***
Небо было черным, спокойствие сочеталось с поэзией звезд. Это была мягкость, которая должна была заставить тело и мозг отдохнуть и позволить сердцу вернуться к своему размеренному ритму. Но не Луэлла. «Это должно быть последним …» — Усталый вздох вырвался у Луэллы, когда она отставила в сторону последнее вымытое блюдо, прежде чем вытереть руки полотенцем, хотя ее движения замедлились, когда она обнаружила присутствие кого-то, стоящего прямо за ней. — Тебе что-нибудь нужно? — Раздраженно спросила она, недовольно фыркнув, когда услышала низкий, восхищенный свист позади нее. — От тебя действительно ничто не ускользает? — горничная со скукой посмотрела через плечо, чтобы увидеть Бард, прислонившегося к двери со скрещенными на груди руками. Его бровь элегантно приподнялась, когда их взгляды на мгновение встретились, прежде чем он нахмурился, когда она отвернулась от него, решив вместо этого отвлечься, играя со своей косой. Было совершенно очевидно, что Луэлла измотана, судя по выражению ее лица, которое было похоже на лицо трупа, не просто осунувшегося, но и полностью утратившего свою обычную живость, как будто она оставила свой дух уютно устроившимся под одеялом. Ее веки опустились, и он слегка склонил голову, без сомнения, пьяный от усталости после бессонных ночей. — Ладно, выкладывай. — Бард лишь получает растерянный взгляд от младшей служанки, когда подходит к табурету и садится на него, скрестив ногу на ногу, опираясь локтем на кухонную стойку, чтобы прислониться щекой к ладони. — Ты поссорилась с Себастьяном и молодым господином, не так ли? Луэлла хотела закатить глаза: — С чего ты это взял? — Она старается не сорваться, но голос все равно выходит резким. — Потому что это довольно очевидно. — Шеф-повар закрутил сигарету, пока говорил, его ухмылка растягивалась. — Я не знаю, что происходит с вами тремя с тех пор, как вы вернулись с похорон, но я действительно думаю, что вы все должны решить это как можно скорее. Вы, ребята, начинаете нас пугать и… Посмотри на себя! — он жестом показал на всю Луэллу. — Ты выглядела как зомби! Без обид, но серьезно… Ты выглядела так, будто не спала несколько дней. — Неужели?. — Девушка на мгновение уставилась на Барда, размышляя, стоит ли ей просто игнорировать его или нет, прежде чем выпустить победный вздох. — Ты же не оставишь меня в покое, если я буду тебя игнорировать? Бард усмехнулся: — Нет. Положив сигарету в угол рта, его длинные пальцы порылись в кармане и, наконец, достали спичку: — Это совсем на тебя не похоже… Я имею в виду, это, возможно, первый раз, когда я вижу, чтобы ты вела себя так по-детски» — Что ты… — Луэлла остановилась. По-детски? Она? Ведет себя как ребенок? Это… первый раз, когда кто-то сказал ей это в лицо. На самом деле, возможно, это первый раз с тех пор, как она вела себя… по-детски, или как там Бард хочет это назвать. Служанка медленно поднесла пальцы к губам и слегка провела кончиками пальцев по мягкой коже, после чего задумчиво поджала губы. Это слово было для нее чужим. С самого детства она никогда не вела себя как ребенок из-за этого человека… Она была безэмоциональной марионеткой, которую заставляли делать все, что он скажет. Даже, если это должно было быть оскорбительно, почему она чувствует легкую дрожь внутри? «Но он прав…» Луэлла впилась ногтями в свою плоть, пожевав губу и опустив взгляд на землю, так как не могла не чувствовать угрызений совести за свои действия по отношению к Себастьяну. Это было действительно непозволительно — игнорировать его последние несколько дней, как будто его не существует. Она знает, что то, что она делает, не только делает отношения между ними еще более неловкими, но и влияет на окружающих… Но она просто не могла ничего с собой поделать. Что она должна была сказать Себастьяну и Сиэлю? Она не может просто подойти к ним и сказать: «Эй, простите, что избегала вас. И теперь, когда я знаю, что ты демон и все такое, ты собираешься убить меня, чтобы сохранить свой секрет?» Это, пожалуй, самый быстрый способ для Луэллы попрощаться с этим миром. — Бард. — Луэлла начинает серьезно, внимательно рассматривая его. Она не уверена, следует ли ей спрашивать о том, о чем она собирается спросить, но ей просто нужен ответ на это. — Что бы ты сделал, если бы случайно узнал самый большой секрет от друга? Как секрет, меняющий жизнь, который навсегда изменит твой взгляд на мир и на твоего друга… Что бы ты сделал тогда? Бард успокаивается, и все остатки беспечного смеха исчезают из его глаз. Он смотрит на Луэллу слегка прищуренными глазами, что начинает заставлять ее нервничать. — Ну… я думаю… Ну, если бы это был я, я думаю, что постараюсь принять это. — шеф-повар наконец ответил, и Луэлла не могла не уставиться на него так, как будто у него выросло две головы. — Я имею в виду, это будет нелегко, это точно… Но, несмотря на это, они все еще мои друзья. У них должна быть причина скрывать этот секрет от меня… Пытались ли они защитить меня или что-то совсем другое, я не могу убежать от правды сейчас, не так ли? — Ты прав по этому поводу… Но что, если этот секрет изменит ваши отношения с этим другом? — Она продолжала настаивать. — Значит, так. Это зависит от того, что ты собираешься делать дальше. — Бард чиркает спичкой по шероховатой бумаге, с шипением возвращаясь к жизни. Через несколько мгновений это было пламя, крошечный ад, который осветил комнату. Луэлла наблюдала за этим, за пламенем, которое появилось от простого движения руки шеф-повара, прежде чем он прикурил от него сигарету. — Хочешь ли ты принять этот секрет или нет, это твой выбор… Я не могу с уверенностью сказать, что выбор, который ты собираешься сделать, узнав этот большой секрет, будет хорошим или плохим, но что я могу сказать, так это то, что сначала ты должна выслушать, что они скажут, и позволить своему сердцу решать. — Пусть мое сердце решит? — задыхаясь, повторила Луэлла и моргнула, когда Бард указал пальцем на ее грудь, где находится сердце. — Верно. — Шеф-повар ухмыляется ей закрытыми глазами. — Что говорит твое сердце прямо сейчас? — Мое сердце… — Как бы ей ни хотелось наброситься на него за нереальность и нелогичность даже мысли о такой нелепой вещи, служанка на мгновение закрыла глаза, прижав руки к груди. Когда она думала о тех временах, проведенных с Себастьяном, она чувствовала, как нежное тепло разливается по груди от того, что ее хотят, что она нравится, что кто-то видит в ней равную, несмотря на ее прошлое. — Это ни о чем не говорит. — Бард чуть не падает со своего места от монотонного ответа Луэллы, но если бы он внимательно наблюдал, то заметил бы, как уголки ее губ дернулись от улыбки, когда она весело смотрит на него. — Какого черта? — быстро опомнился шеф-повар, бросив на нее раздраженный взгляд и запустив пальцы в волосы. — Это было слишком внезапно… — Да, это было. — Старший мужчина не успел вовремя среагировать, когда Луэлла выхватила сигарету из его губ, и он закричал в знак протеста, наблюдая, как горничная бросает ее в урну с мусором. — Не кури перед сном. Это вредно для здоровья. — Ты такая зануда … — он быстро поднимает руки в притворной капитуляции, когда Луэлла бросает на него взгляд. — Хорошо, прекрасно. Я ухожу. Тебе тоже следует лечь спать, а завтра поговорить с Себастьяном и молодым хозяином. — Я подумаю об этом, — С этими словами Луэлла пожелала Барду спокойной ночи, когда он покидал кухню. Тишина немедленно поглощает ее, однако на этот раз она была менее властной, чем обычно. «А теперь…» — Луэлла хватает лампу с кухонной стойки, игнорируя пульсирующую боль в черепе, когда возвращается в свою комнату. Но она быстро обнаруживает, что ее ноги едва касались пола, и в целом ее хромота выглядела слишком тяжелой для нее, как будто она лично боролась с гораздо большей гравитацией, чем все остальные. Ее сердце все еще болит, но она уверена, что это просто сонливость, давящая на нее. С каждым шагом, который она делала, ее желудок сжимался и болел все сильнее, но она была уверена, что справится с этим. Ее спальня прямо за углом, и она просто отоспится, как обычно. Это ничего не значило… это было то, что она хотела сказать себе. Проходят секунды, и ее состояние начинает ухудшаться, как будто все дни истощения и стресса, которые она пыталась игнорировать, наконец берут над ней верх. «Все в порядке. Это просто головная боль. Ничего серьезного…» Она продолжала говорить себе это, но ее глаза затуманились, поскольку она изо всех сил пыталась игнорировать головную боль, которая постоянно колотилась о ее череп. Вдруг она споткнулась, ее нога зацепилась за неровный ковер, а лампа упала на пол с грохотом, пламя рассеялось при ударе, и в тот момент, когда ее тело уже собиралось упасть на пол, рука тут же появилась из ниоткуда и поймала ее руку, притянув ее обратно к широкой груди, которую она с удовольствием обнимала бы весь день. Но она была наполовину опьянена сном, и ее разум сейчас был не в том месте, где нужно, так что она могла просто свалить все на это. «Так тепло…» — Луэлла едва могла поднять голову, словно такой подвиг был для нее слишком сложным, и она решила прижаться грудью к источнику этого тепла, и, в конце концов, усталость одолела ее, и она заснула в чьих-то объятиях. — Дорогая моя… Если бы меня здесь не было, я бы нашел тебя спящей на земле на следующее утро, — Пара мягких, светящихся красных глаз смотрела на спящее лицо Луэллы, наблюдая, как поднимается и опускается ее грудь при каждом вздохе. Она выглядела восхитительно спокойной во сне, лежа на его груди, его тепло проникало в ее тело и создавало приятный уют. Однако он быстро заметил темные мешки под ее глазами и нахмурился. «Это определенно выходит из-под контроля…» — Он вздохнул, нежно потерся лицом о ее голову, прежде чем отнести ее обратно в спальню. К счастью, Себастьяну не потребовалось много времени, чтобы добраться до ее комнаты, он осторожно открыл дверь, положил Луэллу на кровать так осторожно, как только мог, не разбудив ее, и натянул одеяло на ее тело. Мягкость одеяла, окутывающего ее, вызвала счастливый вздох удовлетворения на ее губах, и она уткнулась в подушку, пока он стоял и смотрел, как она спит. Ее дыхание было хриплым и неровным, но легкая улыбка выглядела умиротворенной. Ее фиолетовые волосы украшали тело, когда она лежала, рассыпаясь вокруг ее головы, как ореол. Он мог бы солгать, если бы сказал, что ему не понравилось ангельское выражение ее лица, когда она укрылась одеялами и подушками, погрузившись в свои мысли. «Она выглядела такой умиротворенной…», — улыбается дворецкий про себя, проводя пальцами по ее шелковистым волосам и лаская ее щеку. Он мог бы просто стоять и смотреть, как она спит, весь день. В конце концов, для чего демону сон? Однако он знает, что этот момент не продлится долго. Завтра непременно наступит завтра, и все вернется на круги своя: неловкое и скованное. «Почему ты не можешь хотя бы дать мне шанс…?» — Опустившись на колени рядом с ее кроватью, Себастьян прислонился щекой к кровати, наблюдая за ней. Как чудесно она вжалась щекой в подушку, как тихо дышит, едва слышно… Как блаженно она не замечает абсолютного демона, который наблюдает за тобой из тени, его красные глаза светятся жадным желанием быть рядом с ней. Но, увы, он должен уйти, чтобы исполнить свой последний долг перед своим молодым господином, к его огорчению. Вздохнув через нос, он приготовился уходить, но был остановлен на месте, когда почувствовал, как нежные пальцы обхватили его собственные, заставив его глаза ненадолго расшириться, когда знакомое имя сорвалось с сонного языка Луэллы, не осознающей последствий, которые она создала. — Себастьян… Дворецкий напрягся, его щеки покраснели, а пульс немного ускорился, прежде чем он осторожно вынул свои пальцы из ее хватки, останавливаясь время от времени, когда она внезапно сжимала свою хватку, и, наконец, ему удалось вырваться, когда он быстро вышел из ее комнаты и закрыл за собой дверь. Когда он направляется к спальне Сиэля, его походка превращается в гибрид танца и ходьбы, его разум снова и снова воспроизводит эту сцену, пока он в конце концов не оказывается в комнате Сиэля. Прочистив горло, Себастьян поправляет галстук на шее, после чего несколько раз стучит в дверь, предупреждая находящегося внутри мальчика о своем приходе. — Молодой господин, я вхожу. — объявил он, открывая дверь после подтверждающего ворчания Сиэля. Он легко заметил мальчика, сидящего на краю, его ноги раскачивались взад-вперед, а сам он был занят тем, что зарывался носом в книгу, которую читал. Только когда Сиэль услышал приближающиеся шаги, он отложил книгу и поднял бровь на дворецкого. — Почему ты улыбаешься, как идиот? — Это было первое, что сказал Сиэль, и Себастьян легко отмахнулся бы от него, поскольку привык к его колким замечаниям, если бы не то, что он сказал. — Что вы хотите этим сказать, молодой мастер? — Себастьян попытался отмахнуться от его слов своей обычной очаровательной улыбкой, чем вызвал раздраженный взгляд юноши. — Ты дулся последние несколько дней из-за Луэллы… — дворецкий почувствовал, что внутренне съежился от того, насколько это точно, хотя он и не прокомментировал это, когда Сиэль продолжил. — А теперь ты вдруг улыбаешься, как будто только что выиграл в лотерею или что-то в этом роде. Случилось что-то хорошее? Или… Его голос понижается до спокойного тона, взгляд смягчается, когда он мнет простыню под скрюченными пальцами. — Неужели Луэлла наконец … — Уверяю вас, ничего подобного. — Себастьян быстро обрывает его. — Теперь, молодой господин, вам пора в постель… — Это действительно нормально, что мы продолжаем в том же духе? — Дворецкий остановился, его руки, которые собирались жестом отправить Сиэля спать, замерли в воздухе, когда он уставился на мальчика широко раскрытыми глазами. Сиэль смотрит на них так же пристально, прежде чем, наконец, оторвать взгляд, его губы поджаты в хмурой гримасе. — Как дела у Луэллы? С ней все в порядке? — Она… — Себастьян на мгновение замолчал, размышляя, должен ли он сказать ему правду или нет, прежде чем, наконец, ответил. — Боюсь, у нее не все в порядке. Мэйлин сообщила мне, что Луэлле в последнее время не хватает сна. В эти дни она легко устает, и у нее темные круги под глазами. Она вместе со слугами беспокоилась, что Луэлла может упасть в обморок, если это продолжится… — Я понимаю… — Сиэль напевал, глубоко задумавшись, пока его пальцы барабанили по коленным чашечкам, один из признаков, который подсказал Себастьяну, что он формулирует план в своем юном уме. Он не был уверен, хорошо это или нет, но опять же, его планы никогда не перестают обманывать его ожидания. — Что нам теперь делать, молодой господин? — Вопрос Себастьяна вернул Сиэля к реальности, когда он опускается на колени до уровня рост мальчика. — Не пора ли нам обоим признаться после всего, через что мы прошли? В конце концов, она нас видела. — Вот это уже что-то, — мальчик задумался, подперев подбородок ладонью. — Ты, из всех людей, на самом деле беспокоишься о том, что думает о тебе человек… Или, может быть, это потому, что этим «кем-то» случайно оказалась Луэлла? Мускул на лбу Себастьяна подергивается. — Но ты прав. Так больше не может продолжаться, иначе Луэлла может нанести себе вред… — Сиэль смотрит в сторону, роясь в своих мыслях, прежде чем поднять взгляд к потолку, слегка приоткрыв губы. — Тогда, может, нам устроить ей испытание на верность? — Испытание на верность, вы говорите? — Да… Ей решать, хочет она уйти или нет, я тоже не заставляю ее оставаться. — Сиэль откидывается назад, опираясь руками на кровать, и наклоняет голову к Себастьяну с кажущимся невинным видом. — Надеюсь, этот тест даст ей правильный ответ, который она искала.***
Луэлла проспала несколько часов и знала, что это довольно мало, но это было лучше, чем совсем не спать. А так она чувствует себя более отдохнувшей, чем во все последние дни. Однако она, конечно, не помнит, что добралась до постели самостоятельно, поскольку вспомнила, как спотыкалась идя по коридору, как пьяница, из-за головной боли, прежде чем ее мир погрузился во тьму. Кто-то отнес ее обратно в комнату? Тогда кто это был? На ее вопрос был немедленно дан ответ под видом стука в ее дверь. — Кто это? — Позвала Луэлла низким и хриплым голосом, морщась от тупой волны пульсирующей боли в черепе. Сейчас была довольно поздняя ночь, так что все, должно быть, уже спали. Возможно, это Танака пришел в дом, чтобы закончить кое-какие ночные дела. — Луэлла, это я. — Горничная почувствовала, как ее кровь заледенела от знакомого низкого голоса. — Я хочу с тобой кое о чем поговорить. — С-Себастьян? — Луэлла кротко пискнула, чувствуя, как ее щеки заливаются ярким румянцем, а сердце начало биться очень быстро, когда она увидела тень его ноги на нижней петле двери. — Ты можешь открыть дверь? — позвал дворецкий с другой стороны. — Я… — Луэлла колебалась, но на данный момент, что плохого в том, чтобы открыть дверь коллеге? Хотя она не могла игнорировать это неприятное чувство, подталкивающее ее в самую дальнюю часть ее сознания, она все же поправила прическу, чтобы выглядеть так, будто она не только что проснулась после дневного сна, и она встала с кровати, чтобы переодеться в ночную рубашку, отбросив свою униформу горничной с глаз долой, прежде чем открыть дверь. Себастьян стоял с другой стороны, и его красные глаза мерцали, когда они встретились с серебристо-голубым взглядом. Теперь, когда они действительно здесь, лицом к лицу, и ничто не мешает, можно с уверенностью сказать, что между ними было действительно неловко. Ни один из них не знает, что сказать, а Луэлла была косноязычна, все слова, которые она хотела произнести, теперь застряли у нее в горле. И, конечно, не помогает и то, что Себастьян тоже ничего не говорил. — Э-э… Привет? — Луэлла хотела ударить себя за это жалкое приветствие, но быстро прочистила горло, чтобы прийти в себя. — Чем я могу помочь? Себастьян не ответил, его глаза блуждали по ее фигуре. Ее ночная рубашка была белого цвета с милыми узорами из фиолетовых оборок на концах рукавов. Самым ценным моментом были ее глаза, которые сейчас были устремлены на него, они выглядели такими нерешительными и в то же время такими милыми, он мог легко представить, какие мысли проносились в ее голове, судя по тому, как она нервничала, ее глаза периодически опускались вниз, чтобы избежать его взгляда, а ее рука возилась с дверной ручкой, чтобы отвлечься. — Себастьян? Ты… — горничная открыла рот, чтобы спросить, но быстро захлопнула его, заметив, как он смотрит на нее, отчего ее горло сжалось. Он был похож на хищника, разглядывающего свою добычу и размышляющего, не поиграть ли ему с едой еще немного. Она вздрогнула от этой мысли, все ее инстинкты кричали ей, чтобы она что-то сделала, и ей пришлось мысленно кричать на себя, чтобы сделать что-то, что не заставит ее выглядеть полной дурой… — Себастьян… — Внезапно громкий стук закрывающейся за Себастьяном двери напугал служанку, заставив ее вскрикнуть от неожиданности. Единственная свеча, освещавшая всю комнату, на секунду замерцала, когда руки Себастьяна внезапно вцепились в ее плечи с такой силой, что ей показалось, что он вот-вот раздавит ее кости. Когда она уже собиралась потребовать, что он делает, дворецкий внезапно толкнул ее назад, пока она не споткнулась о сломанную половицу, благополучно приземлившись на матрас. Его руки, державшие ее за плечи, опустились вниз и схватили ее запястья, грубо подняв их над головой, он прижал ее к себе, поставив ноги по обе стороны от ее живота. Она пыталась сопротивляться его силе, нахмурив брови, но чувствовала себя подавленной пугающим присутствием Себастьяна. — Ч-что… Что, черт возьми, ты делаешь?! — Горничная зарычала, чувствуя, как нарастает ее раздражение. Она пытается вырваться, но дворецкий над ней придавил ее тело своим весом, поэтому, что бы она ни делала, это было бы бесполезно. — Отпусти меня, Себастьян! Эти рубиново-красные глаза, казалось, сияли как самый яркий драгоценный камень в тусклом освещении комнаты, уставившись на нее в попытке заглянуть в самую ее душу. Его черные волосы были почти безупречны, идеально обрамляя его лицо. Его кожа была безупречно фарфоровой, почти прозрачной. Он, безусловно, был красив. Тем не менее, он все еще демон, притворяющийся человеком. Прямо сейчас происходило так много событий, так много мыслей проносились в ее голове, что она не осознавала, что Себастьян провел свободной рукой по ее руке, вызвав у нее пару содроганий, пока его мозолистые пальцы не остановились на шее, заставив ее вздрогнуть от прикосновения. Его прикосновения были нечеловечески холодными, и казалось, что этот холод высасывает из нее все остатки энергии. Даже при том, что она хотела дать отпор его хватке, у нее не было ни сил, ни возможности сделать это. — Ты меня боишься? — Себастьян наконец спросил, его голос был низким и ровным. Это заставляет ее содрогаться, просто слушая, поскольку она практически слышала, как кровь стучит у нее в ушах, а ее кожа, казалось, горела огнем, когда она смотрела на него, ее расширенные зрачки были сосредоточены на глазах демона. Огонь свечи, отбрасывающий теплый свет на пару на кровати, мерцает еще раз, и если бы Луэлла была достаточно внимательна, она бы заметила страшную тень, протянувшуюся по стенам ее комнаты, медленно принимающую форму ужасающего существа с закрученными рогами на голове. Широкая ухмылка нарисована на его тенистом лице, когда оно растягивается еще больше, как пасть чудовища, готового сожрать свою добычу. Вот только «хищником» был мужчина, сидящий на ней, а Луэлла, конечно же, была ничего не подозревающей добычей. У Луэллы перехватило дыхание, когда Себастьян сжал ее шею, достаточно сильно, чтобы почувствовать, как его пальцы сжались вокруг ее горла, но не настолько, чтобы перекрыть доступ воздуха. — Что ты…? — Она хотела задать вопрос, но ее голос прозвучал едва слышно, и она вздрогнула, когда его мозолистые пальцы отцепились от ее челюсти и начали двигаться вниз, создавая след из мурашек, прежде чем он зацепил пальцем воротник ее платья, потянув его вниз достаточно низко, чтобы открыть ему ее шею. — Ты избегаешь меня последние несколько дней… Неужели я настолько страшен, что могу прогнать тебя? — Учитывая, как близко Себастьян находился к ней, в его ноздри ворвался ее притягательный аромат, и он не смог удержаться, чтобы не наклониться и глубоко не вдохнуть в изгиб ее шеи. Даже такой тонкий барьер, как ее кожа, не мог помешать запаху ее пьянящей крови проникнуть в его личное пространство. Нависая над Луэллой, он также хорошо видел ее раскрасневшееся лицо, дымку, застилавшую серебристо-голубые глаза, и пухлые, розово-красные губы, просящие поцелуя. Его глубокий взгляд упал на нее, ища ее глаза, словно маня соединиться с ней. Соответственно, она вернула его взгляд. Как она могла не ответить, особенно когда у него такие глаза, которые не перестают ее завораживать? — Я не хотела вас пугать, но… — Луэлла рефлекторно вздрогнула, когда почувствовала, как что-то острое коснулось чувствительного места на ее коже, и когда она посмотрела вниз, то едва не пожалела об этом, увидев клыки, настоящие клыки, выглядывающие из губ Себастьяна, и они выглядели достаточно острыми, чтобы вонзиться в чью-то плоть — в частности, в ее плоть. Она снова попыталась бороться, жалко извиваясь под ним в попытке столкнуть его с себя, но, конечно, он был большим и сильным и не мог так просто сдвинуться с места. Ее глаза затуманились, руки так и чесались ухватиться за что-нибудь, чтобы удержаться — предположительно, шелковистые волосы Себастьяна выглядели достаточно многообещающе — секунды тянулись тем медленнее, чем дольше они оставались в таком положении. Она хотела сказать так много, задать так много вопросов, но все они застыли в горле, как только она почувствовала, что его рука, сжимающая оба ее запястья, сжалась достаточно сильно, чтобы ее кости застонали от его хватки, и этого было более чем достаточно, чтобы прекратить ее жалкие попытки отбиться от него. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на большое и устрашающее тело Себастьяна, нависающее над ней, и как легко было бы обмануть себя, подумав, что при ином стечении обстоятельств все могло бы пойти по совершенно другому сценарию. — Я просто не мог больше этого выносить. Видеть, что ты избегаешь меня, просто так… обидно. Вот это, наконец, заставило ее перестать делать то, что она хотела, и уставиться на него расширенными зрачками. Неужели она только что слышала, как он это сказал? Судя по обиде, кружащейся в глубине его рубиново-красных глаз, и легкой хмурости, играющей на его губах, это заставило ее сердце сжаться самым болезненным образом. Она даже не подозревала, что ее действия до такой степени разрушили ту связь, которая у них осталась… Она не хотела этого в первую очередь. Причина, по которой она избегала его в первую очередь, заключается в том, что она все еще пытается понять, как теперь будет работать ее реальность. Теперь, когда она знает, что сверхъестественное существует, все для нее уже не будет как прежде. Откуда ей знать, что люди, с которыми она подружилась до сих пор, не являются какими-то опасными монстрами, скрывающимися под кожей? Чем глубже она погружалась в эту мысль, тем больше чувствовала, насколько она глупа… Почему она решила, что Себастьян страшный? На свете есть вещи куда страшнее… Теперь, когда она подумала об этом, ни Себастьян, ни Сиэль ничего не сделали ей за последние несколько дней, и они действительно уважали ее личное пространство, а не охотились на нее, как жалкие собаки. В какой-то момент она подумала, что Сиэль собирается послать Себастьяна убить ее, чтобы сохранить их личность в тайне, но они до сих пор не сделали ей ничего плохого… Боже, теперь она чувствовала себя идиоткой… Луэлла вспомнила слова Себастьяна, глядя на его лицо, глаза которого все еще были прикованы к ее, и она видела, как в его голове крутятся шестеренки, вероятно, размышляя, что ему делать дальше. Чувствуя, что его вялое выражение лица немного мешает, Луэлла прикусила губу, глядя в сторону, куда угодно, только не на Себастьяна, размышляя, стоит ли ей это делать или нет. «Понятно…» — Ее губы внезапно разошлись от какого-то осознания, ее глаза медленно расширились, прежде чем она почувствовала, что расслабляется. — «Я не боялась, что Себастьян — демон. Больше всего на свете я боялась, что мной воспользуются…» Она сделала паузу, чтобы понаблюдать за Себастьяном, как будто видела его в первый раз. Он все еще сохранил человеческое тело, как в той поговорке про овцу в волчьем обличье, но теперь, когда она знала, что этот волк не тронет ни одной пряди ее волос… Она чувствовала себя немного спокойно. «Причина, по которой я не боюсь, должно быть, в том, что я …» — Чем дольше Луэлла смотрела прямо в глаза Себастьяна, который чувствует, как они медленно расширяются от удивления, когда он видит выражение ее лица. Мирное выражение появилось на ее лице, и его хватка немного ослабла. Пылинки, подсвеченные светом свечи, танцевали вокруг ее лица, отчего ее волосы искрились, и улыбались перед глазами. Он медленно убирает хватку с ее запястий, но она подняла руки, чтобы заключить Себастьяна в любящие объятия, его лицо оказалось на её груди. Он замер от этого незнакомого чувства, которое разлилось теплом по всему его телу, но он не возражал. Так что он остался в ее объятиях, молча наслаждаясь этим странным теплом, согревающим его холодное сердце, которое никогда раньше ничего не чувствовало. Щупальца теней, которые извивались и корчились вместе с затененным зверем, который опасно нависал над тенью Луэллы, медленно и верно подкрадываясь все ближе и ближе к Луэлле, внезапно замерли в воздухе при следующих словах, которые плавно слетели с губ девушки. — Я тебя не боюсь, — Глаза Себастьяна расширились от ее слов, его пальцы, которые теперь сжимали простыню под Луэллой, вцепились в мягкий материал, когда он медленно всматривался в лицо Луэллы, и он резко вдохнул, увидев, какой безмятежной она выглядела прямо сейчас. Улыбка, изогнувшая ее губы, вызывает волну чувств, пронзившую все его тело, когда она подняла руку, чтобы обхватить его щеку, поглаживая большим пальцем безупречную кожу. — Я никогда не боялась тебя… Причина, по которой я избегала тебя в первую очередь, заключалась в том, что я не могла понять, кто ты на самом деле… Ты все тот же Себастьян, с которым я смеялась, или демон, принявший облик мужчины, которым я действительно восхищалась… Я просто не хочу, чтобы мной снова воспользовались. — Луэлла, ты знаешь, что я бы никогда… — Себастьян осекся, когда палец, проводивший по его коже, внезапно остановился у его губ, фактически заставив его замолчать. — Я знаю… — Еще одна волна теплых чувств накатила на Себастьяна, когда Луэлла улыбнулась ему, и он увидел столько эмоций, бурлящих в глубине ее глаз, и все они были направлены на него. Медленно Луэлла приблизила Себастьяна, который использовал предплечья, обхватывающие ее тело, чтобы поддержать его вес, когда Луэлла притянула его лицо вниз, ее глаза медленно закрываются, когда она упирается лбом в его лоб. — Но… — Себастьян обнаружил, что его взгляд снова прикован к глазам Луэллы, и он не мог оторвать от них глаз, как будто эмоции, пылающие в глубине ее глаз, медленно притягивали, как мотылька, притягивает мерцающий огонь. Или, в его случае, сорока, притягивающаяся к чему-то блестящему, не зная о привязанной к нему ниточке. Если бы он мог позволить себе погружаться все глубже и глубже в это бесконечное тепло, у него возникло бы ощущение, что он уже никогда не сможет выбраться из него. Однако… в глубине души он не особенно возражал против этого странного тепла. — Ты объяснишь мне все на следующее утро? Почему это происходит, что ты за существо… Ты из тех, кто всегда пляшет вокруг правды. Губы Себастьяна растягиваются в форме буквы «О», когда он слышит ее слова, а затем медленно искривляются в улыбку, которая совсем не достигает его глаз: — Потому что ты всегда быстро понимаешь. — Он не заметил гримасу, которая появилась на лице Луэллы в ответ на его резкий ответ, так как ее челюсть крепко сжалась. — Ты всегда принимала то, что я говорил, не задавая вопросов. — Это не значит…! — Дворецкий вздрогнул от неожиданности, когда Луэлла внезапно повысила голос, и впервые за два года работы с Луэллой он увидел на ее лице расстроенное выражение, которое заставило что-то в нем передернуться так сильно, что ему было больно это выносить. Ее рука, которая с такой любовью обвилась вокруг его шеи, сжалась, как будто она слишком боялась отпустить его, а его глаза ненадолго расширились, когда серебристая слеза скатилась по ее лицу. — Какой бы эгоисткой я ни была, я не настолько напугана, чтобы смириться с тем, что не знаю, кто ты! Даже если ты демон или человек, я хочу знать о тебе больше! Он впервые видел Луэллу с таким выражением лица… И первое, что он подумал, что этот взгляд ей совсем не идет. — Почему ты плачешь? — спросил дворецкий и усмехнулся, когда Луэлла замотала головой из стороны в сторону, упрямо отказываясь признать, что плачет, пока его рука держала ее подбородок, наклоняя ее лицо, чтобы она встретилась с его красными глазами и вытерла слезу большим пальцем. Наконец, он с неё, позволяя ей насладиться ощущением свободы от отсутствия мышц и плоти, которые прижимали ее тело, прежде чем он притянул ее к своей груди. Одна его рука просунулась под ее голову, выполняя роль подушки, на которой она могла бы отдохнуть, а другая лежала на ее туловище, его рука мягко поглаживала ее спину в успокаивающей манере. Она не знала, что случилось с их ногами внизу, но не сомневалась, что они уже спутались. Он делал все это, не разрывая зрительного контакта с ней, и ее тело слегка извивалось, когда мышцы расслаблялись. Есть что-то в его взгляде, что заставляет ее щеки теплеть, а сердце биться быстрее, чем раньше. Может быть, это была мягкость его взгляда, когда они устанавливали зрительный контакт, что-то настолько редкое, что никто не имеет привилегии знать эту его сторону, даже Сиэль. А может быть, дело было в том, как он с любовью прижимал ее к себе, не сводя с нее взгляда, — это было похоже на зависимость, от которой она никогда не сможет избавиться. В любом случае, все это было для нее чужим… но в хорошем смысле. — Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать… как только ты будешь готова. Мы будем делать это по одному шагу за раз, чтобы ты не перегрузилась… — Луэлла чуть приподняла голову, чтобы встретиться с ободряющим взглядом Себастьяна, его слова капали как мед, сладко и медленно, а рука, которая рисовала круги на ее спине, переместилась к его затылку и прижала ее ближе к его груди. Он усмехнулся тому, как она взволновалась от его неожиданных действий, но она не стала жаловаться на это, прижавшись к его груди, тепло, исходящее от его тела, ввело ее в завораживающий транс, и она почувствовала, как ее руки движутся вверх, ощущая его мышцы, скрывающиеся за рубашкой, прежде чем крепко обхватить ее, чтобы не дать ему выйти из объятий. — Мы сделаем это в собственном темпе…— успокаивающе прошептал дворецкий. Глаза Луэллы остекленели, и казалось, что ее голова витает в облаках, но она все еще могла уловить его слова, и, возможно, это было потому, что он был первым человеком, который был так близко к ней, не испытывая отвращения или крапивницы, или, может быть, это было потому, что она была слишком под кайфом от того, что это чувство сейчас разливалось по ее телу, но она все равно заговорила. — Да… Спасибо тебе, Себастьян. — Луэлла едва помнит, как дворецкий накрывал их тела одеялом, ощущая мягкое прикосновение одеял к ее коже, медленно уговаривая ее заснуть, прижимаясь к его груди, когда он прижимал ее к себе, поглаживая по спине, пока она не заснула. Наблюдая за ее расслабленным состоянием в своих объятиях, Себастьян начинает осматривать ее тело, пока не остановился на особом шраме на ее плече, который заставляет его нахмуриться. Он бросает быстрый взгляд на лицо спящей Луэллы, прежде чем медленно опускает ее платье ровно настолько, чтобы его глазам предстал ее шрам, которым он мог насладиться. Он успокаивающе проводит пальцами по шраму, и как бы ему хотелось просто снять перчатки, чтобы действительно почувствовать ее кожу на своей, но ему физически приходится сдерживать себя от этого, продолжая обводить ее шрам, другая рука, которая теперь стала личной подушкой Луэллы, нежно гладила ее по голове, прежде чем он наклонился, чтобы поцеловать ее шрам, отчего по всему его телу разлилось странное тепло. — Спокойной ночи, Луэлла… — тихо пробормотал он, на его щеках появился румяный оттенок, когда он лежал на кровати, глядя на спящее лицо Луэллы в своих обожаемых объятиях.***
Золотые нити утреннего света превратили интерьер поместья Фантомхайв в атмосферу оптимизма, молочно-белые облака начали путешествовать по небу, посещая каждое место. Подул ветер, унося с собой мертвые листья. Крыша поместья была оживлена пением птиц, их песни доносились из окон снаружи. Луэлла стояла у окна в коридоре, замечая, как вблизи свет проникает сквозь все щели между волокнами занавески, ничем не отличаясь от того, как когда-то он проникал сквозь стены пляжной хижины, освещая, подобно ярким светлячкам, каждый рассвет. Материал теплый под ее пальцами, и когда солнце заливает поместье, заново окрашивая его, она чувствует, как немного золотых лучей впитывается в ее кожу. Это был, безусловно, мирный день, и она чувствовала себя… умиротворенной, словно туман, тяготивший ее сердце, рассеялся. Вся тяжесть ее сомнений и проблем, казалось, наконец-то была снята с ее плеч благодаря… довольно интимному моменту, который она разделила с Себастьяном. Она быстро кашлянула в кулак, заставив себя покраснеть, и вернулась к уборке, чтобы отвлечься. Хотя она не могла не почувствовать разочарования, когда не увидела Себастьяна рядом с собой, когда проснулась, она не позволила этому овладеть собой и занялась утренними делами. На самом деле, прежде чем ей пришлось смириться с тем, что с этого момента между ней и Себастьяном все изменится, у нее было много мыслей. Если Себастьян действительно демон, она не знала, что ей делать с этим знанием. Однако теперь она столкнулась с правдой. Эти мысли стали бессмысленными. Независимо от того, кем он является, тот факт, что он спас ее, не изменился. Он по-прежнему был ее спасителем и другом, тем, кто был ей очень дорог. Для нее он был просто Себастьяном. Однако она заметила некоторые изменения, и они заключались в определенном трио, которое ее очень беспокоило. Когда она наконец-то решила позавтракать с ними, она чувствовала их странные взгляды, сверлящие их черепа, и если бы она присмотрелась, то смогла бы легко представить себе, какие планы они строят в своем мозгу. Что бы это ни было, она не хотела принимать в этом участия, так как знала, что их замыслы только усилят ее головную боль. Но опять же, она все еще не могла избавиться от чувства, что что-то было… не так. Казалось, все были спокойны в поместье, но, как это было всегда, спокойствие, казалось, никогда не длилось долго. Пронзительный крик ужаса наполнил воздух, разнесшись по коридорам с такой силой, что могли треснуть окна. Это был шум, который Луэлла слышала множество раз, и это заставляет ее хотеть раздраженно вздохнуть. Это был крик Мэйлин. В считанные секунды Луэлла уже была в движении, уже опасаясь худшего и мысленно готовясь к тому, какую мерзость сотворило это хаотичное трио, когда она бросилась к источнику. По пути Луэлла воссоединяется с Себастьяном, они бросают друг на друга короткие взгляды, прежде чем прийти в комнату, откуда они услышали шум. Сиэль уже прибыл в комнату, выглядя таким же раздраженным, как и они, и двери чуть не сорвались с петель, когда Себастьян врывается в комнату, а Сиэль и Луэлла следуют за ним сзади. Как ни странно, в библиотечной комнате ничего не происходило, и в любом случае нет никаких признаков той горе-горничной. — Что происходит? — Луэлла поинтересовалась вслух, обменявшись еще одним коротким взглядом с Себастьяном, когда они вдвоем углубились в комнату, их руки уже чесались отразить любую опасность, если до этого дойдет. Луэлла и Сиэль подпрыгнули от удивления, когда дверь позади них внезапно захлопнулась, после чего раздался слабый щелчок. На короткое мгновение между ними воцарилась ошеломляющая тишина, и Луэлле уже пришлось физически сдерживать себя, чтобы не выломать дверь и не броситься в погоню за преступником. — Мэйлин! Открой эту дверь сейчас же! — Луэлла несколько раз стукнула в дверь, но вместо этого, прижав ухо к деревянной поверхности, получила лишь тишину. Она едва смогла разобрать слабый шепот с той стороны и легко узнала в них Барда, Финни и Мэйлин. Что бы они ни планировали, запирая их в одной комнате, им лучше надеяться, что они приготовились к тому, что будут висеть вверх ногами, как только она выйдет отсюда. — Вы же знаете, что я вас слышу, ребята?! — Шепот прекратился, как только она это сказала, заставив ее брови дернуться в раздражении. — Что это значит?! — потребовал Сиэль, заметно раздосадованный этим неожиданным затруднением. — Я приказываю тебе выпустить нас прямо сейчас! — Боюсь, мы не можем этого сделать, молодой господин. — Луэлла ожидала, что за этой глупостью стоит троица, но она определенно не ожидала, что они каким-то образом втянули в это и Танаку. Его голос четко прозвучал в воздухе, когда он продолжил. — Мы не выпустим вас всех, пока вы трое не помиритесь друг с другом. «Помирились? С ними?» — Луэлла бросила неловкий взгляд на Сиэля и Себастьяна, последний лишь слабо улыбнулся ей, а Сиэль отвернулся, отвлекаясь, проводя пальцами по корешкам книг, аккуратно уложенных на книжных полках. Как бы ей ни хотелось иметь немного больше времени, чтобы подготовить свое сердце, прежде чем столкнуться с ними, она решила, что сейчас самое подходящее время. — Молодой господин. — Сиэль вздрогнул, когда Луэлла назвала его по имени, и он нерешительно поднял глаза, чтобы увидеть, что ее серьезные глаза теперь сосредоточены на его фигуре. Он пытался держаться высоко и гордо, как сделал бы любой дворянин, но даже он почувствовал, как его уверенность медленно колеблется под ее устрашающим взглядом, когда горничная направилась к столику в центре библиотеки. Сиэль и Себастьян следили глазами за каждым ее движением, гадая, что она задумала, пока Луэлла не указала на шахматную доску, которая случайно оказалась на столе. — Почему бы нам не сыграть в игру вместе? — Ни с того ни с сего предложила горничная. — Ты имеешь в виду шахматы? — Сиэль ошеломленно моргает, глядя на нее. Шахматы. Игра в стиле вестерн, в которой два игрока пытаются захватить короля противника, передвигая фигуры по шахматной доске. В прошлом Луэлла несколько раз играла в шахматы со своим братом. Это игра, в которой вам нужно выработать стратегию, предсказывая ходы вашего противника. Так что это имеет некоторое сходство с карточными играми. Вы должны уметь скрывать свои эмоции, и вас нельзя поколебать внезапными ситуациями. С другой стороны, если ваш противник сможет прочитать ваши скрытые эмоции, у него будет преимущество в игре. Молодой парень, кажется, разгадал ее намерения, возможно, ее выдали глаза или легкий изгиб в уголках губ. Что бы это ни было, выражение ее лица говорит ему все, что ему нужно знать. — Хорошо, — Сиэль ухмыльнулся. — Но я не буду к тебе снисходителен. — Я надеюсь, что нет. — Луэлла жестом пригласила Сиэля сесть, и он сделал, как ему было сказано, в то время как горничная села напротив него и начала расставлять фигуры на шахматной доске. — Просто играть ради удовольствия немного скучновато, не так ли? Почему бы нам не сделать ставку. — Пари? — Верно… — служанка нежно погладила пальцами фигуру белого короля, прежде чем бросить на юношу многозначительный взгляд. — За каждую захваченную фигуру другой человек должен честно ответить на вопрос. — И это все? — Сиэль прислонился щекой к ладони, бросив на нее взгляд. — Как ты узнаешь, что все, что я сказал до сих пор — правда? Или все вопросы, на которые ты ответишь, все правдивы? Насколько нам известно, мы можем сколь угодно много говорить. — В этом есть смысл, но… я не думаю, что молодой господин относится к этому типу людей. — В глазах Сиэля мелькнул блеск, когда Луэлла наклонила голову, ее губы не совсем улыбнулись, но наклонились, как будто так и было задумано. — Я могу сказать, если вы пытаетесь солгать, молодой мастер. Даже если я не смогу уловить вашу ложь, Себастьян уловит. Он не может лгать сейчас. — Затем она поворачивается и смотрит прямо в изумленные глаза Себастьяна. — Верно же? С губ Себастьяна медленно сползает негромкая усмешка, а его глаза искрятся весельем: — Это правда. В конце концов, именно в этом я и поклялся молодому господину. — Тогда… — Луэлла берет белую пешку и кладет ее на клетку D3. — Начнем? — Я уже знаю, чем это закончится… Он может действительно блеснуть. — смягчившийся взгляд Луэллы устремляется на юношу, который тут же кладет свою первую черную пешку на F3. Игра продолжается довольно долго, каждый ход Луэллы позволял ей захватить по крайней мере несколько черных фигур. На каждый вопрос, который она задавала Сиэлю, она получала честные ответы. На данный момент она узнала, что после того, как поместье Фантомхайв было сожжено дотла, Сиэля похитили и продали в какой-то культ, дав ему метку, которая навсегда напомнит ему о том проклятом дне. И именно тогда он встретил Себастьяна, демона, которого он случайно вызвал в то время, и заключил с ним контракт. С этого момента началась история: Себастьян сжег то самое здание, которое Сиэль ненавидел, так как это было место, где его пытали, как физически, так и психически, а затем воссоединился с Анжелиной и Танакой, которые каким-то образом пережили пожар. Себастьян неизвестным образом восстановил все поместье, как будто оно было совершенно новым, и она уже знает все остальное, потому что это был тот самый день, когда Сиэль и Себастьян забрали ее с улицы. Луэлла знает, что Сиэль не из тех, кто лжет ей в лицо, особенно после того, что случилось с ними несколько дней назад, но то, что он сказал, легко могло бы стать бестселлером. И все же, все ответы, которые он дал ей, настолько подробны, что не похожи на какую-то придуманную историю, которую он собрал из всех дел, которые раскрыл за последние два года. «Подумать только, молодому хозяину приходится через столько пройти …» — Луэлла поджала губы, чувствуя, как ее сердце сжимается от всей этой информации, теперь, когда она узнала правду. Она уже знает, насколько жесток мир к таким, и все же она хотела, чтобы Сиэлю не приходилось сталкиваться с жестокостью этого мира, по крайней мере, до тех пор, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы понять, как устроен мир. Однако, благодаря этому грязному культу, его насильно втолкнули в мир, где не все так солнечно и радужно. — Молодой господин … — Сиэль не отдернул руку, когда Луэлла нежно взяла ее в свои, ее глаза, полные понимания и сочувствия, встретились с его любопытным взглядом. — Я… я не знаю, что сказать. Я искренне сожалею о том, через что тебе пришлось пройти… Что тебе пришлось выстрадать… Ни один ребенок не должен проходить через то, через что прошел ты… Сиэль пристально смотрит на нее мгновение. Он не мог увидеть ни капли жалости в ее глазах, только сочувствие и понимание. Выражение ее лица сказало ему, что она действительно понимает, каково это — страдать от рук взрослых, людей, которые должны были вести молодежь к лучшему будущему и защищать их, вместо того, чтобы причинять им боль, пачкая их руки кровью невинности. Если бы он услышал, что кто-то другой произнес эти слова, он бы изобразил улыбку и сказал им, что все в порядке, внутренне издеваясь над ними за их фальшивые извинения. Но с Луэллой он действительно чувствует, что может доверить ей все, не опасаясь, что его осудят или посмотрят на него сверху вниз жалостливыми глазами. Луэлла не была похожа на тех взрослых, с которыми он был вынужден жить под одной крышей в темные времена. Она не причиняла ему боли, не ругала его, не манипулировала им, не контролировала его, она этого не делает. Она относится к нему по-доброму и с такой искренней привязанностью, которую он никогда не думал, что получит снова после того, как его жизнь разрушена. -Думаете, люди действительно воспримут меня всерьез, если я скажу им, что Себастьян был демоном. Для меня это будет билет прямиком в сумасшедший дом. — Луэлла закончила предложение за него, и мальчик хмыкает в знак согласия. Она просто поставила черную пешку на следующую клетку после короткой паузы молчания. — Что я собираюсь делать с этого момента? Я думаю, вы уже придумали ответ на этот вопрос, не так ли? — Просвети меня. Я хочу услышать это из твоих уст. — Честно говоря, я собираюсь продолжать жить своей жизнью, такой, какая она есть прямо сейчас, — Ответ Луэллы был, безусловно, неожиданным для Сиэля и Себастьяна, и они, конечно, не ожидали, что горничная внезапно опустится на одно колено перед мальчиком и нежно возьмет ее за руку в свою. — Даже если молодой господин лгал мне и приказал Себастьяну предпринять решительные меры, чтобы обеспечить мою безопасность, и мне, честно говоря, все равно, демон Себастьян или нет. Вы оба — первые люди, которые действительно ценят меня такой, какая я есть, и единственные, кто действительно протянул мне свои руки. Итак, пока молодой господин не решит меня отпустить, я всегда буду рядом с ним как служанка в доме Фантомхайв, — затем она целует фамильное кольцо Сиэля, — Потому что это часть моего «Обязанного Благородства». Себастьян и Сиэль были ошеломлены в благоговейном молчании, тронутые ее словами о том, что у Сиэля чуть не навернулись слезы на глаза, и он поспешно вытер их, прежде чем кто-либо смог заметить. Он прочищает горло, убирая руку от Луэллы, когда он дернул головой в сторону с горячим румянцем, украшающим его светлые щеки: — Ч-что? Ты меня смущаешь… Теперь ты выставляешь меня здесь плохим парнем. — проворчал Сиэль. Луэлла хихикает: — Даже если вы плохой человек, я даже стану злой только ради вас, молодой господин. — В-все равно! В любом случае, — Сиэль взглянул на служанку, затем быстро отвел взгляд, его губы сложились в гримасу, когда он поставил свою черную ладью на доску. — Шах и мат. Служанку позабавил очевидный исход их игры, и она усмехнулась: — Похоже, вы выиграли этот раунд, молодой господин. — Да, — легкомысленно махнул рукой юноша, — В следующий раз не будь со мной столь мягкой, ладно? Победа в игре, в которой ты даже не выкладываешься по полной, вряд ли можно назвать победой. — Конечно, молодой господин. А теперь, если вы меня извините… — Прежде чем Сиэль успел что-то сделать, он вдруг удивленно вскрикнул, когда Луэлла легонько ударила его по голове. Себастьян тоже не смог избежать этого, так как она ударила его по лбу. — Это вам за то, что лгали мне последние два года. — Ой… — Себастьян просто вымученно улыбается Луэлле, осторожно потирая место, куда она его ударила. — А это… — На губах Луэллы заиграла улыбка, когда она вдруг крепко обняла Сиэля. Он покраснел, его трясущиеся руки поднялись, чтобы мягко толкнуть ее в бока. Было довольно трудно дышать, когда его лицо было зажато между ее грудей. К тому же он уже некоторое время ощущал угрожающую ауру, исходящую от некоего дворецкого… Луэлла не отпускала его, как будто хотела насладиться тем, что ее кожа не покрылась сыпью от прикосновения противоположного пола, или, возможно, это было потому, что она давно никого не обнимала. Из-за своего состояния она испытывала острую нехватку прикосновений, но, кроме этого, ей хотелось лишь обнять Сиэля, сказать ему, что теперь все будет хорошо и что она никогда не покинет его… пока он окончательно не решит отбросить ее. Она не могла сказать, что ей не было тревожно от ожидания этого дня, и она молилась, чтобы он никогда не наступил, но если это для общего блага, то она не будет жаловаться. — Я буду здесь, чтобы защитить вас, всегда и навсегда. — Это была торжественная клятва специально для Сиэля, и он, похоже, понял намек, поскольку наконец прекратил попытки оттолкнуть ее и предпочел положить руки на ее торс, его пальцы плотно смяли материал ее платья. — Тебе лучше быть… — Луэлла услышала, как он бормочет, его голос приглушенный, поскольку его лицо все еще спрятано между ее грудей. — И отпусти уже меня. Ты тяжёлая… — Ах, мои извинения, — Луэлла быстро отстранилась, совершенно не обращая внимания на ревность, горевшую глубоко в глазах Себастьяна, хотя она быстро исчезла, когда горничная повернулась к нему. Его руки раскинуты в стороны, и он широко улыбается, по всему его телу пробегают искорки, на лице застыло предвкушающее выражение, как будто он ожидал, что Луэлла тоже его обнимет. Однако эти двое просто смотрели друг на друга в течение неловкого промежутка времени, прежде чем горничная быстро отвела взгляд, изо всех сил пытаясь скрыть румянец, выступивший на ее щеках. — Теперь, если вы двое меня извините… Я думаю, нам пора покинуть эту комнату, не так ли? — Полностью игнорируя разочарование на лице Себастьяна, пальцы Луэллы на мгновение зашуршали в кармане, прежде чем вытащить отмычку, вызвав любопытные взгляды пары, когда она молча подошла к двери. Взломать замок для нее было легко, поскольку она отперла дверь за считанные секунды. Последнее, чего Сиэль ожидал, когда Луэлла открыла дверь, была груда тел, падающих прямо к ногам горничной. — А теперь… — Луэлла смотрит вниз на побледневшие лица, смотрящие на нее в ответ, прежде чем она мило улыбается, ее начинает окружать черноватая злобная аура, когда она поднимает кулак, жаждущий выбить из них дерьмо. — У вас троих есть буквально три чёртовых секунды, чтобы убежать, прежде чем я повешу вас всех за пределами поместья. Один… — Э-э… — Мэйлин, Бард и Финни просто смотрят друг на друга, прежде чем они, наконец, поняли сообщение, неуклюже вскарабкиваясь на ноги и убегая, как будто от этого зависит их жизнь, в буквальном смысле. — Три! — Луэлла помчалась по коридору, пронзительные крики ужаса эхом разносились по коридору. — Что случилось-то, Луэлла?! — Заткнись и беги, Финии! Иначе она нас сейчас нас всех придушит! Поднятая ими суматоха постепенно стихла, Сиэль и Себастьян стояли на том же месте, коротко взглянув друг на друга, прежде чем Сиэль испустил глубокий вздох, раздражение все еще бурлило в его крови, но кроме этого, он чувствовал, что невыносимый груз на его плечах был снят. — Если она могла взломать замок, то она же могла бы сделать это с самого начала… — Сиэль почувствовал, как его губы дергаются вверх, когда он усмехается в кулак. — Я так понимаю, она тоже этого хотела, да? — Вы действительно добры, — бровь юноши дернулась на замечание Себастьяна, хотя он не был уверен, сарказм это или нет. Дворецкий протянул руку Сиэлю, который неохотно принял ее, пока Себастьян помогал ему встать со стула. Сиэль надулся: — Не заставляйте меня повторяться. Я не такой… — О, но вы такой – Себастьян прервал его, усмехаясь над раздраженным взглядом Сиэля. — Или вы предпочитаете, чтобы я обращался к вам «трус»? Температура в комнате резко упала, и напряжение возросло, когда Сиэль обернулся и посмотрел на него, крепко сжав кулаки. Демон-дворецкий задумался, глядя на сердитое выражение лица Сиэля, и продолжил: — Почему вы не выстрелили? Палец Сиэля дернулся. — Так же, как я позволил умереть своей собственной плоти и крови.?.. — Я не одобряю ложь, сэр. Если мне не изменяет память, Луэлла дала вам пистолет для самозащиты, верно? Вы могли бы просто застрелить ее, если бы захотели. Вместо этого вы колебались. Даже когда я призвал вас к этому, вы не взяли пистолет. Почему? Вы боялись убить Мадам Рэд своими руками? Хотя вы смогли послать на смерть чужака… Вы не смогли сделать этого? Губы Сиэля слегка приоткрылись, и Себастьян ожидал, что он хотя бы защитит его, но то, что он сказал дальше, повергло его в недоумение. — Потому что это была твоя работа, — просто ответил юноша, — Я не стрелял, потому что верил, что ты защитишь меня, даже если вы оба погибнете. Завет между тобой и мной гласит, что ты будешь помогать мне, пока я не «достигну своих целей», и защищать мою жизнь «пока не наступит тот день». Это было бы нарушением договора, если бы я умер там. Если дьяволу эстетично подчиняться договору… Ты бы пришел спасти меня, даже если бы погиб в процессе. У дьявола нет ни «убеждений», ни «верности». У него есть только его «эстетика», его философия. И ты будешь защищать меня во имя этой философии. Поэтому… Ты бы убил Мадам Рэд, избавив меня от необходимости делать это самому. Разве не так? — Так вот почему Луэлла остановила меня? — Задался вопросом Себастьян, пытливо приподняв бровь на Сиэля. — Госпожа осквернила общественную сферу силами подземного мира. Поэтому она должна быть осуждена в надлежащем месте. И давайте не будем забывать, что в мои обязанности входит также сохранение лица двора. — …В глазах Мадам Рэд было сомнение, когда она покушалась на мою жизнь. Сиэль ответил после долгой паузы молчания: — Я чувствовал, что она не сможет убить меня, своего племянника. Если в какой-то момент человек засомневается, это может стоить ему жизни. Как в шахматах. Она заколебалась и упустила из виду свой следующий ход. Вот и все. Поэтому я не буду колебаться. Дрожь пробегает по спине Себастьяна после того, как он увидел чистую решимость, горящую глубоко в глазах Сиэля, это было похоже на взгляд человека, который был готов сделать что угодно, даже если это означает отказ от своей человечности, чтобы достичь того, чего он хочет. «Так и должно быть… Король всегда использует свои пешки, чтобы выжить. Точно так же, как ты использовал меня, своего рыцаря, и Луэллу, королеву. Неважно, сколько трупов его пешек скопилось у подножия его трона, «игра окончена» только если король падает… Он всегда должен оставаться на ногах.» — Ухмыльнулся он про себя. — Я никогда не остановлюсь. И я никогда не пожалею о том, что двигаюсь вперед. Итак… — Внезапно окна были широко распахнуты крыльями-исполнителями, которые с мощной страстью пронеслись по комнате, разбрасывая старые документы, как будто они были осенними листьями, и хлопая дверьми, как будто они были его хаотичным барабанным боем. Себастьян почувствовал, как его глаза медленно расширяются, когда Сиэль поворачивается к нему лицом, его темно-голубые волосы взъерошиваются вокруг лица, когда он приказывает: — Я приказываю тебе. Не предавай меня. Всегда оставайся на моей стороне. Несмотря ни на что! Себастьян без колебаний опустился на одно колено и склонился перед своим хозяином: — Да, милорд. Если вы того пожелаете… Я буду сопровождать вас до самого конца. Даже если трон рухнет… и сияющая корона сгниет. Даже если бесчисленные тела накапливаются… Там я и останусь, на голове трупов… кроме маленького короля, который тихо лежит… … Пока я не услышу последний звонок.