Благородство служанки-ласточки обязывает

      Демоны — это порождения Ада, которых люди боялись и почитали; раса чудовищных, бессмертных и злобных сверхъестественных существ, в существование которых люди искренне верили. Все демоны обладают естественным инстинктом поглощать человеческие души для пропитания, и они считаются чистым злом; причина несчастий, боли, страданий и смерти.       Луэлла никогда не увлекалась религиозными учениями по многим причинам, поскольку она человек, который верит только в то, что видит, и свято верит в логику и здравый смысл, хотя она не уделяла слишком много внимания сверхъестественным вещам, поскольку она никогда в них не верит, просто отвергая этот факт как творческое воображение людей и сказки на ночь, чтобы напугать детей до усыпления.       То есть до сих пор.       «Что, черт возьми, это …?»        Луэлла стояла неподвижно, как статуя, не заботясь о том, что она промокла до костей под сильным ливнем, хлещущим по земле, и ее не волнует холодный ветер, который сопровождает его, чтобы согреть ее тело, наблюдая, как двое мужчин, которые объявили себя демоном и мрачным жнецом, сталкиваются друг с другом с такой силой, что это создает яростную ударную волну, от которой громко дребезжат окна.       Сцена, развернувшаяся перед ее глазами, заставила Луэллу осознать, насколько наивной она была.       «Себастьян — демон.»       Себастьян был демоном все это время, и она была ослеплена его добротой, которую она никогда не замечала. Нет… Она действительно замечала это, но она просто отметала намеки, которые были прямо у нее под носом все это время, думая, что это нормально для кого-то вроде Себастьяна.       Она должна была понять это, когда Себастьяну каким-то образом удалось выжить под пулями Адзурро и его людей, или в тот раз, когда он буквально выпрыгнул из движущегося экипажа невредимым и все же сумел вернуться в поместье раньше них, собрав список подозреваемых и алиби всего за несколько часов, в то время как Луэлле потребовались бы дни, чтобы собрать столько информации.       Все знаки были прямо перед ней, но она предпочла их проигнорировать.       И теперь реальность решила дать ей пощечину, как будто она идиотка; вероятно, так оно и есть, поскольку логическая сторона ее души все еще не хочет верить. Но она не может отрицать, что вещи, которые сейчас видит прямо перед собой, являются лишь воображением, которое создал ее разум, или иллюзиями, которые пытаются обмануть ее глаза.       В конце концов, кто был бы достаточно безумен, чтобы сражаться с настоящим безумцем, который орудует бензопилой размером с человеческое тело?       «Это безумие… Это не реально… Демонов не существует!»       Все логические мысли, которые пытались осмыслить то, на что Луэлла смотрит прямо сейчас, роятся в ее голове, заставляя съеживаться от головной боли, которая следует за этим. И все же, все эти мысли улетучились, чем дольше она смотрела, широко раскрыв глаза и рот, когда Себастьян и Грелль вступают в очередную бесчеловечную стычку, которая могла бы легко разорвать нормального человека на куски.       Это как наблюдать за битвой между сверхъестественными существами.       — Луэлла… Луэлла, приди к себя! — Твердый голос, наконец, вывел Луэллу из ее мрачных мыслей, и она не осознавала, что задыхается и застыла на месте, пока сильный рывок за рукав не вывел ее из задумчивости. Она моргает несколько раз, пытаясь собраться с мыслями, прежде чем ее голова поворачивается слишком медленно, чтобы быть нормальной, когда она смотрит в расширенный зрачок Сиэля.       — Луэлла… — Сиэль начал снова, его голос стал более серьезным, несмотря на дрожь. Но если она прислушалась достаточно внимательно, его голос звучал дрожащим, вероятно, от страха, который спиралью пронзал его тело. Он крепко сжимает ее дрожащую руку, как будто он слишком боялся, что она исчезнет, если он отпустит ее. — Пожалуйста… Я все объясню, как только это закончится, но мы не можем потерять тебя прямо сейчас!       — Я… — Луэлла остановила себя. Она не знала, что сказать, и что думать в этот момент. Как вообще она могла доверять чему-либо, что выходит из уст Сиэля сейчас, когда он напрямую связан с Себастьяном, что является демоном, который, как говорили, заманивает свою жертву сладкими искушениями и пожирает их души сразу после того, как они попали прямо в их руки.       Они скрывали от нее правду в течение двух чертовых лет, и хотя небольшая часть ее на самом деле согласна с решением Сиэля держать ее в неведении, поскольку она сама знает, что, возможно, недостаточно гибка, чтобы принять правду, которая сопряжена с большим риском, это все равно задело.       Что она должна была делать сейчас в этой ситуации? Кому она действительно может доверять? Что может сделать такой нормальный человек, как она?       Эти вопросы продолжают крутиться в ее голове, и все, что она хотела сделать сейчас, это заблокировать все мысли, свернуться калачиком в каком-нибудь месте, где она действительно может чувствовать себя в безопасности от всех заговоров и темных секретов, в которые ее внезапно втянули без предупреждения, и молиться, чтобы все это было просто сном.       Какая-то ее маленькая часть все еще упрямо отказывается принять эту ситуацию; ей хотелось кричать на Сиэля за то, что он лгал ей последние два года. Все, во что она верила, все, над чем она работала последние два года, все доверие, которое она наконец решила оказать Сиэлю и Себастьяну, как только она наконец выбралась из своей скорлупы, то чувство, что начинает рушиться и весь ее мир разваливается на части.       Все просто казалось… неправильным.       — Луэлла! — Дыхание упомянутой девушки прерывается, а сердце учащае биение в груди, когда она неуверенно переводит взгляд на Себастьяна. Несмотря на то, насколько темным был переулок, она могла смутно видеть два светящихся красных шара, смотрящих прямо на нее. Дрожь пробегает по ее спине в ту секунду, когда она осознает, кем они были.       «Глаза Себастьяна светятся.»       Луэлла бы закричала, если бы не была так ошарашена, словами не описать, что она чувствовала себя прямо сейчас, когда смотрела на дворецкого, разинув рот. Себастьян, кажется, чувствует, что происходит в ее голове, или это может быть чистый страх, который прекрасно отражается в ее расширенных глазах, и как бы ему ни было больно, он не бросается к ней, чтобы утешить ее…       Он знал, что это только заставит Луэллу вернуться в свою безопасную оболочку, поэтому ему потребовалось так много времени, чтобы уговорить ее выйти. В его бездонных глазах, кажется, таится некоторая грусть, но она была слишком отвлечена своими сумбурными мыслями, чтобы быть уверенной в этом.       — Я обещаю это тебе… что я объясню тебе правду, как только мы благополучно доберемся домой. — Луэлла знает, что она должна, по крайней мере, почувствовать облегчение или даже радость, услышав это, что они наконец объяснят что-то стоящее, что может прояснить то, что произошло сегодня вечером. И все же, из того, что она читала в фольклоре, демоны — упорные лжецы, так как же она могла доверять его словам?       Насколько она знает, они могут стереть ее воспоминания о сегодняшнем событии и продолжать жить так, как будто ничего не произошло вообще… Или, может быть, что-то подобное действительно происходило в прошлом, и она просто не осознавала этого.       Или, может быть, ее разум уже захвачен таким количеством безумных теорий, что она сама, возможно, сошла с ума. Она не удивится, если это действительно случится с ней…       Если демоны и мрачные жнецы существуют, то метод стирания воспоминаний тоже может существовать. Возможно, именно так этим сверхъестественным существам удавалось скрываться среди людей и не попадаться им на глаза неизвестно сколько времени.       Но все же… Что-то еще сильно беспокоит ее.       Если Сиэль хотел, чтобы Луэлла не узнала об их истинной сущности, почему он вообще позволил ей отправиться с ними в расследование?       — Я не собираюсь позволять тебе просто так убежать домой, ты знаешь?! — Угрожающее кудахтанье Грелля разносится по воздуху, сопровождаемое раскатами грома, которые раздаются над головой, когда он тянет за трос запуска своей бензопилы, и она кашляет, а затем ревет. — Мы с Косой Смерти полны оооочень энергией в эти дни, потому что на нашу добычу было слишком легко… — На лице рыжеволосого мужчины появляется безумная ухмылка, когда он бросается на Себастьяна, размахивая ревущим оружием над головой. — Охотиться!       Себастьян отступил всего на фут или около того, невозмутимый нападением, когда он смотрит на ущерб, нанесенный Греллем, когда он ударил своей бензопилой по тому месту, где он когда-то стоял.       Раскаленные искры и шрапнель разлетелись повсюду, когда земля раскололась от одного удара, но его глаза расширились от удивления, когда Грелль дернул за шнур, вибрация цепей взметнула землю и отбросила дворецкого назад.       — Себастьян! — Луэлла инстинктивно окликнула дворецкого, но быстро зажала рот руками сразу после осознания того, что она сделала. Она не знала, что на нее нашло в тот момент, но все, что она знала, это то, что крайняя забота о благополучии Себастьяна, по крайней мере, была реальной.       Возможно, часть ее просто не могла вынести мысли о том, что Себастьяну причинят боль…       Луэлла подняла глаза, чтобы увидеть Себастьяна, но, к ее удивлению, он выглядел… ошарашенным? Счастливым? Эмоциональным?       Она была смущена, увидев столько эмоций, промелькнувших в его светящихся красных глазах, но это длилось недолго, так как Грелль решил испортить настроение, которое у них было, размахивая оружием над головой, злобно смеясь, как сумасшедший.       — Я гораздо больше предпочитаю гоняться, чем быть преследуемой, Себастьянчик! Итак, давай устроим себе великолепный раунд розыгрыша?!       — Я уже просил вас воздержаться от таких мерзких изречений! — Себастьян быстро делает сальто назад, уходя от бензопилы, которая едва задев край его фрака и промахнувшись мимо его лица на дюйм, срезав при этом несколько прядей его черных волос, пока Себастьян стоит на безопасном расстоянии от Грелля. Рыжеволосый мужчина начинает смеяться, продолжая замахиваться бензопилой на Себастьяна, который уворачивается от оружия, так как пила разрезает все, что находится поблизости.       — Не будь таким! Ты подсядешь на мою малышку, как только почувствуешь вкус крови… Я уверен!. — Безумно ухмыляясь, Грелль делает выпад вперед, ударяя Себастьяна своей бензопилой, и двое дерутся, каждый успешно парирует атаку другого, пока Себастьян не хватает фонарный столб, оказавшийся рядом с ним, и блокирует им следующую атаку Грелля.       От удара полетели искры и железные осколки, а Грелль издал восхищенный свист:       — Ты не похож на него, но ты очень силен, Себастьян, дорогой~! ❤️ Это и меня согревает, да! Однако… настоящее шоу начинается сейчас! — Глаза Себастьяна дергаются, руки трясутся, так как ему с трудом удается блокировать бензопилу Грелля.       Мрачный Жнец сильнее прижимает свое оружие к единственной вещи, которая стоит между ним и дворецким, и на фонарном столбе начинают появляться трещины.       — Коса Смерти может перерезать уличный фонарь, как ветку! — Грелль, разразившись звонким смехом, легко прорезает фонарный столб и рассекает правую руку Себастьяна, заставляя дворецкого поморщиться от боли и быстро отстраниться от Грелля. Однако, к его удивлению, из его разорванной плоти хлынула не кровь, а полоски кинопленки, которые кружились вокруг него, открывая «воспоминания» внутри полосок. Сцены, которые он увидел, были такими, которые он сразу же узнал, и он внезапно почувствовал тошноту в животе.       — Так тебе это нравится, да? — Себастьян отводит взгляд, чтобы почти сразу же сердито посмотреть на Грелля, проводя языком по ухмыляющимся губам, в его зеленых глазах мерцает веселье. — Боль, которую ты почувствовав, должно быть, была довольно сильной, да? Это только что был небольшой талант, которым обладаем мы, жнецы… «Плёнка жизни». Мрачные жнецы получают список тех, кто должен умереть, и судят о них, воспроизводя их воспоминания с помощью «Записи». Мы смотрим на то, какими людьми они были и какими жизнями жили. Должны ли вы позволить им жить? Или вы должны убить их? Люди говорят, что вся жизнь проносится перед глазами, когда они находятся на грани смерти… Для тех, кто получит приговор «должен умереть»… Мы используем наши косы Смерти, чтобы отделить их воспоминания и души от тел, и для них это «Конец».       Себастьян усмехнулся:       — Я предполагал, что вы виновны только в плохих вкусах, но… Но вы тоже любитель подглядывать, не так ли? Поистине низший из низших.       — Non, non! Это наша работа, но… — Грелль увеличивает скорость бензопилы, замахиваясь на Себастьяна, готовый разрезать его пополам, но дворецкий быстро откатывается в сторону, чтобы избежать атаки. — Да, все в порядке! Признаюсь, мне было немного любопытно, что скрывается в прошлом таких прекрасных людей, как вы! Особенно, когда они кажутся плохими мальчиками! — Грелль внезапно исчез и снова появился прямо за Себастьяном, застав его врасплох, поскольку он был вынужден блокировать бензопилу Грелля обеими руками, который отталкивал его назад, пока не прижал Себастьяна к стене.       — Ты не сможешь играть в притворство, как ты это делаешь с людьми, дорогой ~ — Упомянутый дворецкий и Грелль смотрят друг на друга, Грелль со зловещей ухмылкой, а Себастьян нахмурившись. — Коса Смерти может разрезать воспоминания, души, измерения… и даже дьяволов! — Краем глаза он замечает, что бензопила Грелля медленно сползает вниз, оставляя грубые шрамы на стене позади него, и вздрагивает при первых признаках боли, покусывающей его плечо, когда он почувствовал, как клыки бензопилы разрывают ткань его одежды.       — Себастьян! — Луэлла не знала, что заставило ее начать двигаться; может быть, кровь, стекающая по руке Себастьяна, или выражение его лица, когда он борется в патовой ситуации с Греллем, но ее тело начало двигаться без раздумий, едва не споткнувшись на скользкой дорожке, когда она крепко сжала кулаки, блестящие ножи выскочили из-под рукавов, когда она попыталась броситься на помощь Себастьяну.       Однако на ее пути внезапно встает Мадам Ред, с маленьким ножом в руке она замахивается им на Луэллу, которая успевает вовремя отпрыгнуть назад, когда рыжеволосый мужчина едва успевает разрезать переднюю часть ее платья.       — Мадам Рэд! — Луэлла встала перед Сиэлем, ее инстинкт защитить Сиэля легко пересилил ее предыдущие потрясения, которые мучили ее обескураженный разум несколько минут назад, когда она приняла оборонительную позу, сердито глядя на Анжелину. — Почему …?       — Ты действительно хочешь спрашивать об этом? — Анжелина протянула насмешливым тоном, ее красные глаза скользнули вниз к разорванному платью Луэллы, открывая миру небольшую часть ее кожи, которую Луэлла быстро прикрыла рукой. Женщина вздохнула через нос и закрыла глаза. — Какой смысл спрашивать меня об этом сейчас? Когда мы становимся «сторожевым псом» и его «добычей». Если я не выслежу Сторожевого Пса, за мной будут охотиться. В таком случае … — Ее хватка на ноже усиливается, прежде чем она внезапно бросается на Луэллу, заставая врасплох и горничную, и ее молодого хозяина, когда Луэлла быстро приближается, чтобы защитить Сиэля, крепко обхватив его тело руками, и она вскрикивает от боли, когда Анджелина разрезает ее правую руку.       — Луэлла! — Сиэль ахнул, запах железа почти сразу ударил ему в нос, когда он широко раскрытыми глазами уставился на кровь, сочащуюся из новой раны Луэллы. — Ты… — Он замолчал, когда Луэлла ободряюще сжала его, рука, которая была обернута вокруг его плеча, переместилась вверх, чтобы положить ее ему на затылок, прижимая его лицо к груди Луэллы, чтобы скрыть его вид на ее рану.       — Все будет хорошо … — Последовали заверения Луэллы, ни ее голос, ни лицо не выдают легкого страха, который течет по ее венам, когда она гладит Сиэля по голове, все это время не сводя ледяного взгляда с Анжелины. — Я все еще не знаю, что здесь происходит… Но защита молодого хозяина на первом месте, вопросы потом!       «Это верно. Сейчас не время колебаться… Демоны… Мрачные жнецы… Сейчас это не имеет значения!»       Луэлла мягко указала Сиэлю встать позади нее, одной рукой крепко сжимая руку Сиэля, чтобы держать его ближе, в то время как другую держала перед грудью, лезвие, которое выскочило из перчатки, скрытой под ее рукавом, блестит в свете уличного фонаря.       «Моя работа сейчас — защищать моего спасителя, несмотря ни на что!»       — Госпожа, вы же лекарь! — обратился Сиэль к своей тете, пытаясь образумить ее. — Зачем вам убивать…?!       — Ты никогда не поймёшь! Никогда! — Анжелина прерывает его яростным рычанием, когда она бежит к Луэлле, поднимая свое оружие, прежде чем приготовиться обрушить его на Луэллу. — Никогда!        Сквозь барабанный стук дождя по земле глухо раздался металлический лязг, когда нож Анджелины попал в лезвие Луэллы, которой удалось блокировать ее как раз вовремя, когда она отталкивала женщину назад.       В тот момент, когда удивленный визг Анджелины достигает ее ушей, Луэлла немедленно воспользовалась этим как возможностью нанести удар, когда она набрасывается на женщину, которая пытается восстановить равновесие на ногах, ее длинная юбка взлетает вверх от ее внезапного действия, открывая такое дразнящее количество плоти, но это было совсем не то, что привлекло внимание Анжелины.       «Ножи?!»       Это верно. Блестящие, опасные ножи были прикреплены к поясу, который охватывал левое бедро Луэллы, и, одним движением руки горничной, один из ножей исчез с пояса, и в следующую секунду Анжелина обнаружила, что смотрит прямо на кончик холодного лезвия, быстро приближающегося к ее левому глазу. Чувство паники охватило рыжеволосую женщину, временный парализующий страх, пока она готовится к тому, что должно было произойти.       — Не убивай её, Луэлла!       Услышав голос Сиэля, нож остановился всего в нескольких дюймах от того, чтобы вонзиться в глаза Анжелины, заставив ее хватать ртом воздух и почти неспособной успокоить свое расшалившееся сердце. Она подняла взгляд, чтобы поглазеть на Луэллу, фиолетовые волосы прикрыли ее лоб.       — Молодой господин … — Низкое, опасное рычание, вырывающееся из горла Луэллы, заставляет любого, кто находится поблизости, вздрагивать. Тонкие волосы на затылке встают дыбом, когда горничная откидывает назад свои спутанные локоны, ее серебристо-голубые глаза сужаются при виде того, кто осмелился ее прервать, даже если этот человек был ее молодым хозяином.       — Она… — Луэлла указала на Анжелину своим ножом. — …собиралась убить нас, молодой господин! Она пыталась убить вас! Как я могла не поднять свой кинжал, если бы не хотела защитить своего благодетеля?       — Но все же…! — Сиэль плотнее натягивает ту маленькую защиту, которая у него есть от дождя, вокруг своего дрожащего тела, каждая капля, упавшая на его кожу, дает ровно столько прохлады, чтобы вернуть его разум к настоящему. — Это не значит, что я хочу, чтобы ты убила мадам! — Он остановился на секунду, чтобы проглотить комок, его губы сжались в твердую линию, чтобы остановить их дрожание.       — Я… — Сиэль смотрит прямо в глаза Луэллы, которые медленно расширяются при каждом слове, слетающем с его языка, как будто они обладают силой, способной найти отклик в ее каменно-холодном сердце. — Все, что я хочу знать, это действительно ли вы готовы сделать что-то, о чем потом пожалеете, что вы не будете так сильно отличаться от того, кто сделал вас таким!       Луэллу словно окунули в холодную воду, сердитая молния покалывала между ее пальцами. Раскаленный добела гнев рассеялся, как только появился.       — Я… — Она сделала несколько шагов назад, едва не споткнувшись о собственные ноги, когда она это делает, поскольку она неуверенно смотрит вниз на свои руки, которые дрожали так сильно, что ее нож находится в постоянной опасности выскользнуть из ее хватки.       «Я собиралась убить мадам Рэд…»       Она внезапно почувствовала, как к горлу подступает тошнота, когда она прикрывает рот дрожащей рукой, ее лицо побледнело, и она выглядела так, как будто ее вот-вот вырвет от всего стресса и вины, нахлынувших на нее.       «Я почти стал такой, как тот мужчина… Несмотря на то, что я поклялась не становиться такой, как он… Я …»       — Теперь ты меня жалеешь? — Анжелина выдавила из себя лающий смех, ее голос резкий и жестокий. — Не смотри на меня так… Такой сопляк, как ты, никогда бы не понял …! — Спокойная, но изнуряющая ярость перекатывается под ее каменным лицом, когда она делает выпад, слишком быстрый, чтобы Луэлла успела среагировать, и в мгновение ока ее рука крепко сжимает цель — горло Сиэля. — Я жалею… что кто-то вроде тебя …! — Мальчик хватал ртом воздух, бесполезно вцепляясь в руку Анжелины, которая перекрыла ему доступ воздуха, и использовал остатки своего дыхания, чтобы умолять за свою тетю, но ее глаза были безумны от такого гнева, который никто, даже член ее собственной семьи, не мог понять, когда она подняла кинжал над головой, готовясь вонзить его в сердце Сиэля.       —… Что такой человек, как ты, родился на свет!       Лицо Сиэля исказилось от невыносимой боли, когда Анжелина была готова опустить нож, в то время как Луэлла бросилась вперед, ее рука отчаянно тянулась к Сиэлю, в то время как ее рот был широко открыт в шоке, как будто она безмолвно звала Сиэля.       Уродливая ухмылка заиграла на лице Анжелины, когда она наслаждалась тошнотворным удовольствием от холодного лезвия, вонзающегося в плоть Сиэля, но она внезапно остановилась, ее глаза расширились от шока, когда Сиэль ненадолго превратился в лицо ее прекрасной сестры, прежде чем вернуться к своему прежнему облику.       «Сестра…?»       — Молодой господин! — Прежде чем Луэлла полностью осознала это, тошнотворный звук разбрызгивающейся крови достиг ее ушей, когда ее конечности замерли от огромной волны ужасного чувства, захлестнувшего ее. Она не могла точно определить, в чем причина этого ужасного страха, который пытался запустить ее инстинкты, чтобы убежать из этого места так быстро, как она может, но все, что она могла видеть, это оттенок чистой тьмы краем глаза, надвигающийся на Анжелину так быстро, что ни один из них не мог должным образом отреагировать вовремя.       Сиэль, однако, смог выйти из своего транса, когда обнаружил, что смотрит в пару светящихся красных глаз, переполненных холодной жаждой крови, направленных только на Анджелину, подняв свои похожие на нож пальцы над ее головой, готовый погрузить их в ее плоть.       Кажется, что после этого все движется так медленно, как в каком-нибудь клишированном боевике, столько мыслей и сценариев проносится в голове Луэллы, и, прежде чем она успела это осознать, ее тело начало двигаться само по себе. Луэлла пробежала мимо Сиэля и Анжелины, выронив нож, и на полной скорости помчалась к Себастьяну.       — Себастьян! Ты не можешь убить её! — Остальные могли только изумленно смотреть, их ноги были прикованы к земле, когда Луэлла бросилась прямо в объятия дьявола и крепко обняла его.       Удушливый запах железа сразу же ударил ей в нос, как мечи, когда чудовищное существо начало извиваться и бороться в ее объятиях, но все, что она могла сделать, это прижаться к нему так крепко, как только могла, уткнувшись лицом в его грудь, окутанную плащом тьмы.       Тихое хныканье заставило дворецкого остановиться в шоке:       — Пожалуйста, Себастьян… Ты пугаешь меня… — прошептала она.       Глаза Себастьяна расширились от удивления, его руки время от времени подергиваются, прежде чем они в конце концов обхватывают тело Луэллы, как будто она была слишком хороша, чтобы ее отпускать, медленно возвращаясь к нормальному состоянию, когда он прижимал ее ближе к своей груди.       — Что за черт? — Прищуренные глаза Грелля, которые были прикованы к отвратительной сцене перед ним, заставляют его раздраженно стиснуть зубы, затем он смотрит на кровавые кинематографические записи, которые вырвались из новой раны Себастьяна, когда он пожертвовал своей рукой в попытке убить Анжелину.       Воспоминания, содержащиеся в ленте фильма, были наполнены сценами, которые заставляют его грудь раздуваться от ревности. Это были сцены Луэллы и Себастьяна, каждая из которых отражала время, которое они провели вместе. Они оба не обращали внимания на любящий взгляд, который они бросали друг на друга, поскольку они просто довольны присутствием друг друга.       Грелль сжимает пальцами полоски пленки, сминая их своей смертельной хваткой.              «Отвратительно.»       — Себастьян…? — Тихо спросила Луэлла, надеясь, что Себастьян вернулся к нормальной жизни.       Секунды показались вечностью, пока Луэлла терпеливо ждала от него какой-то причины, прежде чем она заметила, что его пальцы слегка подергиваются, а голова поднята вверх. Взгляд в его глазах почти заставил ее захотеть отступить из-за пустоты в них. Он выглядел совершенно другим человеком. Его глаза были прикованы к Луэлле, казалось, надолго, но это было всего на несколько секунд. Они моргнули, прежде чем к ним вернулась часть жизни.       Себастьян раздвинул губы и прошептал:       — Луэлла…?       Услышав свое имя, слетающее с его языка, горничная мягко улыбнулась ему и кивнула. Она могла видеть, как облегчение омывает его, когда он медленно расслабляется, но он не отпустил ее.       Эта маленькая, логичная часть ее кричала на нее, говоря ей, что человек, которого она обнимала прямо сейчас, не тот, за кого она его принимает. Но она решила проигнорировать это, когда наклонилась, вдыхая его обычный одеколон, который всегда знает, как успокоить ее громыхающее сердце, хотя на этот раз он был смешан с запахом крови, удушающим и тошнотворным.       Положив голову Себастьяну на грудь, слегка забыв о том, что его сердце бьется быстрее, чем раньше, ее взгляд переключается на рану на его плече, и, видя, насколько она серьезна, никакой дождь не смог бы легко смыть всю кровь, которая теперь пропитала его промокшую от дождя форму.       — Твоя рука…       — Не смотри на это… — Луэлла почувствовала, как нежная рука легла ей на затылок, и глубже уткнулась лицом в грудь Себастьяна, на секунду закрывая ей зрение, прежде чем она, наконец, бросила мимолетный взгляд на его лицо. Выражение его глаз теперь было совсем другим, в отличие от дикой враждебности, которую он демонстрировал, когда пытался убить Анжелину, теперь они мягче, чем она знала, что глаза могут быть.       Это глаза, которые она знала, те, с которыми она знакома…       «Но…» — Руки Луэллы крепко вцепились в его рубашку, в ее голове кружились мрачные мысли. — «В конце концов, это было по-настоящему… Это был не сон.»       Пульсирующая боль в ее руке была доказательством того, что это был не сон. Она не могла проснуться, но с каждой секундой, которую она оставалась, боль только усиливалась.       Это был не сон. Все это не было сном, но что еще это могло быть? Она спрашивала себя снова и снова, ее сердце колотилось в груди, а легкие сжимались, удушающее давление оказывалось на ее и без того горящую грудь.                    Это должно было быть мечтой, но этого не могло быть. Это слишком ярко, слишком реалистично, слишком болезненно. Что еще это могло быть, она понятия не имела.       Это было по-настоящему. Демоны реальны. Мрачные жнецы реальны.       Сверхъестественные существа существуют.       Мадам Рэд на самом деле пыталась убить ее и Сиэля.              Она была настоящей виновницей всех ужасных убийств. Но этого не может быть, этого бы не было. Она бы проснулась, сейчас. У нее были дела по дому, которые нужно было сделать, книги для чтения, вязание, она, как всегда, приветствовала мадам Ред, когда та решала нанести Сиэлю визит, и смеялась вместе с Себастьяном, когда они жеманничали при виде доброй женщины, поддразнивающей ее любимого племянника.       Это реальность.       — Почему, Себастьян, дорогой! У тебя есть мужество! ❤️ Подумать только, что ты пожертвуешь рукой, чтобы спасти это отродье… Но… — Что вернуло ее к вниманию, так это голос Грелля, насмешливый и игривый. Потребовалось мгновение, чтобы ее зрение сфокусировалось, нацелившись на нем, и она вздрогнула при виде Грелля, вырывающего свою бензопилу из стены, обломки падают к его ногам. — Но вы — совсем другое дело… мадам! — Возмущенные глаза Грелля переместились на Анжелину, которая вздрогнула, почувствовав его пронзительный взгляд, устремленный ей в спину. — Сейчас же идите и убейте это отродье, слышите?!       — Нет… — хныкала Мадам, ее руки отчаянно хватались за грудь, а глаза горели от наворачивающихся слез. — Я не могу… я не могу убить этого ребенка…!       Глаза Грелля сузились.       — Как вы можете говорить это сейчас?! После того, как ты изрубила всех этих женщин! Если ты не убьешь его, он убьет тебя! И после того, как я пошел на все эти неприятности, помогая тебе!       — Но… Но…! — Сжав руки в кулаки, Анджелина повернулась лицом к рыжеволосому жнецу. — Это ребенок моей сестры… — Никто из них не успел опомниться, как бензопила полетела в сторону Анджелины, которая не успела среагировать достаточно быстро, как бензопила пронзила всю ее грудь.       С кончика бензопилы капала густая красная кровь, на губах Грелля играла глубокая гримаса, а Луэлла могла только смотреть в отчаянии и ужасе.       — Я так разочарован в вас, мадам Ред. — В глазах Грелля читалось явное разочарование, когда он, не тратя ни минуты на Анджелину, одним ужасным движением вырывает пилу из ее груди. — Не могу сказать, что меня хоть капельку волнует эта некрасивая женщина, в которую вы превратились!       Сиэль, однако, все это время беспомощно смотрел прямо на Анджелину. Его конечности неудержимо тряслись, когда он смотрел, кровь хлестала из груди и рта мадам Рэд, за чем следовали видеозаписи с ее прошлым, которое она так отчаянно хотела забыть.       

***

      — Ан… Анджелина! — Молодая девушка с заплетенными в косу светлыми волосами несколько раз моргает, оживляясь при звуке прекрасного голоса, зовущего ее по имени, когда она отрывает взгляд от своей книги, ее губы улыбаются, когда она видит красивую женщину с длинными волосами цвета клубники, идущую к ней. Ее походка кажется гибридом ходьбы и танца, признаком того, что с ней произошло что-то хорошее. И если этого было недостаточно, то широкая, сияющая улыбка на ее лице определенно доказывает это.       — Здесь я снова вижу. — Женщина с рыжеватыми волосами хихикнула, ее глаза метнулись к одинокому подиуму, где всегда прячется ее младшая сестра, ее нос занят, уткнувшись в трудные книги, совершенно не подозревая о нежных цветах, распускающихся вокруг нее. Она улыбается появившемуся румянцу на щеках рыжеволосой девушки, когда хватает ее за руку. — Отец зовет тебя. У него гость, с которым он хотел бы нас представить.       — Э-э-э?! — Девушка начинает паниковать, нервы берут верх, когда она неохотно отрывается от своего места. — Но я так одета… — Она внезапно вскрикнула и вздрогнула, когда почувствовала, как нежные руки сестры провели по ее волосам, расчесали их, а затем погладили грязь с ее юбки. — С-сестра?!       — Вот, — девушка застыла от удивления, когда старшая девочка положила что-то за ее левое ухо. Это была роза, прекрасная белая роза, которую постоянно носила ее сестра. — Готово! — Она сделала шаг назад, чтобы полюбоваться своей работой, мысленно похлопав себя по спине, а затем подмигнула сестре. — Ты выглядишь просто очаровательно. Все будет хорошо!       Не имея ничего другого сказать, и не придумав никаких оправданий, юная Анжелина неохотно позволила старшей сестре потянуть ее за собой, пока они возвращались в особняк.       — Ты снова читаешь? — начала ее старшая сестра с пытливым взглядом, глядя на Анжелину через плечо.       — Да. Я хочу изучить множество предметов и стать врачом. Я хочу найти лекарство от твоей астмы, сестра. Я непривлекательна и чувствую себя не в своей тарелке на балах, так что, возможно, я не смогу выйти замуж… — Чем больше Анжелина говорила, тем тяжелее и тяжелее эти слова ложились на ее плечи. Все, что она говорила, было правдой.       Она не была такой красивой, как ее старшая сестра; у нее не было роскошных волос, которыми восхищались мужчины и завидовали женщины, у нее не было ее милой и любящей личности, которая легко затягивала в сердце каждого. И что хуже всего, она ненавидела свои красные волосы, которые унаследовала от отца. Не то чтобы ее отношения с отцом были напряженными, она до смерти любит его и свою семью, но она прикрывает волосы и удлиняет челку, чтобы скрыть лицо, когда находится среди новых людей.       — Что ты говоришь?! — Анжелина взвизгивает от удивления, когда ее сестра хлопает себя ладонями по обеим щекам, громкий звук эхом разносится в воздухе. Все, что делала Анджелина, это ошеломленно смотрела на свою сестру, тепло ее рук просачивалось на ее лицо. — Он прекрасен и умен. Тебе следует быть более уверенной в себе. И давай не забывать…       Младшая девочка громко взвизгнула от удивления и ужаса, когда руки ее сестры обхватили ее за талию и крепко сжали груди.       — Ты ужасно одаренная! Я ооочень завидую!       — Сестра?!       Здоровье моей старшей сестры Рейчел было хрупким. Но она была доброй и красивой, и не важничала. И я любила ее. Я любила и завидовала ее мягким льняным волосам, которые были точь-в-точь как у нашей матери. Я встретила «его», когда мне было пятнадцать.       — Рейчел, Анджелина, — Мужчина постарше в гостиной, предположительно отец сестер, серьезно рассматривает пару, указывая рукой на другого мужчину, который стоял рядом с ним. — Передайте ваши приветствия графу Фантомхайву.       Очаровательная улыбка появляется на губах красивого мужчины, когда он приветствует их:       — Как поживаете?       Сердце Анджелины замирает, когда он перенаправляет эту улыбку на нее.       Я презирала свои красные волосы, которые были такими же, как у моего отца. И я ненавидела красный цвет.       — Почему ты прячешь свои красные волосы?       Однажды красавец граф спросил застенчивую девушку, сидящую у подиума, ее взгляд был устремлен куда угодно, только не на него, она стеснялась встретиться с его великолепными голубыми глазами.       Она покрутила косу вокруг пальца, прежде чем наконец набралась смелости ответить:              — Я не такая красавица, как моя старшая сестра, так что… И волосы у меня тоже не такие…       — Ты не должна так стыдиться того, что отличаешься от других. Это придает тебе характер. — Анжелина почувствовала, что ее сердце начало колотиться, когда она подняла голову, но ее глаза расширились, а на щеках расцвел розовый румянец, когда она встретила очаровательную улыбку молодого Фантомхайва. — Твои красные волосы действительно прекрасны. Это цвет ликориса, цвет, от которого пылает земля. Красный цвет тебе очень идет… и ты должна больше гордиться им.       И потом, я… отрезала свою челку.       Я полюбила свои волосы, которые были такими же, как у моего отца. И я полюбила красный цвет.       И я полюбила «его».       — Моя леди. Граф Фантомхайв здесь! — Как только эта замечательная новость достигает ушей Анджелины, она, не теряя времени, накладывает лучший макияж, надевает лучшее платье, которое у нее есть, что-нибудь достаточно красивое, чтобы привлечь к себе внимание молодого Фантомхайва.       «Интересно, он снова сделает мне комплимент?»       Она напевала себе под нос, на ее лице сияла улыбка, когда она весело направлялась в гостиную, где ее ждал граф.       Когда «он» навестил меня, я надела красное, которое, по его словам, мне шло.       В тот момент, когда Анжелина открывает дверь, ее встречает зрелище, которое заставляет ее остановиться в шоке. Там, перед ней, были ее любимая сестра и мужчина, которого она нежно любила, их руки были переплетены, как будто они были кусочками головоломки, идеально подобранными друг к другу, их улыбки были еще более лучезарными, чем обычно, когда они вместе, и она просто не могла игнорировать то, как граф смотрел на ее сестру. Она узнавала этот взгляд где угодно. Это был тот взгляд, которым ее отец смотрел на ее мать всякий раз, когда они думали, что они одни, этот взгляд полного обожания и любви.       Почему она почувствовала, как в ней зашевелилась ревность при виде этой идеальной пары?       — Ах, наконец-то ты здесь! — Рейчел радостно просияла. — Ан, у нас для тебя хорошие новости!       «Мужчина», которого я нежно любила, собирался жениться на моей старшей сестре, которую я нежно любила. Я надела свое любимое красное платье на их свадьбу. Если бы двое, которыми я так дорожила, были счастливы… Тогда я тоже была счастлива.       Или такой я должна была быть…       Рейчел проснулась, когда новорожденного младенца нежно баюкали у нее на руках, мягкое шуршание, исходящее из свертка, вызвало улыбку на ее лице. Это был красивый мальчик.       — Я рада, что он родился у нас … — Слезы боли после рождения ее сына дают о себе знать на щеках Рейчел, она слегка прижимается головой к ребенку, прежде чем поднять взгляд на Анжелину, которая стояла рядом с ее кроватью и с удивлением смотрела на своего племянника. — Ань, ты держи его. Он твой племянник.       В покрасневших глазах Анжелины было что-то вроде любопытства и нежности, когда она смотрела, как малыш зевает и сворачивается калачиком в объятиях матери, кутаясь в свои одеяла. Анжелина очень нежно и медленно протянула руку, бережно укачивая младенца на руках. Она медленно расслабляется, улыбаясь младенцу, который ворковал в ответ. Его маленькое личико светилось изнутри, а миниатюрные пальчики крепко сжали ее руку.       — Он такой маленький…       Мой возлюбленный и моя любимая старшая сестра…       — Когда он вырастет, пожалуйста, много играйте с ним, — Анжелина немедленно всем сердцем согласилась. В этом мире не было ничего лучше, чем играть со своим племянником. Был мирный и расслабленный момент, прежде чем Рейчел заговорила, вызвав волну ревности в ее крови.       — Твой нос точно такой же, как у него! — Рэйчел тихо засмеялась, нежно тыча младенца в нос, совершенно не подозревая о последствиях своих, казалось бы, невинных слов в адрес сестры.       Я снова начала презирать красный цвет — после этого я начала посещать множество светских мероприятий, которые когда-то ненавидела. Я порхала с одного бала на другой, с великолепным макияжем и в ярко-красных платьях. И вскоре люди называли меня Мадам Рэд. Но я также с головой ушла в учебу и, вопреки желанию родителей, получила лицензию на медицинскую практику.       — Какие они живые. — Раздался знакомый, но новый голос, звучащий как нежнейший звон колокольчиков, когда таинственная женщина с фиолетовыми волосами села рядом с Рейчел, ее глаза были безмятежно закрыты, когда она легкими движениями кисти слегка поглаживала холст картины, ее губы растянулись в задумчивой улыбке, когда она наблюдала, как Анжелина играет с юными Сиэлем и Элизабет, гоняясь за ними по всему саду, и дети взвизгнули от восторга, когда она поймала их, заключив в медвежьи объятия.       — Боже, я уже могу сказать, что это еще один прекрасный портрет, Кларисса. — Глаза Рейчел мерцают от волнения и благоговения, когда она наблюдает, как рука женщины с фиолетовыми волосами, Клариссы, инстинктивно перемещается к месту, рисуя новую картину. — Каждый раз, когда ты приходишь сюда, я не думаю, что когда-либо видела тебя без краски на руках и штриха в волосах.       — Что я могу сказать? Мне нравится рисовать. Это часть меня. — размышляла Кларисса и тихо рассмеялась, когда вокруг нее собралась целая толпа, пытающаяся украдкой взглянуть на ее портрет. Юная Элизабет подпрыгивает на своих крошечных ножках, пытаясь хорошенько рассмотреть полотно, прежде чем она решит просто взобраться на колени Клариссы, победоносно вскидывая руки в воздух, как только ей это удается.       — Ах, нечестно! — Мальчик надулся, дергая Клариссу за рукав, когда он взволнованно прыгает вверх-вниз. — Я тоже хочу это увидеть!       — Вы, ребята, самые милые. — Отложив кисточку в сторону, Кларисса внезапно заключила маленькую девочку в объятия, которая издала удивленный визг, прежде чем разразиться приступом хихиканья. — Я уверен, что мои дети были бы рады вас видеть.       — Как пока продвигается портрет? — Спросила Анжелина, подходя к группе, внезапно сбивая маленького Сиэля с ног, когда он завизжал от восторга, смеясь, когда она прижалась щекой к его лицу.       — Пока все хорошо… Хотя… — Пожилые дамы бледнеют, когда Кларисса поворачивает к ним голову, каждая такая очаровательная улыбка на ее лице заставляет их нервно потеть. — Я бы предпочла, чтобы вы все перестали двигаться и действительно позволили мне закончить этот портрет … — К счастью, два воплощения «невинности» были настолько невежественны об атмосфере в воздухе, иначе они бы убежали, выплакивая свои маленькие сердечки.       — П-Простите… — Женщина нервно смеется, ставя Сиэля на ноги, наблюдая, как маленький мальчик хватает Элизабет за руку и тащит ее по саду. — Ну, ты же знаешь детей. Они просто настолько живые и энергичные, что едва могли устоять на месте пару секунд…       — Аминь этому. — Три женщины смотрят друг на друга, прежде чем разразиться приступом смеха. Кларисса вытерла воображаемые слезы и издала тихий тоскливый вздох. — Я очень завидую вам, леди Рейчел.       Девушка с русыми волосами приподнимает бровь при этих словах:       — Простите?       — В последнее время в доме становится все меньше и меньше оживления. Мой муж так сосредоточен на своей работе с момента прорыва в его компании, мой старший сын занят изучением медицины, а моя вторая дочь берет уроки этикета. — Еще один вздох вырвался у Клариссы, когда она, нахмурившись, приложила руку к щеке. — Все, что у меня осталось, это моя младшая дочь Луэлла, которая будет сопровождать меня. Но даже у меня есть работа, поэтому я не всегда могу играть с ней… Я беспокоюсь, что Луэлла чувствует себя одинокой из-за нашей работы.       — Правда? Я вообще не могу себе этого представить… — Анжелина смотрит в сторону, легко представляя молодую Луэллу. Она была по крайней мере на десять лет старше Сиэля, но она была уже такой зрелой для своего возраста. Трудно поверить, что она была девочкой-подростком, когда она уже достигла уровня, на котором даже взрослые были удивлены тем, насколько она умна.       Как ни странно, Луэлла напоминала ей ее молодую себя.       — Она такая взрослая, что трудно представить ее дующейся… — пробормотала Рейчел, на что Анжелина кивнула в знак согласия. Рейчел, похоже, что-то обдумывала, ее глаза были прищурены, а губы поджаты, что свидетельствовало о том, что она разрабатывает план, который будет либо хорошим, либо плохим.       — Я знаю! — внезапно воскликнула светловолосая женщина, сцепив руки вместе достаточно громко, чтобы привлечь внимание Ангелины и Клариссы. Ухмылка на ее лице и волнение в глазах сказали им, что она задумала. — Почему бы вам не взять Луэллу с собой в следующий раз? Дети будут просто в восторге от вашей дочери! А мой сын очень дорожил куклой-кроликом, которую она сделала для него в прошлый раз!       — О? — Клариссу, кажется, позабавила эта идея, она наклонила голову. — Ты уверена в этом?       — Конечно!       — Боже, как вы добры. Большое спасибо, леди Рэйчел.       — Говоря об этом … — Рейчел переводит взгляд на свою младшую сестру и одаривает ее застенчивой улыбкой. — Извините, что позвонила вам, чтобы дети были с вами в такой напряженный день. Я чувствую себя немного виноватой за то, что ты всегда играешь с ними.       — Я не возражаю! — Анжелина усмехается, пренебрежительно махнув рукой. — Я люблю детей, и …       Дети и их домашний питомец, большая черная борзая, внезапно останавливаются как вкопанные и оживляются, когда дверь в сад внезапно распахивается, и они радостно сияют, увидев пожилого мужчину, приветствующего их теплой улыбкой.       «Это отец!»       Глаза Анджелины расширились, а сердце учащенно забилось, когда она обернулась и увидела, как дети бегут прямо в объятия графа, счастливо улыбаясь и смеясь вместе.       Моя любящая сестра и ее муж. Мой обожаемый племянник и его двоюродный брат. Люди, которые были мне дороже всего. Но… где-то внутри меня всегда была эмоция, которую я не могла отпустить…       Итак, я вышла замуж за мужчину, с которым познакомилась на балу. Я сказала ему: «Есть человек, которого я не могу забыть». Но в ответ он сказал: «Я не возражаю». Он был искренним и честным человеком. А потом я обнаружила, что у меня будет ребенок.       Анжелина мечтала об этом, когда была совсем девочкой; счастливо выйти замуж за мужчину, который любит ее такой, какая она есть, родить прекрасного ребенка, которого она будет лелеять вечно, и просто проводить свои дни со своей самой драгоценной семьей, совсем как ее старшая сестра. Было время, когда она думала, что никогда не выйдет замуж из-за цвета своих волос и потому, что она не была такой привлекательной, как Рейчел.       И вот она здесь, сидит у камина, который казался еще теплее из-за растущего живота, который она баюкала. Анджелина с любовью улыбается, когда ее муж опустился на колени рядом с ней, его руки лениво обвились вокруг ее талии, прижимаясь щекой к ее вздувшемуся животу.       — Это мальчик? Или девочка?       Женщина же, хихикая говорит:       — Мужчины такие нетерпеливые. Мы пока не знаем.       Он лелеял меня… И я была счастлива…       …Или так и должно было быть.       — Ваш муж умер при падении. У вас произошло внутреннее кровоизлияние, поэтому мы хирургическим путем удалили вашу матку вместе с ребенком. Это был единственный способ спасти вашу жизнь…       Это было буквально первое, что услышала Анджелина с того момента, как очнулась на больничной койке. Не было никаких «Как ты себя чувствуешь?» или «Я так рад, что ты жива».       Просто холодная, жесткая реальность, которая ударила ее по лицу. Как она должна реагировать в такие моменты? Должна ли она выплакать все глаза, проклиная бога за то, что он забрал ее драгоценную семью? Или просто сидеть, смирившись с тем, что с ней произошло, и жить дальше?       Честно говоря, она понятия не имела.              Что она сделала, чтобы страдать от этой проклятой жизни?       Моя сестра и Кларисса часто навещали больницу, чтобы подбодрить ее.       И как бы она ни была благодарна за их компанию, она чувствовала себя… пустой. Как будто внутри нее была зияющая дыра, из-за которой ей хотелось кричать от всего сердца.       Время от времени ее рука подсознательно ложилась на живот, как будто таким образом она могла почувствовать тот крошечный толчок, которого она всегда с нетерпением ждала. Или она просто тупо смотрела на дверь, как будто ожидая, что ее муж ворвется с самыми красивыми букетами, которые только мог найти, пытаясь развеселить ее поцелуями, которых она так жаждала.       Но все, что она получает, — это ее любимая сестра и друг. Она искренне любит их и ценит то, что они для нее сделали, но это также означает, что она должна принять тот факт, что и ее ребенок, и ее муж ушли… навсегда.       С момента трагического происшествия прошло несколько недель. И затем, однажды…       — Я слышала от доктора! Говорят, ты скоро сможешь выписаться из больницы! — Воскликнула Рейчел, лучезарно улыбаясь своей младшей сестре.       — Спасибо тебе и Кларисе.       — Тогда мы должны отпраздновать! Я знаю! — Женщина с рыжеватыми волосами подняла палец, игриво подмигивая своей сестре. — Мой сын скоро будет отмечать свой десятый день рождения. Почему бы нам тогда не отпраздновать твое выздоровление вместе?!       Анджелина морщится.       — Н-но …       — Не волнуйся! — Молодая женщина чуть не закашлялась от силы, с которой Рейчел не слишком нежно похлопывала ее по спине. — Правильный способ отпраздновать выздоровление — это выпить и повеселиться с большим количеством людей!       И затем… этот день настал.       «В конце-концов… Я не могла отказаться.»       Анджелина вздохнула про себя, прислонившись к дверце экипажа, вялым взглядом наблюдая за проплывающим мимо пейзажем.       «По правде говоря, у меня не было желания идти. Ибо я… Я…»       Внезапно карета резко остановилась, вырвав женщину из ее мыслей. Недоумевая, почему экипаж остановился без предупреждения, она высунула голову из окна и окликнула кучера:       — Почему внезапная остановка?       — М-мадам! Вот так…!       Взглянув туда, куда указывал экипаж, сердце Анджелины остановилось.       Цвет… Этот окрасило серое декабрьское небо…       Гнилостный запах удушливого дыма почти обжег глаза Анджелины, когда она полностью остановилась, ее сердце бешено колотилось, когда она смотрела на сгоревшее дотла поместье Фантомхайв — пылающий красный огонь напомнил ей о цвете, который она презирала.       … Красный.