас куда-нибудь, где… безопасно и тихо. — Луэлла попыталась оглянуться назад, чтобы в последний раз взглянуть сквозь повязку на на своего молодого хозяина, но это было бесполезно. Люди Адзурро оттащили ее достаточно далеко, пока сердитые ругательства Адзурро не превратились в ничто, и прежде, чем она смогла попытаться разглядеть, что ее окружает, считая, сколько шагов нужно, чтобы добраться до следующего пункта назначения, звук затрудненного дыхания мужчин, тихое тиканье дедушкиных часов, которые проходили мимо нее, и прохладный воздух, покусывающий ее кожу, прежде чем ее внезапно вытолкнули вперед, она споткнулась и упала на землю. — Неуклюжая горничная, как интересно. Но даже так… Ты чертовски красива. Луэлле пришлось сдержаться, чтобы не зарычать на мужчину, который говорил перед ней, и она вздрогнула, когда почувствовала, как рука внезапно коснулась ее ноги, медленно двигаясь вверх и под юбку. Это было совершенно отвратительно, и она хотела проклинать их за то, что они так к ней прикасались. Она плакала изо всех сил, хотя это было приглушенно из-за кляпа, поскольку она боролась и извивалась, пытаясь вырваться как можно дальше из рук владельца. — Прекращай ломаться! — Горничная издала болезненный вскрик, когда его рука ударила ее по лицу. Сила удара заставила её голову тошнотворно мотнуться, когда она врезается в стену позади нее. — Эй, не заходи слишком далеко… Если босс узнает, что мы повредили товар, в следующий раз это будут наши головы. — Заговорил другой голос, и он, похоже, был голосом разума в их команде, но его коллега просто хихикает и отметает его опасения. — Если мы не расскажем об этом боссу, то все будет в порядке. Кроме того… — Луэлла почувствовала, как у нее скрутило живот, когда она услышала этот влажный звук, когда его губы причмокнули, когда она содрогнулась от отвращения и страха. — Прошло много времени с тех пор, как я развлекался с такой красавицей, как эта… Просто перепихнуться на скорую руку не повредит, верно? — Хорошо, я приду на твои похороны… — Иди сюда, сучка. — Луэлла ахнула и вскрикнула от боли, когда почувствовала, как его пальцы погрузились в ее волосы, и замерла в страхе, когда его другая рука скользнула вверх, его пальцы скользнули по коже под юбку… Но, к ее облегчению, он внезапно остановился, его губы были всего в нескольких дюймах от соприкосновения с ее нежной шеей. — А знаешь что? Это не весело, если у тебя все время был кляп во рту, верно? Я хочу слышать твой голос, когда ты зовешь меня… Наконец, ее кляп был удален, и Луэлла выплевывает изо рта слюну, смешанную с кровью, морщась от привкуса железа на языке. — И так, на чём мы …? — Когда его руки медленно поднимаются к воротнику ее платья, он остановился, когда Луэлла внезапно заговорила ледяным тоном. — Вы знаете, в прошлом люди охотились на крыс с собаками, которых разводили для этой работы. — Луэлла внутренне ухмыляется, услышав звуки замешательства от двух мужчин, когда она продолжает. — Но в настоящее время, поскольку эти собаки более популярны в качестве домашних питомцев, люди начинают использовать другие средства для уничтожения крыс. Ты знаешь, что это такое? — Черт… — пробормотал мужчина перед ней, присвистнув. — Я думаю, босс, должно быть, слишком сильно ударил ее по голове, потому что я понятия не имею, что она говорит… Луэлла разразилась смехом, который удивил даже ее саму: — Я не виню тебя, если ты не понимаешь. Что я пытаюсь сказать, так это… Двое мужчин застыли, уставившись на нее с широко открытыми ртами, когда повязка сползла с ее лица ровно настолько, чтобы дать им возможность хорошенько рассмотреть ее серебристо-голубые глаза, опасно светящиеся под челкой. — Вы и ваш босс — крысы, мой молодой хозяин — приманка… — … И я — яд… — Что за … — Никто из них даже не мог осознать, что произошло, и у них не было времени, чтобы их разум осознал, когда кровь разбрызгалась по стене, как по холсту.