Древо Смерти

Облака почти полностью заполонили небо, где-то вдали слышался гром, предвещая скорый приход дождей. Идти по утренней саванне было хорошо: жары совсем не ощущалось, порывистый ветер приятно освежал, принося запах влажной травы. Всё ещё было пыльно, и Мереву несколько раз чихнул. На рассвете они распрощались: быстро, чуть взбалмошно, со сдержанными улыбками и словами поддержки – всё, в общем, обыкновенно, даже Кову улыбнулся Кайону на прощание, хотя и как-то жеманно. Король Симба проводил их до границ земель прайда, в последний раз выслушал доклад Анги о том, что всё спокойно, а затем, прорвав напыщенные королевские манеры, прямо-таки обрушился на сына горячечными объятиями. Он извинялся за то, что заставил Кайона и Рани делать неприятную работу, на которую у принца просто сил не хватило, говорил, что сожалеет о всём, что произошло, хотя вины и вовсе не было, под конец принялся извиняться перед «малюткой Мереву, который совершенно ни в чём не повинен, а лишь, он, старый глупый лев, напридумывал чепухи» – всё это звучало и выглядело как-то пугающе искренне. Во всяком случае, когда уже окончательно расстались, Кайон облегчённо выдохнул. – Наконец-то шея и спина перестанут болеть, Кайон? – весело подмигнула Рани. – Это верно, – пробормотал в ответ лев. – Теперь пришёл черёд Кову. Будем честны, он просто отлынивал, – шутливо сказала она. – Да, пожалуй. Они шли путём Мереву вдоль реки к прайду Ирихати, откуда планировалось выдвигаться на север, к королю Мавемату. Анга летела над ними и оглядывала саванну, и ничего, кроме неспешно бредущих в поисках свежей травы стад, не было. Но во всём этом спокойствии Кайону чудился подвох: он был напряжён, внимательно смотрел по сторонам, неохотно отвлекаясь на редкие слова Рани, и львица, в конце концов, чувствуя его настроение, прекратила пытаться завести разговор. Мереву шёл чуть впереди и, делая вид, что показывает дорогу, иногда комментировал места по пути: здесь на него напал крокодил, там он отдыхал под деревом и тому подобное – Кайон почти не слушал. Три чёрных камня остриями вверх, два по краям, а один между – и как он смог всё столь тщательно запомнить? Мереву казался наивным до глупости, но больше трогало другое: в нём была какая-то упрямая любовь к отцу, преданному другими членами прайда гор Телуджи. Рассказ юного льва всё ещё не оставлял Кайона, постоянно всплывая в памяти. Отвлечённый этим, он временами забывал о возможных угрозах, но когда осознавал это, то сердито тряс головой, заставляя себя сосредоточиться на наблюдении за саванной. К вечеру впервые за многие дни сверкнула молния, и, наконец, полил дождь, да сразу как-то сильно. Застигнутые врасплох, они бросились искать укрытие – и здесь помогла Анга, завидевшая огромное поваленное дерево, верхушка которого упёрлась в скалу, благодаря чему ствол не лежал прямо на земле, оставляя под собой место, достаточное для троих львов. Затем орлица спряталась где-то на соседнем дереве, в густой листве. Рани немного дрожала, и Кайон заботливо прижал её к груди, будто бы согревая, хотя дождь казался тёплым. Львица потёрлась головой о гриву, а затем украдкой лизнула его щёку. – Как там они без нас? Обещали через шесть дней вернуться, но уж ясно, что не получается, – устало сказала Рани, легонько зевнув. – Сурак справится, я уверен, – кратко ответил Кайон, наблюдая за дождём. – Вот весь день так, – недовольно буркнула львица, – Хочу с тобой пообщаться, а ты всё себе на уме, идёшь с мрачной мордой, хотя бы слово доброе мне сказал. Лев медленно повернулся и внимательно посмотрел ей в глаза. Рани приподнялась, и их носы почти встретились. Кайон улыбнулся и заботливо пригладил мокрую шерсть на шее возлюбленной. – Ну о чём ты хочешь поговорить? – ласково спросил он. Она не ответила, а лишь прикрыла глаза, дыша будто горячее и глубже; её нос соприкоснулся с носом Кайона, и лев на мгновение ощутил её тёплый и влажный язык на своих устах. Затем Рани отпрянула и пылко поглядела на него, её лапа прошлась по шее и груди льва, слегка царапая когтями, и Кайон смущённо улыбнулся. После этого она снова придвинулась к нему, и лев совершенно замер в предвкушении. – Я люблю тебя. Вот о чём стоит говорить, – страстно прошептала она ему на ухо, а затем поцеловала ещё раз. – Рани, любимая, – пробормотал Кайон, пребывая в сладостном наваждении, – Я тоже… Ох, небо саванны! Мереву, тебе нехорошо?! Наваждение сразу же бесследно исчезло, как только он случайно увидел морду Мереву: было невозможно представить, что у юного льва настолько большие и круглые глаза. Его расцарапанный нос смешно задёргался, сам он смущённо потупился, принявшись рассматривать свои лапы. Наконец, он неуверенно начал говорить: – Я думал уйти… Но дождь больно уж сильный. – Зачем тебе куда-то уходить? – спросил Кайон. – Ну, я так понял… Вы хотели одни побыть. Воцарилось молчание, и было слышно только всё не утихавший ливень. Первой подала голос Рани: она закатила глаза, а затем негромко рассмеялась, прикрывая рот лапой, следом развеселился и Кайон. Наконец, позабыв о смущении, захихикал и сам Мереву. – Вот ведь несносный шутник! Да мы вовсе ничего такого… – она не договорила и весело потрепала загривок юного льва. Кайон поднялся, вышел под дождь, чтобы обойти Мереву, а затем сел сбоку от него. – Теперь-то уж точно мы тебя не смутим, – улыбнувшись, подмигнул он. Мереву тем временем стыдливо нахмурился и принялся смотреть на дождливую саванну. Пожалуй, стоило выйти наружу, под ливень, от воды уж точно хуже не станет, да и быстро найти какое-нибудь укрытие для одного поблизости – это не так уж сложно. В конце концов, сам навязался в дорогу, а теперь позволяет себе так таращится на них. – Глупейший лев саванны, – тихо пробормотал Мереву себе под нос. Кайон вопросительно поглядел на него, не расслышав сказанное. Молодой лев оказался в затруднении. – Что это у тебя на плече? – спросил Мереву первое, что пришло в голову. – Метка львиной стражи, – ответил Кайон, – Когда-то я был предводителем целого отряда, да, впрочем, я уж рассказывал тебе, помнишь? – Да, – кивнул Мереву, – И что стало с этим первым отрядом? – Мы разошлись после того, как сформировался новый отряд, под предводительством Витани. Я передал ей метку. Вот, теперь Кову на меня злится из-за этого, – грустно сказал лев, – Они все теперь уж неизвестно где, только Анга осталась рядом. Мереву понял, что задал неудачный вопрос и умолк. Дождь понемногу начал затихать, в облаках появились просветы, через которые было видно заходящее солнце. Смеркалось, и юный лев зевнул, а затем вовсе задремал, ощущая тепло с двух сторон. Вспомнилось то, как было принято отходить ко сну в его родном прайде – боком друг к другу. Утром Мереву проснулся в одиночестве, при выходе из укрытия его встретила Анга и провела вглубь саванны чуть в сторону от реки, где лежала туша антилопы, припасённая специально для него. Насытившись, молодой лев решил поговорить с орлицей, но та быстро упорхнула, оставив его ожидать появления друзей. Или просто спутников, сообщников? Оставшись один, он предался размышлениям. Кто Кайон и Рани для него? Мереву нахмурился, пытаясь разобраться в своих чувствах. Встреча на землях прайда вышла весьма прохладной, но этот большой сильный лев уже давно изменил своё мнение – это не подлежало сомнению, а Рани никогда и не сердилась на него. Внезапно ему в голову пришла мысль: а есть ли у них львята? И если так, то должно быть, они прекрасные родители, о каких можно только мечтать. Мереву решил как-нибудь при случае выяснить, опасаясь спрашивать об этом прямо сейчас и сразу – это казалось совершенно бестактным, особенно после того, что было прошлым дождливым вечером. Что ещё он о них знает? Они будто бы живут у Древа жизни, или даже вовсе король и королева – этих подробностей Мереву отчего-то припомнить не смог, как не смог вспомнить свой последний приступ болезни. Ещё один вопрос для них, даже два. Мысли юного льва перешли к отцу: что с ним сейчас, где он, и вправду ли в чём-то виноват – эти вопросы беспорядочным роем ворвались в его голову. Грозился Древом смерти? Но что угрозы сами по себе могут нести, да и в чём именно они заключались? Король, конечно, не может быть всегда только добрым, особенно когда сталкивается с конфликтами, обманом и предательством своих львиц. Ах, голова кружится! – Мереву! – энергичный голос Кайона вывел его из задумчивого оцепенения, – Пора в путь! Они шли ещё два дня, и всё было спокойно, лишь сильный дождь вынуждал иногда делать остановки. Вода в реке поднялась, пенилась и бурлила, была весьма грязной, но затем как-то успокоилась и стала чище. На горизонте виднелись горы Телуджи, и Мереву с интересом присматривался к их белоснежным пикам, вокруг которых застаивались большие облака. Вскоре противоположный берег реки поднялся и стал весьма высоким и крутым – юный лев сразу же узнал это место. Смутный, едва уловимый страх пронял его душу, когда он припомнил детали расставания с Матунзи, ему даже показалось, что он вновь слышит этот вопль. Её тогда настигли – эта мысль постоянно витала где-то в воздухе вокруг него, но лишь только сейчас явилась перед ним во всём своём ужасном наполнении. Мереву пошёл медленнее, его подбородок задрожал, а сам он едва сдерживал слёзы. Кайон и Рани шли немного впереди и потому сразу не заметили, как он немного отстал, а затем зачем-то свернул к реке, затерявшись в зарослях камыша. Мереву не смог бы объяснить, зачем он так поступил, зачем хотел найти именно то место, откуда его сбросила в воду Матунзи. Он внимательно разглядывал противоположный берег, не обращая внимания на мошкару и хлюпающую болотную жижу под лапами. Молодой лев вплотную подошёл к краю, ещё шаг – и точно бы свалился в воду. Как заворожённый он стоял и глядел туда, где последний раз видел её и теперь уж вполне осознавал, что скучал по ней очень сильно, но не так, как по отцу, а скорее тоской иного рода – тоской по материнской любви, которой он был обделён в детстве. – Ты была добра со мной, – со слезами на глазах пролепетал Мереву, – Даже если ты в чём-то виновата, я прощаю тебя. В воде показалось какое-то движение, Мереву вздрогнул и инстинктивно подался назад, в заросли камыша. Он оступился и свалился на мокрую землю, но тут же поднялся и понёсся прочь от реки. Вдалеке его окликнули, и юный лев побежал на звук голоса. Выскочив из зарослей, он едва не столкнулся с Кайоном. – Ох, Мереву, – лев на радостях даже приобнял его, – Куда это ты пропал? Мы беспокоились. – Я ходил к реке напиться воды, – небрежно бросил Мереву в ответ. Подошла Рани и принялась внимательно рассматривать потерявшегося было льва: взъерошен и грязен, к шерсти пристал чертополох и мелкие травинки. Она переглянулась с Кайоном и строго покачала головой. Тут же появилась и Анга. – Уже нашёлся, – сказал ей Кайон, – Анга, мы близко к землям прайда Ирихати, они в предгорьях за рекой. Я думаю, тебе следует разведать, что там сейчас происходит, не остался ли там кто-нибудь. Мы дождёмся твоего возвращения здесь. Следует немного отдохнуть от дороги. – Да, Кайон, – ответила орлица, – Вокруг пока всё спокойно. К вечеру ворочусь обратно, – она поднялась в воздух и вскоре скрылась из виду. – Рани, Мереву весь перепачкался и выглядит неаккуратно, его нужно отмыть, – продолжил раздавать указания лев, – Давай-ка найдём подходящее место у берега реки.

***

Мереву с недовольным и измученным видом стоял в воде посреди речной отмели. Вода доходила почти до живота. Справа с терпеливым усердием его оттирала Рани, слева размашисто орудовал Кайон. День был чудесен: после утреннего дождя дивно распогодилось, и сияло солнце, но при этом не очень жарко. Спокойное путешествие сгладило былую напряжённость, и Кайон нынче пребывал в весёлым, немного игривом настроении, в конце концов, ещё молодая душа не позволяла всё время быть «себе на уме», как высказалась Рани. И даже небольшая суматоха из-за Мереву не вывела его из себя. Процесс мытья и купания представлялся отчего-то крайне забавным занятием, и Кайон украдкой улыбался, примечая недовольство Мереву. Захотелось даже учудить что-то этакое, подшутить над Рани, которая в противоположность ему была совершенно серьёзной. – Светлая шерсть – это, конечно, замечательно, но на ней гораздо отчётливее видна вся грязь, которая пристаёт, – поучала львица, – Поэтому тебе, Мереву, следует чаще ухаживать за собой, купаться и не бродить, где попало. Такой красивый и такой неухоженный! – Ай-ай-ай, Мереву! Львицы любить не будут! – с жутко напыщенным видом добавил Кайон, передразнивая важный тон супруги. Рани выглянула из-за Мереву, хитро улыбнулась и, зачерпнув воду, брызнула в морду Кайону. Лев отшатнулся и начал смешно фыркать, но затем моментально вернул должок, облив её с ног до головы. Они затеяли шуточную потасовку со смехом и беспорядочными брызгами; совершенно позабыв о Мереву, они носились по отмели, падали в воду, чтобы подняться и продолжить это. Наконец, Рани выбралась на берег, где была поймана львом и крепко прижата к его груди. – А вот и моя добыча! – и он шутливо принялся покусывать её за шею, повалив в траву. – Несносный лев, прекрати! – Рани звонко смеялась, пытаясь освободиться, впрочем, не так уж усердно. Мереву, до сих пор удивлённо наблюдавший эту сцену неподвижно, завидев развязку, поднялся и устремился к зарослям камыша. – Мереву! – крикнула львица, – Кайон, он убегает! Немедленно прекрати! Мереву остановился и замер на месте, после этого оглянулся. К нему с виноватым видом брёл Кайон. – Прости, друг! Мы ведём себя очень несдержанно при тебе, – он улыбнулся и подошёл вплотную, – Последние дни были непростыми, и… Кайон как-то неопределённо пожал плечами, не находя нужных слов. – Ты правда считаешь меня другом? – спросил Мереву. – Да, Мереву. Я вполне доверяю тебе. Ты очень хороший, – мягко сказал Кайон и потрепал голову молодого льва, – Ну, идём, обсохнем на солнце. – Спасибо, Кайон. Ты только что ответил на один из моих вопросов, – благодарно произнёс Мереву. – Ого, так у нас есть тема для разговора! Послеполуденное солнце быстро сушило намокшую шерсть. Они расположились полукругом на траве у воды. В середине важно возлежал Кайон, немного щурясь, он огляделся вокруг, а затем перевёл взгляд на Мереву. – Давно хотел спросить несколько вещей, – неуверенно начал молодой лев, – Вы живёте у Древа жизни, верно? – Да, я – король, а Рани – королева, так что как только всё закончится, приходи к нам в гости. Ты, насколько я помню, очень хотел туда попасть при нашей первой встрече. К слову, прости за то, что так грубо вышло. Ещё что-то? Ах, Мереву, не стесняйся, у меня сейчас прекрасное настроение для болтовни. – А у вас… уже есть львята? Ох, я просто подумал, вот как они без вас? – Нет, мы ещё весьма молоды, но рано или поздно непременно появятся, – игриво ответил лев, поглядев на Рани, которая прямо вспыхнула на мгновение, одарив льва сердитым взором. Мереву совершенно смутился собственному вопросу и даже пожалел, что вообще спросил. Желая сгладить неловкость, он, едва ли не тараторя, продолжил: – Ах, вот ещё! Мой последний приступ болезни! Я как-то не помню, что именно произошло. Помню лишь, король Симба швырнул мне кусок под лапы, а дальше всё туманно. Вот ведь как со мной бывает: то всё ясно помню, а то – нет. – На тебя напал варан. К счастью, он не успел причинить вред, – ответил Кайон. – Варан? – молодой лев нахмурился, но в итоге лишь грустно покачал головой, – Не помню. Иногда мне кажется, что я вовсе всё забуду, и стану уже не просто глупым, а прямо идиотом. И что же тогда? – Мереву, ну что ты такой грустный? Отныне, как король Древа жизни, запрещаю тебе грустить! – с наигранной важностью заявил Кайон, едва сдерживая смех при этом, – Ах, ты всё ещё хмуришься?! Ну, держись! С этими словами он набросился на Мереву и, повалив его на бок, принялся щекотать. Молодой лев охнул и весь сжался, прикрываясь лапами, но это было практически бесполезно. Яростная настойчивость Кайона одержала верх, и Мереву сдался: он катался по земле и громко смеялся, умоляя прекратить. Рани задумала вмешаться и остановить это, но вместо того сама почему-то начала щекотать Мереву. Затем она оступилась и повалилась на Кайона, а Мереву, воспользовавшись заминкой, принялся щекотать их в отместку. Они беспорядочно кувыркались в траве, громко смеялись, совершенно позабыв обо всём. В какой-то момент Мереву вздрогнул и взвизгнул от резкой боли. Шуточная свара моментально прекратилась. – Мереву! – переполошилась Рани, – Что случилось? – Кажется, острый камень, – юный лев приподнялся и принялся рассматривать землю под собой. – Ничего страшного, не поранился, – сказал Кайон, осмотрев его спину, – Однако, мы заигрались! – и лев огляделся по сторонам, внимательно прислушиваясь, – Всё спокойно, но нам не стоит так забываться. – Кстати, Мереву, а что это ты так перепачкался? В реку упал что ли, пока пил? – как бы между делом спросила Рани. – Я ходил прощаться с Матунзи, она заботилась обо мне и была очень доброй, почти как отец. Я вспомнил тот момент… – Так, Мереву, не нужно! Сейчас снова расстроишься, – ласково прервал его Кайон, – Лучше просто помолчим, раз больше нечего обсуждать. Между тем вечерело, и они снова разлеглись на траве рядком, все вместе. Мереву дремал, на его устах была спокойная улыбка, Кайон обнял Рани и, блаженно прикрыв глаза, прислушивался звукам вечерней саванны. Наконец явилась Анга, приземлившись с важным видом, она оглядела львов и заключила: – Вы словно одна семья. Затем она отчиталась о своём полёте: в общем, ничего примечательного, живых львов в лесу предгорий не видела, и даже немного в горы поднялась – там были лишь редкие малочисленные стада, а так как-то пусто. Вот, прямо никого.