***
Игорь с удовольствием проводил время в маленькой сельской лечебнице, где «доктор Марч» лечил своих пациентов. «Медсёстры» включали в себя одну женщину почтенного возраста, которая распределяла поток пациентов и поддерживала порядок в комнате ожидания, в основном отчитывая тех, кто жаловался на задержку, и грозя костлявым пальцем безобразничающим в ожидании детям. Кроме неё там была молодая женщина, которая, к удивлению Игоря, взаправду оказалась горбатой, хотя это гораздо меньше сказалось на её росте, чем в его случае, прежде чем Виктор его вылечил. Её искривление было ограничено верхней частью спины, и из-за горба её шея и голова слегка наклонялись вперёд. Зелёные глаза и густые светлые волосы с рыжеватым оттенком притягивали бы взгляды многих молодых людей, если бы не её недуг. Игорь слишком хорошо знал, каково это. Было ясно, что ни одна из женщин ничего не смыслит в медицине, но они были трудолюбивыми и, судя по их ветхой и залатанной одежде, им, вероятнее всего, нужна была работа. Несмотря на то, что они ещё не закончили принимать пациентов, Кора, пожилая женщина, принесла им обед, который они вместе съели в маленьком кабинете Виктора под звуки её грубого голоса с шотландским акцентом, который кого-то ругал за жалобы на ожидание. — Здесь всегда такая очередь? — спросил Игорь, отламывая кусок домашнего хлеба, который был частью их трапезы. — К счастью, нет. Раз в неделю я принимаю больных из окрестных деревень. Для них это целое путешествие, но я ведь не собираюсь становиться странствующим лекарем, а в этих краях никого больше нет. Я приму пациента откуда угодно в любое время, в случае крайней необходимости. То есть, если Кора сочтёт, что это крайняя необходимость, — добавил он, посмеиваясь. — В остальные дни в приоритете местные пациенты. — Она не медсестра, не так ли? — спросил Игорь, улыбаясь. — Господи, нет. Когда я приехал в деревню, она просила милостыню на улице. Погода становилась всё холоднее, и я не мог смириться с тем, что женщина возраста моей бабушки оказалась на улице и собирала подаяние, чтобы заплатить за жильё или купить немного хлеба. — А Роуз? Я не мог не заметить её недуг. — Я ничего не могу сделать для Роуз. Родители девушки привели её ко мне, питая большие надежды, что я смогу выпрямить её позвоночник. Возможно, если бы у меня был доступ к самым лучшим условиям и оборудованию, а также к такой роскоши как возможность провести несколько операций, мне бы удалось немного улучшить её осанку и сделать её физическое состояние менее очевидным, но случай Роуз сильно отличается от твоего. Бедняжка действительно горбатая. Однако, она чертовски хорошо управляется по хозяйству. Мне всего лишь раз нужно дать ей инструкции, и она в точности им следует. Мы находимся в такой глуши, а это место практически столь же чистое, а может быть, и почище, чем некоторые лучшие медицинские учреждения в Лондоне. — Хорошо, что ты дал им возможность работать. Полагаю, их перспективы были не слишком радужными до того, как ты здесь появился. — Они здорово мне помогают. А также чрезвычайно верны и крайне осмотрительны. — Зачем им проявлять подобные качества? — спросил Игорь, цокнув языком и немного наклонившись вперёд. — Я не думал, что ты активно работаешь над чем-то, что требовало бы их осмотрительности. — Недавно я удалил глаза мертвецу. — Они об этом знают? — Кора знает. Она выдала: «Ну, теперь-то они ему не нужны, правда же?» Думаю, она бы сама перерезала себе нервы, если бы я дал ей отмашку. Она проявила живой интерес ко всему этому процессу. Я сказал ей, что изучение этих глаз поможет мне лучше понять, как лечить моих живых пациентов с проблемами со зрением. — И ты настолько ей доверяешь? — Игорь, до моего приезда в деревню она побиралась на улице. Её драгоценные односельчане были вполне довольны тем, что время от времени бросали ей монетку и позволяли гнить заживо. Теперь она живет в комнатах над лечебницей, имеет стабильный доход и целыми днями талдычит пациентам, чтобы те ждали своей очереди. Зачем ей сдавать меня? — А Роуз? — Роуз чуть более трусовата, но не думаю, что она сделала бы что-то способное навлечь на меня неприятности. Её родители были в восторге, когда я спросил, может ли она работать здесь уборщицей. Я очень требователен к чистоте. Пациенты отнюдь не обеспокоены её постоянным поддержанием, что даёт ещё больше поводов к тому, что лечебница должна часто убираться. — Если тебе представится возможность бросить здесь свою практику, ты пожалеешь об этом? — Только касательно того, что эти люди хорошо отнеслись ко мне, и, если это действительно произойдёт, я буду сожалеть, что оставлю их, по факту, без врача. Это не моё, Игорь. И ты об этом знаешь. Если бы я мог этим довольствоваться, меня бы никогда не исключили из Королевского колледжа за мои, — Виктор сделал паузу, вспомнив, как отец полностью отверг труд всей его жизни, — плохо проработанные теории, — тихо добавил он. — Всё это не имеет значения. Ты сейчас здесь, и у нас есть жизненно важная и многообещающая миссия. — Неважно, как всё здесь сложится, ты сделал очень много хорошего для этой деревни. Моя собственная практика в Чиппенхэме была намного проще. В основном я прописывал тонизирующие препараты и лечил насморк у детей. Все это казалось бессмысленным после смерти Лорелей и Чарльза. Я не смог спасти собственную жену и ребёнка, так зачем волноваться о чём-то ещё? Риторический вопрос вызвал у Игоря вздох. — Но у меня была Виктория, и я хотел, чтобы в её распоряжении были все блага. Когда она заболела, состояние быстро прогрессировало и… — он замолчал, не в силах продолжать. — Игорь, мы это исправим. Если нам удалось создать жизнь из… из груды обезьяньих частей тела и проводов, разве мы можем потерпеть неудачу в этом? — приглушённо спросил Виктор. — Я высказывал Лорелей своё мнение о том, что у нас не должно быть больше детей. Она сказала, что если с Викторией пришлось нелегко, это не означает, что трудности возникнут с другими детьми. — Где уж тебе в этом разбираться? Ведь ты был всего лишь каким-то врачом, — вклинился Виктор. — Тебя никогда особенно не заботила Лорелей, не так ли? Я знаю, она казалась тебе суеверной и непросвещённой. — Прости меня, Игорь. Я не хотел оскорбить её или проявить неуважение к её памяти. — В тоне Виктора сквозила та самая мягкость, от которой сердце Игоря всегда таяло. Прямо как в ту ночь после злополучного разговора с его отцом, когда Виктор аккуратно затронул эту тему с другом или когда он сказал Игорю, что тот гениален. — Подозреваю, что я невзлюбил бы любую женщину, оказавшуюся на её месте. — Я никогда не хотел ранить тебя подобным образом, — сказал Игорь, впервые подумав о том, какую боль, должно быть, испытывал Виктор, наблюдая, как он влюбляется в другого человека, как берёт жизнь, которую подарил ему Виктор, и отдаёт это будущее Лорелей. Чтобы Виктор снова оказался отвергнутым как наименее привлекательный выбор из двух вариантов. У него, в отличие от брата, не получилось стать достойным наследником для собственного отца, а затем ему не удалось удержать Игоря. — Ты уже был влюблен в Лорелей, когда я тебя встретил. Вполне закономерно, что когда ты смог встать в полный рост и завоевать её любовь, и ты именно так и поступил. — Но у меня уже была твоя, однако я был слишком слеп, чтобы разглядеть и её, и всё то, что мы из-за этого упустили. В закрытую дверь постучали. — Да, войдите, — отозвался Виктор, сверкнув в адрес Игоря небольшой ободряющей улыбкой. — Мне пригласить следующего, доктор? — спросила Кора, собирая обеденную посуду. — Обед был вкусным, Кора, спасибо, — сказал Игорь. — Нам нужно подыскать вам жену, которая умеет готовить. Нарастить немного мяса вам на кости, — ответила она, выходя из кабинета. Двое мужчин посмотрели друг на друга, и, вскинув брови, рассмеялись.Глава 2. Часть 1.
4 июня 2023 г. в 18:07
Виктор встал с восходом солнца, его сон был беспокойным, словно у ребёнка, который ждал рождественского утра. Игорь крепко проспал всю ночь; Виктор знал наверняка, так как не единожды украдкой проверял его. Вовсе не из-за волнения, а потому, что Виктор хотел Игоря там видеть. После нескольких стаканов виски он чуть было не заполз к нему в постель. К счастью, даже когда он ослабил свои запреты, у него всё же хватило здравого смысла не допускать поведения, которое поставит под угрозу их воссоединение.
Не то чтобы Виктор не чувствовал, что Игорь хочет с ним какой-то физической близости. В конце концов, он инициировал их объятия перед сном. Тем не менее, Игорь был в трауре, и его физическое здоровье казалось слабым. По ощущениям Виктора большая часть его недомоганий должна пройти сама благодаря здоровому питанию, сну и надежде вернуть к жизни дочь. Виктор надеялся, что последнее не окажется ещё большей катастрофой, чем её естественная смерть.
Он рано поднялся, оделся и приготовил плотный завтрак из яиц и сосисок. Если ему не нравилось, что Игорь стал костлявым, ему придётся потрудиться, чтобы это изменить. Ничто не крадёт аппетит столь успешно, как горе. После смерти брата еда перестала привлекать Виктора. В конце концов, он снова начал есть, главным образом по настоянию гувернантки. Новая гувернантка, впрочем, как и старая, была уволена и выставлена вон за то, что недостаточно хорошо следила за Виктором, и поэтому допустила его плохое поведение и последовавшую за этим трагедию.
— Здесь здорово пахнет, — сказал Игорь. — Я думал, ты меня разбудишь, — добавил он.
— Я бы разбудил, когда завтрак был бы готов. Хорошо спалось?
— Лучше, чем я спал за долгое время, — ответил он. — Твоя пациентка сделала хорошее одеяло, — добавил он, и Виктор усмехнулся, разложив еду на две тарелки.
— Поскольку я холостяк, то получаю много предметов домашнего обихода и еды. Либо вместо оплаты, либо в качестве демонстрации талантов местных девиц.
— Есть хорошие варианты? — пошутил Игорь.
— Ты, должно быть, издеваешься. — Виктор принялся за еду и с удовольствием отметил, как Игорь делает то же самое. — Здешние люди славные. Они были крайне добры ко мне, очень хорошо меня приняли. Но в придачу они очень суеверные и необразованные.
— Хочешь сказать, что не очаровал местных дам своими теориями об оплодотворении яйцеклетки вне женского тела?
— Не горю желанием быть повешенным за колдовство, так что нет, я отказался от обсуждения тонкостей научного прогресса.
— Да уж, если эта тема вызывает шок у Лондонской публики, то она, вероятно, не подходит для здешней аудитории. — Игорь взял салфетку и вытер рот, а затем заметил, что Виктор за ним наблюдает. — Что?
— О, ничего такого, — сказал Виктор с лёгкой улыбкой, немного смущённый тем, что его застали за пристальным разглядыванием Игоря.
— Скажи мне, — уговаривал он.
— Я просто вспомнил тот вечер в клубе. Твой… твой первый вечер в городе, — добавил Виктор.
Он хотел сказать, что вспоминал, как привлекательно выглядел Игорь в ту ночь, что в глазах Виктора ни один джентльмен или дама и в подмётки ему не годились. Он сразу же был очарован умом Игоря и его мастерством, а также добродетелью какого-то совершенно иного рода, скрытой глубоко внутри него, но когда Виктор посмотрел через стол на красивого молодого человека в официальном костюме, все присутствующие в комнате просто исчезли.
— Это было незабываемо, однозначно, — улыбаясь, ответил Игорь.
— Твоя первая возможность поухаживать за будущей женой, — сказал он, но тут же пожалел об этом.
Ему не следовало упоминать Лорелей. Игорь был в хорошем настроении, и теперь Виктор вспомнил о его умершей жене.
— Такое странное чувство — не быть невидимкой, — сказал он, откинувшись на спинку стула. — Раньше я был рад своей незаметности, рад, если люди на меня не смотрели. Когда они это делали… даже если кто-то и проявлял доброту, то из жалости. — Он взглянул на Виктора — Кроме тебя. Ты говорил со мной так, как будто я был столь же хорош, как и ты.
— Если бы мы учились вместе, осмелюсь сказать, что ты, скорее всего, обошёл бы меня на экзаменах, поэтому у меня не было причин считать себя выше. К счастью, способность прямо стоять не считается особым талантом.
— Кажется, я слышу кучера, — сказал Игорь.
— Ах, да, это должен быть Колин.
— Ты полагаешь, здесь никто не появится в наше отсутствие?
— Виктория в безопасности в леднике. Даже Колин не задерживается здесь дольше необходимого.
— Тебя это вообще не тревожит? Неудачная история дома?
— Если бы не эта история, у меня не было бы ледника, целой кучи всякого-разного добра и вместительного подвала, который нам понадобится. Даже со всем тем, что мне удалось награбить и вывезти из замка Эрскин, я не смог бы купить подобное место. Тебя это не беспокоит, правда же?
— Здесь твой дом, это всё, что имеет для меня значение.
— Наш дом. Твой, мой и Виктории, — сказал он, улыбаясь.
Колин приподнял шляпу перед двумя мужчинами, когда те вышли из парадной двери. Он открыл дверцу кареты.
— Значится, у вас всё ж таки был гость, док, — весело сказал он.
— Да, по правде говоря, был, — ответил Виктор. — Колин, это мой брат, И…
— Ян Марч, — заговорил Игорь, опасаясь, что Виктор собирается использовать его настоящее имя.
— Рад познакомиться с вами, сэр, — сказал он.
— Взаимно, Колин.
— Мой брат тоже врач, так что какое-то время он поработает со мной.
— Уверен, что вам нужно подсобить, да и мы сможем обращаться к ещё одному доктору, — ответил он, закрывая дверцу кареты и забираясь обратно наверх.
— Колин хороший человек. Я помог родиться его сыну несколько месяцев назад и лечил его брата, когда тот умудрился упасть с крыши, которую чинил.
— Звучит так, как будто ты счастлив здесь.
— Это так просто — правильно вправить сломанную кость, задействовать немного здравого смысла или элементарных основ медицины в ситуациях, которые могут стать фатальными или, по крайней мере, навсегда сделать этих людей калеками. — Виктор смотрел в окно на проносившийся мимо пейзаж. — Может быть, это хоть в какой-то мере даёт искупление, — пробормотал он. Спасение жизней во имя Генри.
— Засиявшее лицо Колина, когда ты вышел за дверь, говорит о том, что тебя здесь очень любят. Я рад, что ты нашёл место, где люди видят в тебе то хорошее, что вижу я. — Виктор вздрогнул, когда рука Игоря коснулась его собственной руки, лежащей на коленях.
Прикосновение было нерешительным, но Виктор быстро схватил его ладонь, прежде чем Игорь успел её отпустить. Когда он украдкой взглянул на Игоря, тот улыбался. Это заставило улыбнуться и Виктора, и он расслабился, наслаждаясь поездкой в карете, и всё ещё держа Игоря за руку.