Благородство служанки-ласточки обязывает

      «Сейчас самое подходящее время для сезона.»       Зимние дни приходят в долгожданном медленном темпе, как будто оркестр природы нашел время отдохнуть и зазвучать тонкими мягкими оттенками. Дыхание Луэллы поднимается видимыми клубами, чтобы присоединиться к потемневшему от облаков небу. В воздухе витает леденящий холод, придающий хрупкость покрытым инеем листьям, которые хрустят под ногами. Розовощекая девушка притопывает, чтобы согреться, натягивая края шерстяной шапочки на покрасневшие уши и надвигая шарф на дрожащие губы. Ее кожа онемела от холода, когда ледяной ветер проникал под перчатки, забирая тепло у ее тела.       Она никогда не любила зиму, слишком много плохих воспоминаний связано с этими долгими месяцами. Она до сих пор помнит дни, когда ей приходилось кутаться в одеяла, чтобы защититься от жестокого ветра, пронизывающего кожу, словно ледяные мечи. Девушка шумно стучала зубами, так как все, чего она хотела — это немного тепла, чтобы согреть онемевшие пальцы, окоченевшие и жесткие. Конечно, отец не разрешал ей этого, заперев в ее собственной комнате, и место, где ребенок должен был чувствовать себя в безопасности, стало ее холодной тюрьмой.       Но одно она помнит отчетливо.       В тот самый день, когда ей не разрешили общаться с клиентами или выходить на улицу, она была заперта в холодной, темной комнате и смотрела в окно на снег.       «На этот раз все по-другому.»       С тех пор действительно многое изменилось.       Луэлла вздрогнула от смеха и, подняв голову, увидела группу детей и подростков, играющих на замерзших улицах, покрытых снегом. Их толстые ботинки хрустят по снегу, взрываясь, как рождественские хлопушки, каждый раз, когда их ноги топают по земле. Их хриплые, наполненные ветром легкие изрыгали пар, когда они чесались и царапали свою сырую кожу. Они начали кататься на коньках. Они скользили, скользили и скользили по полированному льду. Шипя и грохоча коньками, они проносились мимо так грациозно, как только могли.       — Луэлла, — Девушка прислушалась к глубокому, ровному голосу, который почти капал медом, когда заметила протянутую к ней руку в черной перчатке, а затем подняла глаза на владельца руки и увидела Себастьяна, улыбающегося ей. — Ты готова?       — Да… — Луэлла с благодарностью приняла его руку, не обращая внимания на то, что ее щеки пылают от смущения, когда она чувствует, как его пальцы крепко обхватывают её маленькую, по сравнению с его, руку. — Я готова.       Себастьян и Луэлла в последний раз обменялись улыбками друг с другом, после чего пошли дальше, становясь все более чувствительными к взглядам, которые время от времени бросали на них прохожие. Она старалась не обращать внимания на сплетни домохозяек, которые говорили что-то вроде «Посмотрите на эту милую парочку!» и много всего подобного.       Ей было в какой-то мере даже стыдно, хотелось просто заползти в нору и умереть, но она не утруждала себя исправлять слова других. Если бы она попыталась отрицать это так категорично, она знала, что Себастьян воспользуется этим как возможностью подразнить ее. Поэтому она прикусила язык, чтобы случайно не сказать что-нибудь лишнее, и время от времени бросала взгляд на их переплетенные руки.       Луэлла планировала сегодня пройтись по магазинам, потому что три определенных человека потратили все свои ресурсы на вечеринку по случаю дня рождения Сиэля прошлой ночью. Хотя, чего она не ожидала, так это того, что Себастьян пойдет с ней, хотя она и не возражала. Список покупок до смешного длинный, и ей все равно понадобятся дополнительные руки, чтобы отнести продукты.       Однако по пути уши Луэллы улавливают странный шепот людей, который привлек ее внимание.       — Эй, вы слышали о тех жертвах, на которых напали и повесили вниз головой на улицах?       — Да, я слышал об этом… Это слишком ужасно. Я слишком боюсь отпускать своих детей играть на улице в снег, если это будет продолжаться.       — Но все жертвы были людьми, которые вернулись из Индии, верно? Конечно, этот ужасный преступник не стал бы нападать на нас… верно?       «На жертв нападали и подвешивали вниз головой?» — горничная поджала губы, глубоко задумавшись. — «Есть ли в последнее время какой-нибудь новый случай, о котором я не знаю? Если Скотланд-Ярд тоже замешан в этом… тогда это должно быть что-то крупное. Я должна буду разобраться в этом вопросе, когда у меня будет время…»       Луэлла внезапно останавливается как вкопанная, когда ее внимание привлек цветочный магазин, заставляя Себастьяна тоже остановиться, как только он заметил, что Луэлла перестала двигаться.       — Луэлла? — Мягко осведомился дворецкий, рука, которая все еще держала ее, слегка сжимается, прежде чем он поворачивается, чтобы посмотреть туда, куда смотрела она, и его губы медленно приоткрываются в каком-то понимании.       — Уже наступило это время, не так ли? — Служанка хмыкнула на мягкий вопрос Себастьяна, и новая волна грусти поднялась в ее груди, когда она уставилась на конкретный цветок.       Это были виолы, пурпурные звезды и трубы тихой зелени, которые приходят, как прекрасные жертвы в мертвую зиму. Они, конечно, выделялись среди других цветов, но не это было причиной, почему они привлекли ее внимание.       — Себастьян, ты не против, если я пойду куплю цветы? — Спросила Луэлла, ее взгляд все еще был прикован к цветам.       Себастьян на мгновение присмотрелся к ее лицу, заметив явную печаль, промелькнувшую в ее серебристо-голубых глазах, прежде чем улыбнуться:       — Не торопись. У нас впереди весь день. — Луэлла благодарно улыбается дворецкому, прежде чем он, наконец, отпускает ее руку, почти слишком неохотно делая это, наблюдая, как горничная подходит к женщине-флористу, ухаживающему за ее цветами, и завязывает с ней разговор.       Похоже, Луэлла лично знакома с флористом, поскольку лицо женщины просветляется от того, что говорит Луэлла, время от времени смеется, прежде чем она бросает на горничную сочувственный взгляд. Они заходят в магазин, и через несколько минут Луэлла выходит из магазина с букетом цветов виолы в руках.       — Хорошего дня, мисс Луэлла, — Горничная благодарно кивает флористу, прежде чем она возвращается к Себастьяну, неся букет в одной руке, а другой немедленно хватается за руку Себастьяна, как будто это было самым естественным для нее поступком.       Себастьян приподнял бровь, глядя на них, хотя его не могло не позабавить то, как Луэлла была готова держать его за руку, не требуя от него инициативы. Несмотря на это, он ничего не сказал об этом, когда они двигались дальше.       Прогулка была долгой и тихой, поскольку Луэлла смотрела на мир сквозь белесый оттенок, почти как если бы художник прошелся по пейзажу акварелью, окрасив пейзаж холодным оттенком синего и белого. Небо омыто серым водянистым светом, освещающим тонкие участки до блеска. В некоторые моменты она наблюдает за своими ботинками, ступающими по замерзшему тротуару, идеальным бетонным плитам, плоским и квадратным, а в другие прикована к игре облаков и солнца над головой.       Она держалась за руку Себастьяна, когда они шли по замерзшему бетону, не подозревая о случайных взглядах, которые дворецкий время от времени бросал на нее. Его красные глаза, которые всегда были полны веселья, значительно смягчились, когда он увидел безмятежность, написанную на ее лице, и то, как это легко сочетается с красотой цветов фиалки в ее руках. Они остановились, когда заметили, что прибыли к месту назначения, глаза Луэллы смягчились, когда она молча смотрела на могилы, покрытые снегом.       Густые деревья с черными пятнами-дугами раскинулись над дорожками, а их ветви тянулись к небу, словно пальцы ведьм. В тот момент Луэлла и Себастьян поднимались по лестнице, пока Луэлла смотрела на множество могил, занимавших почти всё доступное взору пространство.       — Так это… — Себастьян медленно оторвался от своих мыслей и посмотрел на Луэллу, когда она остановилась у необычного надгробия, ее взгляд остановился на имени, выгравированном на камне. Судя по выветриванию, дворецкий предположил, что оно должно быть довольно старым.       — Я вернулась, мама. — Луэлла тоскливо произнесла мягким тоном, ее рука провела по снегу на вершине надгробия, прежде чем она опустилась на колени и закрыла глаза, задумчиво разговаривая с матерью, повторяя каждое слово, которое она хотела сказать, прежде чем аккуратно положить букет цветов к подножию надгробия. — Я принесла тебе твои любимые цветы… И… — Она закручивает конец косы вокруг пальцев, ее мысли отвлекаются на хорошие воспоминания, которые она разделяла с матерью, ее сердце слышит голос матери, как будто она была рядом с ней.       — Прости, что не смогла приехать вчера. У меня много работы. Ты знаешь, как это бывает с Мэйлин, Бардом и Финни… — Беззлобный смех вырвался из уст Луэллы, когда она устремила отстраненный взгляд на надгробие, ее рука с тоской провела по выгравированному имени и остановила движение, когда она взглянула на него. — И… Я пока так и не смогла найти Рубена и Эстер. Но не волнуйся, я найду их… И мы будем жить так, как всегда хотели. Обещаю тебе.       — Так это твоя мать… — Луэлла взглянула на дворецкого, нависшего над ней, затем проследила глазами за ним, когда он опустился на колени рядом с ней. Выражение его лица было неразборчивым, его рубиново-красные глаза следили за выгравированным именем, прежде чем он склонил голову в знак уважения. — Я полагаю, Рубен и Эстер — твои брат и сестра?       — Да… Они единственная семья, которая у меня осталась. Они были… проданы тем человеком. — Горький привкус наполняет ее рот при упоминании слова «семья». Это было то, чего она действительно жаждала с тех пор, как все развалилось в ее жизни. Но это больше не имеет значения. Она избавилась от токсичности своей другой жизни, так что теперь все хорошо. В любом случае, нет никакого смысла вспоминать это ужасное прошлое.       — Я понимаю … — Себастьян больше ничего не сказал после этого.       Сколько эти двое оставались в своем положении, не мог сказать никто из них, и только холодность, просачивающаяся в их единственную защиту от холода, возвращала их внимание к реальному миру.       Себастьян бросает еще один взгляд на Луэллу, замечая, что ее глаза затуманились мутным туманом, который устрашающе затянул ее зрачки, которые расширились на короткую миллисекунду.       — Она сказала, что ей нравятся мои длинные волосы… Это напоминает ей о ее любимых цветах, виолах. — Луэлла внезапно заговорила, произнося слова, которые Себастьян уже знал, когда он молча кивнул ей. Он все равно слушал, как она скребет снег пальцами в перчатках, по крайней мере, до тех пор, пока не положил свою руку поверх ее собственной.       — Я знаю… — Пробормотал Себастьян, заметив, как ее сжатые кулаки расслабились, и она осталась сосредоточенной на надгробии, когда он разомкнул пересохшие губы, чтобы заговорить снова. — Я просто хочу, чтобы ты знала, что даже если весь мир против тебя… Я здесь ради тебя, даже если ты попытаешься оттолкнуть меня.       — Чего ты это вдруг? Это звучало так странно от тебя… — Она хихикнула, наконец-то встретившись с ним взглядом. Себастьян улыбнулся ей, заметив, что мягкость рассеяла туман из ее глаз, когда она спокойно смотрела на него.       Она вспомнила множество случаев, когда Себастьян помогал ей, даже если за его действиями скрывались какие-то мотивы или желания. Для нее это все равно не имело значения. Он был тем, кто силой ворвался в ее ужасную жизнь, пока она боролась. Он был рядом с ней каждый день и был так терпелив с ней, несмотря на то, как ужасно она вела себя по отношению к нему в дни, когда они впервые взяли ее к себе. Он всегда как-то умел перевернуть все с ног на голову ради нее и игнорировал ее эмоциональные вспышки, когда некоторые дни становились слишком тяжелыми для ее психического здоровья.       Она всегда отталкивала его, и все же он каким-то образом всегда возвращался к ней.       Он никогда не сердился на нее. Он никогда не презирал ее за травму. Он никогда не поднимал на нее руку с намерением причинить боль или заставить ее что-то сделать.       Нежность и понимание — вот что выражал Себастьян, когда просто ждал ее и был рядом с ней, чтобы исцелить ее.       — Она была действительно хорошей матерью… Она пыталась защитить нас до самого конца, но… этого было недостаточно. — Луэлла пробормотала, привлекая внимание Себастьяна, который с любопытством посмотрел на нее, а затем очаровательно улыбнулся.       — Я знаю… — прошептал Себастьян и положил руку на тон, пока Луэлла любовалась лучами зимнего солнца, которые освещали радужные переливы камня, мерцая в ответ.       Луэлла вздохнула и встала, немного потеряв равновесие, так как ее ноги затекли. Себастьян встал перед ней и поймал ее, когда она прислонилась к его боку. Он улыбнулся, глядя на то, как Луэлла пробормотала «спасибо», прежде чем она снова поняла, что такое гравитация.       — Пойдем. Нам еще нужно сделать кое-какие покупки, — дворецкий улыбнулся Луэлле, игриво похлопывая ее по спине, пока она с хихиканьем спускалась по лестнице.       И все же никто из них не заметил одинокую фигуру, захлебывающуюся собственной слюной, которая, спотыкаясь, остановилась всего в нескольких футах от них. Его золотые глаза расширились от благоговения, следя за каждым мгновением жизни Луэллы, его сердце заколотилось, когда он увидел, как ее нежные пальцы убирают волосы за ухо, но из-за слепящего света солнца ему было трудно разглядеть ее лицо.       Все, что он мог видеть, это ее ослепительные серебристо-голубые глаза, сверкающие под солнцем, ее мягкие розовые губы, изогнутые в маленькой улыбке, когда мягкий оттенок солнечного света танцевал на ее коже, образуя что-то вроде ореола вокруг ее лица.       — Кто… — темнокожий молодой человек крепко сжал свою грудь, чувствуя, что его сердце вот-вот разорвется, пока он смотрел на спину служанки, пока она и мужчина рядом с ней не исчезли в море людей.       — Мой принц? — Голос прорвался сквозь его мысли, когда высокий мужчина с темной кожей и серыми глазами внезапно появился в поле его зрения. На его лице было написано беспокойство, когда молодой мужчина не ответил. — Что-то случилось, ваше высочество?       — А-Агни, эта женщина… — золотоглазый парень сглотнул, его голова медленно повернулась к своему верному слуге, его волнистые сливовые волосы длиной до плеч колыхнулись в такт движению. Мужчина постарше сразу же зациклился на том, каким отстраненным выглядел парень: его губы изогнулись в мечтательной улыбке, а на загорелых щеках появился ярко-розовый румянец. — Ты думаешь, она одинока?       — … Прошу прощения?       

***

      — Я думаю, это все… — Луэлла еще раз просмотрела список покупок, одновременно поправляя другой рукой вес сумки для покупок. Себастьян наклоняется через плечо, чтобы бросить быстрый взгляд, неся в руках две самые тяжелые сумки для покупок, как будто они легкие, как перышко. Она пыталась помочь ему донести хотя бы одну из сумок, но Себастьян настоял на том, чтобы нести самые тяжелые, сказав, что не может позволить леди это делать.       Несмотря на ее настойчивость, Себастьян не сдавался, и это почему-то заставляет ее сердце трепетать.       Игнорируя странное чувство, поднимающееся в ее груди, Луэлла прочищает горло, чтобы взять себя в руки, прежде чем повернуть голову, чтобы посмотреть на Себастьяна:       — Я думаю, это все, и… — Она замерла, ее дыхание сбилось, когда она, наконец, осознает, что Себастьян наклонил голову так близко, что их лица находятся всего в дюйме друг от друга. Он с любопытством смотрит на нее, но лицо Луэллы расцветает тысячью оттенков красного от непосредственной близости между ними. Себастьян не мог не шутить над тем, насколько было очаровательно ее раскрасневшееся лицо, и он почувствовал необходимость воспользоваться ситуацией.       — Дорогая моя, у тебя такое красное лицо. Ты в порядке? — Луэлла покраснела еще больше, когда дворецкий вдруг наклонил свое лицо еще ближе. Оно было так близко, что она могла легко уловить нотки освежающего одеколона, исходящего от него. Ее взгляд начал блуждать, начиная с его гипнотизирующих рубиново-красных глаз и заканчивая его губами…       — Знаешь, если хочешь, чтобы я тебя поцеловал, то ты можешь просто попросить меня об этом.       — Что…?! — пролепетала служанка, спотыкаясь на собственных словах, и смущенно надула щеки. — Это не то! Это ты наклоняешься ко мне!       Кроваво-кипящая ухмылка, появившаяся на лице Себастьяна, заставила Луэллу отвести взгляд, но ее внимание, к счастью, переключилось на группу людей, столпившуюся перед рестораном. Она увидела явное беспокойство и страх на их лицах, когда подошла ближе, пытаясь получше рассмотреть, что за суматоха…       — Я не думаю, что тебе стоит на это смотреть. — Луэлла вздрогнула, когда рука в перчатке внезапно закрыла ей глаза, не позволяя увидеть то, что заставило людей так волноваться. Но она все еще могла слышать шепот, переговаривающийся между ними.       — Это просто ужасно…       — Как могли эти варвары сделать такое? Что делает полиция?!       «Что, черт возьми, происходит?» — горничная попыталась оторвать руку Себастьяна от своих глаз, но его рука упрямо оставалась на месте.       — Себастьян, я не вижу…!       — Хорошо. Потому что я не хочу марать твои глаза… этим. — Луэлла уловила нотку отвращения в его голосе, что только еще больше разожгло ее любопытство.       Когда горничная изо всех сил пыталась убрать руку Себастьяна, которая все еще прикрывала ее глаза, глаза дворецкого сузились, когда он уставился на достопримечательность, которая привлекла любопытство многих людей.       Там было четыре человека, которые подверглись повешенью и были изуродованы до такой степени, что их лица больше не были узнаваемы из-за того, насколько они распухли, с них сняли одежду и вещи, и повесили вниз головой с записками, прикрепленными к животам.       Это было просто ужасное зрелище, которое Себастьян скрывал от глаз Луэллы.       Зима в Великобритании это пасмурный сезон, покрытый густыми тяжелыми облаками. Когда дело Джека Потрошителя было раскрыто, в Лондон вернулся гул повседневной жизни. Однако этот мир оказался лишь краткой передышкой…       Произошел любопытный инцидент, в ходе которого англо-индийцы, часто посещавшие кофейню «Hindustani» возле Портман-сквер, подверглись нападению, разделись и были подвешены с крыши вниз головой. Впоследствии в результате серии подобных инцидентов аристократы и военнослужащие, вернувшиеся из Индии, также подвергались нападениям по всему Лондону. Такое же уведомление было прикреплено ко всем жертвам…       «Смотрите на это дикое, жалкое дитя лени и разврата. Англия — родина Дьявола, который грабит все и навязывает вам свою никчемную, гнилую и невежественную культуру! Все идиоты этой страны, управляемые скукой, — вы те, кто заслуживает мести небес!»       …Так было сказано в послании.              Гнев лорда Рэндалла резко вспыхивает после прочтения ужасных записок с угрозами, и он сминает бумагу в руках:       — Еще один инцидент! Это уже двадцатый!       Фред Абберлайн, один из людей лорда Рэндалла, замер на месте, когда Рэндалл обратился к нему с гневным взглядом:       — Разве вам еще не удалось арестовать преступников, Абберлайн?! — Надавил он.       — Простите, сэр! — Пискнул Фред.       — Вы позволили Джеку Потрошителю ускользнуть от нас, а это чертово отродье отняло у нас славу…       — О, простите меня за то, что я был сопляком. — Вкрадчивый голос, полный сарказма, заставил двух взрослых застыть на месте, когда они обернулись и увидели Сиэля, Луэллу и Себастьяна, стоящих позади них. Никто из них не выглядел забавным из-за оскорбления, брошенного в молодого графа всего секунду назад.       — Граф Фантомхайв!       — Как ты сюда попал, мальчик? — Потребовал Фред, но его остановили, когда Рэндалл внезапно вытянул руку перед собой, к его большому замешательству.       — Граф Фантомхайв… — Рэндалл свирепо смотрит на Сиэля сверху вниз, пытаясь держать себя в руках рядом с хитрым мальчишкой, когда он неловко кашляет в кулак. — Почему вы здесь?       Сиэль раздраженно фыркнул:       — Я думаю, это было бы очевидно. Я пришел убрать за неуклюжими псами. — Даже не дожидаясь, пока Рэндалл должным образом обработает информацию, он выхватывает отчеты из рук Фреда и листает страницы, напевая в определенных местах, которые привлекли его внимание. — Я понимаю. В этом случае мишенью были только англо-индийцы. И, похоже, пока никаких жертв нет.       — Кто… Кто дал вам право… — Сиэль быстро заставляет Рэндалла замолчать, тыча письмо королевы прямо ему в лицо. Хотя было приятно видеть, как вспыльчивый Рэндалл, наконец, успокоился, как упрямый пес, увидев на письме видную печать королевы. Мальчик же машет письмом прямо у него перед лицом, чтобы еще больше поиздеваться над ним, прежде чем одарить его довольной ухмылкой.       — Меня бы здесь не было, если бы виноваты были простые бандиты, но я не могу справедливо сидеть в стороне, когда королевская семья продолжает подвергаться оскорблениям.       Все, что Рэндалл мог сделать, это прикусить язык и сделать шаг назад.       — Луэлла. Запомни все это. — горничная склоняет голову, полностью игнорируя Фреда, уставившегося на нее, а затем на Сиэля в изумлении. Он не мог поверить в то, что только что услышал, поскольку никто не мог запомнить все имеющиеся у них отчеты за такой короткий промежуток времени. Но Луэлла немедленно доказывает его неправоту, когда она листает бумаги, ее глаза бегло просматривают содержимое, прежде чем лениво отбросить бумаги в сторону, не заботясь о том, где они вообще окажутся.       — Эй! — Фред бросается вперед, чтобы поймать бумаги до того, как они упадут на снег, в результате чего пачкает свое пальто. Он застонал от темных пятен на одежде, а затем бросил грозный взгляд в сторону Луэллы. — Ты не можешь просто бросать их как попало! Это важные отчеты! В первую очередь ты никак не могла…       — Я запомнила их все, молодой господин. — Луэлла сообщила юноше, не обращая внимания на Фреда, который все еще кричал на нее на заднем плане, когда Сиэль угукнул, подавая ей сигнал продолжать. — Похоже, это «дитя лени и разврата» — точное выражение нашего преступника. Простите за то, что я скажу дальше, молодой господин, но я согласна, что этой стране было бы немного лучше без этих индийских набобов, которые выкачивают ресурсы и деньги государства.       Сиэль хмыкает в знак согласия:       — Я тоже об этом подумал, Луэлла.       Британско-индийская империя — в то время в британской колонии Индии жили массы англичан. Третьи и четвертые сыновья из зажиточных семей, которые не могли жить в роскоши у себя на родине, могли вести элегантную жизнь «дворян» в Индии. Тех, кто вернулся из Индии, называли «англо-индийцами», а многих, кто не смог избавиться от расточительности и праздности даже после возвращения, называли «индийскими набобами».       — Даже если они погрязли в низменных развлечениях в Индии и являются трусами, растратившими свои состояния, многие из них являются членами британского дворянства. Мы должны защитить их! — Воскликнул Рэндалл.       — Джентри, да…? Бесполезно. В любом случае… — Сиэль указывает на рисунок языка в записке с угрозами. — Что это за знак?       — Они насмехаются над нами, британцами, и ее величеством королевой! — Рэндалл зарычал, смяв записку с угрозами в руках. — Как они смеют так издеваться?! Все жертвы — репатрианты из Индии! Преступник должен быть индийцем! Эти чертовы дикари!       Сиэль склонил голову набок с искоркой интереса в единственном глазу:       — Так вот почему меня вызвали сюда… Большинство индейцев, которые пробрались в Великобританию, скрываются в Ист-Энде. У городской полиции, похоже, проблемы с тамошним преступным миром. Так что узнать точное количество безбилетников или какими маршрутами они сюда добираются довольно проблематично, хм? — Ухмыляясь тому, как Рэндалл стискивает зубы, чтобы сдержать сердитые всплески, он легкомысленно машет рукой, поворачиваясь, чтобы уйти. — Что ж, если вы не возражаете, я пойду по своим делам. Видите ли, я хотел бы вернуться в поместье как можно скорее. Тогда приходите одни, Себастьян, Луэлла.       — Очень хорошо, сэр, — Себастьян последовал за Сиэлем первым, в то время как Луэлла кланяется Рэндаллу, прежде чем поспешно догнать своего хозяина.       

***

      Крики чайки приветствуют Луэллу, Себастьяна и Сиэля в логове недалеко от гавани, где они, вероятно, найдут больше информации об этом деле. Мальчик смотрит вниз, на длинный лестничный пролет, спускающийся в бездну тьмы, прежде чем сморщить нос:       — Ты уверена, что это то, что нужно, Луэлла?       — Да, молодой господин. Я время от времени прихожу сюда, чтобы собрать информацию, если не могу найти ее… законным путем, если вы понимаете, что я имею в виду. — Луэлла берет инициативу на себя, спускаясь по первым нескольким ступенькам, прежде чем повернуться, чтобы встретить неуверенный взгляд Сиэля, протягивая ему руку. — Смотрите под ноги.       — Луэлла… — Сиэль был весьма ошеломлен тем, что Луэлла первой протянула ему руку, но потом улыбнулся сам себе.       «Похоже, ее выздоровление идет хорошо…»       Усмехнувшись при этой мысли, он с благодарностью принял руку Луэллы, и они пошли вниз по лестнице, Себастьян следовал за ними сзади, улыбаясь от уха до уха.       Лампа на стене была единственным источником света, освещавшим им путь, а в конце лестницы была дверь. Как только они подошли к двери, Луэлла повернулась к остальным с серьезным выражением лица:       — Прежде чем мы войдем, есть несколько правил, которые вы должны соблюдать. Не смотрите в глаза людям, находящимся внутри. Не принимайте ничего, что они вам дают, потому что мы все уже знаем, что там, не так ли?       Заслужив кивки от двух других, она кивает им в ответ, прежде чем повернуть ручку двери и распахнуть ее настежь.       По ту сторону двери их ждал очень ощутимый запах аммиака, доносящийся до их носа. Он был настолько густым и резким, что Сиэлю захотелось нацепить на нос прищепку, когда он прижался к Луэлле, прижимаясь носом к ее руке, чтобы не чувствовать запаха.       — Какой ужасный запах… — пробормотал он.       Медленно они вошли в тускло освещенную комнату с фонарями с замысловатыми узорами, свисающими с потолка, Луэлла заметила несколько человек, лежащих тут и там, либо пьяных от того, что они употребляли, либо под кайфом от вдыхания большого количества опиума.       — Итак, вам наконец-то удалось найти это место, милорд. — Знакомый голос воскликнул. — Как странно встретить вас здесь вот так. Несомненно, это из-за Луэллы, моей прекрасной постоянной клиентки. Но я всегда верил, что этот день настанет…       — Ах да? — Луэлла почувствовала, как ее бровь раздраженно дернулась, когда она посмотрела на лицо человека, которого она бы с удовольствием ударила, — Лау. Более того, он был окружен красивыми китайскими девушками слева и справа, которые цеплялись за него, как цикады, привлеченные древесным соком.       Никто из них по-настоящему не заинтересовал ее, пока взгляд Луэллы не остановился на конкретной девушке, которая сидела верхом на коленях Лау и смотрела на них бесстрастным взглядом. Луэлла просто кивает ей в знак приветствия, на что девушка отвечает легким кивком в ответ.       — Добро пожаловать, граф! Прошло слишком много времени! — Лау приветствовал раздраженного мальчика сияющей улыбкой. — У вас все хорошо? Я слышал, вы не так давно отпраздновали свой день рождения. Хорошие новости для вас!       — Не обращай на это внимания! — Сиэль прошипел сквозь стиснутые зубы, заставляя себя покраснеть, и сразу перешел к делу. — Есть кое-что, о чем я хочу тебя попросить…       Это вызвало интерес Лау, когда он размышлял:       — Если граф взял на себя труд посетить этот сырой подвал опиумного притона, должно означать, что вы здесь из-за этого, да?       — Слова уже распространились, не так ли? У тебя острый слух. Да, я расследую эту серию инцидентов. Когда дело доходит до выходцев с Востока, поговорить с вами, как с главной шишкой в этом районе, всегда наиболее целесообразно…       Единственный глаз Сиэля сузился при виде Лау.       — …Менеджером британского филиала китайской торговой компании «Кон Рон». Или мне следует сказать… высокопоставленный чиновник китайского преступного синдиката Цин Банг-Лау.       Лау усмехнулся.       — Я бы предпочел, чтобы ты не называл меня так. Здесь слишком душно и все такое. — Он нежно берет девушку, сидящую верхом на его коленях, за подбородок. — Разве это не справедливо, Ран-Мао? — Девушка кивнула в знак согласия.       — Я оставил управление восточным кварталом на вас. Значит, вы имеете представление о количестве людей, приходящих и уходящих в этих местах, да?       — Конечно, я выполняю ваши приказы в точности, граф. В конце концов, такова цена, которую я должен заплатить за ведение «бизнеса» в преступном мире этой страны.       — Тогда…       — Но сначала у меня есть вопрос к вам, лорд граф. — Лау смотрит на юношу серьезным взглядом, но этот фасад был сброшен, когда он наклонил голову в замешательстве. — Эти инциденты, о которых вы говорите… Что именно?       На лбу Сиэля появился знак раздражения, когда он прорычал:       — Почему, ты…!       — Он просто вступал в разговор, когда считал это уместным… — Себастьян отшутился.       — Этот дурак… — Луэлла вздохнула, погрозив себе пальцем. — Послушай, Лау, у нас нет времени. Так что просто следуй за нами, а по дороге мы тебе все объясним.       — О, я знаю, что ты всегда хотела пойти со мной на свидание. Необязательно говорить об этом таким окольным путем. — поддразнивает Лау, но тут же отступает, когда Луэлла бросает на него убийственный взгляд, который мог бы заставить людей убежать, поджав хвост. — Это просто шутка…       

***

      — О, теперь понятно! — Лау сиял от счастья после того, как Луэлла все ему объяснила. Группа, в которой Лау почему-то лидирует, бредет по мощеной дорожке, а зимний ветерок проносится по улице с дерзкой откровенностью, которая посылает холод по спирали вверх и вниз по телу Луэллы, когда она дрожит, зарываясь носом в шарф, который плотно прилегает к ее коже, мягкий и нежный, становясь флагом на ветру.       — Так вы хотите поймать этого проказника!       — В последнее время смертей не было, но дворяне и военные стали мишенью для нападений, — заявил Сиэль.       Лау сразу понял, к чему идет разговор, и ухмыльнулся:       — Ах, вы должны сделать из него пример, чтобы держать в узде простых людей! Вашим проблемам просто нет конца, милорд.       — Что за бред!       — Молодой господин. — Себастьян наклоняется к Сиэлю, чтобы быть на одном уровне, и шепчет. — Между прочим, мы прошли довольно большое расстояние. В каком ночлежном доме базируются индейцы?       — Ах… — Можно пошутить о булавке, упавшей в тишине после слов Себастьяна, и о том, как во взгляде Сиэля зарождается понимание, а за ним следует скептицизм.       Луэлла сердито смотрит на Лау:       — Почему ты вообще берешь инициативу на себя, Лау?       — Прошу меня простить! Я был так увлечен нашим разговором, что, кажется, мы все заблудились из-за меня! — Лау разворачивается и одаривает их извиняющейся улыбкой, пытаясь вести себя мило и все такое, как будто это действие могло заставить их так легко простить его промах.       При этих словах Луэлла без проблем ткнула Лау кулаком в плечо:       — Ой! Это больно, Луэлла!       — Ты это заслужил, — Сиэль фыркнул, на что Себастьян кивнул в знак согласия.       — Тогда давайте вернемся назад и начнем оттуда — Ой! — Он поморщился от боли, когда крупная фигура намеренно врезалась в маленького мальчика. Луэлла отметила, что это был индеец, одетый в грязные лохмотья, и он выглядел так, как будто не мылся несколько дней. Судя по дикому выражению его лица, у нее было подозрение, что это не пройдет хорошо…        — Пар… — Как раз когда Сиэль собирался извиниться, индеец внезапно сгорбился, как будто его ударили в живот, завывая в агонии.       — Аууууу! Кажется, я только что сломал ребро!       Луэлла вздохнула.       «Может ли его поведение быть более очевидным? Хотя…» — она отвела глаза в сторону, и они сузились. — «Я действительно сомневаюсь, что мы сможем выбраться из этого так легко.»       — Кто-нибудь, помогите!       — Ты в порядке?!       — Что случилось?! Это ужасно!       В мгновение ока группа Луэллы оказалась в окружении индийских мужчин, каждый взгляд, который они бросали на них, ощущался как отвратительный кинжал, вонзающийся в их грудь. Опасения переполняют чувства Луэллы, превращая ее позицию в оборонительную, когда индейцы, с которыми столкнулся Сиэль, внезапно сердито хватают мальчика за воротник.       — Маленький хозяин ужасно хорошо одет для жителя Ист-Эндера. Ты дворянин? — Мужчина ядовито сплюнул, на что Сиэль ответил шлепком по его руке. Он усмехнулся Сиэлю, протягивая ему руку. — Я должен потребовать возмещения убытков за то, что ты врезался в меня, парень! Оставь все, что у тебя есть, слышишь?!       «На данный момент это просто грабеж.» — горничная вздохнула, ущипнув себя за переносицу, чувствуя, как нарастающая головная боль сотрясает череп, когда ее рука скользит по лицу и падает обратно на бок, крепко сжимая руку в кулак, когда резкий блеск блеснул под ее рукавом.       — Похоже, у нас на пороге возникла довольно неприятная проблема, молодой господин. Хотя на самом деле это заканчивается в нашу пользу… Судя по их поведению и тому, как эти негодяи намеренно врезались в вас, один из них мог быть виновником нападения на жертв.       Сиэль хмыкает:       — В этом ты прав.       — Итак, как нам с этим справиться? — Спросил Себастьян.       — Как? — Сиэль усмехнулся над ним, как будто только что услышал самый нелепый вопрос века. — Избавься от них поскорее.       Дворецкий ухмыльнулся:       — Как пожелаете.       — И вы знаете… Все индейцы здесь имеют зуб на вас, дворян! — Тревожная ухмылка растянулась на лице преступника, когда он сердито крикнул. — Вы притащили нас сюда, а потом просто выбросили, как мусор! Все вы, англичане, корыстные ублюдки!       Люди по бокам от него разразились гневными криками, подняв в воздух кулаки и все имеющееся у них оружие.       Луэлла почувствовала легкое беспокойство, когда увидела, что в их глазах горит чистая ненависть, и все они смотрят на группу Луэллы так, словно они самые отвратительные преступники.        Судя по тому, как они смотрели на них, так оно и было. Она видела, что ненависть и гнев — это все, что у них осталось, и она не могла их за это винить. С ними плохо обращались, их обижали дворяне, которые относились к ним как к грязи, и было совершенно ясно, что они собираются совершить нечто такое, от чего их не смогут защитить даже законы. В каком-то смысле все они наркоманы, они находят людей, которых ненавидят, и побуждают других делать то же самое. Они понятия не имеют, что они наркоманы или что их мозг придумывает истории, чтобы оправдать и ускорить их зависимость. Ненавистники верят в свою собственную чушь и ищут «доказательства» для ее подтверждения.       — Это вы виноваты в том, что мы вынуждены вести жалкую жизнь, как канализационные крысы! — Голос мужчины постепенно становился все громче, а мышцы лица напряглись. — Вы растоптали нашу нацию под своими ногами! — Теперь он был близок к тому, чтобы закричать. — А теперь вкусите унижение от того, что вы сами себя растоптали!       — Не говоря уже об этом, я хотел бы вас кое о чем спросить. — Внезапно раздался новый голос, звучавший тихо и спокойно по сравнению с яростными криками, доносившимися от индейцев вокруг них. Но, похоже, никто из них вообще не заметил нового члена группы. Луэлла по-совиному моргнула на голос, а затем попыталась заглянуть им через плечо в поисках источника.       — Если ты окажешься полезным, я угощу тебя чем-нибудь вкусненьким в награду. Этот голос продолжал, и Луэлле пришлось сдержаться, чтобы не улыбнуться тому, как комично это выглядело.       Наконец, очнувшись от своих иллюзий, индейцы резко обернулись на источник голоса, дав Луэлле возможность ясно разглядеть молодого индийца, одетого в длинное, густо расшитое шервани, простые, облегающие чуридары и белые тапочки. Он также носит большие золотые серьги, декоративные золотые бинди, шарф, завязанный узлом на бедрах, и белоснежную шаль, удерживаемую на месте позолоченной рубиновой брошью. Он выглядел моложе нее, в его чертах читалось детское любопытство, и он, кажется, хорошо одет для индейца.       «Должно быть, он из благородной семьи, » — отметила она.       — Успокойтесь, вы все. — Полностью игнорируя их ошеломленные взгляды, молодой индиец протягивает грубый рисунок женщины… Ну, Луэлла думает, что это женщина, видя, что у нее ресницы, но в остальном рисунок был ужасный, как будто его нарисовал ребенок. — Я ищу кое-кого. Вы видели эту девушку?       Мужчина, который столкнулся с Сиэлем, в шоке уставился на молодого человека, прежде чем, наконец, ахнул от какого-то осознания, когда он внезапно оказался прямо перед лицом молодого человека, угрожающе подняв на него оружие.       — Не перебивай нас, ты, дворняжка!       — Как ты смеешь так называть меня? Я задаю вам вопрос. — Молодой человек говорил так, как будто был какой-то своенравной овчаркой, а они — его добычей.       Очевидно, он ожидал, что они дадут ему ответы, которые он ищет, и намеревался продолжать в том же духе, пока, наконец, не заметит что-то, что привлечет его внимание.       — Что происходит? Вы сражаетесь на дуэли? — Его взгляд блуждал по Сиэлю, затем по Себастьяну и, наконец, по Луэлле. На мгновение ей показалось, что глаза обманули ее, когда она увидела две розовые точки, окрасившие его щеки, и ошеломленный взгляд с широко открытым от удивления ртом.       Почему он так странно смотрит на нее?       По ее позвоночнику пробегает не очень заметный холодок, когда она неосознанно придвигается ближе к Себастьяну, который находит это весьма забавным, но никак не комментирует.       Его золотые глаза смягчились, когда их взгляды встретились, а затем он яростно посмотрел на Сиэля и Себастьяна.       — С ним… — заметил молодой человек. — …Вы… британский дворянин?       — А что, если так? — ответил Сиэль.       — Тогда я вступлю в союз с моими братьями в этой битве! — Волна страха захлестнула тело Луэллы, и она быстро схватила Сиэля за руку, чтобы притянуть его за спину, защищаясь, ее позиция из оборонительной превратилась в наступательную.       — Агни! — По его команде вперед вышел высокий мужчина с короткими белоснежными волосами. Он был хорошо одет: зеленый шервани, желто-белый чуридар с сашем и простой тюрбан. Он также носит серебряные серьги-обручи и декоративный бинди. Он плавно размотал бинты с правой руки и предплечья, после чего позволил им упасть на землю.       — Джо Аагьяа, этой правой рукой, которой Бог благословил меня, я буду владеть для моего господина.       — Луэлла, защити молодого господина! — Яростно крикнул Себастьян Луэлле, которая срочно кивнула ему. Пока Сиэль надежно укрывался за спиной Луэллы, он все еще мог видеть, как Себастьян и человек по имени Агни сражаются, пока он и Луэлла медленно отходят назад.       Их удары и пинки мелькали назад и вперед так, что были невидимы невооруженным глазом.       Даже в вихре действий, движение в углу глаз Луэллы привлекло ее внимание.       «Давай заберём эту девушку и покончим с этим!»       Луэлла легко заметила, как блестящий клинок на большой скорости движется прямо к незащищенной спине Сиэля, поэтому она быстро разворачивается, увлекая Сиэля за собой, когда она легко парирует небрежную атаку мужчины своим собственным клинком, выхваченным из рукава.       — Что… — Ужасная волна страха захлестнула его чувства, когда он встретил холодный взгляд Луэллы, и без предупреждения она крепко обхватила ногами шею мужчины и с силой повалила его на землю, успешно отключив его.       Сиэль побледнел при виде сего действия, поражённо выдыхая:       — Вау…       — Мы еще не вышли из затруднительного положения, молодой господин. Пожалуйста, зайдите мне за спину. — Луэлла опустилась, чтобы Сиэль мог забраться к ней на спину, его руки крепко обвились вокруг ее шеи и уткнулись лицом в ее спину, прежде чем горничная бросится прямо к небольшому просвету, который она видит между двумя мужчинами. Но, конечно, они заметили ее и попытались встать у нее на пути.       Это была ошибка с их стороны.       Пронзительный крик эхом разносится в воздухе, когда мужчина отлетает через улицу, врезаясь в стену. Луэлла вскакивает и наступает второму мужчине на лицо, используя его как трамплин для прыжка выше в воздух, чтобы оторваться как можно дальше от индейцев, прежде чем благополучно приземлиться на ноги. Луэлла оглянулась, чтобы убедиться, что Сиэль все еще в безопасности, прежде чем сердито посмотреть на нескольких мужчин, которые более чем настороженно нападают на нее сейчас, увидев, на что она была способна.       Именно в этот момент острые глаза Луэллы заметили, как Агни сделал малейшее изменение своей позиции, невидимое невооруженным глазом. Она не знала, о чем он вдруг подумал, меняя позицию, но была уверена, что это определенно что-то, что застанет Себастьяна врасплох, если он не будет достаточно осторожен. Поэтому Луэлла рефлекторно крикнула.       — Себастьян, осторожно!       И тут же Агни со смертельной точностью метнул указательный и безымянный пальцы прямо в сторону Себастьяна. Дворецкий, который стал бдительным из-за предупреждения Луэллы, успел блокировать атаку.       «Что это было?»       Все еще чувствуя волну боли, вибрирующую во всем предплечье, где Агни атаковал, Себастьян быстро отпрыгнул на безопасное расстояние от нападавшего.       — Я ударил твою руку множество раз. Обычно твоя рука была бы уже парализована. — Агни уставился на Себастьяна с такой серьезностью, что трудно было поверить, что он нормальный человек. — Так почему же ты все еще можешь двигаться?       «Это потому, что он демон, » — мысленно язвительно заметила Луэлла, хотя и прикусила язык, чтобы сдержаться.       Сиэль, который наконец-то вышел из своего транса, начал махать руками, чтобы спрыгнуть со спины Луэллы, не замечая, как она борется за то, чтобы помочь ему спуститься и не упасть на задницу, и при этом гневно замахивается кулаком на молодого индейца.       — Эй! Мы просто проезжали мимо, когда эти индейцы устроили с нами драку! Неужели все индийцы — варвары, которые без разбора нападают на любого англичанина, попавшегося им на глаза?! — Кричал он.       — Что? — Молодой человек бросил взгляд на виновников, — Вы там! Вы напали на них без уважительной причины?       Они все уставились на него, как будто он только что говорил на другом языке:       — А? Причина?       — Мы не можем этого допустить! — Юноша поставил кулаки на бедра и отчитал их. — Глупец тот, кто ведет войну без причины! Агни! — Его золотые глаза потемнели, когда он указал на своих товарищей. — В этом случае виноваты наши братья! Все вместе с карликом и компанией!       — Да, мой принц.       «Что?»       Луэлла могла только невозмутимо смотреть, как Агни продолжает избивать всех преступников, пока прямо перед ними не образовалась гора тел. Луэлла издала восхищенный звук, скрещивая руки на груди, скорее пораженная тем, что Агни смог победить их всех за такой короткий промежуток времени.       — Все сделано, господин Сома!              Молодой человек фыркнул:       — Хорошо!       «Так его звали Сома, да? Странно…» — Луэлла задумчиво поджала губы. — «Мне показалось, что я слышала это имя раньше …»       — Эй, вы трое! — Упомянутое трио оживляется, когда молодой человек окликает их, поднимая с земли шляпу Сиэля и издавая ею хлопающие звуки, как будто он счищал с нее грязь. — Ты не ранен?       Все еще сбитый с толку поворотом событий, Себастьян сумел ответить:       — Н-Нет …       — И ты, коротышка? — Сиэль собирался возразить, но его прервали, когда Сома надел шляпу ему на голову, взявшись за ее край и натянув на глаза. — Ребенок не должен бродить по такому месту, как это. Это опасно. Я все еще нахожусь в поисках кое-кого, так что я откланяюсь. Прощайте. — Вот так он разворачивается и начинает покидать поле зрения со своим слугой, который склоняет перед ними голову, сложив руки вместе.       «Его присутствие подобно тайфуну, » — подумала Луэлла.       Когда Сома отмахнулся от них, не удостоив их взглядом, служанка могла поклясться, что видела, как Сома бросил на нее небольшой взгляд, хотя и застенчивый, сдерживая яркий румянец, щекотавший его щеки, и едва заметно подмигнул ей, как будто у них был общий секрет.       Луэлла нахмурила брови в замешательстве:       «Что это было?»       К сожалению, и Себастьян увидел это, и почему-то почувствовал себя весьма раздраженным.       — Боже мой… Эти двое интересны… — Раздался голос, заставивший троицу поднять глаза и увидеть, что Лау каким-то образом взгромоздился на крышу, а никто из них этого не заметил. Как, черт возьми, он вообще туда забрался, Луэлла никогда не узнает.       — И где ты был все это время?! — Сиэль нахмурился, раздраженный. — Почему, я ждал шанса, когда ты спасёшь меня? — Луэлла бросает на Лау острый взгляд, который заставляет его усмехнуться, когда он спрыгивает с крыши. — В любом случае, кто они были? Они живут не в Ист-Энде. Это очевидно. Они были хорошо одеты. И их английский был без малейшего акцента.       — Как бы то ни было … — Себастьян опустился на колени перед кучей тел, одарив их раздраженной улыбкой. — Я должен думать, что наша первоочередная задача — доставить этих людей в городскую полицию.       

***

      К тому времени, как Луэлла и остальные вернулись в особняк Сиэля, все они были смертельно измотаны. Луэлла едва чувствовала свои ноги после всего, что произошло сегодня, когда она глубоко вздохнула, смахивая снег с головы Сиэля в надежде, что это облегчит его сварливое настроение.       — Надеюсь, мы трудились не напрасно … — Сиэль ворчал себе под нос, пока Себастьян помогал ему снять куртку. — Преступник может быть среди них. Давайте подождем, пока лорд Рэндалл свяжется с нами.       — Нет сомнений, что это были бы они. Судя по тому, как враждебно они вели себя по отношению к нам и даже без колебаний напали на нас, можно с уверенностью сказать, что мы раскрыли дело. — заявила Луэлла, на что мальчик устало кивает в знак согласия.       Но это не значит, что его не раздражает каждая мелочь, из-за которой бесполезная полиция сваливает на него все досадные дела.       — Я устал от того, что меня вызывают в Лондон каждый раз, когда происходит какой-нибудь глупый инцидент вроде этого!       Лау усмехается:       — Вы должны завыть, если есть хоть малейшая возможность причинить вред Ее Величеству! Такова нелегкая роль сторожевого пса, мой маленький граф.       — Молодой господин! — Головы Барда, Финни, Мэйлин и Танаки высунулись из-за стены, и сам источник постоянных головных болей Луэллы и Себастьяна приветствовал их теплыми улыбками. — Добро пожаловать!       — На этот раз ты привел с собой слуг? — с любопытством спросил Лау.       — Да. — Себастьян вздохнул. — Было бы хлопотно оставлять их в поместье.       Луэлла кивнула в знак согласия, вздрогнув при воспоминании о том, как в прошлый раз оставила хаотичную троицу одних. До сих пор удивительно, как им удалось разрушить все поместье за несколько дней…       — Вы, должно быть, изнемогаете от холода, — Повесив пальто на вешалку, Луэлла смахнула снег со своего платья горничной, а затем очень вежливо обратилась к своему молодому господину. — Может быть, мне приготовить легкие закуски к вашему чаю? Как вам теплый тыквенный суп и белый чай, молодой господин?              — Звучит восхитительно! — ответил Лау за Сиэля, у которого уже не осталось сил даже ответить. — Можно и мне немного, пожалуйста?       — Конечно. Так как вы наш гость, то пока вы им остаетесь, вам подобает выпить чего-нибудь теплого.       — Пока? — возмущенно воскликнул китаец, — Знаете, иногда ваши фразы кажутся такими холодными… У меня мурашки по коже.       — О, я бы предпочел Чай, а не тот чай, который вы только что предложили.       — Конечно, я сейчас же приготовлю… — Луэлла остановилась на пол пути. Это совсем не похоже на Сиэля.       Удивленные, Луэлла и остальные быстро повернули головы в сторону голоса.       В дверях стоят два очень знакомых индийца.       Сиэль разинул рот:       — Что?! Почему ты здесь?!       — Что ты имеешь в виду, говоря «почему»? Мы познакомились недавно совсем.       Грубые замечания Сомы заставляют Луэллу уставиться на него с недоверием и вздрогнуть, когда он мило поглаживал ее пальцами.       — И я спас тебя. — Быстро добавил он, прежде чем Сиэль успел возразить.       — Чего…?!       — В Индии принято приглашать своих благодетелей в свой дом и радушно принимать их. Есть поговорка, которая гласит: «развлекай своих гостей, даже если тебе придется распродать свои семейные реликвии».       «Это довольно экстремально …» — Служанка подумала. Хотя она не могла избавиться от этого странного чувства с тех пор, как поймала то, что Сома продолжает бросать на нее странные взгляды, когда он думал, что она не смотрит. Розовый румянец на его щеках был едва заметен, когда он хихикал про себя, как влюбленная девчушка.       «Чудак…» — вот и все, что Луэлла подумала о нем.       — Эй, а где кровать? — Внезапно спросил Сома, оглядывая все вокруг в поисках вышеупомянутого предмета.       Луэлла вспотела:       — Зачем кровать?       — В моей стране принято приглашать гостей в свою постель, чтобы они сидели вместе в кругу, наслаждаясь обществом друг друга.       «Но это не твоя страна…» - подумала Луэлла.       Девушка испытывала сильное искушение сказать это, но решила сдержаться. Нет смысла наживать врагов с индейцем, иначе это будет хлопотно с ее стороны. Да и не похоже, что они собираются уходить в ближайшее время.       — Лоооорд Сомаааа! — Горничная и дворецкий чуть не подавились слюной, когда заметили Агни, на полпути вверх по лестнице весело машущего рукой молодому индийцу. — Здесь есть одна!       Сома хмыкнул:       — Ну, хорошо. Она немного маловата, но мы останемся здесь на некоторое время. Премного благодарен.       — Эй! Послушайте меня! — Сома и Агни полностью игнорируют Сиэля, пока идут к комнате для гостей наверху, а Сиэль плетется позади. — Минутку! Почему я вдруг должен о вас заботиться?!       — Я не думал о другом жилье. — Не обращая внимания на недоверчивый взгляд, который он получил от Сиэля, Сома плюхается на мягкую и пушистую кровать, лениво отбрасывая шаль в сторону, прежде чем лечь на бок, подперев голову рукой, прислонив ее к его голове. — Кроме того, разве у англичан принято выгонять своих благодетелей на мороз?       Бровь Сиэля раздраженно подергивается:       — Более того! Просто кто ты такой?!       — Я? — Сома бросает на него игривый взгляд. — Я — принц.       Луэлла по-совиному моргает.       «Принц …?»       Именно тогда она, наконец, сложила все воедино и почувствовала, как ее сердце падает до основания.       «Н-нет, н-не говорите мне …»       С гордой улыбкой Агни указал рукой на принца, лежащего на кровати, представляя его им:       — Этот джентльмен — двадцать шестой ребенок бенгальского раджи. Принц… Сома Асман Кадар. — Луэлла заканчивает предложение осторожно, заставляя остальных смотреть на нее с удивлением.       Сома одобрительно присвистывает и ухмыляется ей:       — Ты знаешь, кто я, Айя?       — Да, я слышала о вас… Вы были довольно знамениты и несколько раз появлялись в газетах. Ты был тем, кто давал карри бедным и сиротам в Индии… — пробормотала горничная, внутренне морщась, когда увидела, как Сома смотрит на нее. В его глазах светилось детское любопытство, и, возможно, там скрывалось что-то еще, она не была уверена, но ей не понравилось это выражение на его лице.       Он напоминает ей о том, как мужчины смотрели на нее, когда она была на… службе у отца.       — Понимаю. Я очень рад, что ты знаешь меня, красавица. — Губы молодого принца искривились в ухмылке, широкой и яркой. — Мы будем рады погостить у тебя некоторое время… коротышка.       Словно громом поразило Сиэля, когда он в недоумении уставился на принца:       — Принц?       — Мой принц! Я приготовлю немного чая в знак дружбы! — воскликнул Агни, вытаскивая буквально из ниоткуда целый корень имбиря, — В холодный день чай с имбирем — лучший!       — Ах, пожалуйста, подождите! Если вы хотите чай, то я… — Себастьян быстро последовал за Агни на кухню, настаивая на том, что именно он будет заваривать чай, в то время как слуги Фантомхайва немедленно сгрудились вокруг принца с выражением благоговения и удивления на лицах.       — Так ты действительно принц? — Луэлла внутренне морщится, когда Финниан драматично растягивает слова.       Мэйлин краснеет:       — Принц …       — Впервые я вижу принца во плоти… — Прокомментировал Бард.       Сома ухмыляется:       — Вы можете подойти.       — Так что же это за Бенгалия — какая бы страна ни была?!       — Это святая земля, благословленная богиней Кали и рекой Ганг.       — Ты принц священной страны, не так ли?       — Ах, это в Восточной Индии.       — Хорошо, милорд. — Лау одаривает его не слишком сочувственной улыбкой, похлопывая Сиэля по плечу. — Ваше пребывание должно быть оживленным.       Наконец что-то внутри Сиэля (скорее, всего, последняя нить терпения) лопнуло.       — Убирайся отсюда!