༺✧༻
И вновь знакомые ароматы ладана и воска, медленно стекающего по основанию свеч, заполнили разум Теодоры, накрывая мысли плотным незримым туманом. Все они уже давно стали для девушки привычными, хотя она раз за разом не переставала слышать от новых прихожан как те, переступая порог храма, тихо шептались о слишком резких запахах и лёгкой дымке, создаваемой горящим пламенем. Сквозь него Теодора и сейчас различила пару силуэтов молодых девушек, пришедших в храм. Их тихие — едва слышные — переговоры долетали до неё бессвязными обрывками. — Приятно видеть, что нынешняя молодёжь заинтересована в вере. Теодора оглянулась через плечо. Капеллан Сайкс проводил прихожан взглядом, вслушиваясь в их неторопливые шаги и негромкие голоса. Лёгкая задумчивость тенью проскользнула в его глазах. — Говорите так, словно бы вера — это какое-то новомодное увлечение… — Да простит меня Господь, — капеллан криво усмехнулся. — В наше время редко увидишь кого-то столь юного возраста, посещающего храм. — Думаю, это не проблема молодого поколения. Вера она для всех. И каждый видит её по-своему. Ты имеешь веру? Имей ее сам в себе, пред Богом… — Блажен народ, у которого Господь есть Бог. — мужчина одобрительно кивнул головой. — Великолепно. Великолепно, Теодора. Умна не по годам. Теодора натянуто улыбнулась. — Слова, достойные племянницы Энрико. Я всегда говорил ему, что в тебе есть потенциал. — Спасибо. Полагаю, дяде это известно. Девушка сухо проговорила, сцепив зубы и тем самым ставя в разговоре беспринципную точку. Она хмыкнула, оборачиваясь к капеллану спиной. Ухватив пальцами тонкое основание свечи, стоящей на ближайшем к ней кандиле, Теодора подставила ладонь, удерживая пламя. То почти лизнуло кожу, обжигая приятным теплом. Мужская ладонь легла на её плечо, лёгким движением смыкая на ткани пальцы. Теодора втянула носом воздух, стараясь сохранять спокойствие. — Очень жаль, что другим молодым девушкам до тебя далеко… Эта похвала совершенно не радовала. Кровь резко застучала у Теодоры в ушах, заглушая даже безмолвную тишину. Сайкс обвёл взглядом пустой храм. Лишь приоткрытая дверь позади алтаря говорила о том, что кто-то ещё находился в святом месте, скрашивая его одиночество… — Я всегда считал, что твой дядя растил тебя в строгости и целомудрии… — капеллан вздохнул, проводя рукой по спине девушки. Его ладонь скользнула по ткани, оставляя за собой незримый след, обжигающий Теодору похлеще пламени. — Это было правильным решением… Это уже давно казалось худшим решением, принятым Теодорой из благородных побуждений и исключительного уважения к дяде. Она бы предпочла провести это утро где угодно, только не наедине с этим мужчиной… Она вздрогнула. Рука опустилась ниже, бессовестно скользя вниз по спине. Теодора сжала пальцы, едва не раздавив хрупкое основание свечи. Пара капель воска упала на смуглую кожу, вынуждая непроизвольно зашипеть. — Побойтесь Бога, — сквозь зубы произнесла девушка, не смея взглянуть на капеллана. Тот, будто бы насмехаясь, вопросительно вскинул одну бровь. Если бы Теодора могла видеть выражение его лица, то явно бы прочитала на нём недоумение, на самом деле являющееся не только очередной маской, но и полным отсутствием сожаления. Она знала, что такие люди, как этот мужчина, на самом-то деле плевать хотели на веру… — Разве я делаю что-то противное Его воле? Рука Сайкса коснулась подола платья, почти с ощутимой жадностью сжимая ткань. В голове Теодоры отчётливо крутились мысли, кричащие забыть о своих чётких принципах, сдерживающих девушку и привычно ограничивающих её возможности, однако одна лишь мысль навредить священнослужителю, безусловно, разнилась по своим последствиям с давними мыслями, касающимися глупых студентов колледжа, чьи действия, при этом, значительно разнились… Едва ощутимый ветерок прошёлся по краю платья, вынуждая ткань слегка дрогнуть. Дверь позади алтаря раскрылась, и фигура Энрико тут же переступила порог. Теодора облегчённо вздохнула, больше не чувствуя присутствие капеллана позади себя. Она расслабила пальцы, глядя на оставшийся на них воск, попавший даже под ногти… Остаток предстоящего дня прошёл на удивление быстро, и размеренно движущееся пламя свечей сменилось расплывающимся перед глазами тусклым домашним освещением. Мягкие лампы гостиной создавали лёгкий полумрак, от которого болели глаза, а в голове формировалась бездумная дымка, лишающая любых толковых мыслей. Теодора почти не видела букв: те становились сплошным неразличимым текстом, от которого хотелось лишь сильнее зажмуриться. С тихим хлопком она закрыла книгу, мерно постукивая ногтями по корешку. Пальцы слегка дрожали, то и дело прерывая слабый ритм. Девушка непрерывно смотрела в одну точку, словно бы размышляя над чем-то. — Занята чтением? Голос дяди привёл Теодору в себя, вынуждая поднять голову. Она едва заметно кивнула, явно нерасположенная к разговору. Энрико прошёл в гостиную, сцепив за спиной руки. Строгий вид не покидал его даже в этот момент, добавляя величественности всей фигуре. — Не сказала бы, что это занятие у меня идёт хорошо в данный момент… — Тебя что-то беспокоит, Тео? Теодора помедлила, задумываясь лишь на секунду, однако затем отрицательно покачала головой, поджимая губы. — Ты ведь знаешь, что всегда можешь поделиться со мной своими переживаниями, — Пуччи подошёл ближе, проводя ладонью по спинке дивана и очерчивая тем самым её линию. Его взгляд остановился на племяннице. — Если тебя действительно что-то беспокоит, но ты не желаешь говорить мне об этом… — Я… — девушка вздохнула. Непривычные слова дяди слегка удивили её. Вряд ли Теодора помнила момент, когда они последний раз действительно так говорили, откровенно делясь своими мыслями. Теперь это неизменно сводилось к какому-то подобию исповеди. — Нет-нет. Пожалуй, я просто устала. — Что ж, полагаю, день, и правда, выдался довольно продуктивным. — Энрико постучал пальцами по дивану, — Капеллан Сайкс завтра с утра уезжает. Теодора слегка вздрогнула. — Так скоро? — усмехнувшись через силу, поинтересовалась она, глядя в одну точку. — Он не рассчитывал на долгое пребывание здесь. Дядя слабо пожал плечами, медленными шагами оставляя гостиную за спиной. Лишь коснувшись рукой перил лестницы, он замер на секунду, решая не оборачиваться. — Ах да, его подарок… — Энрико приподнял подбородок, спиной ощущая, что племянница внимательно его слушает, впитывая каждое слово. Он слабо усмехнулся. — Я его выкинул.༺✧༻
Энрико перелистывал страницы массивной Библии, раз за разом бросая взгляд на распятие, украшающее кабинет. Светлый крест безмолвно глядел на него в ответ, словно бы мог стать хорошим собеседником, скрашивая эти давно затянувшиеся минуты молчания. Рука мужчины замерла, сжимая меж пальцев пожелтевший лист священного писания. Время ещё не подобралось к полудню, но на улицах уже можно было заметить людей, снующих тут и там в преддверии предстоящего праздника. Энрико оставил книгу, подойдя к окну, и взглянул сквозь прозрачное стекло во двор. Остановившееся у дома жёлтое такси предназначалось лишь для одного человека. — Я рад, что капеллан приезжал лишь на день. — Энрико плотно сжал губы, заводя руки за спину. — Больше я был бы не намерен его терпеть. Нервно потирая позади себя костяшки пальцев, он не заметил, как короткие ногти слабо полоснули кожу, оставляя за собой бледный, едва заметный след. Послышался слабый, почти шипящий смешок, и тень за спиной мужчины, которую отбрасывал слабый свет окна, шевельнулась, обретая схожие с ним очертания, постепенно деформирующиеся и медленно становящиеся вторым «я». — С-сайкс та ещё змея. Скользкий тип… Whitesnake почти прошипел собственные слова. Он склонил голову, наблюдая за мужчиной и неторопливо переводя взгляд на окно. Сквозь метры, разделяющие дом и такси, нельзя было разглядеть силуэт капеллана, сидящего внутри машины, однако это не помешало стенду практически прожечь его взглядом. Энрико сжал челюсти, чувствуя, как напряглись и зашевелились выделяющиеся желваки. — Он никогда мне не нравился… — Бесчестный ублюдок, прикрывающийся благодетелью и верой. Мужчина прищурился. — Вчерашним днём я определённо пригрел на груди змею, — он слабо вздохнул. — Я знаю Теодору как никто другой, ведь мы родная кровь. Мне всегда доподлинно известны всё её чувства и привычки… Энрико провёл ладонью по стеклу, чувствуя под пальцами лёгкую прохладу. Их кончики пересекли почти крохотную точку машины, словно бы ставя на ней крест аннигиляции. — Если она что-то не рассказывает мне, то я выясню это сам. — Ты просто ждал повода, чтобы вычеркнуть этого человека из своей жизни? Whitesnake усмехнулся, прищуривая глаза с подтекающими зрачками. Те слились в единое целое, расплываясь внутри. — Просто оставим его Суду Божьему… Кулак резко ударил по стеклу и удар этот раздался по кабинету слабым звоном. Когда Энрико обернулся, стенда на месте уже не было. Слабая тень, оставшаяся после него, словно бы опустела, больше не пытаясь даже шелохнуться. Тишина, окутавшая такси, нагнетала. Сайкс нетерпеливо постукивал по кожаному сидению, ощущая, как духота медленно просачивается в салон, несмотря на утреннюю прохладу, царившую на улице. Вышедший покурить на минуту водитель на деле не возвращался уже третью, а то и пятую минуту, что начинало раздражать капеллана. Ожидание затягивалось. Слабый стук двери воодушевил его, позволяя оторваться от созерцания соседних домов. — Мы, наконец, едем? — Безус-словно. Прямо до конечного пункта, С-сайкс. Мужчина не сразу осознал, что открывшаяся дверь была вовсе не той, что располагается с водительской стороны. Духота на секунду отступила, впуская в салон не только прохладу, но и чужой, неестественно шипящий голос, едва ли не проникающий в его сознание. Капеллан вздрогнул. Дёрнув рукой в надежде закрыть пассажирскую дверь, он вдруг осознал, что та практически прилипла к сидению. Неприятное ощущение капель пота, стекающего по шее и руке, вынудило Сайкса опустить взгляд. Скользкая, вязкая бледная жидкость окутала его, медленно растворяя. Кожа сжалась, сливаясь с ней воедино, въедаясь и поглощая. Перед глазами поплыло. От вида собственной кожи, медленно слезающей вслед за жидкостью, мужчину замутило. Страх мог бы пересилить боль, но ни его, ни её Сайкс не ощущал. Лишь медленно подходящее чувство блаженства заполняло его, отдаваясь в душе спокойствием и расслабленностью, тянущей в сон. — К-кто…кто ты? — едва шевеля губами, произнёс капеллан, различая очертания силуэта, расплывающегося подобно бледной жидкости. — Твой палач. Твоё возмездие. Немой крик застрял в горле, отдаваясь слабости, приходящей за место блаженства. — Семья — это всё, что у нас есть… — Энрико неторопливо потирал костяшки, стоя в своём кабинете. За его спиной окно отбрасывало слабый свет зарождающегося дня. — И я, пожалуй, ценю её больше других. Никто не смеет причинять боль моей семье. А те, кто решаются, неизменно получают по заслугам… Аминь.